​​📺 🌈 Если одному следователю настойчиво навязывают в подруги коллегу, а он в ответ молчит, то по законам нынешнего западного сериального мейнстрима очень скоро вблизи темнокожего сексапильного парня должен появится другой, очень близкий, милый друг. Если же это 1980-е и Нью-Йорк, то ясно и то, что СПИД и общественные изъяны не могут быть не упомянуты.

Предсказуемость некоторых сюжетных поворотов можно считать и достоинством, и недостатком нового сериала «Эрик». Другой минус, который можно считать плюсом — по-романному медлительное развертывание действия, когда рапиды позволяют детально рассмотреть говорящие приметы времени, когда песни объясняют, что же думают герои, что хотели сказать авторы.

Но даже если смотреть «Эрика» на перемотке, то чувство представления добротного, фешенебельного никуда не девается, и дело не только в Бенедикте Камбербэтче, который по праву таланта органически не способен ко лжи, а правда его эксцентрики такова, что не оторвать глаз.

Британский гений играет Винсента, кукольника, создателя популярного детского телешоу, у которого не все дома: и метафорически, и буквально. Без таблеток у него появляются воображаемые собеседники, что, собственно, и позволило ему стать в профессии столь успешным, — он реализует то, что так явственно мерещится. Нет дома и сына, — 9-летний Эдгар пропал, и, как выясняется, виной тому могут быть бесконечные ссоры зацикленного на себе Винсента с женой Кэсси, которая не расстаётся с сигаретой и устала.

Мальчик исчез, что становится поводом для деконструкции и этого семейного мирка, и внешнего мира. Российские критики упорно видят в сериале параллели с «Нелюбовью» Андрея Звягинцева. Куда очевидней однако родство с «Секретами Лос-Анджелеса», голливудским блокбастером 1997 года, где частный криминальный случай делался ветвист, включал гей-интригу и, обозначая невидимые миру слёзы, беспринципность властителей и корчи вовлечённых прочих, схож с новым глянцевым сериалом даже светом, — и там, и там много спелого желтого, как на картинке нарисованного.

Полезно помнить и предыдущие работы британского режиссера Люси Форбс, которая умело подмешивала безуминку в варево жизни и в инди-сериале о подростковой неприкаянности «Конец ебаного мира», и в недавней диковатой апологии акушерства «Будет больно». «Eric» — кукольный персонаж, которого придумал пропавший Эдгар, он же — новый невидимый (не)друг Винсента, выговаривающий отцу пропавшего мальчика его страхи. Лохматое, клыкастое, косоглазое существо ходит за обезумевшим от горя и алкоголя героем Камбербэтча по пятам и сообщает истины не из приятных.

Ночной клуб, где можно купить секс-услуги несовершеннолетних; будни кукольного телешоу, где всем надоели выходки гения Винсента; подземная жизнь бездомных, готовых от нужды на все; бизнес-планы бесстыжих застройщиков; честная работа принципиального гея-следователя, — все в итоге толково друг с другом объединяется, предъявляя драматичный, не лишённый сантиментов финал, чудо которого и в том ещё, что нового в нем почти нет.

«Эрик» — неоригинальное, увлекательное телешоу, сюжетные трюизмы которого и составляют его главное достоинство. Мы не раз видели прежде и Камбербэтча в роли придурковатого гения, мы смотрели и киноразборы ужасов нынешней джентрификации, выдавливающей из городских центров бедных, мы знаем, каково бывает социальным сиротам, мы понимаем, что все равны, но некоторые равнее, — однако повторить все это никогда нелишне, отметив заодно и нечто типичное для современного западного мейнстримного кино.

В фильме «Секреты Лос-Анджелеса» герой Кевина Спейси, следователь-гей погибал, — в нынешних «секретах Нью-Йорка» несправедливость ебаного гомофобного мира становится поводом для гнева —преображающего и этого, уставшего от несправедливости темнокожего гея, и самый, кажется, мир, — уже не такой, вроде, факинг. #кропоткинсериалы #netflix #ЛГБТсериалы

​​Новый польский комедийный детектив «Наследство» (Spadek, 2024) удался на «три с минусом», напоминая «иронические криминальные романы» Иоанны Хмелевской, чтиво для забытья, где повествовательной стройностью никто особо не озабочен, а диалоги нужны не для того, чтобы двигать сюжет, а для надуманных острот.

Любопытно же это кино тем, что как картинка оно хоть и декоративно, но глаз не режет; хорошо смотрится во универсуме Netflix в качестве квелого родственника фильмов о франтоватом детективе в исполнении Дэниэла Крейга; к тому ж дает любопытное жанровое самообозначение — фильм-эскейпрум, игровое преодоление препятствий, кино-шарада.

Сюжет. Богатый дядюшка, большой любитель головоломок завещал племянникам наследство, но чтобы получить его, надо вдоволь нагуляться по замку, полному тайных комнат, секретных коридоров и вещиц-подсказок. Чтобы пройти испытания, нужно стать командой, что в данном случае означает более-менее дружную семью. В том и смысл: эксцентричный старик хочет, чтобы его родственники восстановили отношения.

Начало бодрое и для польского мейнстрима необычное: рассказчиком выступает рядовой отец семейства, а среди прочих героев — 50-летняя писательница с молодым любовником (и тут можно поиграть с эйджизмом), а также гей-пара (и тут полагается проверка на гомофобию).

Однополые поцелуи имеются, предрассудки относительно гомосексуальных семей развенчиваются, но квир-сюжет, скорей, служебен, — вернее, важен в той же степени, что и в игривых приключениях упомянутого выше Бенуа Блана, детектива-гея. Хорошо, что есть, но это одна из многочисленных виньеток затейливого сюжета.

По посылу, иными словами, типичный массовый продукт. С исполнением беда, но, думается, и потому еще, что замах был явно на сериал, но сговорились в итоге на полнометражный фильм, так что пришлось кромсать по живому, — обрубки и хвосты, сбитый темп, все признаки марша, урезанного на монтажном столе.

Режиссер — Сильвестр Якимов; не уверен, что стоит это имя запоминать. Плохо как кино, но хорошо как градусник польской киноиндустрии. Дышит с современностью в унисон. #кропоткинкино #неочевидноквир #netflix