Медитация
Под усталым осенним солнцем дикий берег гремит аккордом.
Там ударные - шум прибоя, флейты - чайки.
И бриз - как блюз.
Если хочешь увидеть чёрта, посмотри, как играет море, Превращая стекло и камни в мишуру для дешёвых бус.
А над морем - пустое небо: в нём - ни ангела, ни ракеты,
В нём пустыннее, чем в пустыне, но пустыня ведь тоже - стиль.
Если хочешь услышать будду, погляди, как смеётся ветер,
Семена превращая в мусор, волны - в брызги, а скалы - в пыль.
И становятся пеплом брёвна, и становятся прахом глыбы,
А потом налетает ветер - и над морем гремит гроза.
Посмотри, как ныряют чайки, если хочешь увидеть рыбу.
А не хочешь смотреть на чаек - можешь просто закрыть глаза.
(с)
Тём Сенчило.
Под усталым осенним солнцем дикий берег гремит аккордом.
Там ударные - шум прибоя, флейты - чайки.
И бриз - как блюз.
Если хочешь увидеть чёрта, посмотри, как играет море, Превращая стекло и камни в мишуру для дешёвых бус.
А над морем - пустое небо: в нём - ни ангела, ни ракеты,
В нём пустыннее, чем в пустыне, но пустыня ведь тоже - стиль.
Если хочешь услышать будду, погляди, как смеётся ветер,
Семена превращая в мусор, волны - в брызги, а скалы - в пыль.
И становятся пеплом брёвна, и становятся прахом глыбы,
А потом налетает ветер - и над морем гремит гроза.
Посмотри, как ныряют чайки, если хочешь увидеть рыбу.
А не хочешь смотреть на чаек - можешь просто закрыть глаза.
(с)
Тём Сенчило.
Юрий Левитанский.
В Опалихе, возле Плаццо де Пеццо, в котельной жил одинокий заяц, который, как это умеют зайцы, долгими зимними вечерами очень любил поиграть на арфе. Правда, казалось несколько странным, что заяц в котельной играл вечерами не на органе иль клавесине, на окарине иль клавикорде, не на волторне или тромбоне и даже не на виоле де гамбо, как это любят другие зайцы, а на обычной концертной арфе. Впрочем, стоит ли удивляться, что заяц в котельной играл на арфе? Просто мы с тобой не имеем арфы, и потому мы на ней не играем... Однажды зашел я к нему под вечер (люблю провести вечерок в котельной, в бойлерной, в камергерском блеске черных венецианских кресел!), и мы разговорились о Бахе, о Брамсе, о Шуберте и Сен-Сансе, о Скарлатти и Доницетти, о кантилене и о бельканто италианской оперной школы. Потом он стал в концертную позу, как это умеют одни лишь зайцы, и положил холеную руку на струны, натянутые вертикально, настроенные в до-бемоль мажоре, синие, как гусарский ментик, красные, как бутылка кьянти. А на чердаке распевала Марфа, в манере, присущей одной лишь Марфе, и я задохнувшись тогда подумал: ах, арфа, ах, Марфа, ах, боже мой!
1980
Арфа, Марфа и Заяц
Уголь, бумага.
В Опалихе, возле Плаццо де Пеццо, в котельной жил одинокий заяц, который, как это умеют зайцы, долгими зимними вечерами очень любил поиграть на арфе. Правда, казалось несколько странным, что заяц в котельной играл вечерами не на органе иль клавесине, на окарине иль клавикорде, не на волторне или тромбоне и даже не на виоле де гамбо, как это любят другие зайцы, а на обычной концертной арфе. Впрочем, стоит ли удивляться, что заяц в котельной играл на арфе? Просто мы с тобой не имеем арфы, и потому мы на ней не играем... Однажды зашел я к нему под вечер (люблю провести вечерок в котельной, в бойлерной, в камергерском блеске черных венецианских кресел!), и мы разговорились о Бахе, о Брамсе, о Шуберте и Сен-Сансе, о Скарлатти и Доницетти, о кантилене и о бельканто италианской оперной школы. Потом он стал в концертную позу, как это умеют одни лишь зайцы, и положил холеную руку на струны, натянутые вертикально, настроенные в до-бемоль мажоре, синие, как гусарский ментик, красные, как бутылка кьянти. А на чердаке распевала Марфа, в манере, присущей одной лишь Марфе, и я задохнувшись тогда подумал: ах, арфа, ах, Марфа, ах, боже мой!
1980
Арфа, Марфа и Заяц
Уголь, бумага.
Кот. Уголь, бумага. 2023
«Душа моя, какой у них кот! Что-то совершенно потрясающее. Сиамский, темного бежевого цвета, или taupe, с шоколадными лапками (…) и дивные ясно-голубые глаза, прозрачно зеленеющие к вечеру, и задумчивая нежность походки, какая-то райская осмотрительность движений. Изумительный, священный зверь, и такой молчаливый – неизвестно, на что смотрит глазами этими, до краев налитыми сапфирной водой»
Владимир Набоков.
«Душа моя, какой у них кот! Что-то совершенно потрясающее. Сиамский, темного бежевого цвета, или taupe, с шоколадными лапками (…) и дивные ясно-голубые глаза, прозрачно зеленеющие к вечеру, и задумчивая нежность походки, какая-то райская осмотрительность движений. Изумительный, священный зверь, и такой молчаливый – неизвестно, на что смотрит глазами этими, до краев налитыми сапфирной водой»
Владимир Набоков.
Кошка.
Набросок , уголь, пастель, бумага
Однажды я встретил бездомную кошку:
- Как Ваши дела?
- Hичего, понемножку...
- Я слышал, что Вы тяжело заболели...
- Болела.
- Так, значит, лежали в постели?
- Лежала на улице много недель -
Бездомной, мне некуда ставить постель.
Подумал я: "Странно, что в мире огромном
Hет места собакам и кошкам бездомным."
- Вы слышите, кошка? Пойдёмте со мной -
Темнеет, и значит, пора нам домой!
Мы шли с ней по улице гордо и смело -
Я молча, а кошка тихонечко пела.
О чем она пела? Возможно, о том,
Что каждому нужен свой собственный дом.
Алексей Дмитриев
Набросок , уголь, пастель, бумага
Однажды я встретил бездомную кошку:
- Как Ваши дела?
- Hичего, понемножку...
- Я слышал, что Вы тяжело заболели...
- Болела.
- Так, значит, лежали в постели?
- Лежала на улице много недель -
Бездомной, мне некуда ставить постель.
Подумал я: "Странно, что в мире огромном
Hет места собакам и кошкам бездомным."
- Вы слышите, кошка? Пойдёмте со мной -
Темнеет, и значит, пора нам домой!
Мы шли с ней по улице гордо и смело -
Я молча, а кошка тихонечко пела.
О чем она пела? Возможно, о том,
Что каждому нужен свой собственный дом.
Алексей Дмитриев