Ничего не осталось от наших прогулок вдвоём.
Ты чего говоришь? Ну конечно, конечно осталось!
Потемневшего неба зловещий лесной окоём
и с другой стороны - раскалённо-закатная алость.
Почему ты близка? Потому что и правда близка.
Потому что прошедшее видно в контрастной подсветке:
и черничные руки, и полные кеды песка,
и хрустящий жучок на колючей малиновой ветке.
Нареки это раем, забудь и опять нареки.
Ничего необычного, очень простая потеха.
Мы идём вдоль реки, вдоль реки, вдоль реки, вдоль реки...
Превращаемся-щаемся-щаемся-щаемся в эхо.

2016

Осознавши себя траекторией,
перестанешь бояться окончиться.
Мы бы век на своём тараторили,
но однажды придёт переводчица.
Пусть она переводит про главное,
где каштаны и страшные пьяницы.
И столицы сотрутся, и гавани,
а посёлок Быково останется.
Был там храм, аварийный фактически,
но достойный отдельного очерка.
Я любил его, псевдоготический,
а другой, деревянный, − не очень-то.
Там, бывало, звонят по покойничку,
ну а мы, накупившие сникерсов,
проскользнули домой потихонечку
и хотим от родителей сныкаться.
Всё что хошь прекращает быть лакомым,
если это четвёртая порция.
Звёзды плотно обёрнуты вакуумом,
и поэтому долго не портятся.

2017

Прилипчивая уличная песенка
на вражеском сегодня языке;
певица, и её неравновесие
с купюрами в раскрытом рюкзаке.
 
Подпрыгивает голос  подпружиненный,
танцующий под током проводок.
Витрина пожирает отражение,
прохожий превращается в цветок.
 
Пусть времени второго и не выдано,
а первое стесалось догола,
но тоненькая девушка на выдохе
прекрасна, словно швейная игла.

Автомобиль, состарившийся в профиль,
профыркался – и как бы тишина.
Картонка, надпись маркером: «КАРТОФЕЛЬ»
И осень – а похоже, что весна.
И яблоки, громадный штрифель детства,
к хрустальным небесам прикреплены…
Принюхаться, прислушаться, вглядеться –
со стороны. Уже со стороны.
Уходит в землю ножка табуретки,
и ты летишь, но в этом-то и соль…
И яблоко, сорвавшееся с ветки,
о плитку чмокает – и лопается вдоль.

2014

Смотрю из тьмы на огонёк свечной,
к нему надежды тьмы устремлены.
Не вышел он своей величиной,
но нет во тьме крупней величины.
 
Постой, пространство, просто погоди,
не рассыпайся, милое, пока.
Кулак любви сжимается в груди,
и это тоже вроде огонька.

На своё отражение
посмотри, помолчи.
Мы не в том положении,
чтобы спать на печи.
 
Что накоплено ценного
за былые века
льётся в кружечку пенного
новостного пивка.
 
Смысла нашего прошлого
не поможет найти
удивительно ушлая
нейросеть GPT.
 
Шепчет солнышко заповедь,
каждый день за окном
засыпая на западе
термоядерным сном.
 
В душу битые пьяницы,
скажет кто — мужичьё.
А Россия достанется
тем, кто любит её.
 
Среднерусским товарищам
постсоветской волны,
от себя убегающим
на дороги войны.

Сбежали крысы, роняя вещи,
но никогда не оставят судно
ни те, что веруют и трепещут,
ни тот, кто верует, ибо абсурдно.
 
Бушует море, и гнётся небо,
русалки плачут, сирены воют.
В стальных руках краснофлотца — невод,
в воде цепляющий огневое.
 
Такое время, такие вести,
что даже твердь на волнах взлетает.
И буря — мглою, и все на месте:
и гимн — советский, и Русь — святая.

«ЗВЕЗДЫ НА ПОЗИЦИЯХ», - так я решила назвать свою авторскую программу, первый выпуск которой выходит на Rutube и ВК

«ЗВЕЗДЫ НА ПОЗИЦИЯХ» - диалог с деятелями нашей культуры о гражданской позиции и ее влиянии на творчество, взаимоотношения в семье, с друзьями, коллегами, и изменилась ли их жизнь, если да, то в какую сторону?

ГЕРОИНЯ Первой передачи - Ксения ГЛИНКА, в прошлом прекрасная актриса театра МХАТ и кино, а ныне, Министр культуры Тверской области.
В свое время, она была одна из первых, кто моментально откликнулся на мою инициативу провести благотворительный концерт в г. Россошь Воронежской области для эвакуированных женщин и детей Донбасса.

ИЗ АКТРИСЫ В МИНИСТРЫ - это, на мой взгляд, подвиг замечательной, успешной актрисы добровольно отказаться от любимой профессии.
Как она на это решилась? Что для нее Родина? Можно ли привить патриотизм?
И самое важное - разговор о положении в культуре, провинциальной и столичной, в чем схожесть, а в чем отличие.

Затронули и другие, не менее важные вопросы.
Ксения интересный собеседник, умный, глубокий, уверена, что интервью может стать для кого-то своеобразной точкой опоры в наше сложное время.

Посмотреть передачу вы можете тут:

🔺ВК https://m.vk.com/public221737762

🔺RUTUBE: https://rutube.ru/channel/31827687/

С волнением жду ваших отзывов на передачу, где все для меня в впервые, одним словом - Премьера!

*Съемки проходили в креативно-образовательном центре ПФКИ, проект реализуется при поддержке ИРИ. Брен предоставивший одежду Daisy Knit https://daisyknit.ru/
Стилист Эвелин Акуа
Ассистент стилиста Марина Медведева
#звездынапозициях

«ЗВЕЗДЫ НА ПОЗИЦИЯХ» - это диалог с деятелями нашей культуры об искусстве, гражданской позиции, её влиянии на творчество, взаимоотношения в семье, с друзьями, коллегами.
Но, пожалуй, самое главное, с заявленной ими во всеуслышание позицией изменилась ли их жизнь, если да, то в какой сторону?

Герой нового выпуска — Алексей Шмелев, поэт, один из основателей культурного арт-проекта «Мужской голос». Стихи Алексея печатались в литературных журналах «Юность», «Нева», «Дружба народов» и многих других.

Алексей, талантливый поэт, интересный, глубокий собеседник, к нему у меня накопилась масса вопросов:
Как рождаются стихи? Как на Алексея повлиял опыт жизни в монастыре? Как и почему в 2014 году он поехал в Славянск? Что такое Z-поэзия? Можно и нужно ли отделять человека от его творчества?
Эти и другие важные вопросы мы обсудили с Лешей в нашем откровенном разговоре.

Посмотреть передачу вы можете тут:
VK
https://vk.com/club221737762
Rutube
https://rutube.ru/video/person/31827687

Жду ваших реакций!

Бренд предоставивший одежду Ivolga Moscow https://ivolga.moscow/
Стилист Эвелин Акуа
Ассистент стилиста Марина Медведева

*Съемки проходили в креативно-образовательном центре ПФКИ, проект реализуется при поддержке ИРИ.

#звездынапозициях #александрафранк #алексейшмелев #шмелев

Завибрировал мост, и трамвайный звонок
между двух берегов защемило.
Подари мне прозрачный холодный денёк,
чтобы таял во мне до могилы.
Не в коллекцию, нет. На асфальте ничья
нарисована линия мелом.
Я скроил бы денёк из обрезков старья,
только хочется новый и целый.
Деловитый рабочий с шуршащим мешком
копошится. Совместно со всеми,
словно в комнате с падающим потолком,
я упёрся в пространство и время.
Вот старушка, вот голубь колотит крылом,
и старушка к нему благосклонна.
Голубь – жадная птица, отрывисто в нём
исчезает обрывок батона.
Потерпи, все мы будем нигде и везде.
Замечательно, тоже мне – новость.
Я сейчас – пузырёк в бесконечной воде,
осознавший свою пузырьковость.
 
2020

«ЗВЕЗДЫ НА ПОЗИЦИЯХ» и герой следующего выпуска Эдуард Бояков. Столько вылилось на него, особенно в последнее время, негативного, презрительного и откровенно оскорбительного, что не знаю, кто бы еще смог так выстоять и не сломаться.
А ругали его все и даже те, кто ни разу не был ни в театрах, им возглавляемых, ни на его постановках.
История его травли лишний раз показывает, как легко бывает манипулировать сознанием масс, и что по-прежнему «хвост виляет собакой».

А разговор наш получился, на мой взгляд, интересный и важный.
Ведь размышляли мы о России, какой она могла быть и будет в недалеком будущем;

О необходимости ведения культурной политики, обозначения культурного кода и символов;

Нужен ли для этого в современной России идейный вдохновитель?

Когда состоялась наша русская культура, в чем ее суть и, в частности, суть театра?
И что мы можем предложить молодому поколению сегодня?

Важные вопросы, интересные, нестандартные ответы, подключайтесь к нашему диалогу, ведь русская культура - это касается всех нас и вас, и каждого из нас/вас в отдельности.

Поссмотреть передачу можно на ВК
И RUTUBE

Бренд предоставивший одежду Daisyknit https://daisyknit.ru/
Стилист Эвелин Акуа
Ассистент стилиста Марина Медведева

*Съемки проходили в креативно-образовательном центре ПФКИ, проект реализуется при поддержке ИРИ.

#звездынапозициях #эдуардбояков #бояков #александрафранк #франк

То, что было летом, остаётся летом
в гулких коридорах университета.
Маленькая вечность хрупко белоброва.
Длинный дождь по окнам — взгляд, как длинный провод.
Счастье вышло дробным, судорожным, высшим —
и потом, конечно, ничего не вышло.
Мельком вспоминая, обвожу кружочком
из кривой Лагранжа вырванную точку.
Медленно погаснет, за́ душу не тронет.
Номер замурован в старом телефоне.
Тихо-тихо тронет, так сказать, истома.
То, что было, было слишком невесомо.

Катится яблочко на интерактивном блюдце.
Варится-варится каша из топорища.
Знаешь, Луиза, русские не сдаются,
не превозносятся и своего не ищут.
 
…где-то в тридцатых ещё ни войны ни мира
дача в Малаховке пахнет сосной и краской
с бантиком белым условная баба Ира
пальчиком ковыряет в окне замазку
 
хрящики в чашке фарфоровой, мёд и млеко,
зелень размытая, солнечная штриховка
греческий бог запрессованный в человека
что кукуруза в вакуумную упаковку
 
старые шрамы белёсые гиперссылки
кто-то дойдёт до белки другой до ёлки…
Ты говоришь, у медведя внутри опилки,
я говорю — у медведя внутри осколки.
 
Всё переносят, и верят всему как дети.
Нет ничего, одна самобранка-скатерть.
Знаешь, Луиза, империя на рассвете
пахнет похоже на яблоню на закате.

МОИ МАРСИАНСКИЕ ХРОНИКИ (2015)

1.      Первая марсианская хроника
 
Чувствуешь под кожей самолёт?
Никому о нём не говори.
Он тебя однажды разорвёт,
выбравшись на волю изнутри.
После устремится в небеса,
в собранную наскоро грозу.
И качнётся лесополоса,
пёстрые квадратики внизу.
В песне новоро́жденных турбин
больше не услышишь нас с тобой.
Самолёт останется один,
радостный, дюралевый, живой.
Крыльями блестящими войдёт
в чёрную космическую тьму.
Под его обшивкой – марсоход,
он о нём не скажет никому.

 
2.      Вторая марсианская хроника
 
Вот разбитый корабль. Мы все прилетели на нём.
Вот контейнеры с желеобразным салатом «мимоза».
Марсианская ночь без рассвета сменяется днём,
и советские люди выходят из анабиоза.
Кто-то учится резать металл циркулярной пилой,
кто-то в качестве мантры читает Станислава Лема.
Неохотно и наскоро строится купол жилой –
капелланы и женщины могут снимать гермошлемы.
И давайте помолимся за инкубаторный цех,
чтобы в нём непорочно рождались здоровые дети.
А потом будем пить, и напьёмся до одури. Эх,
нам теперь навсегда оставаться на этой планете!
Даже летом здесь холод, по Цельсию сотня почти,
но машины работают, грея пески неустанно.
Здесь когда-нибудь яблони всё-таки смогут цвести,
только наши потомки уже марсианами станут.

 
3.      Третья марсианская хроника
 
Оказавшись на Марсе, где меньше земной гравитация,
ты почувствуешь детство – для этого и прилетишь.
Помнишь жёлто-зелёные, горькие дудки акации?
Помнишь запах железных, пропитанных временем крыш?
То, что есть на планете, огромней планеточки махонькой.
Суетятся, влюбляются, дружат обрывки миров.
Через бурую пыль проступает посёлок Малаховка,
деревянные дачи и дым первомайских костров.
Самолётик летит – папиросный, прозрачный, бамбуковый,
ты бежишь, и глядишь на него, и глядишь сквозь него,
и бесцветное небо в тебе отражается звуками:
то ли треск, то ли стук электрички, а то ли арго.
Расцветают тюльпаны, и сосны гудят монотонные,
и смола прилипает к зубам, и в костре керамзит.
И не надо ни Марса, ни клонов, ни дома с колоннами,
если ты существуешь, пока самолётик летит.

 
4.      Четвёртая марсианская хроника
 
То, что я знаю о Марсе, довольно условно –
так, поболтали с торговкой из Новой Рязани
(то ли Джульеттой, а то ли Лаурой Петровной).
Всё же, предельно потешный народ – марсиане.
Тучи суровые ходят над Фобосом хмуро,
злые земляне трясутся от похоти бренной.
Мы, говорит помянутая выше Лаура, –
столп справедливости, якорь известной вселенной.
Мы, говорит помянутая выше Джульетта,
перекопали поверхность и ложим асвальты.
Нас, говорит, ненавидят, боятся за это –
ну, да не будем растрачивать нервы на шваль-то.
Ладно планета – она потихоньку привыкла,
раньше ползли марсоходы, теперь – бэтээры.
Первая новая раса открытого цикла,
первые люди великой космической эры.
Так и живут, не живут – постоянно трясутся,
молятся звёздам под хрупкими куполами.
Твари с Юпитера скоро отнимут ресурсы −
и территорию, видишь ли, распополамят.
Ересь несёт, а бывало, посмотрит – до дрожи.
Верно, так смотрят на мишек подарочных в тире.
Будь ты хотя бы витков на двенадцать моложе,
я бы тебе показал все миры в этом мире.
Я не Шекспир, не умею рассказывать ровно.
Лирику тоже не очень, прости – не Петрарка.
Милая, как-там-тебя Маргарита Петровна,
нет у меня для тебя никакого подарка.

 
5.      Пятая марсианская хроника
 
Слава тебе, святой император Мао!
Утром восходит Земля, я шепчу твоё имя.
В этих забытых краях развлечений мало –
вечная осень за всё рассчиталась с ними.
Женщины здесь похожи на белых цапель,
если бы те купались в порту Наньтуна.
Странное дело, но я всё ещё не за́пил:
видимо, это, как здесь говорят, – фортуна.
Кратерное железо – мой новый профиль.
Все чудеса – диаграммы торгов феррита.
«Фауст, скотина, очнись!» – тормошит Мефистофель.
«Фауст, любимый, очнись!» – истерит Маргарита.

Я просыпаюсь на шёлковом одеяле,
рядом лежит раздетый до стали робот.
Плохо тебя, дорогая моя, спаяли,
если с утра не хочется даже трогать.
Можно сменить планету, язык и бога,
даже лицо несложно подправить малость −
только настанет осень, пора итогов.
Старое кончилось. Вечное не кончалось.

 
6.      Шестая марсианская хроника
 
Такая погода широкая –
в полгорода небо распялено!
Троллейбус, похожий на окуня,
гуляет по улице Сталина.
Сегодня мои ощущения
удвоены или утроены.
Весна – это словно крещение!
В четыре. У статуи Воина.
Люблю, если ясно заранее,
что всё непонятно практически.
Я прыгаю в это свидание
с букетом гвоздик электрических.
Пока и поверить-то не во что!
Не знаю ни цифр, ни облика.
И вот появляется девушка
из вихреподобного облака...
В ней всё конструктивно до чёрточки –
программа и все ответвления.
А значит – совместные форточки
и внуки в шестом поколении.
По красному небу церковному
летят самолеты-бионики.
Моя экспонента любовная.
Мои марсианские хроники.

 
7.      Седьмая марсианская хроника
 
С годами часы всё длиннее,
но тяпнешь – и вечер угроблен.
Потеет, рывками пьянея,
седой и морщинистый гоблин.
За песню ракетного взвода,
за шрам от штыка на затылке
он пьёт синеватую воду
из петлеобразной бутылки.
Об зубы стучат электроды,
до дрожи, до дрожи, до дрожи.
За кратеры, что от природы, –
и за рукотворные тоже.
Хотелось бы выпить с друзьями,
да только они глубоко, блин.
Проклятия шлёт Фукуяме
седой и морщинистый гоблин.
Он рухнет под лавку, в корыто,
ударится носом ли, лбом ли.
на Марсе ничто не забыто.
Ничто. Только некому помнить.

 
8.      Восьмая марсианская хроника
 
Красной пустыне, видимо, нет конца.
Вечная засуха, вечная середина.
Мерить пустыню – миссия мудреца,
самоубийцы, солдата, Ходжи Насреддина.
Потно сидит в седле на стальном осле
путник давно не любленный и небритый.
Путник находит банку Кафе Пеле
и открывает, и видит в ней труп ифрита.
Рация на колене давно в пыли,
поговорить о маршруте полгода не с кем.
Путник почти забыл языки Земли –
ангельский даже. Да и родной немецкий.
Только когда над барханами ночь рябит
сотнями звёзд разреженной атмосферы,
можно сверяться с Фобосом, чей кульбит
крайне похож на символ единой веры. 
Плачут хмельные девы, цветут сады,
время влюблённых всегда наступает в мае.
Капли дождя ароматны, вкусны, тверды...
Путник поёт, а пустыня ему внимает.

 
9.      Девятая марсианская хроника
 
Лучше малое ценить, как по мне-то.
Были б живы, а большего не надо.
Мне приснилась молодая планета,
без поющих знаменитых водопадов.
В бурой корке, словно мясо на гриле,
радиацией облитая незримо.
Ведь неглупые люди говорили:
на Земле не быть четвёртому Риму.
А теперь уже и нету Земли-то,
сорок пятое на Марсе столетье.
И дрейфуют литосферные плиты,
и покрыто океаном две трети.
Молодые жители столицы
по утрам вбирают знание мудрых,
чтобы ночью обязательно слиться
с жарким знанием гражданок чернокудрых.
Тороплива, а потом нетороплива
наша жизнь, мы благодарны за это.
В третье лето плодоно́сят оливы,
но милее всех четвёртое лето.
Пусть и малое, да всё же своё-то.
Пусть историю делают герои.
Улетают в тишину звездолёты
и домой не возвращаются порою.

 
10.  Последняя марсианская хроника
 
О́блак июльский распят на ястребе.
Доброе вечному не донести.
Сколько еды накидали в ясли:
Шаляпин под шубой, Пастернак на кости́!
Марс ожидал своего спасителя.
Первого крика восторг и жуть.
Зная отныне, что всё относительно,
ветры над дюнами будут дуть.
Духи прощаются с бесноватыми
и зарываются в красный мох
там, где духами и перхлоратами
дышат рабочие всех эпох.
Кто изнемог от несправедливости,
кто не находит себя, того
станция «Мир» зовёт под оливы
праздновать новое Рождество.
Кто бы, скажите, играл по правилам,
если в колоде одни тузы?
Верую, станет выжившим Авелем
мальчик, рождённый в разгар грозы.

Предзакатного леса каёмка,
и светила гуляют вдвоём.
Раз увидев небесное в чём-то,
ты небесное видишь во всём.
Тут слезинку Луна обронила —
и лужайка поймала в ладонь,
там по узеньким тропкам винила
одинокая бродит гармонь…

Хорошо ходить, создавая ногами шорох,
обводить дотошно контурные скрижали.
Так шуршали крылья ангелов тех, которых
с журавлями вместе в Индию провожали.
 
Закрывайте двери, пожалуйста, ведь иначе
в этот храм шуршащий доносится унца-унца.
Вспоминаешь тут же: поддатые тоже плачут,
и особенно громко плачут, когда смеются.
 
Просто лето кончилось – и никаких вопросов.
Лето просто кончилось – и никаких ответов.
лето кончилось просто кончилось лето просто
просто кончилось лето кончилось просто лето

Большой поэт, человек и, как говорит один известный персонаж, пароход, мой друг Иван Купреянов.
2021

В музыкальной коробочке — осень, шестнадцатый век.
Мастерские, детишки, коза, кренделя, сапоги,
остроухие крыши, бессмертная версия нас
(мы бежим на коньках по непрочному первому льду).
На твоих волосах электрический иней звенит.
Обещание вечера — в точных движениях ног.
Подмастерья собачатся, глупые дети поют
(про охоту на белую лань в леденцовом лесу).
Пахнет яблоком, тыквой, горячим имбирным вином,
гармоническим ладом, пенькой, сапогами, козой.
У тебя на запястьи ожог, и кармин на губах,
а в серёжках серебряных ветер — тон-тон-полутон.
Я тебя догоняю, потом обнимаю поверх
электрической шубки, поверх повседневных забот.
Ты отрывисто дышишь в меня, и узор на стекле
расступается, и — можно видеть, что там, за стеклом.
Остроухие крыши впиваются в ляпис-лазурь,
в мастерских молоточки звенят — тон-тон-тон-полутон.
Я тебя обнимаю, а ты — всё глядишь и глядишь,
словно белая лань на охотника в сладком лесу.

2017

Ты зубы не скаль, упрекая
в старушечьем скрипе жильё.
Россия, товарищ, такая,
какой ты услышишь её.
Что мусорный шелест с экрана?
Что цац каблучков антрацит?
Закатного неба мембрана
над полем вспотелым гудит…
Растянуто лает собака,
как будто бы из-под воды.
Видать, награждают баскака
медалью за взятие мзды.
Россия, товарищ, такая.
Такая, но это не всё.
Беззубый баскак, обтекая,
поймёт: и ему хоросё.
А ты лучше думай о лесе,
он звонок, рождественски бел.
И вспомни военные песни,
которые дедушка пел.

2020

Чужой не свой. Господь дворов суров.
Господь дворов не терпит хвастовства.
Пружинит воздух, не пуская слов,
чернеет безразличная листва.
 
Кошачий свет, ночной дорожки нить,
идти к себе — идти сквозь гаражи.
Мудрить не мудро, мудро не мудрить.
Добра — своим, и не добра — чужим.