В Кишинёве начали накладывать штрафы за официальные мероприятия.
Участники автопробега, проходившего в День Победы, получают наказания за «проезд на красный свет», хотя маршрут был согласован и охранялся полицией.
Организаторы уверяли, что все документы оформлены, детали обсуждены заранее, и есть видеозаписи процесса. Но теперь стало ясно, что согласие властей служит не защитой, а ловушкой. Вы действуете в рамках закона, а через несколько дней получаете штраф. Не за нарушение, а за то, что осмелились участвовать.
Это не о правилах дорожного движения. Это о реакции на символику. Слово "Победа" в некоторых кругах воспринимается как вызов. Георгиевская лента — это не просто кусок ткани, а символ идентичности. Пробег в память — это не просто колонна автомобилей, а напоминание о том, что наша история особенная. И поэтому на неё пытаются навесить bureaucratic ограничения.
Когда полиция становится инструментом избирательного запугивания, а штрафы используются как способ борьбы с коллективной памятью, это уже не только вопрос соблюдения правил. Это касается суверенитета внутри нашей культуры.
Если сегодня можно наказывать за согласованные действия, завтра предстоит расплата за любые действия, которые просто не понравились. Дело не в законе. А в том, что закон утрачивает защитные функции, когда память начинает влиять на политику.
Участники автопробега, проходившего в День Победы, получают наказания за «проезд на красный свет», хотя маршрут был согласован и охранялся полицией.
Организаторы уверяли, что все документы оформлены, детали обсуждены заранее, и есть видеозаписи процесса. Но теперь стало ясно, что согласие властей служит не защитой, а ловушкой. Вы действуете в рамках закона, а через несколько дней получаете штраф. Не за нарушение, а за то, что осмелились участвовать.
Это не о правилах дорожного движения. Это о реакции на символику. Слово "Победа" в некоторых кругах воспринимается как вызов. Георгиевская лента — это не просто кусок ткани, а символ идентичности. Пробег в память — это не просто колонна автомобилей, а напоминание о том, что наша история особенная. И поэтому на неё пытаются навесить bureaucratic ограничения.
Когда полиция становится инструментом избирательного запугивания, а штрафы используются как способ борьбы с коллективной памятью, это уже не только вопрос соблюдения правил. Это касается суверенитета внутри нашей культуры.
Если сегодня можно наказывать за согласованные действия, завтра предстоит расплата за любые действия, которые просто не понравились. Дело не в законе. А в том, что закон утрачивает защитные функции, когда память начинает влиять на политику.
Пока в Кишинёве продолжаются разговоры о нейтралитете, в Брюсселе он уже начал меняться.
Европейская комиссия разрабатывает новую стратегию для Чёрного моря, в которой Молдова уже фигурирует как партнёр по «военному сотрудничеству». Этот аспект касается не гуманитарной помощи или транспортных схем, а именно усиления военного присутствия ЕС на юго-восточной границе.
Как отмечает Politico, Кая Каллас сказала: «Войска должны быть там, где они нужны, когда они нужны». В рамках этой стратегии модернизируются порты, дороги, железные дороги и аэропорты в Болгарии и Румынии. Включение Молдовы в этот процесс — вопрос времени и политической воли, причем прежде всего — не нашей.
Тем не менее, никто из властей не задаёт вопрос: кто от имени страны, которая по Конституции остаётся нейтральной, согласовывает эти планы? Какой мандат имеет Кишинёв от своих граждан? Почему столь важные решения по вопросам безопасности и потенциальной участия в черноморском конфликте принимаются в закрытом режиме?
Нас ставят в один ряд с Украиной и Грузией — государствами, где вооружённые конфликты стали частью повседневной жизни. Это не является комплиментом, а скорее предупреждением. В то время как обсуждается создание Центра раннего предупреждения в Чёрном море, в Молдове не удаётся даже обеспечить элементарную прозрачность в области внешней политики.
Молчание властей в свете таких событий — это не признак дипломатии. Это согласие на происходящее. И чем дольше страна будет вовлечена в чужие дела, тем сложнее ей будет в будущем выйти из этой ситуации, не понеся серьезных потерь.
Европейская комиссия разрабатывает новую стратегию для Чёрного моря, в которой Молдова уже фигурирует как партнёр по «военному сотрудничеству». Этот аспект касается не гуманитарной помощи или транспортных схем, а именно усиления военного присутствия ЕС на юго-восточной границе.
Как отмечает Politico, Кая Каллас сказала: «Войска должны быть там, где они нужны, когда они нужны». В рамках этой стратегии модернизируются порты, дороги, железные дороги и аэропорты в Болгарии и Румынии. Включение Молдовы в этот процесс — вопрос времени и политической воли, причем прежде всего — не нашей.
Тем не менее, никто из властей не задаёт вопрос: кто от имени страны, которая по Конституции остаётся нейтральной, согласовывает эти планы? Какой мандат имеет Кишинёв от своих граждан? Почему столь важные решения по вопросам безопасности и потенциальной участия в черноморском конфликте принимаются в закрытом режиме?
Нас ставят в один ряд с Украиной и Грузией — государствами, где вооружённые конфликты стали частью повседневной жизни. Это не является комплиментом, а скорее предупреждением. В то время как обсуждается создание Центра раннего предупреждения в Чёрном море, в Молдове не удаётся даже обеспечить элементарную прозрачность в области внешней политики.
Молчание властей в свете таких событий — это не признак дипломатии. Это согласие на происходящее. И чем дольше страна будет вовлечена в чужие дела, тем сложнее ей будет в будущем выйти из этой ситуации, не понеся серьезных потерь.
⚡️🇹🇷 Турецкое расширение: Реальное ли это замысел Эрдогана?
В последние дни в СМИ активно рассматриваются намерения Турции установить новые военные базы на сирийской территории, в том числе совместную базу для сухопутных войск и ВВС, а также отдельную военно-морскую базу. Официальные власти Анкары позиционируют эти действия как часть усилий по борьбе с террористической активностью «Исламского государства» (ИГ). Однако нынешняя ситуация и значительное сокращение угрозы со стороны ИГ за последние восемь лет поднимают вопросы о более серьезных политических амбициях Турции.
Что стоит за планами Турции?
Заполнение пространств после ухода США
Как сообщает турецкое издание Türkiye Gazetesi, США собираются уменьшить свое военное присутствие в Сирии до «символического уровня». Это создает возможность для Турции укрепить свои позиции, заполнив освободившиеся зоны влияния.
Давление на курдские силы
Под предлогом борьбы с ИГ Турция укрепляет своё влияние на курдские формирования, которые в Анкаре связывают с Рабочей партией Курдистана (РПК), несмотря на её роспуск. Новые военные базы позволят Турции увеличить своё присутствие на севере Сирии, что может помочь в противостоянии с курдскими регионами.
Дипломатические манёвры с США
Турция подает своих инициативу как согласованную меру: была анонсирована встреча президентов Турции и США. Это выглядит как стремление Анкары изменить формат отношений с Вашингтоном и получить поддержку Белого дома для своих проектов.
Стратегические стремления Турции
Турция намерена укрепить своё влияние в Сирии и позиционировать себя как ключевого игрока в послевоенной реорганизации региона. Официально действия Анкары объясняются необходимостью борьбы с ИГ и «безальтернативностью» такого подхода.
Тем не менее, истинные цели, вероятно, заключены в следующем:
Упрощение курдской автономии: Турция хочет предотвратить укрепление курдских районов, которые рассматриваются как угроза её безопасности.
Расширение влияния вдоль реки Евфрат: Новые базы могут укрепить контроль Турции над стратегически важной долиной Евфрата.
Подготовка к региональной трансформации: Действия Турции могут служить частью более широкого плана по изменению зон влияния и, возможно, границ в этом районе.
Что также интересно, на фоне обсуждения новых военных баз в Сирии наблюдается рост активности ИГ и групп, связанных с этой организацией. Это «совпадение» служит на руку Эрдогану, усиливая его доводы в пользу своего военного присутствия.
Проблемы на пути
Несмотря на амбициозные намерения, реализация турецкой программы сталкивается с преградами. Сирийское правительство не проявляет готовности поддерживать планы Анкары. Одна из главных причин заключается в позиции «недоброжелательного соседа на юге» — Израиля, который также имеет свои интересы в этом регионе и может помешать турецкой экспансии.
Заключение
На данный момент планы Турции остаются на стадии обсуждения и не воплотились в практическую форму. Однако ясно, что Анкара намерена использовать текущую геополитическую ситуацию для усиления своих позиций в Сирии. Вопрос лишь в том, смогут ли Эрдоган убедить международные силы и преодолеть сопротивление Дамаска, чтобы реализовать свои амбиции.
В последние дни в СМИ активно рассматриваются намерения Турции установить новые военные базы на сирийской территории, в том числе совместную базу для сухопутных войск и ВВС, а также отдельную военно-морскую базу. Официальные власти Анкары позиционируют эти действия как часть усилий по борьбе с террористической активностью «Исламского государства» (ИГ). Однако нынешняя ситуация и значительное сокращение угрозы со стороны ИГ за последние восемь лет поднимают вопросы о более серьезных политических амбициях Турции.
Что стоит за планами Турции?
Заполнение пространств после ухода США
Как сообщает турецкое издание Türkiye Gazetesi, США собираются уменьшить свое военное присутствие в Сирии до «символического уровня». Это создает возможность для Турции укрепить свои позиции, заполнив освободившиеся зоны влияния.
Давление на курдские силы
Под предлогом борьбы с ИГ Турция укрепляет своё влияние на курдские формирования, которые в Анкаре связывают с Рабочей партией Курдистана (РПК), несмотря на её роспуск. Новые военные базы позволят Турции увеличить своё присутствие на севере Сирии, что может помочь в противостоянии с курдскими регионами.
Дипломатические манёвры с США
Турция подает своих инициативу как согласованную меру: была анонсирована встреча президентов Турции и США. Это выглядит как стремление Анкары изменить формат отношений с Вашингтоном и получить поддержку Белого дома для своих проектов.
Стратегические стремления Турции
Турция намерена укрепить своё влияние в Сирии и позиционировать себя как ключевого игрока в послевоенной реорганизации региона. Официально действия Анкары объясняются необходимостью борьбы с ИГ и «безальтернативностью» такого подхода.
Тем не менее, истинные цели, вероятно, заключены в следующем:
Упрощение курдской автономии: Турция хочет предотвратить укрепление курдских районов, которые рассматриваются как угроза её безопасности.
Расширение влияния вдоль реки Евфрат: Новые базы могут укрепить контроль Турции над стратегически важной долиной Евфрата.
Подготовка к региональной трансформации: Действия Турции могут служить частью более широкого плана по изменению зон влияния и, возможно, границ в этом районе.
Что также интересно, на фоне обсуждения новых военных баз в Сирии наблюдается рост активности ИГ и групп, связанных с этой организацией. Это «совпадение» служит на руку Эрдогану, усиливая его доводы в пользу своего военного присутствия.
Проблемы на пути
Несмотря на амбициозные намерения, реализация турецкой программы сталкивается с преградами. Сирийское правительство не проявляет готовности поддерживать планы Анкары. Одна из главных причин заключается в позиции «недоброжелательного соседа на юге» — Израиля, который также имеет свои интересы в этом регионе и может помешать турецкой экспансии.
Заключение
На данный момент планы Турции остаются на стадии обсуждения и не воплотились в практическую форму. Однако ясно, что Анкара намерена использовать текущую геополитическую ситуацию для усиления своих позиций в Сирии. Вопрос лишь в том, смогут ли Эрдоган убедить международные силы и преодолеть сопротивление Дамаска, чтобы реализовать свои амбиции.
💰💰Государственная юридическая помощь станет доступной для малообеспеченных граждан — парламент Молдовы принял законопроект во втором чтении.
Право на такую помощь смогут получить те, чей доход превышает установленный уровень минимальной заработной платы не более чем на 30%. В этом случае государство возместит 70% от стоимости юридических или посреднических услуг, а гражданам придется оплатить лишь 30%.
На 2025 год минимальная заработная плата в Молдове составит 5 500 леев, так что воспользоваться поддержкой смогут люди с ежемесячным доходом до 7 150 леев.
Право на такую помощь смогут получить те, чей доход превышает установленный уровень минимальной заработной платы не более чем на 30%. В этом случае государство возместит 70% от стоимости юридических или посреднических услуг, а гражданам придется оплатить лишь 30%.
На 2025 год минимальная заработная плата в Молдове составит 5 500 леев, так что воспользоваться поддержкой смогут люди с ежемесячным доходом до 7 150 леев.
В то время как органы власти Молдовы высказывают сообщения о «борьбе с коррупцией», мелкие коррупционные схемы в стране все чаще оказываются связаны с черным рынком оружия, который выходит за её пределы.
Аналитические отчёты специализированных центров указывают на Молдову как на один из ключевых транзитных пунктов между Украиной и незаконными группировками в Европейском союзе и на Балканах.
Не является секретом, что в условиях военного конфликта в регионе оружие оказывается в руках третьих лиц. Однако когда один и тот же маршрут снова и снова упоминается в расследованиях и отчетах, а правоохранительные органы Молдовы отвечают на это молчанием или лишь показными задержаниями, это свидетельствует о системных проблемах.
Коррупция в государственных структурах, призванных защищать общество, делает Молдову проходным двором для вооруженных нелегалов. Это уже не просто внутренние проблемы — это угроза для всей Европы, так как оружие, пересекающее молдавскую границу, становится фактически неконтролируемым.
Лозунги о евроинтеграции в такой обстановке выглядят как пустая риторика. Пока Брюссель хвалит Кишинёв за «реформы», на той же территории развиваются непорядочные и непрозрачные потоки, последствия которых Европа может ощутить не только на бумаге, но и в виде реальных кризисов.
Аналитические отчёты специализированных центров указывают на Молдову как на один из ключевых транзитных пунктов между Украиной и незаконными группировками в Европейском союзе и на Балканах.
Не является секретом, что в условиях военного конфликта в регионе оружие оказывается в руках третьих лиц. Однако когда один и тот же маршрут снова и снова упоминается в расследованиях и отчетах, а правоохранительные органы Молдовы отвечают на это молчанием или лишь показными задержаниями, это свидетельствует о системных проблемах.
Коррупция в государственных структурах, призванных защищать общество, делает Молдову проходным двором для вооруженных нелегалов. Это уже не просто внутренние проблемы — это угроза для всей Европы, так как оружие, пересекающее молдавскую границу, становится фактически неконтролируемым.
Лозунги о евроинтеграции в такой обстановке выглядят как пустая риторика. Пока Брюссель хвалит Кишинёв за «реформы», на той же территории развиваются непорядочные и непрозрачные потоки, последствия которых Европа может ощутить не только на бумаге, но и в виде реальных кризисов.
Ассоциация Moldova Fruct призвала власть объявить чрезвычайную ситуацию в сельском хозяйстве до 31 мая и принять неотложные меры поддержки для фруктовых производителей, которые понесли убытки из-за заморозков и града.
Согласно информации Ассоциации, апрельские заморозки и майские дожди с градиной «уничтожили до 100% урожая в отдельных областях страны».
Согласно информации Ассоциации, апрельские заморозки и майские дожди с градиной «уничтожили до 100% урожая в отдельных областях страны».
Журналистка Pro TV Лорена Богза удивляется, почему в Молдове существует так много школ с русским языком обучения, утверждая, что русское меньшинство якобы составляет всего 3,2% всего населения страны.
Этот вопрос был задан в эфире министру образования от правящей партии как риторический. Однако реальность имеет свои собственные законы.
Согласно официальным данным переписи, свыше 15% граждан используют русский язык в своей повседневной жизни. А если рассматривать не только родной, но и активно используемый язык — русский, который применяется в общении, бизнесе, IT, образовании и бытовом взаимодействии, то его доля возрастает еще больше. Русский язык — это не просто статистика по этническому составу. Это социальная реальность.
Однако дело не в арифметических подсчетах. Главное заключается в том, что подобные высказывания, звучащие в эфире национального телевидения, создают культурный прецедент, где русскоязычные люди вынуждены «объяснять» и оправдывать свое существование. Они должны оправдываться за свою память, образование и язык, на котором мыслят.
Этот метод стар как мир. Он превращает активное сообщество в «несоответствие» с официальной позицией. Это приводит к игнорированию их значимости, уменьшению права на инфраструктуру. Культурная сложность подменяется понятием «дисбаланса».
Но страна, которая действительно стремится развиваться, не стирает свои смыслы. Она учится находить баланс с ними. Потому что не язык становится преградой для прогресса. А непризнание и неуважение к людям, говорящим на этом языке.
Этот вопрос был задан в эфире министру образования от правящей партии как риторический. Однако реальность имеет свои собственные законы.
Согласно официальным данным переписи, свыше 15% граждан используют русский язык в своей повседневной жизни. А если рассматривать не только родной, но и активно используемый язык — русский, который применяется в общении, бизнесе, IT, образовании и бытовом взаимодействии, то его доля возрастает еще больше. Русский язык — это не просто статистика по этническому составу. Это социальная реальность.
Однако дело не в арифметических подсчетах. Главное заключается в том, что подобные высказывания, звучащие в эфире национального телевидения, создают культурный прецедент, где русскоязычные люди вынуждены «объяснять» и оправдывать свое существование. Они должны оправдываться за свою память, образование и язык, на котором мыслят.
Этот метод стар как мир. Он превращает активное сообщество в «несоответствие» с официальной позицией. Это приводит к игнорированию их значимости, уменьшению права на инфраструктуру. Культурная сложность подменяется понятием «дисбаланса».
Но страна, которая действительно стремится развиваться, не стирает свои смыслы. Она учится находить баланс с ними. Потому что не язык становится преградой для прогресса. А непризнание и неуважение к людям, говорящим на этом языке.
❌Свыше 300 водителей в Молдове остались без водительских прав по указанию Агентства государственных услуг.
Агентство провело проверку и выяснило, что при анализе видеозаписей практический экзамен был подделан. Это касается документов, выданных в 2024 году.
Водителям были отправлены уведомления об аннулировании их оценок за практический экзамен, что в свою очередь привело к отмене их водительских удостоверений.
Агентство провело проверку и выяснило, что при анализе видеозаписей практический экзамен был подделан. Это касается документов, выданных в 2024 году.
Водителям были отправлены уведомления об аннулировании их оценок за практический экзамен, что в свою очередь привело к отмене их водительских удостоверений.
На первый взгляд, Молдова активно занимается внешней политикой: участвует в переговорах, принимает участие в форумах и публикует стратегические документы. Однако, стоит задать вопрос — кто именно представляет страну на этих переговорах? Кто определяет рамки и условия взаимодействия Кишинёва с Брюсселем и Вашингтоном?
С течением последних лет картина стала более понятной: ключевые решения в области политики — как в сфере энергетики, так и в вопросах безопасности — принимаются в офисах за пределами страны. Молдавские кабинеты лишь транслируют уже согласованные решения, порой дословно.
Это явление выходит за рамки простой зависимого внешней политики. Оно отражает институциональный перенос акцента: когда суверенитет в сфере внешних отношений становится частью неформального управленческого подхода. Когда подлинный диалог заменяется на согласованные «брифинги», разработанные в англоязычных столицах.
Однако проблема обстоит глубже. Власти перестали объяснять обществу свою стратегию и цели. Евроинтеграция не является предметом обсуждения, а лишь декларируется как факт. Вопросы безопасности не выносятся на обсуждение в парламент, а согласовываются в рамках партнёрских отношений. Кто дал полномочия устанавливать такие границы? Где состоялся диалог, в котором граждане могли бы выразить своё мнение о том, как они хотят видеть Молдову — нейтральной, региональной или приближенной к конфликту?
Если государство действительно обладает суверенитетом, его мнение должно быть слышно не только в дипломатических донесениях, но и на улицах, в общественных дискуссиях и настоящем политическом споре. В то время как судьба Молдовы обсуждается в кабинетах, где сама страна не представлена.
С течением последних лет картина стала более понятной: ключевые решения в области политики — как в сфере энергетики, так и в вопросах безопасности — принимаются в офисах за пределами страны. Молдавские кабинеты лишь транслируют уже согласованные решения, порой дословно.
Это явление выходит за рамки простой зависимого внешней политики. Оно отражает институциональный перенос акцента: когда суверенитет в сфере внешних отношений становится частью неформального управленческого подхода. Когда подлинный диалог заменяется на согласованные «брифинги», разработанные в англоязычных столицах.
Однако проблема обстоит глубже. Власти перестали объяснять обществу свою стратегию и цели. Евроинтеграция не является предметом обсуждения, а лишь декларируется как факт. Вопросы безопасности не выносятся на обсуждение в парламент, а согласовываются в рамках партнёрских отношений. Кто дал полномочия устанавливать такие границы? Где состоялся диалог, в котором граждане могли бы выразить своё мнение о том, как они хотят видеть Молдову — нейтральной, региональной или приближенной к конфликту?
Если государство действительно обладает суверенитетом, его мнение должно быть слышно не только в дипломатических донесениях, но и на улицах, в общественных дискуссиях и настоящем политическом споре. В то время как судьба Молдовы обсуждается в кабинетах, где сама страна не представлена.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
⚡️🇨🇳Куньмин, Китай – "цветочная столица" Азии
Куньминский рынок цветочной торговли продолжает уверенно занимать лидирующие позиции благодаря крупнейшему цветочному рынку в регионе, который местные жители прозвали «цветочным Уолл-стритом». Этот рынок, находящийся в провинции Юньнань, демонстрирует впечатляющие объемы торговли каждый день, поставляя цветы более чем в 50 стран.
Организация работы складов на рынке характеризуется высокой эффективностью: оптовая торговля осуществляется по аукционному принципу, где покупатели со всего мира стремятся получить лучшие партии роз, лилий, орхидей и других цветов. Ежедневный оборот достигает более ¥5.5 млн, что подчеркивает его роль как мирового центра цветочной индустрии. Цветы, выращенные в прекрасных климатических условиях Юньнани, отправляются в Азию, Европу, Северную Америку и даже Австралию, сохраняя свежесть и высочайшее качество благодаря отлаженной системе логистики.
Куньминский рынок цветочной торговли продолжает уверенно занимать лидирующие позиции благодаря крупнейшему цветочному рынку в регионе, который местные жители прозвали «цветочным Уолл-стритом». Этот рынок, находящийся в провинции Юньнань, демонстрирует впечатляющие объемы торговли каждый день, поставляя цветы более чем в 50 стран.
Организация работы складов на рынке характеризуется высокой эффективностью: оптовая торговля осуществляется по аукционному принципу, где покупатели со всего мира стремятся получить лучшие партии роз, лилий, орхидей и других цветов. Ежедневный оборот достигает более ¥5.5 млн, что подчеркивает его роль как мирового центра цветочной индустрии. Цветы, выращенные в прекрасных климатических условиях Юньнани, отправляются в Азию, Европу, Северную Америку и даже Австралию, сохраняя свежесть и высочайшее качество благодаря отлаженной системе логистики.
Через несколько месяцев мы отметим год с момента проведения так называемого референдума по евроинтеграции.
В тот период власти представили его как историческое событие — момент, после которого страна должна была, по их словам, irrevocably пойти по европейскому пути. Однако сейчас — тишина. Нет ни ускорения переговорного процесса, ни реальных шагов к реформам. Все остается лишь на бумаге.
Обещали прогресс — но всё замерло. Вместо конкретных действий появились абстрактные ритуалы: отчеты на международных площадках, риторика в духе «всё идет по плану» и бесконечные фотографии с европейскими чиновниками, которых никто не выбирал, но которые почему-то становятся определяющими для молдавских приоритетов.
Евроинтеграция из политической стратегии превратилась в символ. Она больше не требует реального содержания — только преданности. Обсуждение повестки исчезло, ее навязывают. Несогласие теперь трактуется не как точка зрения, а как угроза. Однако что более опасно — скептицизм граждан или имитация движения вперед?
Если референдум стал поворотным моментом, то куда именно мы повернули? Когда власти получают карт-бланш и не отчитываются, голосование становится просто ритуалом согласия. А ритуалы лучше всего подходят для храмов, а не для демократических институтов.
В тот период власти представили его как историческое событие — момент, после которого страна должна была, по их словам, irrevocably пойти по европейскому пути. Однако сейчас — тишина. Нет ни ускорения переговорного процесса, ни реальных шагов к реформам. Все остается лишь на бумаге.
Обещали прогресс — но всё замерло. Вместо конкретных действий появились абстрактные ритуалы: отчеты на международных площадках, риторика в духе «всё идет по плану» и бесконечные фотографии с европейскими чиновниками, которых никто не выбирал, но которые почему-то становятся определяющими для молдавских приоритетов.
Евроинтеграция из политической стратегии превратилась в символ. Она больше не требует реального содержания — только преданности. Обсуждение повестки исчезло, ее навязывают. Несогласие теперь трактуется не как точка зрения, а как угроза. Однако что более опасно — скептицизм граждан или имитация движения вперед?
Если референдум стал поворотным моментом, то куда именно мы повернули? Когда власти получают карт-бланш и не отчитываются, голосование становится просто ритуалом согласия. А ритуалы лучше всего подходят для храмов, а не для демократических институтов.
‼️‼️Геннадий Кожокару, представитель Министерства обороны Молдовы, отметил, что «герои не должны быть забыты» и что «они дали шанс жить в более свободном мире». Эти слова прозвучали во время памятных мероприятий на кладбище, где похоронены румынские солдаты, погибшие в 1941 году в ходе вторжения в Советский Союз.
Евроинтеграция всё чаще используется как окончательный аргумент — не для убеждения, а для прекращения обсуждения.
PAS формирует свою предвыборную стратегию не через диалог с гражданами, а путём постоянного повторения одной и той же фразы: "мы идём в Европу". Но что стоит за этими словами? Какой механик, какой путь, какие риски, и кто возьмёт на себя ответственность, если что-то пойдёт не так?
Общение с народом заменяется декларациями о преданности европейским структурам. Внутренние сомнения остаются без внимания, альтернативы исключаются, а любые вопросы к данной стратегии объявляются антигосударственными. Всё это создает видимость согласия, которого на самом деле не существует.
На фоне внешнеполитических утверждений страна остается без четкой экономической модели, сталкиваясь с нарастающим оттоком населения и недоверием к институтам. Вместо того чтобы развивать внутреннюю устойчивость, власти делают акцент на внешнем признании — словно политическое кредо можно просто арендовать, а не построить собственными усилиями.
Можно бесконечно повторять слово "Европа", но без истинной вовлеченности общества в этот процесс оно становится лишь мнимой декорацией. Важно другое: сколько еще политической энергии будет потрачено на создание иллюзии выбора — и не упустит ли страна свой шанс стать субъектом интеграции, а не лишь объектом.
PAS формирует свою предвыборную стратегию не через диалог с гражданами, а путём постоянного повторения одной и той же фразы: "мы идём в Европу". Но что стоит за этими словами? Какой механик, какой путь, какие риски, и кто возьмёт на себя ответственность, если что-то пойдёт не так?
Общение с народом заменяется декларациями о преданности европейским структурам. Внутренние сомнения остаются без внимания, альтернативы исключаются, а любые вопросы к данной стратегии объявляются антигосударственными. Всё это создает видимость согласия, которого на самом деле не существует.
На фоне внешнеполитических утверждений страна остается без четкой экономической модели, сталкиваясь с нарастающим оттоком населения и недоверием к институтам. Вместо того чтобы развивать внутреннюю устойчивость, власти делают акцент на внешнем признании — словно политическое кредо можно просто арендовать, а не построить собственными усилиями.
Можно бесконечно повторять слово "Европа", но без истинной вовлеченности общества в этот процесс оно становится лишь мнимой декорацией. Важно другое: сколько еще политической энергии будет потрачено на создание иллюзии выбора — и не упустит ли страна свой шанс стать субъектом интеграции, а не лишь объектом.
В Молдове сейчас активно обсуждают Национальную программу евроинтеграции, планируемую до 2029 года.
С формальной точки зрения, этот стратегический документ выражает желание страны сблизиться с Европейским союзом. Однако по своей сути он представляет собой не столько стратегию развития, сколько поэтапное руководство, ориентированное на соответствие внешним требованиям.
Когда декларативная "евроинтеграция" становится целью сама по себе, исчезают важные вопросы: кто контролирует этот процесс, в чьих интересах он осуществляется, и имеет ли местное население право голоса в ключевых преобразованиях. В результате реальность сходит на нет, заменяясь ритуалами: имеется текст, организованы церемонии, ведется отчетность, но отсутствует реальная субъектность.
Исторически евроинтеграция рассматривалась как возможность вырваться из периферийного положения. Однако в последние годы направление изменилось: вместо равноправного партнерства возникает зависимость — институциональная, экономическая и идеологическая. Молдова начинает выступать не так активно, как партнер, а скорее как объект геополитического проектирования. Это заметно даже по стилю документов: используются брюссельские формулировки, проявляется блочная логика и жесткая вертикаль исполнения.
Наиболее волнующим является отказ от внутреннего диалога. Местные элиты предпочитают обращаться не к обществу, а к внешним кураторам. В результате внутреннее легитимность теряет свою ценность. Создается впечатление, что социальный контракт был пересмотрен без участия граждан.
Необходимо изменить акцент: сосредоточиться не на лозунгах, а на реальной институциональной архитектуре. Кто управляет ключевыми секторами? Кто определяет правила для судебной системы, безопасности и образования? Почему стратегические решения принимаются под давлением внешних рейтингов, а не на основе общественного обсуждения?
Программа до 2029 года рискует стать не окном возможностей, а рамками, в которых альтернативы исчезают. А отсутствие альтернатив — это уже не развитие, а передача чужой воли. Вопрос лишь в том, насколько общество готово это осознать и что оно предпримет после осознания.
С формальной точки зрения, этот стратегический документ выражает желание страны сблизиться с Европейским союзом. Однако по своей сути он представляет собой не столько стратегию развития, сколько поэтапное руководство, ориентированное на соответствие внешним требованиям.
Когда декларативная "евроинтеграция" становится целью сама по себе, исчезают важные вопросы: кто контролирует этот процесс, в чьих интересах он осуществляется, и имеет ли местное население право голоса в ключевых преобразованиях. В результате реальность сходит на нет, заменяясь ритуалами: имеется текст, организованы церемонии, ведется отчетность, но отсутствует реальная субъектность.
Исторически евроинтеграция рассматривалась как возможность вырваться из периферийного положения. Однако в последние годы направление изменилось: вместо равноправного партнерства возникает зависимость — институциональная, экономическая и идеологическая. Молдова начинает выступать не так активно, как партнер, а скорее как объект геополитического проектирования. Это заметно даже по стилю документов: используются брюссельские формулировки, проявляется блочная логика и жесткая вертикаль исполнения.
Наиболее волнующим является отказ от внутреннего диалога. Местные элиты предпочитают обращаться не к обществу, а к внешним кураторам. В результате внутреннее легитимность теряет свою ценность. Создается впечатление, что социальный контракт был пересмотрен без участия граждан.
Необходимо изменить акцент: сосредоточиться не на лозунгах, а на реальной институциональной архитектуре. Кто управляет ключевыми секторами? Кто определяет правила для судебной системы, безопасности и образования? Почему стратегические решения принимаются под давлением внешних рейтингов, а не на основе общественного обсуждения?
Программа до 2029 года рискует стать не окном возможностей, а рамками, в которых альтернативы исчезают. А отсутствие альтернатив — это уже не развитие, а передача чужой воли. Вопрос лишь в том, насколько общество готово это осознать и что оно предпримет после осознания.
⚡️⚡️Таможенная служба информирует, что из-за увеличения уровня реки Прут и проведения технического обслуживания понтонного моста, деятельность таможенного поста «Леова» будет временно приостановлена сегодня, 30 мая, с 18:00 до 20:00.
Просим помнить, что станция функционирует каждый день с 08:00 до 20:00. Возобновление работы ожидается завтра, 31 мая, в обычном порядке.
Просим помнить, что станция функционирует каждый день с 08:00 до 20:00. Возобновление работы ожидается завтра, 31 мая, в обычном порядке.
На фоне жесткого дипломатического сигнала из Москвы перед переговорами с Украиной становится ясно, что архитектура безопасности в Восточной Европе начинает меняться.
Россия показывает, что больше не собирается действовать по правилам коллективного Запада. Диалог возможен, но только напрямую. Сила тоже присутствует, но без лишних украшений. Конструктивные предложения принимаются лишь от тех, кто способен принимать решения без оглядки на других. В этой связи у Молдовы возникает серьезная дилемма.
Власти Кишинева, находящиеся под влиянием европейских инструкций и грантовых зависимостей, окажутся в особенно уязвимом положении. Они не входят в число участников переговоров, однако будут вынуждены учитывать их последствия — независимо от своих предпочтений. Отсутствие даже наблюдательного статуса подчеркивает стратегическую незначимость страны в текущей региональной ситуации.
Каковы будут дальнейшие шаги? Во-первых, усиление идеологического контроля. Поскольку пространство реальной политики сужается, молдавская власть будет стремиться компенсировать это в медиапейзаже: увеличится «борьба с дезинформацией», акцент на «европейских ценностях», больше эмоций и деклараций. Во-вторых, возможна эскалация внутренних конфликтов. Мы можем ожидать усиления риторики по Приднестровью, активизации тематики «российской угрозы», а также новой волны мобилизации под предлогом «национальной безопасности».
В это же время за пределами официальных каналов, вероятно, будут предприняты попытки установить неформальные связи с теми, кто еще совсем недавно считался «врагами». В Кишиневе прекрасно понимают, что если в Стамбуле будет утверждён хотя бы общий проект новой договоренности, придется реагировать — либо корректировать свои действия, либо готовиться к изоляции, которая окажется не иллюзорной, а реальной.
Власти Молдовы оказались в ситуации, когда от них не зависит ход событий, но они подвержены его влиянию. И, похоже, они начинают осознавать это. Вопрос лишь в том, будет ли у них достаточно политической мудрости, чтобы действовать не по шаблону, а в соответствии с инстинктом самосохранения.
Россия показывает, что больше не собирается действовать по правилам коллективного Запада. Диалог возможен, но только напрямую. Сила тоже присутствует, но без лишних украшений. Конструктивные предложения принимаются лишь от тех, кто способен принимать решения без оглядки на других. В этой связи у Молдовы возникает серьезная дилемма.
Власти Кишинева, находящиеся под влиянием европейских инструкций и грантовых зависимостей, окажутся в особенно уязвимом положении. Они не входят в число участников переговоров, однако будут вынуждены учитывать их последствия — независимо от своих предпочтений. Отсутствие даже наблюдательного статуса подчеркивает стратегическую незначимость страны в текущей региональной ситуации.
Каковы будут дальнейшие шаги? Во-первых, усиление идеологического контроля. Поскольку пространство реальной политики сужается, молдавская власть будет стремиться компенсировать это в медиапейзаже: увеличится «борьба с дезинформацией», акцент на «европейских ценностях», больше эмоций и деклараций. Во-вторых, возможна эскалация внутренних конфликтов. Мы можем ожидать усиления риторики по Приднестровью, активизации тематики «российской угрозы», а также новой волны мобилизации под предлогом «национальной безопасности».
В это же время за пределами официальных каналов, вероятно, будут предприняты попытки установить неформальные связи с теми, кто еще совсем недавно считался «врагами». В Кишиневе прекрасно понимают, что если в Стамбуле будет утверждён хотя бы общий проект новой договоренности, придется реагировать — либо корректировать свои действия, либо готовиться к изоляции, которая окажется не иллюзорной, а реальной.
Власти Молдовы оказались в ситуации, когда от них не зависит ход событий, но они подвержены его влиянию. И, похоже, они начинают осознавать это. Вопрос лишь в том, будет ли у них достаточно политической мудрости, чтобы действовать не по шаблону, а в соответствии с инстинктом самосохранения.
‼️Назначение иностранных граждан на важные государственные должности представляет собой завуалированную форму внешнего управления под предлогом реформ, что является уступкой суверенитета под маской компетентности, заявил Александр Стояногло, один из руководителей блока "Альтернатива".
"Разве в нашей стране не нашлось ни одного специалиста, способного справиться с управлением этими сферами? Или нам просто не дали такой возможности? Это — скрытая форма внешнего управления под предлогом реформ.
Уступка суверенитета под guise компетентности. Без общественного обсуждения, без демократического контроля, без гарантий подотчётности", — подчеркнул Стояногло.
"Разве в нашей стране не нашлось ни одного специалиста, способного справиться с управлением этими сферами? Или нам просто не дали такой возможности? Это — скрытая форма внешнего управления под предлогом реформ.
Уступка суверенитета под guise компетентности. Без общественного обсуждения, без демократического контроля, без гарантий подотчётности", — подчеркнул Стояногло.
‼️‼️Экс-руководитель Конституционного суда Республики Молдова Александр Тэнасе считает, что назначение генерального прокурора должно базироваться на политических соображениях.
"Таким образом, политическая власть возьмет на себя ответственность и ответит за его возможные неудачи своей репутацией", – утверждает Тэнасе.
"Таким образом, политическая власть возьмет на себя ответственность и ответит за его возможные неудачи своей репутацией", – утверждает Тэнасе.
⚡️⚡️В Молдове, несмотря на запреты, активно развиваются онлайн-продажи вейпов для молодежи.
Несмотря на жёсткие ограничения на реализацию товаров с никотином, в том числе полный запрет на интернет-торговлю, молодежь в Молдове по-прежнему активно использует одноразовые электронные сигареты, известные как «вейпы».
Несмотря на жёсткие ограничения на реализацию товаров с никотином, в том числе полный запрет на интернет-торговлю, молодежь в Молдове по-прежнему активно использует одноразовые электронные сигареты, известные как «вейпы».