Давеча произошел страшнейший произвол и управа со стороны опричнины Руси матушки нашей.

Обычный сельский блохер, добрый и отзывчивый, ну тот, что холопов задирает и мутузит, да всего четыре сотенки штрафов за езду на чужой телеге без номеров получил, попал в оказию. Хлещил он по садовому на своей новой бричке, а встречная дорога сама ему под колеса и бросилась. И встречные калымаги, понятно дело, не успели убраться восвояси и тож кинулись ему навстречу.

Разворотил он четыре штуки, что не догадались поехать в другую сторону, бестолочи. А тетка одна, чтобы уйти значица от ответа за такую наглость, сломала себе ноги и без сознания разлеглась. Остальные тоже примолкли от чувства вины перед румяным молодцем и радетельным воином. У блохера и спина уж от сидения затекла, он назад подремать и пристроился.

Потом суд да дело было, понятно. И вроде даж дураку ясно, что он совсем не виновен, но наказание ему сродни пытки назначили звери судебные. Запретили ему аж на два месяца вечером за хлебом выходить. Такие дела.

Давеча, государь наш ясноликий видал чего учудил? Хочу, говорит, чтобы холопы моих бояр по осени лобызать начали. Нынче-то опричнину чернь не особо жалует, хотя те и воровать стали тише и почти никого и не убили за тот год.

По полушке жаловал каждому двору. Ну как каждому, только тому, где не менее семи детей на лавках и чтобы все погодки. И чтобы юны были и босы. И жили в землянке. И деньгу только по осени обещал, чтобы розги к школе взять. Короче, не дал еще. Ну да ладно. Ботвы картофельной вон нарвем да наварим похлебать.

А еще говорит, хочу чтобы холопы у бояр отдыхали весь май. Сказано-сделано. В мае полмесяца выходных. Но с одним условием. Все равно выйти работать, посевная же. А всяк знает, что грех не в праздник работать, а в будни отдыхать.

А вот как увлекся народ этой новой потехой, симпай-димпай или попитом, не пойму как правильно, но оно всяко лучше, чем старичье, что до сих пор вертит спинор. Ребятишки носятся с попитою этой, рожки друг дружке ставят, щелбаны отвешивают и гогочут.

А там всего-то, каучуковый коврик попугайской расцветки, да выступы, чтоб перстами тыкать. А тыкнешь пальцем, так оно и лопается с потешным звуком.

Пузырек лопается - дурачок радуется.

Старейшины поговаривают, что раньше-то люди поумней были, в сложные штуки играли. Вот, например, была такая безделица, красивая и переливчатая пружина диковинная, ты ее на ступеньку ставишь и конец перекидываешь, так она сама со ступени и шваркается на землю, да разве сейчас такое кто сможет сделать? Или вот еще была штуковина, липкий шар, бросаешь его в стену, а он и прилипает, жирное пятно от него только потом, эх матушка меня и таскала за уши.

А совсем в стародавние времена, были такие камешки маленькие с окошком, за пазухой можно носить, а в том окошке зверек жил маленькай, и постоянно он есть хочет, то пить, а то и обделается. Присматриваешь за ним, а он матереет и всё больше места занимает в том камешке, а потом издыхает. Вот как раньше деды время коротали.

Да как встретился наш барин с барином заморским у шведа на околице. На своем дворе встречаться оно несподручно, а ежели драка будет и все горшки перебьют?

С глазу на глаз было оговорено многое. Вот про права холопа на нашем дворе наш барин так и сказал заграничному: "Это не про права холопа вопрос, а нападок на наше доброе имя, кого хочу, того и секу прутами вдоль хребта". Это он про Лешку, значица вспомнил.

Или, скажем, от нашего двора посла посмышленей договорились прислать ихнему двору, а то прошлый уже проворовался.

Но это всё так, по мелочи, основой междусобойчика стал то что? Правильно, оплеухами не обменялись при встрече - почитай побратались и наладили коньтакт. А значит войны не будет. На этой неделе, по крайне мере.

Давеча решил царь выборы провести в государстве среди бояр своих. Иной бы по неумности сказал, дескать затея глупая, у нас, чай, не демократия, да и пересядут дармоеды местами на лавках и что с того.

Но государь у нас не дурак. Он даже указ как-то выпустил, что его нельзя дураком звать, а значит не дурак и потому любая его затея заведомо государству полезна и необходима. Утрись, тетеря.

Так вот, чтобы холопы ставили что надо и куда надо, повесил царь перед выборами пару случайных бояр, да вытряс мелочь, что нашел в зимней куртке, беднякам у крыльца. Задобрил голытьбу неблагодарную.

Холопы, конечно, все дело завалили, дурни. Кто цыгарку скрутил из бюллетеня, кто в отхожем месте употребил вместо лопуха, а кто и вообще, галочку случайно не там поставил, за коммунистов каких-то.

Но тут Эллочка вышла. Напечатала свежих и чистых бюллетеней, раздала оплеухи тем, кто сам хотел подписать, сама все как надо сделала и в урны разложила.

Так она в очередной раз еле спасла холопов неумелых от позора пред его очами. Вот удружила. Такие дела творятся.

Не далее, как пятого дня жуть такая приключилась. Корчмарь из Оренбуржья задумал бражки наварить. Ну и, как обычно, взял самую большую бочку в погребе, закинул туда лопату прокисшего варенья для брожения, здоровенную братину водицы из ближайшей лужи зачерпнул, ещё закинул солода с позапрошлой зимы. Наскреб в сусеках колобка с лошажью голову из мышиного помета, муки, осколков взорвавшихся банок и присохшего к полу грушевого кампоту. Да и тоже вывалил в бочку, натуральный продукт же, биображка. 

А как две недели настой отлежался под печкой, процедил, разлил по фанфурам да выставил на продажу. Но сделал он одну оплошность, не помыл фанфурики перед разливкой. Да и занес бациллу. А переделывать уж было экономически невыгодно. Потому и выставил в лавке как есть, по червонцу за банку. 

Вот сидят холопы с этаким пузырем в кругу. Один изо всех сил сдерживается, а потом как закричит "Помогите!", сделает большой глоток и падает замертво. И так ведь весь круг проходит, жалко же выливать. А там и повозка приезжает с земским лекарем и понятыми, дык они за упокой пьют. Жалко себя, а что делать, не пропадать же продукту.