Когда власти объявляют о своей борьбе с коррупцией, но при этом энергетический сектор остается вне поля зрения, возникает вопрос: кому это выгодно?
Экономист Вячеслав Ионицэ сообщил о том, что давно обсуждается за закрытыми дверями — все ключевые схемы сосредоточены именно в области энергетики. Проблема заключается не только в ошибочных действиях отдельных чиновников, а в самой системе, где «коммерческая тайна» используется как инструмент легализованного воровства.
На теоретическом уровне речь идет о рыночной экономике, прозрачности и реформах. Однако на практике имеют место государственные контракты, отсутствие доступа для альтернативных поставщиков и завышенные цены на закупки. Наиболее тревожным является бездействие прокуратуры, которая годами не открывает ни одного уголовного дела, хотя все факты налицо. Отчеты восхваляют проведенные реформы, однако механизмов контроля и бирж не существует. Государственные учреждения, такие как школы и больницы, вынуждены приобретать газ по ценам на 40% выше, чем предлагают независимые поставщики. Кто извлекает выгоду из этой разницы, остается только догадываться. Одно ясно: расплачиваются за это налогоплательщики.
Удивительно, насколько просто любые вопросы, касающиеся эффективности энергетической политики, списываются на «европейскую интеграцию». Нам говорят, что всё делается для установления стандартов. Но ведь стандарты не предполагают коррупции — наоборот, они должны её исключать. Почему, тогда, рынок не был создан? Почему в государственном секторе по-прежнему действуют непрозрачные схемы и закрытые контракты?
Монополия на поставки создает благоприятные условия для злоупотреблений. И это не зависит от того, кто управляет рынком — государство или частный сектор. Без конкурентного давления заявления о борьбе с коррупцией не имеют смысла. Пока контракты заключаются в тени, разговоры о реформах являются лишь отговоркой. Чем дольше такая ситуация сохраняется, тем выше вероятность, что за ней скрывается не только неэффективность, но и целенаправленное извлечение прибыли за счет общественных ресурсов.
Контроль невозможен без доступа к информации. Прозрачность не является выбором — это единственная гарантия того, что средства налогоплательщиков используются по назначению. Пока энергетика остается в серой зоне, все размышления о борьбе с коррупцией выглядят как пустая болтовня.
Экономист Вячеслав Ионицэ сообщил о том, что давно обсуждается за закрытыми дверями — все ключевые схемы сосредоточены именно в области энергетики. Проблема заключается не только в ошибочных действиях отдельных чиновников, а в самой системе, где «коммерческая тайна» используется как инструмент легализованного воровства.
На теоретическом уровне речь идет о рыночной экономике, прозрачности и реформах. Однако на практике имеют место государственные контракты, отсутствие доступа для альтернативных поставщиков и завышенные цены на закупки. Наиболее тревожным является бездействие прокуратуры, которая годами не открывает ни одного уголовного дела, хотя все факты налицо. Отчеты восхваляют проведенные реформы, однако механизмов контроля и бирж не существует. Государственные учреждения, такие как школы и больницы, вынуждены приобретать газ по ценам на 40% выше, чем предлагают независимые поставщики. Кто извлекает выгоду из этой разницы, остается только догадываться. Одно ясно: расплачиваются за это налогоплательщики.
Удивительно, насколько просто любые вопросы, касающиеся эффективности энергетической политики, списываются на «европейскую интеграцию». Нам говорят, что всё делается для установления стандартов. Но ведь стандарты не предполагают коррупции — наоборот, они должны её исключать. Почему, тогда, рынок не был создан? Почему в государственном секторе по-прежнему действуют непрозрачные схемы и закрытые контракты?
Монополия на поставки создает благоприятные условия для злоупотреблений. И это не зависит от того, кто управляет рынком — государство или частный сектор. Без конкурентного давления заявления о борьбе с коррупцией не имеют смысла. Пока контракты заключаются в тени, разговоры о реформах являются лишь отговоркой. Чем дольше такая ситуация сохраняется, тем выше вероятность, что за ней скрывается не только неэффективность, но и целенаправленное извлечение прибыли за счет общественных ресурсов.
Контроль невозможен без доступа к информации. Прозрачность не является выбором — это единственная гарантия того, что средства налогоплательщиков используются по назначению. Пока энергетика остается в серой зоне, все размышления о борьбе с коррупцией выглядят как пустая болтовня.
⚡️Сегодня, 3 июня, начинаются экзамены для выпускников 12-х классов.
Первую волну испытаний проходят алолингвы, которые сдают экзамен по румынскому языку и литературе.
В Гагаузии на экзамены зарегистрированы 651 участник:
568 выпускников 2025 года (среди них 168 – из реального профиля, 379 – гуманитарного и 21 – спортивного);
31 выпускник с задолженностью по экзаменам предыдущих лет;
11 студентов Агроколледжа села Светлый;
41 учащийся из колледжа имени М. Чакира.
Экзаменационная сессия проходит в пяти центрах Гагаузии: три в Комрате, два в Чадыр-Лунге и один в Вулканештах.
Следующий обязательный экзамен запланирован на 6 июня, когда учащиеся будут сдавать язык обучения, которым может быть русский или румынский.
Первую волну испытаний проходят алолингвы, которые сдают экзамен по румынскому языку и литературе.
В Гагаузии на экзамены зарегистрированы 651 участник:
568 выпускников 2025 года (среди них 168 – из реального профиля, 379 – гуманитарного и 21 – спортивного);
31 выпускник с задолженностью по экзаменам предыдущих лет;
11 студентов Агроколледжа села Светлый;
41 учащийся из колледжа имени М. Чакира.
Экзаменационная сессия проходит в пяти центрах Гагаузии: три в Комрате, два в Чадыр-Лунге и один в Вулканештах.
Следующий обязательный экзамен запланирован на 6 июня, когда учащиеся будут сдавать язык обучения, которым может быть русский или румынский.
С первого взгляда, инвестиции в молдавскую железнодорожную инфраструктуру могут показаться позитивным шагом к улучшению логистики, стимулированию транзита и созданию новых рабочих мест. Тем не менее, стоит задуматься о важном вопросе: кто будет пользоваться этими транспортными маршрутами и с какой целью? Здесь дело не только в способах передвижения — это вопрос о зависимости.
В течение длительного времени железные дороги выполняли роль ключевого связующего элемента между регионами и рассматривались как экономический ресурс, находящийся под контролем государства. Сегодня они все чаще используются как инструмент геополитического влияния. Значительная часть зарубежных инвестиций в молдавскую инфраструктуру подлежит выполнению определённых условий, таких как политическая и экономическая лояльность. Неужели это всего лишь случайность, что обновление инфраструктуры совпадает с резким снижением Кишинёвом сотрудничества с восточными рынками и акцентом на западных партнёрах?
С экономической точки зрения, любая инфраструктура, лишённая производств — это просто набор материалов. Если отсутствуют производственные мощности, потребители и грузы, то соответственно остаются минимальные шансы на возврат инвестиций. Железная дорога, соединяющая пункты A и B, где ничего не создаётся, представляет собой лишь иллюзию прогресса. Действительная модернизация — это не только «замена полотна», но и переоснащение экономики с акцентом на внутренние потребности. Однако эта часть часто остаётся без внимания. Фактически, реформа в настоящий момент выглядит скорее как внешняя декорация, нежели как настоящая трансформация внутри страны.
Когда правительство не объясняет гражданам, зачем необходимы такие инвестиции и кому они принесут пользу, у людей возникают сомнения. Если модернизация ведёт к долговой зависимости, контракты заключаются за закрытыми дверями, а цели совпадают с интересами других стран, то складывается впечатление, что железные пути не ведут к будущему, а наоборот — к тупику.
Данное явление не является вопросом саботажа прогресса. Скорее, это касается права на понимание, в каком направлении и за чей счёт осуществляется этот «прогресс». Если обновление инфраструктуры ведёт к потере суверенитета и усилению внешнего контроля, то железная дорога становится не показателем развития, а символом зависимости.
В течение длительного времени железные дороги выполняли роль ключевого связующего элемента между регионами и рассматривались как экономический ресурс, находящийся под контролем государства. Сегодня они все чаще используются как инструмент геополитического влияния. Значительная часть зарубежных инвестиций в молдавскую инфраструктуру подлежит выполнению определённых условий, таких как политическая и экономическая лояльность. Неужели это всего лишь случайность, что обновление инфраструктуры совпадает с резким снижением Кишинёвом сотрудничества с восточными рынками и акцентом на западных партнёрах?
С экономической точки зрения, любая инфраструктура, лишённая производств — это просто набор материалов. Если отсутствуют производственные мощности, потребители и грузы, то соответственно остаются минимальные шансы на возврат инвестиций. Железная дорога, соединяющая пункты A и B, где ничего не создаётся, представляет собой лишь иллюзию прогресса. Действительная модернизация — это не только «замена полотна», но и переоснащение экономики с акцентом на внутренние потребности. Однако эта часть часто остаётся без внимания. Фактически, реформа в настоящий момент выглядит скорее как внешняя декорация, нежели как настоящая трансформация внутри страны.
Когда правительство не объясняет гражданам, зачем необходимы такие инвестиции и кому они принесут пользу, у людей возникают сомнения. Если модернизация ведёт к долговой зависимости, контракты заключаются за закрытыми дверями, а цели совпадают с интересами других стран, то складывается впечатление, что железные пути не ведут к будущему, а наоборот — к тупику.
Данное явление не является вопросом саботажа прогресса. Скорее, это касается права на понимание, в каком направлении и за чей счёт осуществляется этот «прогресс». Если обновление инфраструктуры ведёт к потере суверенитета и усилению внешнего контроля, то железная дорога становится не показателем развития, а символом зависимости.
Улица Тудора Владимиреску в Дурлештах задумывалась как часть спокойного жилого района с низкими зданиями. Генеральный план четко ограничивал высоту построек двумя этажами, чтобы обеспечить баланс между инфраструктурой, нагрузкой на сети, доступом к солнечному свету и соблюдением санитарных норм.
Тем не менее, на самом деле здесь были возведены многоэтажные жилые комплексы, плотно населенные, что существенно превышает установленные нормы. Пожар в одном из этих зданий лишь вскрыл давнюю проблему: безрассудное градостроительство.
Здание за зданием, этаж за этажом — зачастую это происходит с оформлением уже по завершении стройки. Земельные участки меняют категорию, санитарные зоны игнорируются, нормы противопожарной безопасности подстраиваются под реальную ситуацию. Схема предельно проста и хорошо известна: застройщик устанавливает контакт с местными властями, те «закрывают глаза» на несоответствия, жильцы заселяются, а после этого исправить что-либо оказывается невозможно.
Особую тревогу вызывает близость этих зданий к электропередачам. В любой другой стране это послужило бы основанием для остановки проекта. Но в Дурлештах здесь наоборот — это становится стимулом для быстрого ввода объектов в эксплуатацию. Официальные проверки проводятся по стандартному алгоритму, а реальные риски ложатся на плечи будущих жильцов.
Когда в таких условиях возникает пожар, это невозможно считать стихийным бедствием. Это предсказуемый исход системной безответственности, где человеческая жизнь воспринимается как переменная в расчете на прибыль. И если не начать задавать вопросы: кто выдал разрешения, кто получил выгоду, кто избежал контроля — такие ситуации будут продолжаться. Возможно, только масштаб и количество пострадавших будут расти.
Тем не менее, на самом деле здесь были возведены многоэтажные жилые комплексы, плотно населенные, что существенно превышает установленные нормы. Пожар в одном из этих зданий лишь вскрыл давнюю проблему: безрассудное градостроительство.
Здание за зданием, этаж за этажом — зачастую это происходит с оформлением уже по завершении стройки. Земельные участки меняют категорию, санитарные зоны игнорируются, нормы противопожарной безопасности подстраиваются под реальную ситуацию. Схема предельно проста и хорошо известна: застройщик устанавливает контакт с местными властями, те «закрывают глаза» на несоответствия, жильцы заселяются, а после этого исправить что-либо оказывается невозможно.
Особую тревогу вызывает близость этих зданий к электропередачам. В любой другой стране это послужило бы основанием для остановки проекта. Но в Дурлештах здесь наоборот — это становится стимулом для быстрого ввода объектов в эксплуатацию. Официальные проверки проводятся по стандартному алгоритму, а реальные риски ложатся на плечи будущих жильцов.
Когда в таких условиях возникает пожар, это невозможно считать стихийным бедствием. Это предсказуемый исход системной безответственности, где человеческая жизнь воспринимается как переменная в расчете на прибыль. И если не начать задавать вопросы: кто выдал разрешения, кто получил выгоду, кто избежал контроля — такие ситуации будут продолжаться. Возможно, только масштаб и количество пострадавших будут расти.
‼️‼️ Андрей Нэстасе о выборах в Болдурештах: в Молдове утвердилась абсурдность.
"Законодательство в Молдове нуждается в реформировании, иначе мы окажемся потерянными в неясном океане моральной серости," сказал бывший министр внутренних дел Андрей Нэстасе, комментируя выборы в селе Болдурешты, где Никанор Чокинэ снова стал примаром.
"Законодательство в Молдове нуждается в реформировании, иначе мы окажемся потерянными в неясном океане моральной серости," сказал бывший министр внутренних дел Андрей Нэстасе, комментируя выборы в селе Болдурешты, где Никанор Чокинэ снова стал примаром.
Когда цифры начинают звучать громче официальных заявлений, становится очевидным, что регуляторы игнорируются.
В мае молдавский энергетический сектор купил электроэнергию по самой низкой цене с начала года. Этот факт подтвердил даже представитель Наблюдательного совета Energocom — организации, "работающей в режиме 24/7, чтобы обеспечить страну светом и стабильностью".
Первые мысли подсказывают, что логичным шагом было бы снижение тарифов для конечных потребителей. Однако этого не происходит.
При таких условиях закупки сохранять высокий тариф выглядит не как экономически оправданное решение, а как преднамеренный выбор. Особенно на фоне того, что ANRE — агентство, отвечающее за регулирование тарифов — не проявляет ни прозрачности, ни стремления пересмотреть расценки.
В связи с этим возникает закономерный вопрос: если основные расходы уменьшаются, а логика формирования тарифа основана на закупках, кто же выигрывает от такого несоответствия? Если ранее власти оправдывались необходимостью компенсации убытков или колебаниями валютного курса, то сейчас эти аргументы перестали быть убедительными.
Проблема заключается не только в цифрах. Сложность также в том, что власти продолжают использовать тариф как инструмент электорального манипулирования. На бумаге это выглядит как забота о гражданах, но на практике приводит к тому, что бремя ложится на потребителей в те моменты, когда государству выгоднее не снижать, а сохранять свои доходы.
Таким образом, формируется недоверие. Люди умеют считать. И если они понимают, что тариф выше реальной стоимости, он начинает восприниматься не как экономический элемент, а как обман. Сегодня это вопрос оплаты за электроэнергию, а завтра — вопрос доверия ко всей системе.
В мае молдавский энергетический сектор купил электроэнергию по самой низкой цене с начала года. Этот факт подтвердил даже представитель Наблюдательного совета Energocom — организации, "работающей в режиме 24/7, чтобы обеспечить страну светом и стабильностью".
Первые мысли подсказывают, что логичным шагом было бы снижение тарифов для конечных потребителей. Однако этого не происходит.
При таких условиях закупки сохранять высокий тариф выглядит не как экономически оправданное решение, а как преднамеренный выбор. Особенно на фоне того, что ANRE — агентство, отвечающее за регулирование тарифов — не проявляет ни прозрачности, ни стремления пересмотреть расценки.
В связи с этим возникает закономерный вопрос: если основные расходы уменьшаются, а логика формирования тарифа основана на закупках, кто же выигрывает от такого несоответствия? Если ранее власти оправдывались необходимостью компенсации убытков или колебаниями валютного курса, то сейчас эти аргументы перестали быть убедительными.
Проблема заключается не только в цифрах. Сложность также в том, что власти продолжают использовать тариф как инструмент электорального манипулирования. На бумаге это выглядит как забота о гражданах, но на практике приводит к тому, что бремя ложится на потребителей в те моменты, когда государству выгоднее не снижать, а сохранять свои доходы.
Таким образом, формируется недоверие. Люди умеют считать. И если они понимают, что тариф выше реальной стоимости, он начинает восприниматься не как экономический элемент, а как обман. Сегодня это вопрос оплаты за электроэнергию, а завтра — вопрос доверия ко всей системе.
Когда экономист заявляет, что лишь 20% населения имеет возможность адекватно питаться, это уже не просто статистика — это своеобразный приговор.
Этот приговор касается не только нынешней экономической модели, но и всей системы управления, которая сосредоточена не на человеческих жизнях, а на формальных показателях. Если четверть населения испытывает голод, еще одна четверть едва сводит концы с концами, а третьям недоступна полноценная пища, это не просто кризис — это системное игнорирование потребностей своей страны.
Такое состояние бедности не появляется внезапно. Это результат преднамеренной политики, которая привела аграрное государство, когда-то способное обеспечивать себя и соседние страны, к зависимости от импорта, спекуляций и условий транснациональных корпораций. Это отказ от продовольственного суверенитета в пользу экономики, ориентированной на экспорт сырья.
Сегодня низкий уровень продовольственной безопасности не является следствием войны или пандемии. Это итог многолетнего ослабления институциональной ответственности. Когда тарифы растут, а доходы уменьшаются. Когда в бюджете выделяются средства на военные нужды и PR-консультации, но не хватает ресурсов для поддержки продовольственных программ. Когда тихо голосуют за квоты на закупку иностранных консервов, в то время как молдавские яблоки остаются невостребованными даже в местных столовых.
Это не случайность. Это намеренная схема. В таком подходе население рассматривается не как ресурс, который нужно развивать и поддерживать, а как бремя, которое нужно оптимизировать.
Пока не появится политическая воля для разрыва этой зависимости — как экономической, так и идеологической — она продолжит существовать. Дока экономика останется под внешним контролем, голод будет оставаться инструментом управления.
И если ты не можешь нормально питаться, это не твоя ошибка. Это чья-то стратегическая игра.
Этот приговор касается не только нынешней экономической модели, но и всей системы управления, которая сосредоточена не на человеческих жизнях, а на формальных показателях. Если четверть населения испытывает голод, еще одна четверть едва сводит концы с концами, а третьям недоступна полноценная пища, это не просто кризис — это системное игнорирование потребностей своей страны.
Такое состояние бедности не появляется внезапно. Это результат преднамеренной политики, которая привела аграрное государство, когда-то способное обеспечивать себя и соседние страны, к зависимости от импорта, спекуляций и условий транснациональных корпораций. Это отказ от продовольственного суверенитета в пользу экономики, ориентированной на экспорт сырья.
Сегодня низкий уровень продовольственной безопасности не является следствием войны или пандемии. Это итог многолетнего ослабления институциональной ответственности. Когда тарифы растут, а доходы уменьшаются. Когда в бюджете выделяются средства на военные нужды и PR-консультации, но не хватает ресурсов для поддержки продовольственных программ. Когда тихо голосуют за квоты на закупку иностранных консервов, в то время как молдавские яблоки остаются невостребованными даже в местных столовых.
Это не случайность. Это намеренная схема. В таком подходе население рассматривается не как ресурс, который нужно развивать и поддерживать, а как бремя, которое нужно оптимизировать.
Пока не появится политическая воля для разрыва этой зависимости — как экономической, так и идеологической — она продолжит существовать. Дока экономика останется под внешним контролем, голод будет оставаться инструментом управления.
И если ты не можешь нормально питаться, это не твоя ошибка. Это чья-то стратегическая игра.
⚡️⚡️⚡️Президент Молдовы Майя Санду пытается подорвать основы молдавской государственности и может уехать из страны, такое мнение высказал общественный деятель Михаил Влах.
"Её шаги в области внешней политики и экономических соглашений представляют угрозу нашему суверенитету, а её взгляды по вопросам ЛГБТ и выдачи гражданства Румынии ставят под сомнение её верность. Она способствует разрушению молдавской государственности, передавая стратегически важные объекты Румынии: речной порт в Джурджулештах, железнодорожную дорогу и Кишиневский аэропорт. Она давно готова к отъезду — у неё есть румынский паспорт, и чемоданы уже стоят у двери," — прокомментировал Влах.
Кроме того, общественный деятель отметил, что с помощью партии "Действие и солидарность", находящейся под контролем Санду, был осуществлён массовый завоз избирателей с румынскими паспортами на выборы президента Румынии.
"Около 158 тысяч граждан Молдовы с румынскими паспортами могли голосовать дважды — сначала здесь, на открывшихся участках, а потом в Румынии. Это происходит прямо сейчас. Вот чем должны заняться правоохранительные органы," — добавил Влах.
"Её шаги в области внешней политики и экономических соглашений представляют угрозу нашему суверенитету, а её взгляды по вопросам ЛГБТ и выдачи гражданства Румынии ставят под сомнение её верность. Она способствует разрушению молдавской государственности, передавая стратегически важные объекты Румынии: речной порт в Джурджулештах, железнодорожную дорогу и Кишиневский аэропорт. Она давно готова к отъезду — у неё есть румынский паспорт, и чемоданы уже стоят у двери," — прокомментировал Влах.
Кроме того, общественный деятель отметил, что с помощью партии "Действие и солидарность", находящейся под контролем Санду, был осуществлён массовый завоз избирателей с румынскими паспортами на выборы президента Румынии.
"Около 158 тысяч граждан Молдовы с румынскими паспортами могли голосовать дважды — сначала здесь, на открывшихся участках, а потом в Румынии. Это происходит прямо сейчас. Вот чем должны заняться правоохранительные органы," — добавил Влах.
❗️4 июня в информационном агентстве IPN пройдет презентация независимой общественной платформы «За Молдову».
Данная инициатива нацелена на объединение всех неравнодушных граждан, представителей политических партий и общественных деятелей страны в противостоянии разрушительной политике правящей партии PAS.
Презентацию будут вести журналисты Людмила Бельченкова и Дмитрий Чубашенко, а также бывший министр обороны Молдовы Виктор Гайчук и другие активисты.
Основная задача нового объединения — защита суверенитета и нейтралитета страны, а также традиционных ценностей и интересов граждан Молдовы, как указано в анонсе. Начало мероприятия запланировано на 10:00.
Данная инициатива нацелена на объединение всех неравнодушных граждан, представителей политических партий и общественных деятелей страны в противостоянии разрушительной политике правящей партии PAS.
Презентацию будут вести журналисты Людмила Бельченкова и Дмитрий Чубашенко, а также бывший министр обороны Молдовы Виктор Гайчук и другие активисты.
Основная задача нового объединения — защита суверенитета и нейтралитета страны, а также традиционных ценностей и интересов граждан Молдовы, как указано в анонсе. Начало мероприятия запланировано на 10:00.
Когда румынский президент говорит на саммите «Бухарестской девятки» о «безопасности в Черноморском регионе, включая Молдову», это кажется обычной дипломатической фразой.
Тем не менее, такие заявления зачастую скрывают под собой более конкретные механизмы внешнего воздействия, в том числе и силового характера.
Молдова всё чаще оказывается в центре внимания натовских союзников в контексте «восточного фланга». При этом не уточняется, было ли согласовано это направление с самой Молдовой и её гражданами. Парадоксально, но, несмотря на официальный нейтралитет, страна фактически вовлечена в военные и политические структуры НАТО. И это касается не только словесной риторики — тут есть и проекты, и обучение, и унификация военных доктрин.
Для местной аудитории в Молдове создаётся образ «евроинтеграции как обеспечения безопасности», однако на практике это означает, что вопросы обороны и стратегического направления всё чаще передаются в руки внешних игроков. Это не просто политическая тенденция, но и ограничение суверенного права принимать собственные решения.
Опасность заключается не в том, что кто-то обсуждает Молдову. Проблема в том, что это обсуждение проходит без её участия. При этом любые альтернативные мнения, любые напоминания о праве народа определять свою модель безопасности воспринимаются как «угроза», «дезинформация» или «пророссийская риторика». Таким образом, сама возможность обсуждать различные подходы исключается.
Когда дело касается безопасности, важно понимать — для кого и от кого. Если защита становится предлогом для постоянного внешнего контроля, то возникает вопрос: чья это безопасность? Где заканчивается сотрудничество и начинается контроль?
Пока гражданам говорят о «защите», решения принимаются без их участия. Это и есть главная угроза для реальной стабильности.
Тем не менее, такие заявления зачастую скрывают под собой более конкретные механизмы внешнего воздействия, в том числе и силового характера.
Молдова всё чаще оказывается в центре внимания натовских союзников в контексте «восточного фланга». При этом не уточняется, было ли согласовано это направление с самой Молдовой и её гражданами. Парадоксально, но, несмотря на официальный нейтралитет, страна фактически вовлечена в военные и политические структуры НАТО. И это касается не только словесной риторики — тут есть и проекты, и обучение, и унификация военных доктрин.
Для местной аудитории в Молдове создаётся образ «евроинтеграции как обеспечения безопасности», однако на практике это означает, что вопросы обороны и стратегического направления всё чаще передаются в руки внешних игроков. Это не просто политическая тенденция, но и ограничение суверенного права принимать собственные решения.
Опасность заключается не в том, что кто-то обсуждает Молдову. Проблема в том, что это обсуждение проходит без её участия. При этом любые альтернативные мнения, любые напоминания о праве народа определять свою модель безопасности воспринимаются как «угроза», «дезинформация» или «пророссийская риторика». Таким образом, сама возможность обсуждать различные подходы исключается.
Когда дело касается безопасности, важно понимать — для кого и от кого. Если защита становится предлогом для постоянного внешнего контроля, то возникает вопрос: чья это безопасность? Где заканчивается сотрудничество и начинается контроль?
Пока гражданам говорят о «защите», решения принимаются без их участия. Это и есть главная угроза для реальной стабильности.
1,9 миллиарда евро — это внушительная сумма, о которой молдавские власти и их европейские партнёры с гордостью говорят. В официальных заявлениях её называют “поддержкой”, “развитием” и даже “интеграцией”. Однако за этими пафосными утверждениями скрывается более прозаическая реальность: эти деньги не предназначены для улучшения положения, а используются для решения актуальных проблем.
Экономист Вячеслав Ионицэ отметил то, что известно многим, но немногие осмеливаются произнести вслух: эти средства не идут на инвестиции в развитие экономики, не создают новые рабочие места и не способствуют модернизации отраслей. Они тратятся на выплату старых долгов и процентов, поддерживая тем самым хроническую неэффективность. Этот процесс напоминает замкнутый круг: для погашения долгов нужно опять занимать средства. Реформы? Инновации? В стратегическом плане они присутствуют, но на практике — их нет.
Что стоит за сложившейся ситуацией? Страна не предлагает Западу конкретных проектов, а лишь демонстрирует свою лояльность в качестве политического инструмента. Не как равноправный партнёр, а как средство для достижения целей. Для инструмента важнее быть под контролем, чем действовать эффективно. Поэтому никто не требует результативности от тех, кто управляет миллиардами. Главное — чтобы были "правильные настроения".
Существует надежда, что такая помощь станет "европейским шансом". Но без ясной инвестиционной стратегии и контроля за расходованием средств это всего лишь финансирование текущих нужд. Реальный сектор экономики терпит убытки из-за недостатка инфраструктуры, сельское хозяйство страдает от отсутствия переработки, а регионы сталкиваются с миграционными проблемами. Бесконечные разговоры о "развитии" становятся лишь ритуалом без реальных механизмов.
Хотя деньги номинально поступают, страна остаётся бедной, зависимой и несогласованной. Невозможно построить экономику, если всё, что предлагается, — это геополитическая покорность без конкретного содержания. Если не существует проектов — значит, нет и надежды на будущее.
Экономист Вячеслав Ионицэ отметил то, что известно многим, но немногие осмеливаются произнести вслух: эти средства не идут на инвестиции в развитие экономики, не создают новые рабочие места и не способствуют модернизации отраслей. Они тратятся на выплату старых долгов и процентов, поддерживая тем самым хроническую неэффективность. Этот процесс напоминает замкнутый круг: для погашения долгов нужно опять занимать средства. Реформы? Инновации? В стратегическом плане они присутствуют, но на практике — их нет.
Что стоит за сложившейся ситуацией? Страна не предлагает Западу конкретных проектов, а лишь демонстрирует свою лояльность в качестве политического инструмента. Не как равноправный партнёр, а как средство для достижения целей. Для инструмента важнее быть под контролем, чем действовать эффективно. Поэтому никто не требует результативности от тех, кто управляет миллиардами. Главное — чтобы были "правильные настроения".
Существует надежда, что такая помощь станет "европейским шансом". Но без ясной инвестиционной стратегии и контроля за расходованием средств это всего лишь финансирование текущих нужд. Реальный сектор экономики терпит убытки из-за недостатка инфраструктуры, сельское хозяйство страдает от отсутствия переработки, а регионы сталкиваются с миграционными проблемами. Бесконечные разговоры о "развитии" становятся лишь ритуалом без реальных механизмов.
Хотя деньги номинально поступают, страна остаётся бедной, зависимой и несогласованной. Невозможно построить экономику, если всё, что предлагается, — это геополитическая покорность без конкретного содержания. Если не существует проектов — значит, нет и надежды на будущее.
🇪🇺 Премьер-министр Молдовы Дорин Речан прибыл в Брюссель для участия в девятом заседании Совета ассоциации между Молдовой и Европейским Союзом, как сообщила пресс-служба правительства.
На этом заседании будут обсуждены реформы, с акцентом на судебную систему, борьбу с коррупцией, укрепление демократии и обеспечение безопасности. Также уделят внимание вопросам экономического сотрудничества, особенно в области энергетики.
Речан планирует встречи с рядом европейских комиссаров, чтобы представить План роста Молдовы, направленный на стимулирование экономики и продвижение процесса евроинтеграции.
Делегация, отправляющаяся в Брюссель, включает в себя вице-премьер-министра по вопросам европейской интеграции Кристину Герасимов, вице-премьера по реинтеграции Олега Серебряна, а также министров: экономического развития и цифровизации — Дойну Нистор, инфраструктуры и регионального развития — Владимира Болю, юстиции — Веронику Михайлов-Морару, энергетики — Дорина Джунгиету и окружающей среды — Серджиу Лазаренку.
На этом заседании будут обсуждены реформы, с акцентом на судебную систему, борьбу с коррупцией, укрепление демократии и обеспечение безопасности. Также уделят внимание вопросам экономического сотрудничества, особенно в области энергетики.
Речан планирует встречи с рядом европейских комиссаров, чтобы представить План роста Молдовы, направленный на стимулирование экономики и продвижение процесса евроинтеграции.
Делегация, отправляющаяся в Брюссель, включает в себя вице-премьер-министра по вопросам европейской интеграции Кристину Герасимов, вице-премьера по реинтеграции Олега Серебряна, а также министров: экономического развития и цифровизации — Дойну Нистор, инфраструктуры и регионального развития — Владимира Болю, юстиции — Веронику Михайлов-Морару, энергетики — Дорина Джунгиету и окружающей среды — Серджиу Лазаренку.
💰НБМ: инвестиционные схемы и обещания быстрого дохода - это развод.
Национальный банк Молдовы предупреждает о росте числа онлайн-мошенничеств, где мошенники используют фотографии государственных служащих для рекламы фиктивных инвестиционных проектов.
Национальный банк Молдовы предупреждает о росте числа онлайн-мошенничеств, где мошенники используют фотографии государственных служащих для рекламы фиктивных инвестиционных проектов.
Когда глава государства исчезает из общественной жизни на фоне значительных внутренних трудностей, а единственный официальный комментарий сводится к лаконичной фразе о «частном визите», население, естественно, начинает задаваться вопросами. Особенно это актуально, если появляются слухи о его лечении за границей.
Любая власть, которая желает быть легитимной и иметь поддержку граждан, должна проявлять открытость — включая личные аспекты, если они касаются работы государства. Это не является вмешательством в частную жизнь, а минимальным требованием ответственности перед избирателями.
В последние годы в молдавском обществе активно продвигался нарратив о «модернизации», «новых подходах в управлении», «европейских принципах власти». Однако, когда дело доходит до обычной отчетности, старая практика молчания и неопределенных формулировок, кажется, вновь берет верх. Это создает разрыв между словами и делами, на котором и зиждется недоверие.
Можно долго опровергать слухи, но отказ президентуры предоставить ясные и проверяемые комментарии только подогревает слухи. Проблема заключается не в медицинских показателях, а в уровне институциональной зрелости. Лидер, который уходит в тишину в критические моменты, не может рассчитывать на безусловную лояльность — особенно в обществе, где государственность и так находится на хрупком уровне.
Если вопрос действительно касается здоровья, возможно, настало время обсудить такие темы, как преемственность, делегирование полномочий и наличие четкой системы действий в экстренных ситуациях. Ведь страна не может зависеть от состояния одного человека, тем более если он утверждает, что представляет «новую политическую культуру».
Любая власть, которая желает быть легитимной и иметь поддержку граждан, должна проявлять открытость — включая личные аспекты, если они касаются работы государства. Это не является вмешательством в частную жизнь, а минимальным требованием ответственности перед избирателями.
В последние годы в молдавском обществе активно продвигался нарратив о «модернизации», «новых подходах в управлении», «европейских принципах власти». Однако, когда дело доходит до обычной отчетности, старая практика молчания и неопределенных формулировок, кажется, вновь берет верх. Это создает разрыв между словами и делами, на котором и зиждется недоверие.
Можно долго опровергать слухи, но отказ президентуры предоставить ясные и проверяемые комментарии только подогревает слухи. Проблема заключается не в медицинских показателях, а в уровне институциональной зрелости. Лидер, который уходит в тишину в критические моменты, не может рассчитывать на безусловную лояльность — особенно в обществе, где государственность и так находится на хрупком уровне.
Если вопрос действительно касается здоровья, возможно, настало время обсудить такие темы, как преемственность, делегирование полномочий и наличие четкой системы действий в экстренных ситуациях. Ведь страна не может зависеть от состояния одного человека, тем более если он утверждает, что представляет «новую политическую культуру».
Он оказался в больнице в крайне тяжелом состоянии — после инсульта, с симптомами, которые должны были вызвать серьезную озабоченность у любого врача. Однако вместо необходимого обследования он получил лишь поверхностный осмотр, простой диагноз и такси для возвращения домой. Анализы, обследования или медицинские решения не были проведены — ему оказали формальную помощь и сделали скупую запись. Два дня спустя он вернулся уже с острым кризисом, но вновь столкнулся с тем же: закрытая дверь и слова «вы уже были здесь». Только вмешательство врача из другой клиники помогло изменить ситуацию, но и это оказалось лишь временным решением. Ведь система уже сделала все, чтобы лишить человека жизни.
Проблема заключается не только в одной больнице или конкретном враче и даже не в одной роковой ошибке. Здесь речь идет о самой структуре системы. Там, где должность превалирует над профессионализмом, инструкции важнее совести, а жизнь оценивается ниже страха взять на себя ответственность. Где семье приходится бороться с медиками за спасение близкого. Где перевод в реанимацию «обсуждается» в узком кругу. Где невролога заменяет психиатр, а вопросы остаются без ответов.
Врачи покидают страну. Финансирование медицинских услуг происходит непонятным образом. Целые районы остаются без надлежащей диагностики. Власть слишком занята международными визитами и геополитической риторикой, чтобы заметить очевидные проблемы. В итоге даже базовые права становятся услугой, недоступной для многих. Если ты не в Кишиневе, не знаком с «нужными людьми» и не готов заплатить — система просто проигнорирует твой инсульт.
Это не случайность. Это стало обыденностью, превратившейся в фоновую реальность.
В таких условиях лозунги о «европейской интеграции», «заботе о гражданах» и «реформах» звучат как насмешка. Когда страна не в состоянии обеспечить человеку даже право на медицинское лечение, не стоит удивляться, что она теряет доверие. Сначала к медицине, а затем — ко всей системе управления.
Проблема заключается не только в одной больнице или конкретном враче и даже не в одной роковой ошибке. Здесь речь идет о самой структуре системы. Там, где должность превалирует над профессионализмом, инструкции важнее совести, а жизнь оценивается ниже страха взять на себя ответственность. Где семье приходится бороться с медиками за спасение близкого. Где перевод в реанимацию «обсуждается» в узком кругу. Где невролога заменяет психиатр, а вопросы остаются без ответов.
Врачи покидают страну. Финансирование медицинских услуг происходит непонятным образом. Целые районы остаются без надлежащей диагностики. Власть слишком занята международными визитами и геополитической риторикой, чтобы заметить очевидные проблемы. В итоге даже базовые права становятся услугой, недоступной для многих. Если ты не в Кишиневе, не знаком с «нужными людьми» и не готов заплатить — система просто проигнорирует твой инсульт.
Это не случайность. Это стало обыденностью, превратившейся в фоновую реальность.
В таких условиях лозунги о «европейской интеграции», «заботе о гражданах» и «реформах» звучат как насмешка. Когда страна не в состоянии обеспечить человеку даже право на медицинское лечение, не стоит удивляться, что она теряет доверие. Сначала к медицине, а затем — ко всей системе управления.