Незаметные выборы

Несмотря на драматические события в Курской области, в России проходит большая избирательная кампания, по крайней мере формально, в том числе и в этом несчастном регионе.

Хотя оппозицию и ранее активно снимали с выборов, главная тенденция этого сезона – отстранение политиков, выпадающих из консенсуса по СВО. Еще год назад списки «Яблока» прошли в городские думы Екатеринбурга и Великого Новгорода с лозунгом «За мир и свободу». В этот раз антивоенных кандидатов отстранили от всех значимых кампаний: в Москве, Санкт-Петербурге, Челябинске, Туле.

Главный инструмент – отказ в регистрации по подписям избирателей. Усвоив уроки предыдущего голосования в Москве, Госдума снизила процент брака в подписных листах с 10 до 5%. С такими цифрами шанса ни у кого не осталось – идеальные подписи собрать технически невозможно. Например, у Надеждина на президентской кампании забраковали 15% подписей, у Максима Круглова на кампании в Мосгордуму – 18%, хотя для отказа достаточно иметь 5,01%.

Когда-то регистрировали на выборах и с 25% брака, но эту реалистичную норму поменяли по инициативе Путина в одном пакете с запретом блоков в 2005 году. Сегодня регистрация по подписям – это всегда политическое решение, независимое от качества подписных листов. Что нужно менять в правилах сбора подписей я недавно подробно писал для журнала «Электоральная политика».

Зато проблем с подписями нет у спойлеров. Зарегистрировали 7 кандидатов в МГД от «Зелёных» и 23 выдвиженца от партии любителей скумбрии – «Коммунистов России». Теперь они должны создавать видимость конкуренции и страховать «Единую Россию» от разных неожиданностей, угрожающих целевым показателям. Говорят, мэрия планирует избрать в столичный парламент 40 единороссов, оставив 5 округов лояльным представителям парламентской оппозиции.

Кстати, «политические малыши» демонстрируют удивительные способности. Это опытным политикам сложно собрать подписи и преодолеть муниципальный фильтр, а некий кандидат от «Зелёной альтернативы» смог зарегистрироваться на губернаторских выборах сразу в двух областях.

Вообще, в этой электоральной кампании много чего нового.

✔️ Впервые кандидат в губернаторы пытался пройти муниципальный фильтр, сдав фальшивые подписи 156 депутатов СПб. Но вряд ли ему за это что-то будет, ведь он руководит фондом поддержки участников СВО.

✔️ Впервые за долгие годы в Челябинске пройдут прямые выборы в гордуму, еще и с партийными списками, что идет вразрез с тенденцией на преобладание мажоритарной системы. А чтобы не нарушать политтехнологические расклады там не зарегистрировали ни «Яблоко», ни «Партию пенсионеров», откуда она собственно родом.

✔️ Впервые оппозиционеры, признанные «иноагентами», не могут баллотироваться и занимать выборные должности. Один из самых известных региональных депутатов Борис Вишневский должен покинуть из-за этого мариинский дворец – вопреки воле избирателей, направивших его туда.

✔️ Набирает обороты еще один механизм, позволяющий блокировать участие в выборах. Два года назад приняли поправки, обязавшие партии приглашать на конференцию по выдвижению кандидатов сотрудников Минюста и предоставлять им все необходимые документы. Принятие поправок объясняли стремлением предотвратить отказы в регистрации, создав возможности для исправления ошибок еще на старте. И вот, по этому закону Минюст не признает правомочность конференции «Гражданской инициативы» в Москве. По этому закону в Чите и Элисте снимают с выборов «Справедливую Россию», а в Уссурийске – КПРФ и «Новых людей».

Несмотря на предсказуемость результатов и внушительное меню ограничений, проведение голосования кажется властям все еще опасным мероприятием, не гарантирующем сокрушительной победы. Поэтому выборы делают все менее осязаемыми: сервильные кандидаты, отсутствие дебатов и минимальная агитация.

И на это есть причины. Согласно свежему опросу ФОМ, у 25% респондентов действия властей вызывают возмущение. После начала боевых действий по эту сторону границы тревожное настроение выросло у 12%. Мало ли что еще может случиться: черные лебеди прилетают внезапно.

Im Zweifel für die Freiheit

Коллеги подняли интересный вопрос о происхождении популярной в немецкой политике формулы «при сомнении – в пользу свободы».

Этот принцип, который по-немецки звучит Im Zweifel für die Freiheit, часто встречается в публичных выступлениях либералов и социал-демократов. Так называется сборник речей 4-го канцлера ФРГ и лидера SPD Вилли Брандта. Так же озаглавлена одна из глав книги «Спасти права граждан» министра внутренних дел в правительстве Гельмута Шмидта и лидера социал-либерального крыла FDP Герхарда Баума. Эта формула вновь прозвучала во время недавнего обмена заключенными в качестве обоснования настойчивого требования Германии освободить российских оппозиционеров.

В самом общем виде эта формула восходит к Дигестам Юстиниана – византийского императора, кодифицировавшего накопившиеся за века нормы римского права.

«Если судьи в равном числе выносят различные судебные решения, то именно в делах о свободе согласно постановлению божественного Пия верх одерживает решение в пользу свободы, в остальных же случаях – в пользу ответчика» (книга 42, титул 1, фрагмент 38).

Отсюда вышел важнейший юридический принцип In dubio pro reo – презумпция невиновности или «в случае сомнения – в пользу обвиняемого». Презумпция свободы или In dubio pro libertate – его младшая сестра.

Но собственно немецкая предыстория этой формулы куда интереснее.

В городах позднесредневековой Германии была распространена практика консилиумов, которые выносили юридические заключения по самым разным повседневным вопросам – от споров о собственности до политических проблем.

Конрад Пейтингер возглавлял один из таких консилиумов в баварском Аугсбурге. Он был хорошо начитанным, обладал большой коллекцией рукописей и считался гуманистом. Римское право применялось в Италии с 12 века, в Германию же оно пришло в 15 веке, и Пейтингер, получивший образование в Падуе и Болонье, становится одним из пионеров в его применении. Известно его заключение 1500 г. по вопросу вступления в гражданство города Аугсбурга.

Эпидемии чумы, бушевавшие в то время, периодически подтачивали численность городского населения. И единственным источником его пополнения были сельские жители из окрестных владений, стремившиеся в города, чтобы избежать закрепощения и роста налогов. Но чтобы стать гражданином города, т.е. получить от него права и защиту, их прежние обязательства следовало урегулировать. Города не хотели конфликтовать с окружающими их ландсфюрстами, поэтому стремились уладить спорные вопросы в судебном порядке.

Пейтингеру пришлось решать, могут ли некие сельские жители A, B и C самостоятельно изменить свой статус и остаться в городе, невзирая на данные феодалу клятвы, или должны быть выданы своим прежним господам. В итоге Аугсбург отклоняет требование ландсфюрстов, ссылаясь на суверенитет и привилегии городов. Но Пейтингер опирается не только на земельное право и имперские законы, но и выводит принцип римского права на передний план, резюмируя решение в отношении гражданина С фразой: Et in dubio pro libertate est iudicandum.

Людей не освобождали от обязанностей в отношении прошлых хозяев, но городу было принципиально важно, чтобы новые граждане были лично свободны. «Люди, которых природа изначально создала свободными и на которых право наложило ярмо рабства, должны быть возвращены к прежнему состоянию свободы» – такова позиция Пейтингера. И хотя его нельзя назвать автором самой этой идеи, он и Городской суд Аугсбурга стоят у истоков этой правовой традиции.

Спустя 200 лет правовед из Тюбингенского университета Фердинанд Кристоф Харпрехт напишет, что в «сомнительных случаях презумпция свободы предпочтительнее бесчестного или оскорбительного допущения».

Постепенно презумпция свободы станет одним из принципов городского права Германии. Пройдет еще много времени, прежде чем она оторвется от своих источников и превратится в самостоятельную политическую идею.