В защиту Терешковой.
Вчера многие перепощивали фрагмент лагерных мемуаров Ирины Ратушинской о том, как после визита Терешковой в женскую зону режим содержания заключенных ужесточился, в частности, была возвращена лагерная форма (а раньше зэчки ходили в цивильном и даже шили себе сами). Мне представляется, что это - типичная лагерная легенда, позволяющая предать смысл безрадостной лагерной рутине и объяснить бессмысленную жестокость и абсурдность требований лагерной администрации. Кто знает, какая инструкция о распорядке и почему поменялась, на каком уровне МВД или ЦК партии принималось решение об ужесточении, как вообще зовут начальника управления исправительных учреждений МВД? А тут все понятно - стерва-Терешкова приехала и лично нажаловалась то ли Хрущеву, то ли Брежневу.
Жаловалась ли Терешкова тогда - вряд ли возможно проверить. Лагерный режим в начале 1960-х действительно ужесточился после невиданной либерализации конца 1950-х и не только в женских зонах (на фотографиях следующим постом - "моды" сезонов 1958-1960 Дубравлага. Заключенные мужчины тоже могли ходить в цивильном. Фотографировали, кстати, сами же зеки - лагерный устав тогда это позволял), но кажется еще до полета Терешковой в космос. Здесь пусть меня поправят знающие коллеги.
Но сейчас-то мы знаем, какой гражданин начальник принимал решение, озвученное депутатом Терешковой. А ощущение беспомощности и бессмысленности, выходит все то же, лагерное. И вот это - совсем безрадостно.
P.S. Многие шутки о Терешковой (особенно о межпланетной многоходовочке) мне кажутся действительно веселыми. Как пела Умка: "Из всех возможных реакций нам скоро останется только смех"
Вчера многие перепощивали фрагмент лагерных мемуаров Ирины Ратушинской о том, как после визита Терешковой в женскую зону режим содержания заключенных ужесточился, в частности, была возвращена лагерная форма (а раньше зэчки ходили в цивильном и даже шили себе сами). Мне представляется, что это - типичная лагерная легенда, позволяющая предать смысл безрадостной лагерной рутине и объяснить бессмысленную жестокость и абсурдность требований лагерной администрации. Кто знает, какая инструкция о распорядке и почему поменялась, на каком уровне МВД или ЦК партии принималось решение об ужесточении, как вообще зовут начальника управления исправительных учреждений МВД? А тут все понятно - стерва-Терешкова приехала и лично нажаловалась то ли Хрущеву, то ли Брежневу.
Жаловалась ли Терешкова тогда - вряд ли возможно проверить. Лагерный режим в начале 1960-х действительно ужесточился после невиданной либерализации конца 1950-х и не только в женских зонах (на фотографиях следующим постом - "моды" сезонов 1958-1960 Дубравлага. Заключенные мужчины тоже могли ходить в цивильном. Фотографировали, кстати, сами же зеки - лагерный устав тогда это позволял), но кажется еще до полета Терешковой в космос. Здесь пусть меня поправят знающие коллеги.
Но сейчас-то мы знаем, какой гражданин начальник принимал решение, озвученное депутатом Терешковой. А ощущение беспомощности и бессмысленности, выходит все то же, лагерное. И вот это - совсем безрадостно.
P.S. Многие шутки о Терешковой (особенно о межпланетной многоходовочке) мне кажутся действительно веселыми. Как пела Умка: "Из всех возможных реакций нам скоро останется только смех"
#корги_фото
Заключенные Дубравлага (Мордовская АССР), примерно 1958/1960.
Фото из архивов семей Гудзенко и Пироговых.
Заключенные Дубравлага (Мордовская АССР), примерно 1958/1960.
Фото из архивов семей Гудзенко и Пироговых.
#корги_газетный_зал #корги_музыка
Удивительная статья газеты Washington Evening Star. Во-первых это одно из первых описаний рок-концерта в СССР - выступление групп "Соколы" (может быть и "Сокол", но в статье "the Falcons") и "Christmas Stars" (название на английском языке) в московском кафе кафе "Фантазия". Сейшн состоялся зимой или ранней весной 1966. Во- вторых упомянуто еще несколько московских групп: "Братья", "Конкуренты" (? - по английски the Challengers) и советско-польская "Тараканы". Но главное, журналист пересказывает услышанную от одного из тусовщиков историю о том, как Джон Леннон инкогнито приезжал в Москву в 1965:
"Хотя Артур ["менеджер" группы "Соколы] "был фанатом Битлз уже несколько лет, "Соколы" появились после его случайной встречи с Джоном Ленноном, прибывшим в Москву инкогнито в прошлом июне [1965] на автобусе со шведскими туристами. Когда Леннон вышел из автобуса, остановившегося перед гостиницей "Украина", его окружила шпана, выпрашивающая "жвачку". Никто из них не подозревал, что перед ними звезда, никто не пытался ни оторвать пуговицу на сувенир, ни попросить автограф. Позднее Леннон заметил, что это было неожиданно и приятно. По счастливой случайности, Артур был в гостиничном холле и узнал своего кумира. Вначале он не поверил своим глазам, но вскоре, набравшись храбрости, подошел к Леннону и заговорил с ним. Именно Леннон вдохновил его на то, чтобы "Соколы" вылупились".
UPD: возможно, под конспиративным именем "Артур" скрывается Юрий Айзеншпис, который в 1960-е был менеджером группы "Сокол"
Удивительная статья газеты Washington Evening Star. Во-первых это одно из первых описаний рок-концерта в СССР - выступление групп "Соколы" (может быть и "Сокол", но в статье "the Falcons") и "Christmas Stars" (название на английском языке) в московском кафе кафе "Фантазия". Сейшн состоялся зимой или ранней весной 1966. Во- вторых упомянуто еще несколько московских групп: "Братья", "Конкуренты" (? - по английски the Challengers) и советско-польская "Тараканы". Но главное, журналист пересказывает услышанную от одного из тусовщиков историю о том, как Джон Леннон инкогнито приезжал в Москву в 1965:
"Хотя Артур ["менеджер" группы "Соколы] "был фанатом Битлз уже несколько лет, "Соколы" появились после его случайной встречи с Джоном Ленноном, прибывшим в Москву инкогнито в прошлом июне [1965] на автобусе со шведскими туристами. Когда Леннон вышел из автобуса, остановившегося перед гостиницей "Украина", его окружила шпана, выпрашивающая "жвачку". Никто из них не подозревал, что перед ними звезда, никто не пытался ни оторвать пуговицу на сувенир, ни попросить автограф. Позднее Леннон заметил, что это было неожиданно и приятно. По счастливой случайности, Артур был в гостиничном холле и узнал своего кумира. Вначале он не поверил своим глазам, но вскоре, набравшись храбрости, подошел к Леннону и заговорил с ним. Именно Леннон вдохновил его на то, чтобы "Соколы" вылупились".
UPD: возможно, под конспиративным именем "Артур" скрывается Юрий Айзеншпис, который в 1960-е был менеджером группы "Сокол"
#корги_музыка #корги_газетный_зал
О том, как в поисках оппозиционных выступлений внутри СССР русская эмигрантская печать проявляла чудеса интерпретации, стоит говорить долго и подробно. Но теперь моей любимой публикацией такого рода становится "Домбайский вальс (Лыжи у печки стоят...)" Юрия Визбора, напечатанный газетой "Новое русское слово" (11.04.1970) в рубрике "Из песен советских заключенных".
О том, как в поисках оппозиционных выступлений внутри СССР русская эмигрантская печать проявляла чудеса интерпретации, стоит говорить долго и подробно. Но теперь моей любимой публикацией такого рода становится "Домбайский вальс (Лыжи у печки стоят...)" Юрия Визбора, напечатанный газетой "Новое русское слово" (11.04.1970) в рубрике "Из песен советских заключенных".
Forwarded from USSResearch
Подписчик присал фрагмент журнала Юный техник за 1956 год в котором дают советы по поиску урановых руд. Простые развлечения советских детей
#корги_библиотека
Сложно представить, что в этом году исполняется сто лет первому соловецкому лагерю – еще не СЛОНу – лагерю принудительных работ. Кажется, что советская история близкая – руку протяни – а ей уже второй век идет. Юбилей СЛОНа, впрочем, тоже не за горами.
Сотрудница Соловецкого музея, Анна Петровна Яковлева разыскала в Государственном архиве Архангельской области уникальные документы о начальном периоде истории лагерей на Соловках: план лагеря, расчетные книжки заключенных, административную документацию. Больше почти ничего и не осталось - Дворовозный корпус, ставший первым местом заключения, сгорел четырнадцать лет назад.
Книга "Предшественники СЛОНа" опубликована катастрофически маленьким тиражом, не совместимым с ее важностью.
Тем не менее, заказать ее можно, написав письмо на почту: yakovleva@solovky.ru
Цена: 276 рублей + пересылка
На фото - план Соловецкого лагеря принудработ (1920).
ГААО. Ф.Р-530. Оп.2. Д.2. Л.1-4. Цит. по: Яковлева А. Предшественники СЛОНа. Архангельск, 2019. С. 33
Сложно представить, что в этом году исполняется сто лет первому соловецкому лагерю – еще не СЛОНу – лагерю принудительных работ. Кажется, что советская история близкая – руку протяни – а ей уже второй век идет. Юбилей СЛОНа, впрочем, тоже не за горами.
Сотрудница Соловецкого музея, Анна Петровна Яковлева разыскала в Государственном архиве Архангельской области уникальные документы о начальном периоде истории лагерей на Соловках: план лагеря, расчетные книжки заключенных, административную документацию. Больше почти ничего и не осталось - Дворовозный корпус, ставший первым местом заключения, сгорел четырнадцать лет назад.
Книга "Предшественники СЛОНа" опубликована катастрофически маленьким тиражом, не совместимым с ее важностью.
Тем не менее, заказать ее можно, написав письмо на почту: yakovleva@solovky.ru
Цена: 276 рублей + пересылка
На фото - план Соловецкого лагеря принудработ (1920).
ГААО. Ф.Р-530. Оп.2. Д.2. Л.1-4. Цит. по: Яковлева А. Предшественники СЛОНа. Архангельск, 2019. С. 33
#драга_трал
Вот, вы не читали перед обедом советских газет, а они все еще полвека назад написали.
Вот, вы не читали перед обедом советских газет, а они все еще полвека назад написали.
#корги_библиотека
Не то что бы это может сильно утешить, но подонки и хамы были всегда, только раньше у них не было интернета, и "троллями их не называли". В 1969 году вышла замечательная книга Dear Comrade: Pavel Litvinov and the Voices of Soviet Citizens in Dissent / ed. by Karel Van Het Reve. Pitman Publishing, 1969. В ней были опубликованы письма и телеграммы, присланные диссиденту Павлу Литвинову после опубликования его и Ларисы Богораз "Обращения к мировой общественности". Адресат посланий к моменту публикации книги уже отбывал ссылку за выход на Красную площадь в августе 1968 года.
Один из "каментов" привожу здесь, но справедливости радо надо сказать, что Павлу Литвинову приходили и письма поддержки (тоже опубликованные). И долгие, и такие, как эта телеграмма из Пензы: "я восхищен поддерживаю вас сергей".
Не то что бы это может сильно утешить, но подонки и хамы были всегда, только раньше у них не было интернета, и "троллями их не называли". В 1969 году вышла замечательная книга Dear Comrade: Pavel Litvinov and the Voices of Soviet Citizens in Dissent / ed. by Karel Van Het Reve. Pitman Publishing, 1969. В ней были опубликованы письма и телеграммы, присланные диссиденту Павлу Литвинову после опубликования его и Ларисы Богораз "Обращения к мировой общественности". Адресат посланий к моменту публикации книги уже отбывал ссылку за выход на Красную площадь в августе 1968 года.
Один из "каментов" привожу здесь, но справедливости радо надо сказать, что Павлу Литвинову приходили и письма поддержки (тоже опубликованные). И долгие, и такие, как эта телеграмма из Пензы: "я восхищен поддерживаю вас сергей".
#корги_литература #корги_газетный_зал
Памяти Эдуарда Лимонова (1943-2020).
Саша Соколов, Алексей Цветков, Эдуард Лимонов.
Фото: "Книжное обозрение". 1990. 25 мая
Памяти Эдуарда Лимонова (1943-2020).
Саша Соколов, Алексей Цветков, Эдуард Лимонов.
Фото: "Книжное обозрение". 1990. 25 мая
#корги_газетный_зал
Где лучшие тусовки? В дискотеке "Эксперимент"!
" – Ребята! – неожиданно вдруг нарушила устоявшуюся идиллию Галя. – А не посетить ли нам кафе? Денег много не понадобится. Здесь есть, как я слышала, приличная городская дискотека "Эксперимент". Специально для молодежи. Закажем чашечку ароматного кофе или бокал легкого коктейля, можно, говорят, послушать и новые записи или побеседовать, например о бессмертной музыке Вивальди, Шуберта, поспорить, наконец о дружбе, о любви..."
Корчагин М. Споем за шашлыком // Комсомольская правда. 1982. 20 июля
В бессмертную музыку Шуберта на (в) дискотеке я как раз верю, а в то, что живая Галя может так говорить — не могу.
Где лучшие тусовки? В дискотеке "Эксперимент"!
" – Ребята! – неожиданно вдруг нарушила устоявшуюся идиллию Галя. – А не посетить ли нам кафе? Денег много не понадобится. Здесь есть, как я слышала, приличная городская дискотека "Эксперимент". Специально для молодежи. Закажем чашечку ароматного кофе или бокал легкого коктейля, можно, говорят, послушать и новые записи или побеседовать, например о бессмертной музыке Вивальди, Шуберта, поспорить, наконец о дружбе, о любви..."
Корчагин М. Споем за шашлыком // Комсомольская правда. 1982. 20 июля
В бессмертную музыку Шуберта на (в) дискотеке я как раз верю, а в то, что живая Галя может так говорить — не могу.
#корги_литература
Русский поэт Георгий Адамович и его тезка, французский философ Жорж Батай никак не были, в моем представлении, людьми хоть как-то связанными. А оказывается они дружили в 1920-х. Познакомились дома у Льва Шестова, много и горячо спорили о коммунизме, сюрреализме и русской литературе.
Когда Батай умер в 1962 году, Адамович, работавший тогда на Радио "Свобода", прочитал в эфире очень проникновенный некролог ушедшему другу. Послушайте его - еще и потому, что на таком русском языке уже никто не говорит.
http://catalog.osaarchivum.org/catalog/osa:b0ae59e8-ab79-46ac-bb94-2843b9a3f986#
Русский поэт Георгий Адамович и его тезка, французский философ Жорж Батай никак не были, в моем представлении, людьми хоть как-то связанными. А оказывается они дружили в 1920-х. Познакомились дома у Льва Шестова, много и горячо спорили о коммунизме, сюрреализме и русской литературе.
Когда Батай умер в 1962 году, Адамович, работавший тогда на Радио "Свобода", прочитал в эфире очень проникновенный некролог ушедшему другу. Послушайте его - еще и потому, что на таком русском языке уже никто не говорит.
http://catalog.osaarchivum.org/catalog/osa:b0ae59e8-ab79-46ac-bb94-2843b9a3f986#
#корги_литература
Фрагмент из некролога Жоржа Батая.
"У микрофона ГЕОРГИЙ АДАМОВИЧ:
В начале июля скончался во Франции писатель, имя которого никогда не было и, вероятно, никогда не будет популярным. Жорж Батай. Самое понятие популярности противоречит всему его духовному облику. <...> Невозможно было бы отнести творчество Батая к какому-нибудь одному строго определенному литературному жанру. Кем он был? Философом, критиком, эссеистом, романистом, поэтом? И тем, и другим, и третьим, и четвертым. <...>
Он был, прежде всего, человеком. И о чем бы он ни писал, о чем бы ни говорил, судьба человека в мире была неизменно в центре его внимания. Казалось, он только и делал, что искал решение вечной загадки: кто мы, откуда пришли, и куда идем?
Воспитан был Батай в семье традиционно католической. Однако сомнения начали смущать его очень рано, а в возрасте зрелом он отказался от веры во что бы то ни было. И склонялся к убеждению, что жизнь возникла в результате слепой игры слепых природных сил. И что искать в ней смысла нелепо и бесполезно. Не случайно Батай в 20-х годах примкнул к сюрреалистическому движению, резко отрицательно относившемуся ко всем авторитетам и ко всем общепринятым взглядам. [Он довольно долго оставался близок к основателю сюрреалистов, бунтарю и анархисту Андре Бретону, но решительно разошелся с Луи Арагоном, когда тот стал коммунистом и должен был поэтому подчиниться партийному руководству. Позиция Поля Элюара казалась ему более сложной, да и как поэта он ставил его гораздо выше Арагона, но коммунистических иллюзий Элюара насчет преобразования человеческого общества, он не разделял. Считал их наивностью, даже уступкой, сделкой с совестью. Большей безнадежности, чем та, которой одушевлено было сознание Батая, нельзя и представить. Однако, повторю, подкупала его искренность, а может быть, еще сильнее его глубокая, неподдельная человечность, его готовность с радостью признать свои заблуждения, если бы кто-нибудь их ему доказал. Но те доказательства, с которыми он сталкивался, казались ему ребяческими].
Лично я близко и хорошо знал Жоржа Батая. Было это, однако, довольно давно. Задолго до того, как он приобрел литературную известность. Дружба моя с ним относится к первым годам моей жизни в Париже. То есть к началу эмиграции. Он был тогда еще совсем молод, служил в парижской Национальной библиотеке. А познакомился я с ним у Льва Шестова - замечательного русского мыслителя, с которым связывал его общий, страстный интерес к Ницше. Было время, когда я встречался с Батаем чуть ли не каждый вечер. Его волновали события в России. Он еще не составил себе твердого взгляда на русскую революцию. И все расспрашивал меня о Троцком, который занимал его воображение гораздо сильнее, чем Ленин. [Не говоря уж о Сталине. Впрочем, Сталин был тогда еще в тени, и никто не предвидел рои, которую ему суждено было сыграть]. Разговоры наши были по-молодому хаотичны. И вперемешку с именами революционных вождей мелькали в них и имена Толстого, Достоевского, как полагается в подобного рода беседах. Помню, однажды Батай сказал, что так называемый уход Толстого был событием огромного, еще не понятого значения. Обвинительным актом всему миру.
Меня он интересовал, как законченный и яркий представитель того рода молодых людей, которых в Англии теперь называют "сердитыми", а в других странах называют иначе, по-другому. [В особых разновидностях существуют эти молодые людли повсюду. Существуют они даже в Советском Союзе, где, разумеется, им приходится изворачиваться и скрывать свой подлинный облик] <...> Да, в молодом, задорном, вечно чем-то встревоженном Батае, в этом коренастом, краснощеком парижанине было что-то базаровское. Пусть и осложненное особым характером нашего века, со всеми его катастрофами. <...>"
Частично расшифровка опубликована на сайте "Радио Свобода" https://www.svoboda.org/a/24204459.html Купюры отмечены угловыми скобками, восстановленный по аудиозаписи текст - в квадратных.
Фрагмент из некролога Жоржа Батая.
"У микрофона ГЕОРГИЙ АДАМОВИЧ:
В начале июля скончался во Франции писатель, имя которого никогда не было и, вероятно, никогда не будет популярным. Жорж Батай. Самое понятие популярности противоречит всему его духовному облику. <...> Невозможно было бы отнести творчество Батая к какому-нибудь одному строго определенному литературному жанру. Кем он был? Философом, критиком, эссеистом, романистом, поэтом? И тем, и другим, и третьим, и четвертым. <...>
Он был, прежде всего, человеком. И о чем бы он ни писал, о чем бы ни говорил, судьба человека в мире была неизменно в центре его внимания. Казалось, он только и делал, что искал решение вечной загадки: кто мы, откуда пришли, и куда идем?
Воспитан был Батай в семье традиционно католической. Однако сомнения начали смущать его очень рано, а в возрасте зрелом он отказался от веры во что бы то ни было. И склонялся к убеждению, что жизнь возникла в результате слепой игры слепых природных сил. И что искать в ней смысла нелепо и бесполезно. Не случайно Батай в 20-х годах примкнул к сюрреалистическому движению, резко отрицательно относившемуся ко всем авторитетам и ко всем общепринятым взглядам. [Он довольно долго оставался близок к основателю сюрреалистов, бунтарю и анархисту Андре Бретону, но решительно разошелся с Луи Арагоном, когда тот стал коммунистом и должен был поэтому подчиниться партийному руководству. Позиция Поля Элюара казалась ему более сложной, да и как поэта он ставил его гораздо выше Арагона, но коммунистических иллюзий Элюара насчет преобразования человеческого общества, он не разделял. Считал их наивностью, даже уступкой, сделкой с совестью. Большей безнадежности, чем та, которой одушевлено было сознание Батая, нельзя и представить. Однако, повторю, подкупала его искренность, а может быть, еще сильнее его глубокая, неподдельная человечность, его готовность с радостью признать свои заблуждения, если бы кто-нибудь их ему доказал. Но те доказательства, с которыми он сталкивался, казались ему ребяческими].
Лично я близко и хорошо знал Жоржа Батая. Было это, однако, довольно давно. Задолго до того, как он приобрел литературную известность. Дружба моя с ним относится к первым годам моей жизни в Париже. То есть к началу эмиграции. Он был тогда еще совсем молод, служил в парижской Национальной библиотеке. А познакомился я с ним у Льва Шестова - замечательного русского мыслителя, с которым связывал его общий, страстный интерес к Ницше. Было время, когда я встречался с Батаем чуть ли не каждый вечер. Его волновали события в России. Он еще не составил себе твердого взгляда на русскую революцию. И все расспрашивал меня о Троцком, который занимал его воображение гораздо сильнее, чем Ленин. [Не говоря уж о Сталине. Впрочем, Сталин был тогда еще в тени, и никто не предвидел рои, которую ему суждено было сыграть]. Разговоры наши были по-молодому хаотичны. И вперемешку с именами революционных вождей мелькали в них и имена Толстого, Достоевского, как полагается в подобного рода беседах. Помню, однажды Батай сказал, что так называемый уход Толстого был событием огромного, еще не понятого значения. Обвинительным актом всему миру.
Меня он интересовал, как законченный и яркий представитель того рода молодых людей, которых в Англии теперь называют "сердитыми", а в других странах называют иначе, по-другому. [В особых разновидностях существуют эти молодые людли повсюду. Существуют они даже в Советском Союзе, где, разумеется, им приходится изворачиваться и скрывать свой подлинный облик] <...> Да, в молодом, задорном, вечно чем-то встревоженном Батае, в этом коренастом, краснощеком парижанине было что-то базаровское. Пусть и осложненное особым характером нашего века, со всеми его катастрофами. <...>"
Частично расшифровка опубликована на сайте "Радио Свобода" https://www.svoboda.org/a/24204459.html Купюры отмечены угловыми скобками, восстановленный по аудиозаписи текст - в квадратных.
Радио Свобода
Полвека в эфире. 1962
Иван Толстой: Послевоенная история устами нашего радио. На календаре сегодня - год 62-й. Архивные пленки подсказывают тематический рисунок года: Россия в Европе и за океаном. Начнем с Европы. В 62-м году каждое свежее литературное произведение, приходившее…
Историк литературы Владимир Орлов в своем фейсбуке опубликовал любопытную заметку из эмигрантской газеты "Новое русское слово". По сообщению корреспондента издания, на время визита Брежнева в Париж в 1971 году многие русские эмигранты, в том числе и престарелые представители первой, пореволюционной волны были принудительно изолированы на Корсике или отправлены под домашний арест:
"В одном случае парижская полиция потеряла не только всякое чувство меры, но и чувство юмора, обычно свойственное французам. Представители префектуры явились на квартиру проживающего полвека в Париже старейшего русского писателя Бориса Константиновича Зайцева и предложили ему... дважды в день являться на регистрацию в полицейский участок 16 арондисмана."
Б.К. Зайцев заявил, что ему – 91 год, что он не занимается террористической деятельности и не имеет в виду своего преклонного возраста, совершать дважды в день прогулку в участок, расположенный довольно далеко от его квартиры.
Полицейские сами были смущены нелепым распоряжением и заявили, что в таком случае Б.К. Зайцев на время пребывания Брежнева [в Париже] не должен покидать свою квартиру, где его дважды в день будут навещать полицейские.
По-видимому, пребывание Б.К. Зайцева под домашним арестом помогло, потому что на Брежнева в Париже не было сделано никакого покушения"
Новое русское слово. 1971. 3 ноября
"В одном случае парижская полиция потеряла не только всякое чувство меры, но и чувство юмора, обычно свойственное французам. Представители префектуры явились на квартиру проживающего полвека в Париже старейшего русского писателя Бориса Константиновича Зайцева и предложили ему... дважды в день являться на регистрацию в полицейский участок 16 арондисмана."
Б.К. Зайцев заявил, что ему – 91 год, что он не занимается террористической деятельности и не имеет в виду своего преклонного возраста, совершать дважды в день прогулку в участок, расположенный довольно далеко от его квартиры.
Полицейские сами были смущены нелепым распоряжением и заявили, что в таком случае Б.К. Зайцев на время пребывания Брежнева [в Париже] не должен покидать свою квартиру, где его дважды в день будут навещать полицейские.
По-видимому, пребывание Б.К. Зайцева под домашним арестом помогло, потому что на Брежнева в Париже не было сделано никакого покушения"
Новое русское слово. 1971. 3 ноября