На этих выходных театр Угол в Казани будет делать читки офф-программы Ремарки. Это неформатные пьесы, которые страшно показывать людям. Я написал несколько обзоров про эту жуть, буду сюда выкладывать.
Вот первый.
«Ракитянка» Романа Дымшакова, как и множество хороших пьес, появилась в результате учебного задания на семинаре Николая Коляды, уральского гуру, каждый год зажигающего новые драматургические звезды на театральной карте России. И как многие пьесы этих семинаров она наследует некоторые общие признаки – развернутая ремарка, повышенные требования к реализму, точность диалога, маргинальность персонажей. Микрорайон небольшого поселка городского типа. Три друга встречаются после нескольких лет разлуки – один поступил во ВГИК, другой живет в областном городе, третий обзавелся кучей детей и никуда не уехал. Они решают отметить это дело и поехать «к тёлкам» в район «Ракитянка». Линч любит так же заводить своих героев в тихий омут американской провинции, чтобы пугать там их (и нас) до чертиков. Роман Дымшаков не такой, он не будет скрипеть половицами и мелькать неясными тенями за дверью, жуткая хтонь Ракитянки такая явная и вещественная, что с какого-то места при чтении пьесы берет оторопь, всё несется вскачь, а культурный Дэвид Линч по желанию автора превращается в слэшер по типу «Резня бензопилой». И над этой страшной, нечеловеческой жутью, окроплённой кровью, обрубками тел, ненормативной лексикой, осколками зубов и вырванными глазами звучит рефреном одна и та же фраза – «Это же Рактитянка, это нормально здесь».
«Ракитянка» Романа Дымшакова, как и множество хороших пьес, появилась в результате учебного задания на семинаре Николая Коляды, уральского гуру, каждый год зажигающего новые драматургические звезды на театральной карте России. И как многие пьесы этих семинаров она наследует некоторые общие признаки – развернутая ремарка, повышенные требования к реализму, точность диалога, маргинальность персонажей. Микрорайон небольшого поселка городского типа. Три друга встречаются после нескольких лет разлуки – один поступил во ВГИК, другой живет в областном городе, третий обзавелся кучей детей и никуда не уехал. Они решают отметить это дело и поехать «к тёлкам» в район «Ракитянка». Линч любит так же заводить своих героев в тихий омут американской провинции, чтобы пугать там их (и нас) до чертиков. Роман Дымшаков не такой, он не будет скрипеть половицами и мелькать неясными тенями за дверью, жуткая хтонь Ракитянки такая явная и вещественная, что с какого-то места при чтении пьесы берет оторопь, всё несется вскачь, а культурный Дэвид Линч по желанию автора превращается в слэшер по типу «Резня бензопилой». И над этой страшной, нечеловеческой жутью, окроплённой кровью, обрубками тел, ненормативной лексикой, осколками зубов и вырванными глазами звучит рефреном одна и та же фраза – «Это же Рактитянка, это нормально здесь».
Вторая пьеса. Александра Сальникова «Дезориентация». Хирургическое исследование взросления и травм девочки в женском мире сестер, кукол, мамы, бабушки, подружек, где появление фигуры отца несет с собой опасность разрушения мира героини. Автор понижает температуру своей эмоции до космического нуля, пользуясь приемом отстранения – дневниковые записи идут потоком, практически без пунктуации, с маленькой буквы – важное и неважное разложено в этой инсталляции на одном уровне, делайте выбор сами. Героиня тоже не описывает своего отношения к событиям, она просто записывает их так же, как раскладывает свои пуговицы, которые заменяют в её детской игре людей.
Цитата «мама пришла беременная из больницы и била его ногами и называла скотиной. а потом родилась моя сестра. и мы с папой помирились. мы были счастливыми и поехали на нее смотреть. она была маленькая и синяя после родов. но папа сказал, что она самая красивая. сестру назвали алиной.»
В конце автор дает инструкции по изготовлению инсталляций к пьесе, что вообще в духе всего написанного - пуговицы должны лежать ровно. Но хотелось бы отметить, что именно тут, в сухих указаниях к тому, как изготовить кубы с инсталляциями, мы и можем найти след авторского непонимания, что же, в конце концов, со всем этим делать и как с этим жить. И это правильно, если тебе всё понятно, то зачем начинать писать пьесу?
Цитата «мама пришла беременная из больницы и била его ногами и называла скотиной. а потом родилась моя сестра. и мы с папой помирились. мы были счастливыми и поехали на нее смотреть. она была маленькая и синяя после родов. но папа сказал, что она самая красивая. сестру назвали алиной.»
В конце автор дает инструкции по изготовлению инсталляций к пьесе, что вообще в духе всего написанного - пуговицы должны лежать ровно. Но хотелось бы отметить, что именно тут, в сухих указаниях к тому, как изготовить кубы с инсталляциями, мы и можем найти след авторского непонимания, что же, в конце концов, со всем этим делать и как с этим жить. И это правильно, если тебе всё понятно, то зачем начинать писать пьесу?
Спросите, почему "Дезориентация" оказалась в офф-программе. Что там такого страшного/неформатного/шокирующего/офф? Хороший вопрос! Хороший, черт возьми, вопрос, спасибо, я подумаю! Вы тоже, кстати почитайте пьесу и попробуйте на него ответить. А то что, только я, да я.
Викентий Брызь «Возлюбить ближнего?». Пьеса озаглавлена как «фолькштюк» - народная пьеса, и в этом смысле не обманывает, автор действительно хочет сделать высказывание о всем народе населяющем современную Россию. Для этого он пользуется тем же приемом обобщения, что так прекрасно работает в Москва-Петушки – герои едут в плацкартном вагоне поезда Владивосток-Москва (он с простым символизмом назван Поезд № 001 «Россия»), по пути разглядывая попутчиков, города, веси и народ населяющий всё это великолепие.
«Возлюбить ближнего?» - прекрасный образец хейтерства (от английского hate), энергии ненависти, чаще, впрочем, доступной подросткам. И хейтерская энергия наполняет эту широкую, как Россия, сатирическую пьесу лихорадочным высокотемпературным весельем.
Викентий Брызь с первой строчки и до последней, не скупясь на персонажей (их тут невероятное количество, не считая собирательного персонажа-хора Народ) расписывается во всех нелюбимых им чертах русского народа начиная от ксенофобии, шовинизма, патернализма и заканчивая алкоголизмом и какой-то особой бытовой скособоченностью и неприспособленностью к счастью.
Но пьеса бы не удалась, если бы у всего происходящего не было второй стороны – любви и жажды жить, а так же того особенного связанного с ощущением юности отчаяния, которого в избытке есть у героев. Герои пьесы, несмотря на то, что им 18,20 и 27 лет соответственно, находятся в перманентном пятнадцатилетнем состоянии любви-ненависти, и это ощущение позволяет нам, взрослым, и посмеяться над собой, и пожалеть и героев и вообще всю эту бедную, но такую необъятную страну.
«Возлюбить ближнего?» - прекрасный образец хейтерства (от английского hate), энергии ненависти, чаще, впрочем, доступной подросткам. И хейтерская энергия наполняет эту широкую, как Россия, сатирическую пьесу лихорадочным высокотемпературным весельем.
Викентий Брызь с первой строчки и до последней, не скупясь на персонажей (их тут невероятное количество, не считая собирательного персонажа-хора Народ) расписывается во всех нелюбимых им чертах русского народа начиная от ксенофобии, шовинизма, патернализма и заканчивая алкоголизмом и какой-то особой бытовой скособоченностью и неприспособленностью к счастью.
Но пьеса бы не удалась, если бы у всего происходящего не было второй стороны – любви и жажды жить, а так же того особенного связанного с ощущением юности отчаяния, которого в избытке есть у героев. Герои пьесы, несмотря на то, что им 18,20 и 27 лет соответственно, находятся в перманентном пятнадцатилетнем состоянии любви-ненависти, и это ощущение позволяет нам, взрослым, и посмеяться над собой, и пожалеть и героев и вообще всю эту бедную, но такую необъятную страну.
Эти три автора еще покажут себя в ближайшее время - говорю это голосом слепого вещего друида.
А еще сегодня историческое событие, на Золотой Маске будут давать приз драматургу. Мне даже под утро приснился сон, что меня и Константина Стешика попросили выступить на вручении с речами про победителя. Но мы были такие пьяные, что дико опозорились, не могли прочитать текст даже по бумажке и нас ненавидели устроители. Помню страшное ощущение стыда оттого, что даже выговорить слово "поздравляю" не могу, настолько пьян. Как бы то ни было, заплетаем пальцы в косичку и болеем за наших фаворитов. Их трое в этом году - Наташа Ворожбит (пьеса "Саша вынеси мусор"), Вячеслав Дурненков и Мария Зелинская (Мирение. Телеутские новеллы), Марюс Ивашкявичус (Русский роман). Я не читал и не видел "Мирение", по моим ощущениям дадут Марюсу, потому что это устроит всех. Я же болею за брата (что понятно и не надо расшифровывать) и за Наташу, у которой действительно очень и очень крутая пьеса.
Не живите в одном доме с театральным художником. Он из-под инвалида кресло вытащит для спектакля, если ему это понадобится, пеленку, из-под ребенка выдернет, часы с митрополита снимет.
То ли дело с драматургом. Он все ваши самые стыдные секреты всему свету расскажет еще в первом акте.
Вы знали, кстати, что наш главный шекспировед Алексей Бартошевич внук Качалова? Я вот только сегодня узнал.
А сегодня день рождения Павла Андреевича Руднева, члена жюри всех конкурсов мира, большого специалиста по новой драме и просто хорошего человека. Ура!