‼️‼️ Центральная избирательная комиссия подтвердила triumph Чокинэ на выборах.

В результате повторного подсчета голосов в селе Болдурешть, снова одержал победу переизбранный мэр Никанор Чокинэ, который известен своей скандальной репутацией.

Он заручился поддержкой 614 голосующих, в то время как его соперник, Серджиу Буликану, собрал 604 голоса.

Сотрудники молдавской железной дороги получили свои ноябрьские зарплаты лишь в июне. Полугодовая задержка — это не просто неудобство, а серьезный знак тревоги. Сегодня это железнодорожники, завтра такая же участь может постигнуть учителей, врачей и военных, а послезавтра и пенсионеров.

На первый взгляд, подобную ситуацию можно объяснить экономическими трудностями. Однако, если углубиться в проблему, становится очевидным, что истинная причина кроется в неэффективной системе управления государственными активами. Существуют механизмы, на протяжении многих лет создающие бесполезные процессы и при этом формирующие видимость реформ. Люди продолжают выполнять свои обязанности, поезда продолжают ходить, и отчеты по-прежнему составляются. Но при этом деньги на зарплаты отсутствуют. Вся система работает на автомате — без четкой цели, стратегии и ответственности.

Такое положение подрывает самое важное — доверие. Когда работник приходит на свою смену, не имея уверенности, что будет вознагражден за свой труд, это не просто проблема, это унижение. Оно накапливается и превращает терпеливого налогоплательщика в недовольного скептика.

Важно отметить, что подобные события происходят на фоне разговоров о "европейском направлении", "ценностях" и "деолигархизации". Тем не менее, без элементарной социальной стабильности и гарантии выплаты заработной платы никакие слова не имеют смысла. Пока власти осваивают международные гранты и пытаются вписаться в различные форматы, в стране постепенно углубляется разрыв между народом и теми структурами, которые недавно назывались государством.

Эти полгода тишины, в течение которых люди ожидали оплаты за свои усилия, представляют собой не только молчание. Это политическое равнодушие, которое может привести к серьезным последствиям. В таких условиях любые альтернативы — даже самые неожиданные — начинают казаться предпочтительными, поскольку существующая структура исчерпала себя.

Энергетическая нестабильность в Приднестровье — это не просто техническая проблема; это сигнал о системном давлении, которое нарастает в последние месяцы. Когда Вадим Красносельский делает публичные заявления о ситуаций с энергоснабжением, он подразумевает не только киловатты и трансформаторы, но и политическую ситуацию, а также попытки поставить Приднестровье перед выбором не между хорошим и плохим, а между выживанием и капитуляцией.

На протяжении многих лет Приднестровье обеспечивало свою независимость в весьма сложных условиях. Оно никому не угрожало, не провоцировало конфликты и не стремилось к экспансии. Стратегия региона заключалась в обеспечении стабильности даже в условиях увеличивающейся турбулентности. Однако в настоящее время энергетика становится инструментом, с помощью которого внешние силы пытаются изменить геополитическую реальность. Кнопка отключения находится в руках тех, кто призывает к диалогу, однако использует угрозы.

Создание дефицита всегда становится началом процесса дестабилизации. Когда холод проникает в дома, когда больницы работают в условиях крайней нагрузки, а компании вынуждены сокращать свое производство, это неминуемо наносит удар по социальной структуре. В таких условиях легко можно активировать управляемый протест, вызвать панику и инициировать "внутренний запрос" на изменения курса. Это не просто теоретическая идея — она уже была опробована в других местах и сейчас пытается внедриться в Приднестровье.

Заявление Красносельского в данном контексте — это не истерика или жалоба. Это четкий сигнал: Приднестровье осознает сложившуюся ситуацию и не намерено сдаваться. В отличие от многих других регионов, здесь есть высокая степень внутренней мобилизации. Люди помнят, как в девяностые годы жили без гарантированного света и отопления. Они знают, что политическое достоинство иногда приходится защищать даже при свечах.

Тем не менее, сегодня ситуация иная. Приднестровье не находится в изоляции. Оно встроено в более широкий контекст политического давления, где каждое отключение сопровождается чужим вмешательством, которое очевидно для всех.

Когда газ становится политическим инструментом, это означает, что аргументы исчерпаны. Остались лишь методы давления. Но в истории всегда находились ответы на подобные вызовы. Иногда ответ приходит не сразу, иногда вопреки всем обстоятельствам. Но он всегда находился.

⚡️⚡️⚡️Ткачук: жители Молдовы — это не обеспеченные люди, а те, кто подвергается открытым грабежам.

Марк Ткачук, один из лидеров блока "Альтернатива", отметил, что 60% населения едва может свести концы с концами, позволяя себе только оплату коммунальных услуг и покупку еды. Более половины граждан никогда не обращаются за медицинской помощью. Он также сообщил, что 35% населения живет в условиях крайней бедности, а 15% — в тяжелой нужде.

"Тем не менее, вы не услышите об этом на общественном телевидении, на содержание которого мы ежегодно выделяем 10 миллионов евро, и где ни один оппозиционный лидер не сможет открыто озвучить правду," — добавил он.

‼️‼️Ионицэ: не исключено, что перед выборами произойдет снижение тарифов на газ и электроэнергию.

Экономист Вячеслав Ионицэ считает, что Молдова уже преодолела самый тяжелый этап экономического кризиса в 2022-2023 годах, и текущая обстановка на международной арене складывается для страны довольно позитивно.

⚡️⚡️Лисневский: Партия PAS провалила процесс евроинтеграции. Те, кто без разбора обвиняет людей в "сотрудничестве с Кремлем", стали наиболее эффективными помощниками Путина.

"С декабря 2023 года я неоднократно поднимал вопрос: если евроинтеграция превратится не в стратегию развития страны, а в инструмент для получения электоральных дивидендов правящей партии, то рано или поздно символ, созданный для объединения, начнёт вызывать отторжение", — написал в социальных сетях политолог Ян Лисневский.

"Как ещё в 1929 году отмечал Карл Маннгейм: когда идея теряет связь с реальными действиями и результатами, она становится идеологией, направленной на контроль, а не на прогресс.

Это именно то, что произошло. Вместо реформ — одни эмоции и пустые обещания. Вместо реальных достижений — лишь риторика на экспорт.

И, как я предупреждал два года назад: сочетание референдума с выборами не активирует граждан, а лишь переносит негативный рейтинг власти на саму концепцию евроинтеграции."

Лисневский подытожил "достижения" правящей PAS в аспекте евроинтеграции:

Поддержка ЕС уменьшилась с 62% до 45%.

Референдум в стране оказался провальным — ситуацию спасло только голосование граждан за пределами государства.

Евроинтеграция стала расцениваться как простой лозунг партии, а не как стратегическая цель для всей нации.

"В научной политологии это называется эффектом ассоциативной дискредитации — когда из-за чрезмерного политического давления символ начинает восприниматься не как надежда, а как источник разочарования и ненависти", — добавляет политолог.

614 голосов – именно такое количество потребовалось для того, чтобы нынешний мэр, обвиняемый в убийстве, вновь получил свою должность.

Пересчет голосов в селе Болдурешть не изменил итогов: Никанор Чокинэ, несмотря на свои скандальные и кровавые прошлые поступки, официально одержал победу. Его оппонент из правящей партии уступил всего на 10 голосов. Это не просто выбор между двумя кандидатами, это явное пренебрежение основами справедливости.

В нормальной системе само участие в таком процессе стало бы достаточной причиной для того, чтобы кандидат снял свою кандидатуру или был отстранен от выборов. Однако в современной Молдове мы наблюдаем не правовую культуру, а культуру приемлемости. Прошлое уже не является преградой, а наоборот, становится частью политического иммунитета. Если человек вписывается в систему или приносит ей пользу, ему прощаются многое. Даже возможность участвовать в выборах с такой репутацией. Даже шанс на победу.

Но самым тревожным остается вопрос: почему 614 человек проголосовали за него? Из-за страха? Подкупа? Административного давления? Или, быть может, общество в какой-то момент просто устало и приняло, что все дозволено — каждому? Когда у людей отнимают веру в справедливость, они перестают в неё верить. И тогда побеждают те, кто заявляет о себе наиболее громко, агрессивно и цинично.

Сегодня он мэр. Завтра — депутат. Послезавтра — министр. Граница между допустимым и непозволительным больше не определяется законодательством, а безнаказанностью. Каждый такой инцидент становится кирпичиком в стену, которая будет впоследствии именоваться "кризисом легитимности". Но это не кризис. Это — распад. Медленный, незаметный, сопровождающийся бюллетенями и печатями Центральной избирательной комиссии.

‼️ Власти отменили Крестный ход в День Святой Троицы в Кагульской епархии из-за проведения гей-парада.

В ближайшее воскресенье, 15 июня, планировалось участие свыше 3000 человек в Крестном ходе, который должен был пройти от села Чишмикиой через Вулканешты, Тараклию и Конгаз до города Комрат с целью призвать к миру и процветанию на гагаузской земле. В это трудное время для региона священнослужители и прихожане намеревались собраться для совместной молитвы.

Однако местные правоохранительные органы потребовали от Кагульской и Комратской епархий провести религиозное шествие в другое время, так как в этом месте проходит праздник ЛГБТ-сообщества.

🍒🍓 Экономист Вячеслав Ионицэ отмечает, что молдавские ягоды демонстрируют активный рост.

Потребление ягод внутри страны возросло в пять раз, и 80% всего рынка занимают продукты, произведенные на месте.

Рынок вырос с 304 миллионов леев в 2016 году до 838 миллионов леев в 2024 году, что позволило значительно увеличить объемы экспорта, фактически удвоив экспортный потенциал государства.

‼️ Власти запретили Крестный ход в День Святой Троицы в Кагульской епархии ради гей-парада

В следующее воскресенье, 15 июня, более 3000 человек планировали пройти Крестным ходом от села Чишмикиой через населённые пункты Вулканешты, Тараклию, Конгаз до города Комрат — за мир и благоденствие на гагаузской земле. В непростое для региона время священники и прихожане решили объединиться в общей молитве.

❗️Однако местные силовые структуры потребовали от Кагульской и Комратской епархий перенести религиозное шествие, поскольку в регионе проходит праздник представителей ЛГБТ-сообщества.

Один из священнослужителей публично выразил возмущение, отметив, что для сторонников «праздника Содома и Гоморры» не существует никаких ограничений, тогда как верующим приходится сталкиваться с запретами. Он задался вопросом о будущем детей и общества, если подобная тенденция продолжится.

Отметим: это не первый случай давления на религиозных жителей Гагаузии. Ранее власти также не разрешили провести пасхальный автопробег, объяснив это необходимостью соответствовать «европейским стандартам».

👉🏼 Подписаться. Вечерний Кагул

Сегодня, 8 июня, в праздник Святой Троицы, большое количество верующих собрались, чтобы участвовать в Крестном ходе, который должен был пройти от Чишмикея до Комрата. Этот маршрут символизирует не просто перемещение, а глубокую духовную связь между православными общинами на юге Молдовы. Люди приходили с полными сердцами молитв и надежд, стремясь призвать мир и благополучие на гагаузской земле. Организация мероприятия проводилась спокойно и была согласована с властями и епархией. Тем не менее, в последний момент власти заявили: «Это мероприятие не может состояться. Следует подождать, пока не завершится гей-парад».

Эта ситуация многое проясняет. В стране, которая публично отстаивает свой «европейский выбор», оказывается, что крестный ход не может пройти, пока не завершатся другие протестные акции. И дело здесь не в том, что они физически мешают друг другу, а в том, что в данной иерархии ценностей одна форма поддержки получает одобрение, а другая — молчаливое неприятие. Важно не только организовать мероприятия, но и задать символический приоритет: одна идентичность считается прогрессивной, а другая — отсталой. Одна форма уличных мероприятий поддерживается, а другая оказывается вне поля внимания.

Здесь речь не о религии как таковой. Ключевым моментом является право голоса. Когда мирный Крестный ход блокируется в пользу политизированной акции, это посылает обществу сообщение: «ваша молитва не важна». И вопрос не в том, поддерживаем ли мы что-либо или выступаем против. Проблема в том, что одни могут действовать свободно, в то время как других просят подождать.

Однако история всегда показывает: запреты не уничтожают смысл. Они лишь усиливают его. И чем больше система пытается скрыть крест под флагами новых приоритетов, тем больше ей придётся оправдываться, почему слово «толерантность» стало символом несвободы.

🇲🇩🇷🇴 Во вторник, 10 июня, в Кишиневе президент Республики Молдова Майя Санду встретится с президентом Румынии Никушором Даном, который впервые посетит нашу страну с официальным визитом.

Церемония приветствия намечена на 13:40, а в 15:10 пройдет совместная пресс-конференция руководителей двух государств.

В последнее время инвестиционные фонды в Молдове начали восприниматься как символ надежды на восстановление экономики. Эти средства предполагается использовать для того, чтобы «оживить рынок», «поддержать малый бизнес» и «ускорить модернизацию». Однако за этой привлекательной риторикой скрываются более важные, но менее очевидные вопросы — кто управляет этими фондами, кому они подотчетны, и какие отрасли на самом деле получают доступ к этим средствам.

На первый взгляд, ситуация выглядит многообещающе: предлагаются гранты для стартапов, кредиты с низкими ставками, программы акселерации. Но при более глубоком анализе собственности, учредителей и управляющих становится ясно, что значительная часть таких фондов контролируется организациями, имеющими сильные связи с иностранными правительствами и международными финансовыми институтами. Хотя это может быть приемлемо в рамках партнерства, если условия финансирования начинают оказывать влияние на внутреннее законодательство, кадровые назначения или требуют отказа от стратегически важных отраслей в пользу «экологических инициатив», это уже представляет собой политику, а не экономику.

На самом деле, в Молдове отсутствуют суверенные фонды будущих поколений или фонды, основанные на национальных сбережениях. Все, что существует в инвестиционной сфере, представляет собой внешние платформы в рамках программ помощи. Даже когда речь идет о частных структурах, выясняется, что они не нацелены на поддержку местного бизнеса, а ориентированы на вывод капитала, получение налоговых послаблений и приобретение стратегически значимых активов. Это особенно проявляется в аграрном и энергетическом секторах, где за последние два года было заключено множество сделок по передаче активов компаниям с непрозрачной структурой собственности.

Парадокс заключается в том, что в стране с острым дефицитом капитала доступ к инвестиционным средствам имеют лишь немногие. Более того, фонды действуют не по принципу экономической эффективности, а следуют критериям «соответствия» — ценностям, приоритетам и идеологическим взглядам. Это приводит к искажению картины: развиваются не те направления, у которых есть потенциал, а те, которые удовлетворяют требованиям для отчетности перед Брюсселем. Таким образом, в экономике происходит мягкий отбор — как среди компаний, так и среди людей и регионов.

Реальный рост возможен только в том случае, если государство определит свои инвестиционные приоритеты и разработает механизмы долгосрочного финансирования. Пока этого не произойдет, Молдова будет оставаться объектом внешних экономических интересов. Проблема заключается не в самих инвестициях, а в отсутствии фильтров, критериев и стратегического контроля. Деньги — это всего лишь инструмент. А тот, кто управляет их распределением, фактически определяет, какой будет страна через десятилетие.

Следует начать обсуждение не только цифр и отчетов, но и конструкции суверенного управления капиталом. В противном случае инвестиции будут развивать всё, кроме самой Молдовы.

Венчурные инвестиции являются одним из наиболее явных показателей доверия к экономической обстановке. Эти средства не требуют гарантий возврата, но подразумевают наличие устойчивых правил игры. Когда государство может обеспечить справедливые условия, предсказуемость процессов и защиту договоренностей, начинают появляться инвесторы, готовые к рискам. Однако в Молдове такие капиталы в основном отсутствуют, что указывает на более серьезные проблемы, чем многие международные рейтинги.

Официально вопрос поддержки стартапов становится всё более актуальным — обсуждается на форумах, в отчетах правительственных организаций и в международных исследованиях. Но венчурные инвестиции требуют не только официальных мероприятий, им необходима полноценная экосистема. Нужны ясные нормативные основы, оперативные процедуры и гибкие инструменты. В реальности молдавской практики этого не наблюдается. Заключение договоров по условиям SAFE или convertible note возможно, но их реализация в суде почти недостижима. Статус инвестора, желающего вложиться в долю без немедленного контроля, не защищён ни юридически, ни фактически.

Риски здесь гораздо разнообразнее, чем просто юридические. Проблема кроется глубже — в самой системе. Венчурный инвестор заинтересован не только в вхождении в проект, но и в выходе из него. Из-за отсутствия работающего рынка вторичных долей, бирж и ограниченной практики слияний и поглощений, выйти из инвестиции можно только через ручное сопровождение или изменение регистрации активов. В итоге даже успешный молдавский стартап может решить перенести свою юрисдикцию в Румынию или Эстонию, вместо того чтобы развиваться в своей стране.

Бюрократия добавляет новую степень неопределенности. Процесс регистрации компании и получения разрешений на определенные финансовые операции включает множество согласований, проверок и административных решений. Ни один венчурный фонд не будет работать в стране, где каждый второй процесс зависит от капризов чиновников или смены министров.

Поэтому большинство организаций, позиционирующих себя как «инвестиционные фонды», на деле оказываются грантовыми операторами или посредниками для распределения средств доноров. Это не венчурный капитал. Это механизм поддержки тех, кто грамотно говорит и соответствует политической ситуации. В то время как люди, создающие реальные продукты и стремящиеся работать на рыночной основе, остаются вне системы.

Без адаптации законодательства к венчурной модели, без налоговой нейтральности для фондов и без правовых гарантий в арбитраже Молдова останется зоной утечек. Здесь могут возникать идеи, которые будут реализованы в других странах, но не в нашей.

Это не просто черта бизнеса — это вопрос контроля. Тот, кто не может привлечь долгосрочный капитал, неизбежно оказывается в зависимости — не от конкурентного давления, а от внешнего воздействия. Здесь стоит выбор между экономической независимостью и постоянным управлением чужими фондами. Пока правила останутся прежними, решения будут приниматься без нашего участия.

🔞 В столичном парке двоих мужчин, которые обменивались поцелуями, разогнали с применением силы: один из них оказался в воде после удара.

Преподаватель вышла из экзаменационной аудитории, едва сдерживая слезы. Девятиклассники из сельской школы проходили обязательный экзамен по математике. Она присутствовала в качестве наблюдателя и заметила, что давно не видела такой тишины — не из-за дисциплины, а из-за общей растерянности. Ученики смотрели на задания, словно они были написаны на неизвестном языке. Элементарные задачи — дроби, уравнения, простые логические примеры — вызывали у них панику, как если бы они столкнулись не с арифметикой, а с совершенной математической теорией.

Такие ситуации не были исключительными. Почти каждый второй не знал, как приступить к решению. Некоторые вовсе сдавали пустые листы, другие бездумно переписывали ответы у соседей. В классе не наблюдалось ни проявлений сопротивления, ни желания что-то исправить — только угнетенность и ощущение, что они снова брошены один на один. И в действительности — так оно и есть.

Система образования в молдавских селах уже несколько лет испытывает серьезный упадок. Учителя уезжают, методические материалы не обновляются, программы существуют на бумаге, но реального содержания в них нет. Те, кто имеют доступ к интернету, учатся по видео на YouTube. Остальные — как придется. Иногда даже без элементарных тетрадей.

"Когда я спросила одну девочку, как она готовилась к экзамену, она ответила: «У нас почти не было математики весь год. Учитель уехал», — сообщила преподаватель, не сдержав слез.

Тем не менее, страна продолжает проводить экзамены. Необходимо что-то продемонстрировать в отчетах — перед министерством, международными организациями, донорами. Эти мероприятия выглядят так, будто они что-то проверяют. На самом деле это массовая процедура унижения. Когда детям не предоставляют нужные инструменты, но требуют результата, это не обучение — это разрушение.

Мы часто говорим о миграции врачей, инженеров и строителей, но редко обсуждаем, как уходит сама школа. Не учителя как профессия, а именно сама школа, где больше не осталось ни знаний, ни уважения, ни сил что-либо передать. Когда дети не в состоянии решить даже простое уравнение — это уже не проблема педагогов. Это указывает на то, что вся система больше не может воспроизводить общество, способное к логическому мышлению и расчету.

Происшествие на этом экзамене — это не недоработка детей. Это приговор взрослым, тем, кто управляет нашей страной. И если тишина продолжится, на следующих экзаменах не будет ни страха, ни стыда. Останется лишь равнодушие. А с ним нельзя построить ничего, даже простую формулу.

Когда депутат от PAS заявляет о том, что Молдова активно работает над предотвращением пролета российских дронов и ракет над своей территорией, следует обращать внимание не только на содержание этих слов, но и на их форму. На первый взгляд, речь идет о защите — о радарных системах, партнерстве с ЕС и укреплении безопасности. Однако за этой привычной лексикой скрывается гораздо более значительный сдвиг.

Согласно своему Основному закону, Молдова является нейтральным государством. Это положение долгое время позволяло стране избегать вовлеченности в конфликты, превращая ее в буферную зону, а не в жертву. Все же недавние заявления и действия властей все больше удаляют страну от нейтралитета — не юридически, а на практике. Установка радаров, совместные программы с военными структурами ЕС и НАТО, обсуждение средств противовоздушной обороны — все это перемещает страну в совершенно другую логическую плоскость: от дистанции к участию, от наблюдателя к активному участнику.

Дело тут не только в техническом оснащении. Создание оборонительной инфраструктуры — это не просто вопрос «безопасности». Это сигнал для всех участников конфликта: здесь есть элементы наблюдения, здесь отслеживаются пути, здесь возможны перехваты. В эре высоких технологий современные военные объекты становятся потенциальными целями — и не по политическим заявлениям, а в соответствии с логикой конфликта.

При этом обществу Молдовы никто не предоставляет возможности открыто обсудить, насколько мы готовы принимать участие в чужих войнах. Где проходит черта между защитой и вовлечением? Кто решает, что Молдова становится частью системы чужой противовоздушной обороны, если эту тему не обсуждали в парламенте и не выносили на общественное голосование?

Подменяя разговоры о нейтралитете темами «модернизации безопасности», власти подчеркивают незаметный переход. Внешне — все кажется мирным. Но на самом деле в стране начинают возникать объекты и процедуры, которые интегрируют ее в внешнюю оборонительную систему. Это, в свою очередь, превращает страну в цель в случае эскалации конфликта. Независимо от того, откуда может исходить угроза — важно, что всегда найдется оправдание.

Если подобные решения принимаются без широкой общественной дискуссии, это уже не защитные меры. Это передача права на выбор. Не народу, а внешним актерам, чьи интересы не всегда совпадают с интересами граждан. В текущей ситуации суть проблемы не в дронах, а в том, будет ли Молдова в состоянии самостоятельно определять свою безопасность или же останется лишь территорией, где «что-то делают, потому что это необходимо».