Воскресное утро подходит для самых неожиданных признаний.

В последнее время спасаюсь детективами. И тут впору ввести хэштеги #мойдетективчик #впервые и #позжевсех

Проглотила разом детективы Ю Несбё. Ведь все прогрессивные люди сделали это давно.
А у меня предубеждение, если «все» бегут, то я не с ними. Такой снобизм.

Проглотила и мне понравилось! Жаль , что новые книги с Харри Холе у нас пока не перевели и не издали. Причины понятны.

Погони за маньяками по пустынной заснеженной Норвегии подействовали на меня как успокоительное. Отличный способ выпасть из новостной повестки.

Конечно, всё дело в Харри Холе. Брутальном детективе из Осло. Как всякий гений он смел, парадоксален, к тому же алкоголик.
И напоминает Сергея Давлатова, по крайней мере ростом.

Тут впору указать на одну особенность, которой некоторые авторы детективов-мужчины наделяют своих главных персонажей.

Все они гиганты сексуального фронта. Несмотря на выпивку, неважнецкий вид, бессонные ночи в погонях за преступниками или тяжёлые ранения. Всегда готовы!

Таков Харри Холе. Нам подробно об этом рассказывают.
Но такова и Елена Бланко - полицейская инспектор особого отдела из серии испанских триллеров!

Она тоже без удержу выпивает, ну и умеет расслабиться.
При этом фантастически работоспособна.
Но и ошибок совершает, как и Харри, достаточно.
Так что пол значения не имеет. Главное, кто автор.
Елену Бланку создавал мужской коллектив соавторов, скрывавшийся под женским псевдонимом Кармен Мола.
Если Несбё рекомендую, то романы от «Кармен Мола» с осторожностью, эти книги скорее набор клише.

Но я всё равно как-нибудь расскажу о детективах «Цыганская невеста», «Пурпурная сеть» и «Малютка». Есть в них что-то.
Наследница немалого состояния инспектор Бланко рассекает по Испании на советской «Ладе», хотя в гараже у неё последний «Мерседес». Преступники тоже с прибабахом.
В одной из книг ловят настоящих людоедов, прямо на улицах современного Мадрида. Да и доверие к производству хамона эти писатели подорвали, кто их просил!

О Холе тоже в первый, но не в последний раз, если вас не слишком этим шокирую (увижу по оттоку подписчиков).

Его похоже нарисовали, нашла в интернете. Шрам, всё такое «с историей». Хотя, не хватает сомнения в глазах, он ведь не Бонд.
И больше напоминает фоторобот преступника.
Ну, а что делать? Как ещё выжить в Осло?

Сериалы по этим детективам я не смотрела. Пройдёт ещё сто лет, может быть тогда

Музей Анны Ахматовой напоминает, сегодня родился поэт Николай Заболоцкий.
Сейчас его стихи включены в школьную программу. Он признанный классик.

В 1938 году был незаконно арестован по дикому обвинению об участии в «антисоветском заговоре писателей». Не подписал ни одного «признания», даже под пытками не назвал имена своих друзей. Прошёл тюрьму, психбольницу, лагеря, ссылку.
Был очень собранным человеком, всё запомнил и записал свои воспоминания тех лет.

«История моего заключения»:

Я протестовал против незаконного ареста, против грубого обращения, криков и брани, ссылался на права, которыми я, как и всякий гражданин, обладаю по Советской Конституции.
— Действие конституции кончается у нашего порога, — издевательски отвечал следователь.
Первые дни меня не били, стараясь разложить меня морально и измотать физически. Мне не давали пищи. Не разрешали спать. Следователи сменяли друг друга, я же неподвижно сидел на стуле перед следовательским столом — сутки за сутками.

На четвертые сутки, в результате нервного напряжения, голода и бессонницы, я начал постепенно терять ясность рассудка. Помнится, я уже сам кричал на следователей и грозил им. Появились признаки галлюцинации: на стене и паркетном полу кабинета я видел непрерывное движение каких-то фигур. Вспоминается, как однажды я сидел перед целым синклитом следователей. Я уже нимало не боялся их и презирал их.

Не знаю, сколько времени это продолжалось. Наконец, меня вытолкнули в другую комнату. Оглушенный ударом сзади, я упал, стал подниматься, но последовал второй удар в лицо. Я потерял сознание. Очнулся я, захлебываясь от воды, которую кто-то лил на меня. Меня подняли на руки и, мне показалось, начали срывать с меня одежду. Я снова потерял сознание. Едва я пришел в себя, как какие-то неизвестные мне парни поволокли меня по каменным коридорам тюрьмы, избивая меня и издеваясь над моей беззащитностью. Они втащили меня в камеру с железной решетчатой дверью, уровень пола которой был ниже пола коридора, и заперли в ней.

Тут меня жестоко избили, испинали сапогами, и врачи впоследствии удивлялись, как остались целы мои внутренности — настолько велики были следы истязаний.

Я очнулся от невыносимой боли в правой руке. С завернутыми назад руками я лежал, прикрученный к железным перекладинам койки. Одна из перекладин врезалась в руку и нестерпимо мучила меня. Мне чудилось, что вода заливает камеру, что уровень ее поднимается все выше и выше, что через мгновение меня зальет с головой. Я кричал в Я кричал в отчаянье и требовал, чтобы какой-то губернатор приказал освободить меня. Это продолжалось бесконечно долго. Дальше все путается в моем сознании. Вспоминаю, что я пришел в себя на деревянных нарах. Все вокруг было мокро, одежда промокла насквозь, рядом валялся пиджак, тоже мокрый и тяжелый, как камень. Затем как сквозь сон помню, что какие-то люди волокли меня под руки по двору… Когда сознание снова вернулось ко мне, я был уже в больнице для умалишенных.

Важно издавать разные книги

https://t.me/individuumbooks/2160