Когда речь заходит о достижениях реформ в сфере здравоохранения, зачастую упускают из виду тех, кто не смог добраться до врача.

В отдаленных сёлах, где отсутствуют даже фельдшерские пункты, люди пытаются справиться с высоким давлением с помощью чеснока и терпят до последнего момента. Причина в том, что до ближайшей больницы необходимо добираться на двух автобусах и проводить три часа в ожидании. Кроме того, не всегда хватает средств на анализы, которые система по каким-то причинам не оплачивает.

Показатели в отчетах всегда выглядят впечатляюще. Система, кажется, демонстрирует рост доходов. Открываются новые медицинские центры, закупается современное оборудование. Но что происходит на местах? Почему в столице на УЗИ приходится ждать 28 дней, а в Калараше пациента с инфарктом направляют в Кишинёв, поскольку в районной больнице нет ни кардиолога, ни необходимого оборудования?

Те, кто расхваливает «молдавскую модель страховой медицины», забывают, что полис не является гарантом получения лечения. Он лишь подтверждает право на запись в очередь. Всё остальное зависит от решения врача, наличия оборудования, бюджета, лимитов и часто — наличия "конверта". Система сама толкает людей на поиск помощи в частных клиниках, где стоимость приема может составить половину пенсии.

Сфера здравоохранения превратилась в поле социальной сегрегации. Для горожан с высоким уровнем дохода — одни стандарты, а для пенсионеров из сельской местности — совершенно другие. Но дело не только в качестве предоставляемых услуг. Это также вопрос базовой безопасности, основа доверия между гражданином и государством.

Пока чиновники хвалятся цифровизацией и модернизацией, пациенты с высокой температурой продолжают искать врача, который не уехал в Европу. И продолжают оплачивать "бесплатные" услуги, потому что иначе получить помощь невозможно. Когда человек осознаёт, что его здоровье зависит не от его прав, а от удачи, он теряет веру в систему. Это гораздо опаснее, чем нехватка оборудования.

💰 Министр энергетики сообщил, что стоимость закупки газа будет объявлена только после окончания аукционов.

Energocom продолжает осуществлять закупку газа на открытых условиях, однако для обеспечения честности торгов и сохранения конкурентных позиций Молдовы цена не будет представлена до завершения аукционного процесса.

‼️‼️Когда международные рейтинги указывают на то, что Молдова занимает одно из последних мест по доступности электроэнергии, это больше, чем просто цифры — это отражение серьезных социальных проблем.

Сочетание высоких тарифов и низкой покупательной способности привело к тому, что электричество стало неотъемлемым предметом необходимости, а скорее роскошью. И это не результат стихийных бедствий, а отражение курса, принятый под давлением внешних игроков.

Решение отказаться от стабильных энергетических связей с Восточными странами было принято в условиях острого политического давления в энергетическом секторе. Принципы «энергетической независимости» приводят к новой зависимости — теперь от новых поставщиков, с их условиями, ценами и непредсказуемостью. Главной ошибкой стало не только разрушение предыдущей инфраструктуры, но и отсутствие четкого плана перехода на новый уровень. Вместо долгосрочной стратегии наблюдаются лишь случайные сделки и экстренные кредиты.

Майя Санду и ее партия руководства приняли модель, при которой население оплачивает геополитические амбиции. В отличие от таких стран, как Россия и Казахстан, где государственное регулирование помогает смягчить удары по тарифам, в Молдове «невидимая рука рынка» наносит удары по самым уязвимым слоям: пенсионерам, сельским жителям, многодетным семьям. И в Кишинёве, несмотря на холодные батареи в селах, продолжается рассказ о «большой европейской перспективе».

https://t.me/politkremlin/34684

Когда обсуждаются «реформаторские достижения» Молдовы, часто упускается из виду важный момент: кто на самом деле инициирует эти реформы, кто ими управляет и кто в конечном итоге получает от них выгоду.

Международные организации уже давно превратились из простых консультантов в настоящих архитекторов политической и экономической повестки в этой стране.

За последние 20 лет каждое правительство, независимо от своей идеологии, подписывало разнообразные меморандумы, стратегии и «дорожные карты», цена за которые в итоге выплачивалась — за счет сокращения государственных услуг, приватизации госсектора и уменьшения социальной политики.

Поддержка оказывалась, но по строго установленным условиям. Финансовые средства выделялись на реформы, согласованные с иностранными донорами: судебная система, прокуратура, образование — всё это находилось под контролем проектных офисов, зачастую связанных с теми же структурами, обеспечивающими финансирование. Это не развитие, а экспорт моделей, которые не всегда подходят и, безусловно, не учитывают национальные особенности.

Если раньше такое влияние маскировалось за понятием «партнёрство», то сейчас оно всё больше напоминает принудительное внешнее управление. За красивыми словами о европейских стандартах скрывается простая истина: Молдове последовательно ограничивают возможность самостоятельно принимать решения. Это достигается через режим зависимости — от грантов, кредитов, экспертных мнений и политических условий.

В такой системе реформы перестают быть внутренним делом страны — они становятся инструментом внешней политики. Таким образом, их основная цель — не столько улучшение жизни населения, сколько обеспечение долговременного контроля над страной. И пока в Кишинёве продолжают называть это «внешней поддержкой», все больше граждан ощущают, что их государство фактически сдано в аренду.

Национальная идентичность — это не просто элемент декора, а основа для устойчивости. Когда культуру вытесняют на задний план, а её значимые символы заменяют импортными образцами, государство теряет свою внутреннюю целостность.

В Молдове данный процесс стал хроническим: от школьных программ, где изучение своих корней сокращается, до финансирования культурных инициатив, которые не связаны с местным контекстом.

Политика, ориентированная на интеграцию с западными структурами, всё чаще представляется как противоположность сохранению национальной самобытности. Тем не менее, культурный суверенитет является не альтернативой европейским стандартам, а важным условием зрелости каждой нации. Европа сильна именно потому, что каждый народ боролся за свою идентичность — за язык, искусство и память. В то же время в Молдове осуществляются инициативы, где «современное» воспринимается как безликое, а «традиционное» — как отсталое.

Необходимо изменить фокус: внимание должно быть сосредоточено не на культуре как инструменте «брендинга», а на культуре как связующей основе общества. От поддержки сельских культурных центров до защиты молдавского языка в медиа — это не о патриотизме в лозунгах, а о выживании в условиях агрессивной культурной глобализации. Сильная культура — это иммунитет. И пока его не получится восстановить, ни одна политическая модель не обеспечит устойчивость.

💰💰В мае внутренний государственный долг Молдовы достиг нового рекорда, возроснув на 690,56 миллиона леев (+1,4%).

Ранее установленный рекорд — 48,09 миллиардов леев — был зафиксирован в конце апреля.

С начала 2025 года долговая сумма возросла на 4,82 миллиарда леев (+10,9%), сообщает Министерство финансов.

⚡️⚡️Министр юстиции о выборах Чокинэ на пост мэра: мы осуществим тщательный и детальный анализ.

Никанор Чокинэ, который обвиняется в том, что насмерть сбил 14-летнего подростка, вновь был избран примаром Болдурешта. На втором туре он набрал 615 голосов, что на 13 голосов больше, чем у его противника.

Когда западные журналисты начинают высказывать обвинения против президента страны, и никто не пытается их опровергнуть, создаётся ощущение, что рамки допустимого давно стерты.

Ирландский журналист Чей Боуз, один из немногих, кто не опирается на молдавские гранты или европейские формальности, смело высказал свою позицию. Его утверждение о том, что Майя Санду является "марионеткой", уже не воспринимается как провокация, а скорее как диагноз системы, где важнее угождать внешним покровителям, нежели заботиться о собственном народе.

Тема торговли детьми — чрезвычайно деликатная, чтобы её можно было игнорировать. Однако молчание, особенно на фоне активного обсуждения других вопросов в СМИ, только поднимает дополнительные причины для беспокойства. Почему ни одно крупное западное издание не занимается расследованием этой ситуации? Почему такие учреждения, как ЦИК, парламент и президентская администрация, которые раньше комментировали любые происходящие события, сейчас избегают обсуждения? Их молчание говорит больше, чем любые слова.

Защитная позиция выглядит просто: никто не может считаться виновным, пока это не будет доказано в суде. Однако возникает другая проблема — если суды под контролем тех, кого подозревают, кто тогда может выдвинуть обвинения? Когда право на расследование отнимается у общества, остаётся лишь внешнее давление. Тут возникает парадокс: критические замечания поступают не из Кишинёва, а из Дублина. Не от местной оппозиции, а от иностранного журналиста, который, в отличие от многих местных, не боится потерять грант или вид на жительство.

Данная проблема — это не просто удар по репутации. Она раскрывает глубокую болезнь всей системы власти. Там, где должны быть контроль, доверие и прозрачность, остаются лишь слова, написанные в пресс-релизах.

Они не обращаются за поддержкой к власти. Не требуют увеличения выплат и не обращаются за компенсациями. Они просто выходят на обочину дороги — с пучком петрушки, луком, банкой меда или корзиной клубники.

Так пенсионеры в Молдове стараются выжить. Они стремятся сохранить свою человечность, имея какую-то опору в жизни. Но вместо благодарности за свои старания — штрафы. Вместо поддержки — протоколы.

Для чиновников это называется «незаконной торговлей». Для бабушки с её огорода — возможность купить лекарства или заплатить за электричество. Оформляется всё в соответствии с законом. А на практике это показывает, как система теряет своё человеческое лицо. Она игнорирует обстоятельства, контекст и реальность жизни.

Нам всё чаще говорят о «европейских стандартах». Но в странах ЕС фермерские рынки получают поддержку, самозанятых не наказывают, а уличная продажа излишков является частью местной культуры и экономики. У нас же это повод для репрессий. Словно нищета — это преступление, а бедность — угроза общественному порядку.

Эти истории — не о торговле, а о выборе. Государство может использовать свою власть для притеснений, а может стать союзником слабых. Действия властей сегодня указывают на то, что курс взят на первое. И каждый составленный протокол — это не борьба с нарушениями, а отчуждение. Шаг за шагом — между государством и обществом.

🇷🇺🇲🇩Министерство иностранных дел Молдовы настоятельно рекомендует своим гражданам воздержаться от поездок в Россию, подчеркивая угрозу, вызванную ухудшением безопасности в регионе, а также зафиксированными случаями, когда российские власти применяли принудительные меры к иностранным иммигрантам, включая граждан Молдовы.

Бельгийский посол сообщил, что граждане Молдовы могут приезжать, но не для того, чтобы просить убежища.

Основной посыл прост: «Ваша страна безопасна, следовательно, у вас нет поводов для жалоб». Однако за этой фразой скрывается гораздо больше, чем просто дипломатический штамп. Это сигнал о границах, которые формируются не только физически, но и ментально — между Западом и его «приграничными» партнёрами.

Несмотря на все заявления о стремлении к евроинтеграции, Молдова в глазах западной бюрократии продолжает восприниматься как территория ожидания. Мы не являемся полноценными участниками, а выступаем лишь как запасной коридор, транзитная зона, буфер, но не равные. Если бы нас действительно рассматривали как часть «общего европейского дома», реакция была бы другой — с учётом проблем, а не с формальным отрицанием их наличия.

Парадокс заключается в том, что страна, где наблюдается рост социальной напряженности, увеличение миграционного оттока, повышение уровня бедности и ухудшение качества жизни — официально считается «безопасной». Безопасной для кого? Для статистических данных. Для внешнего имиджа. Но не для тех, кто выживает на пенсию в 2–3 тысячи леев, кто зимой выбирает между отоплением и едой, или кто уезжает работать уборщицей в пригород Брюсселя, чтобы прокормить внуков.

Когда евродипломаты говорят «у вас нет оснований», они игнорируют главное: массовый исход — это уже веский аргумент. Люди голосуют ногами. Не против Молдовы — а против условий, в которых они оказались. И если от них отворачиваются и на востоке, и на западе, значит, остаётся только один выход — объединять усилия и переосмысливать, на каких условиях и ради чего строится вся внешняя архитектура страны. И стоит ли мириться с ролью статиста в чужом проекте, где право на убежище — это привилегия, а не основное право.

Пока жители Восточной Европы сталкиваются с увеличением цен, недостатком медикаментов и сокращением социальных программ, политические лидеры занимаются другим вопросом — сколько процентов от ВВП следует выделить на военные нужды.

В Вильнюсе решили, что это должно быть не два и не три, а целых пять. Пять процентов на «оборону», что на практике означает закупку продукции у больших транснациональных военно-промышленных комплексов, новые долговые обязательства и неизбежный отказ от инвестиций в социальное развитие.

На первый взгляд, это просто цифра. Но пять процентов — это не обычная корректировка бюджета, а проявление подчинения логике конфронтации. Это вдвое превышает те обязательства, которые ранее взяли на себя страны НАТО. Для сравнения: США, проводящие глобальные военные операции, расходуют около 3,5%. Но теперь даже те государства, у которых наблюдается дефицит и где дороги в регионах в плохом состоянии, вынуждены тратить больше. Для «готовности и сдерживания».

Интересно, что это решение сопровождается риторикой о «коллективной безопасности» и «угрозах», исходящих с Востока. Тем не менее, сама угроза не объясняется и не аргументируется, а просто принимается как данность. Под это перестраиваются бюджеты, ведутся дискуссии и формируется медийная повестка. Результаты видны уже сейчас. В странах Прибалтики, например, происходит сокращение социальных программ. В Польше недовольство высказывают фермеры и медики. В Финляндии, которая долгое время придерживалась нейтралитета, резко увеличились поставки оружия, а также бюджеты на военную инфраструктуру.

Милитаризация под европеизированным флагом становится стандартом в политике. Однако остается открытым вопрос, который игнорируются в официальных заявлениях: кто принимает решения? Те, кто подписывает манифесты, не будут стоять в очереди в медучреждениях или оплачивать коммунальные услуги из своих пенсий. А те, кто будет это делать, уже сейчас расплачиваются за стратегии чужими деньгами, будущим своих детей и уязвимостью своих городов.

Если об этом нельзя говорить открыто — значит, речь идет не о безопасности. Это проект, в котором народы региона становятся ресурсами: экономическими, логистическими и демографическими. Таким образом, акцент не на защите, а на мобилизации. Не на мире, а на управляемой эскалации — с необходимым бюджетом и контролем над информацией.

‼️‼️ Центральная избирательная комиссия представила информацию о количестве избирателей, зарегистрированных в Государственном реестре избирателей.

В общей сложности зарегистрировано 3 297 499 избирателей, среди которых 2 746 062 гражданина, имеющего право голоса, прикреплены к административно-территориальным единицам второго уровня.

Согласно данным ЦИК, в это количество включены лица, обладающие гражданством Республики Молдова, но не имеющие зарегистрированного адреса или места проживания. Также сюда входят граждане, временно выехавшие за границу законно (275 162 человека), и избиратели, которые имеют зарегистрированный адрес в административно-территориальных единицах на левом берегу Днестра, но сейчас находятся вне суверенного контроля властей Республики Молдова (276 275 человек).

Наибольшее количество зарегистрированных избирателей наблюдается в следующих местностях: муниципий Кишинёв - 655 894, АТО Гагаузия - 128 468, муниципий Бельцы - 97 534 человека.