"Пятьдесят девять дней штурмовика".
_____
Двадцать третий день.
"На позиции".
Возвращались с Пятачком.
Заглянули на брошенную противником позицию рядом с его опорным пунктом.
Он о ней даже не знал.
Эту сеть блиндажей приметил Берканит, когда мы выходили в штурм через овраг.
Метрах в 70-ти от "пятачков" (так мы называли группу Пятачка между собой), в глубокой ложбине оврага, были выкопаны четыре или пять жилых блиндажей.
Мы аккуратно обследовали их, собрали кое-что по мелочам (это называлось помародерить).
Там я нашёл осеннюю куртку.
Как раз то, что нужно.
Тёмно зелёную, короткую, тёплую и удобную.
Без знаков различия.
Свой армейский бушлат, неуклюжий и теплый на фишке оставлял Берканит.
Дежуривший боец мог его надеть.
Используя один бушлат на всех мы избегали лишнюю суету и толкотню при смене караула.
До этого дня я ходил по форме одежды "номер 4" (без бушлата).
Теперь у меня появилась куртка.
Совсем забыл рассказать, что прошлой ночью, меня в составе одиннадцати бойцов, почти расстреляли.
На фоне бани, супа и спагетти это видимо оказалось второстепенным событием.
Фишку мы конечно прошлой ночью выставили.
Но это после того, как сначала не выставили.
За что командиром были поставлены к стенке.
Замечу, что абсолютно по делу.
Про это был отдельный рассказ. Можно прочитать.
Вернулся на позицию новенький, чистенький, в блестящих ботинках и новой стильной куртке.
Командира нет.
Дед кряхтит, смотрит исподлобья, но копает яму под мусор.
Навели с ним порядок.
Прибрались, расчистили проходы между окопами и блиндажами, поправили маскировку.
Подслушал вчера у кого-то из ветеранов и сразу сделал:
На фишке оборудовал мини-столик в удобном месте, покрыл его куском белой простыни.
На него ночью в определённой последовательности выкладывали:
Рацию, запасную батарею, прибор ночного видения, тепловизор, пауэрбанк и провод зарядки.
Ночью на белом фоне плохо, но всё-таки видно очертания предметов.
Договорились, что всё это лежит однообразно на своих местах.
В обязанности сдающего смену входит полная зарядка всех приборов.
Принимающий всё проверяет, обязательно выходит на связь по рации для проверки, после этого проходит смена фишки:
—Пост сдал.
—Пост принял.
В качестве приятного бонуса можно перед сдачей смены приготовить проснувшемуся бойцу кружку кофе.
Уверяю, что часа в 4:00 утра, посреди холодного мокрого поля, эта кружка дорогого стоит.
После обеда пообщался с Электриком.
Говорю:
—Ты, Электрик, универсальный солдат!
Молчишь, смотришь, куришь.
Окоп копаешь быстрее всех, оружие и обмундирование сложено грамотно.
И штурмов у тебя с десяток!
Расскажи, что самое главное при штурме?
После долгой паузы Электрик ответил:
—Подавить противника.
Он остался один целый из своей группы в 15 человек.
_____
Двадцать третий день.
"На позиции".
Возвращались с Пятачком.
Заглянули на брошенную противником позицию рядом с его опорным пунктом.
Он о ней даже не знал.
Эту сеть блиндажей приметил Берканит, когда мы выходили в штурм через овраг.
Метрах в 70-ти от "пятачков" (так мы называли группу Пятачка между собой), в глубокой ложбине оврага, были выкопаны четыре или пять жилых блиндажей.
Мы аккуратно обследовали их, собрали кое-что по мелочам (это называлось помародерить).
Там я нашёл осеннюю куртку.
Как раз то, что нужно.
Тёмно зелёную, короткую, тёплую и удобную.
Без знаков различия.
Свой армейский бушлат, неуклюжий и теплый на фишке оставлял Берканит.
Дежуривший боец мог его надеть.
Используя один бушлат на всех мы избегали лишнюю суету и толкотню при смене караула.
До этого дня я ходил по форме одежды "номер 4" (без бушлата).
Теперь у меня появилась куртка.
Совсем забыл рассказать, что прошлой ночью, меня в составе одиннадцати бойцов, почти расстреляли.
На фоне бани, супа и спагетти это видимо оказалось второстепенным событием.
Фишку мы конечно прошлой ночью выставили.
Но это после того, как сначала не выставили.
За что командиром были поставлены к стенке.
Замечу, что абсолютно по делу.
Про это был отдельный рассказ. Можно прочитать.
Вернулся на позицию новенький, чистенький, в блестящих ботинках и новой стильной куртке.
Командира нет.
Дед кряхтит, смотрит исподлобья, но копает яму под мусор.
Навели с ним порядок.
Прибрались, расчистили проходы между окопами и блиндажами, поправили маскировку.
Подслушал вчера у кого-то из ветеранов и сразу сделал:
На фишке оборудовал мини-столик в удобном месте, покрыл его куском белой простыни.
На него ночью в определённой последовательности выкладывали:
Рацию, запасную батарею, прибор ночного видения, тепловизор, пауэрбанк и провод зарядки.
Ночью на белом фоне плохо, но всё-таки видно очертания предметов.
Договорились, что всё это лежит однообразно на своих местах.
В обязанности сдающего смену входит полная зарядка всех приборов.
Принимающий всё проверяет, обязательно выходит на связь по рации для проверки, после этого проходит смена фишки:
—Пост сдал.
—Пост принял.
В качестве приятного бонуса можно перед сдачей смены приготовить проснувшемуся бойцу кружку кофе.
Уверяю, что часа в 4:00 утра, посреди холодного мокрого поля, эта кружка дорогого стоит.
После обеда пообщался с Электриком.
Говорю:
—Ты, Электрик, универсальный солдат!
Молчишь, смотришь, куришь.
Окоп копаешь быстрее всех, оружие и обмундирование сложено грамотно.
И штурмов у тебя с десяток!
Расскажи, что самое главное при штурме?
После долгой паузы Электрик ответил:
—Подавить противника.
Он остался один целый из своей группы в 15 человек.
...Совсем забыл рассказать, что прошлой ночью, меня в составе одиннадцати бойцов, почти расстреляли...https://t.me/jungerbahmut/34
Telegram
Гост Юнгер
—Как меня поставили
"к стенке" и не расстреляли.
В период затишья на фронте, когда не было активных боёв, командир отправлял по одному бойцу с опорного пункта на ротацию.
В 6:00 бойцы выходили с позиций, брали вещи на стирку, средства личной гигиены.…
"к стенке" и не расстреляли.
В период затишья на фронте, когда не было активных боёв, командир отправлял по одному бойцу с опорного пункта на ротацию.
В 6:00 бойцы выходили с позиций, брали вещи на стирку, средства личной гигиены.…
"Пятьдесят девять дней штурмовика".
_____
Двадцать четвертый день.
"Албанские вопросы".
Утром на ротацию ушёл Дед.
Вернулся Шиша.
На позиции порядок.
Нашли даже время расширить наш блиндаж, теперь в нём довольно комфортно спали четверо бойцов.
Точнее могли спать.
Сегодня нас в нём было двое.
Шиша по дороге прихватил продукты и воду, принёс батареи и пауэрбанки.
С Дедом отправили на зарядку фонарики.
Оружие в порядке, боекомплект в достатке, окопы оборудованы.
Шиша принял командование опорником.
Я отправился на наблюдательный пункт.
Берканит дал компас, научил определять азимут.
На коробке от сухпайка маркером нарисовал схему лесополос и отмечал время и место появления вражеских солдат.
Один.
Бушлат накинут на плечи.
Без головного убора.
Появился из-под земли, у дерева справил нужду, исчез под землей.
Азимут.
Время.
Ориентир: Рядом два скрещенных дерева.
Вход в окоп или блиндаж справа от деревьев.
Двое.
Несут что-то тяжёлое, размером около метра.
В касках.
Оружие за спиной.
Идут в сторону передовой.
Время.
Азимут.
Ориентир.
Один.
Снял с дерева куртку.
Видел не более 2 секунд.
Азимут.
Время.
Ориентир.
Двое.
Один стоит у дерева, второй сидит.
У второго кружка.
Передаёт первому.
Азимут.
Время.
Ориентир.
Неплохой улов за день.
Докладываю командиру, показываю записи.
По наблюдениям можно сделать выводы:
В районе точки Г-38 вражеский опорный пункт.
На опорник Г-24 идёт доставка боеприпасов.
В начале лесополосы "З" позиция противника (предположительно).
Авиаразведка подтверждает наличие укреплений в точке Г-38.
По этой позиции периодически работает наша артиллерия. Корректирую огонь.
Весь день не смолкает канонада.
По нам не стреляют, снаряды летят в глубину обороны.
В районе обеда информация:
—Артиллерией накрыло "пятачков", все "300", кого-то нужно выносить.
—Пятачок "200".
Группа Краткого начинает эвакуацию.
Наблюдаю дальше.
На позиции слышу скандал.
Вернулся Дарбука:
—Размародёрили меня!
—Где перчатки? Где рюкзак? Где посуда моя?
Берканит спокойно:
—Вон твой рюкзак под брезентом спрятан.
Вот перчатки лежат.
Посуда в коробке под тентом.
—Ты чего орёшь?
—Парни! Простите! На нервах!
Нас с Плюмбумом в такую жопу закинули!
Как я рад к вам вернуться!
Вечером пришёл на фишку к Шише.
Он стоял в командирское время с 18:00 до 20:00.
Поговорили.
Я спросил какие дальше перспективы?
—День, два и двинемся вперёд.
Впереди позиция Г-24 посреди поля, хорошо укреплённая.
—Что будем с ней делать?
—Штурмовать!
Это называлось задавать "Албанские вопросы".
_____
Двадцать четвертый день.
"Албанские вопросы".
Утром на ротацию ушёл Дед.
Вернулся Шиша.
На позиции порядок.
Нашли даже время расширить наш блиндаж, теперь в нём довольно комфортно спали четверо бойцов.
Точнее могли спать.
Сегодня нас в нём было двое.
Шиша по дороге прихватил продукты и воду, принёс батареи и пауэрбанки.
С Дедом отправили на зарядку фонарики.
Оружие в порядке, боекомплект в достатке, окопы оборудованы.
Шиша принял командование опорником.
Я отправился на наблюдательный пункт.
Берканит дал компас, научил определять азимут.
На коробке от сухпайка маркером нарисовал схему лесополос и отмечал время и место появления вражеских солдат.
Один.
Бушлат накинут на плечи.
Без головного убора.
Появился из-под земли, у дерева справил нужду, исчез под землей.
Азимут.
Время.
Ориентир: Рядом два скрещенных дерева.
Вход в окоп или блиндаж справа от деревьев.
Двое.
Несут что-то тяжёлое, размером около метра.
В касках.
Оружие за спиной.
Идут в сторону передовой.
Время.
Азимут.
Ориентир.
Один.
Снял с дерева куртку.
Видел не более 2 секунд.
Азимут.
Время.
Ориентир.
Двое.
Один стоит у дерева, второй сидит.
У второго кружка.
Передаёт первому.
Азимут.
Время.
Ориентир.
Неплохой улов за день.
Докладываю командиру, показываю записи.
По наблюдениям можно сделать выводы:
В районе точки Г-38 вражеский опорный пункт.
На опорник Г-24 идёт доставка боеприпасов.
В начале лесополосы "З" позиция противника (предположительно).
Авиаразведка подтверждает наличие укреплений в точке Г-38.
По этой позиции периодически работает наша артиллерия. Корректирую огонь.
Весь день не смолкает канонада.
По нам не стреляют, снаряды летят в глубину обороны.
В районе обеда информация:
—Артиллерией накрыло "пятачков", все "300", кого-то нужно выносить.
—Пятачок "200".
Группа Краткого начинает эвакуацию.
Наблюдаю дальше.
На позиции слышу скандал.
Вернулся Дарбука:
—Размародёрили меня!
—Где перчатки? Где рюкзак? Где посуда моя?
Берканит спокойно:
—Вон твой рюкзак под брезентом спрятан.
Вот перчатки лежат.
Посуда в коробке под тентом.
—Ты чего орёшь?
—Парни! Простите! На нервах!
Нас с Плюмбумом в такую жопу закинули!
Как я рад к вам вернуться!
Вечером пришёл на фишку к Шише.
Он стоял в командирское время с 18:00 до 20:00.
Поговорили.
Я спросил какие дальше перспективы?
—День, два и двинемся вперёд.
Впереди позиция Г-24 посреди поля, хорошо укреплённая.
—Что будем с ней делать?
—Штурмовать!
Это называлось задавать "Албанские вопросы".
"Пятьдесят девять дней штурмовика".
____
Двадцать пятый день.
"Перед штурмом".
Электрик нехотя ушёл на ротацию.
Дед вернулся.
Рядовой день, ничего интересного.
В группу прислали новичка, позывной Хакс
Молодой, высокий, волевой парень.
Доброволец из Молькино.
Заряженный на победу.
Готов с ходу в бой.
Форма чётко подогнана, подтянутый весь.
Идеальный с виду боец.
Познакомились между делом, приятный в общении парень.
Хорошее пополнение.
В группе нас стало семеро.
Новичок и дед начали копать себе блиндаж.
Я ушёл ночевать к Шише, и Хакс пока мог рассчитывать на мое место в блиндаже.
Был туман и видимость для наблюдения была неподходящая.
Парни дружно занялись новым блиндажом и ещё какой-то бытовухой.
Шиша что-то обдумывал, периодически поглядывал в бинокль.
Мы заговорили о плане штурма позиции Г-24:
—Седьмого человека дали, думаю завтра пойдём.
—Какой будет план?
—Смотри.
Между нами 700 метров.
Ширина лесополосы не более 15-ти.
Слева и справа голое поле.
Как только нас заметят, расстреляют из пулемётов и ещё сверху накидают всем, что летит.
Логично?
—А если из тяжелой артиллерии сравнять этот опорник с землёй?
У нас вон сколько всякого оружия.
—Так только в интернете воюют, из-за компьютерного стола ракеты отправляют.
Месяц по ним стреляли, ещё месяц будем стрелять.
Окопы разрушим, они их починят.
Будут потери, пополнят.
Так до бесконечности можно воевать.
Надо штурмовать.
—И что будем делать?
—Скрытно преодолеем 600-650 метров, выйдем на пулемёт, сблизимся.
Их артиллерия не сможет работать, чтобы не накрыть своих.
Подавим пулемёт огнем из гранатомётов и "Шмелей".
Рывком ворвемся в окопы, закидаем гранатами, добьём из автоматов.
—Толковый план.
А если?..
—Не надо "если". Не будет "если".
Есть у меня одна идея.
Завтра узнаешь, если пойдём.
Вечером Шишу вызвали в штаб.
Одновременно вызвали Ойтала.
Бойцы сразу поняли, завтра штурм, просто так не вызывают.
Вернулся командир глубокой ночью:
—Подъём в 5:00, к 6:00 подойдёт группа Ойтала.
Задача:
Занять точку Г-24, выбить противника с оборонительного рубежа.
Хотелось поговорить, пообщаться, обсудить.
Шиша сказал:
—Давай спать.
Завтра напряжённый день.
____
Двадцать пятый день.
"Перед штурмом".
Электрик нехотя ушёл на ротацию.
Дед вернулся.
Рядовой день, ничего интересного.
В группу прислали новичка, позывной Хакс
Молодой, высокий, волевой парень.
Доброволец из Молькино.
Заряженный на победу.
Готов с ходу в бой.
Форма чётко подогнана, подтянутый весь.
Идеальный с виду боец.
Познакомились между делом, приятный в общении парень.
Хорошее пополнение.
В группе нас стало семеро.
Новичок и дед начали копать себе блиндаж.
Я ушёл ночевать к Шише, и Хакс пока мог рассчитывать на мое место в блиндаже.
Был туман и видимость для наблюдения была неподходящая.
Парни дружно занялись новым блиндажом и ещё какой-то бытовухой.
Шиша что-то обдумывал, периодически поглядывал в бинокль.
Мы заговорили о плане штурма позиции Г-24:
—Седьмого человека дали, думаю завтра пойдём.
—Какой будет план?
—Смотри.
Между нами 700 метров.
Ширина лесополосы не более 15-ти.
Слева и справа голое поле.
Как только нас заметят, расстреляют из пулемётов и ещё сверху накидают всем, что летит.
Логично?
—А если из тяжелой артиллерии сравнять этот опорник с землёй?
У нас вон сколько всякого оружия.
—Так только в интернете воюют, из-за компьютерного стола ракеты отправляют.
Месяц по ним стреляли, ещё месяц будем стрелять.
Окопы разрушим, они их починят.
Будут потери, пополнят.
Так до бесконечности можно воевать.
Надо штурмовать.
—И что будем делать?
—Скрытно преодолеем 600-650 метров, выйдем на пулемёт, сблизимся.
Их артиллерия не сможет работать, чтобы не накрыть своих.
Подавим пулемёт огнем из гранатомётов и "Шмелей".
Рывком ворвемся в окопы, закидаем гранатами, добьём из автоматов.
—Толковый план.
А если?..
—Не надо "если". Не будет "если".
Есть у меня одна идея.
Завтра узнаешь, если пойдём.
Вечером Шишу вызвали в штаб.
Одновременно вызвали Ойтала.
Бойцы сразу поняли, завтра штурм, просто так не вызывают.
Вернулся командир глубокой ночью:
—Подъём в 5:00, к 6:00 подойдёт группа Ойтала.
Задача:
Занять точку Г-24, выбить противника с оборонительного рубежа.
Хотелось поговорить, пообщаться, обсудить.
Шиша сказал:
—Давай спать.
Завтра напряжённый день.
"Пятьдесят девять дней штурмовика".
___
Двадцать шестой день.
"Штурм Г-24".
Позиция Г-24 ключевой пункт обороны противника.
Расположен на углу двух лесополос посреди поля.
На одной из них следующая позиция противника, на второй в 700 метрах закрепилась наша группа.
Задача продвинуться по лесополосе, либо вдоль неё и взять штурмом вражеский опорный пункт.
В нем около 100 метров окопов в полный рост и более десятка блиндажей, в три ряда покрытых сосновыми брёвнами.
Сколько там солдат неизвестно.
Вооружение скорее всего стандартное: пулемёты, автоматы, гранаты, противотанковые средства.
Наше командование планирует штурм отчаянно-безрассудный и тактически-грамотный одновременно.
Нападаем средь белого дня, скрытно подобравшись к вражеской позиции.
Есть стойкое мнение, что во время арт обстрела, обороняющиеся спокойно могут пить кофе в блиндажах. Враг все равно под свою артиллерию не полезет.
Идея Шиши, как командира штурмующей группы, заключалась в том, чтобы выскочить в атаку из-под огня наших миномётов.
Загнать противника в блиндажи "пить кофе" и напасть во время арт налета.
К 6:00 подошёл Ойтал.
В его группе восемь бойцов, нас семеро.
Берканит, Якут и Гар с пулемётами.
Один сапёр.
Их нежно называли "одноразовый".
Четыре гранатометчика, остальные стрелки.
До 12:00 сидим на нашей позиции.
Распределились по окопам и блиндажам.
Успели с десяток раз попить чаю, перекусить.
Всё это время идёт обстрел Г-24, без остановки, час за часом.
Даже если вражеский командир что-то заподозрил, заставить шесть часов сидеть наблюдателя на посту под огнём, он не в силах.
—Что? Я сейчас выгляну из укрытия и увижу за бруствером 15 подобравшихся к нашей позиции орков под таким обстрелом?
Именно в этом заключался банально-гениальный план Шиши.
—Наша задача сблизиться, навязать ближний бой, вплоть до рукопашного. Тогда противник дрогнет, побежит, сдастся или будет уничтожен.
Ближнего боя они не выдержат.
12:00. Приказ:
Группа Шиши вперёд!
Группа Ойтала следом!
—Встали, парни! Пошли!
Все нагружены запасными пулемётными лентами.
Если нас обнаружат, пулемётчики будут основной огневой силой.
Впереди сапёр. Пацан 22 года.
Это его первое задание.
Рядом опытный и внимательный Дарбука.
Их задача снять мины и растяжки.
Лесополоса оказалась непроходимой.
Движемся тропинкой, вдоль лесополки.
Ползком, на четвереньках, кое-где пригнувшись.
Пять, семь, десять метров. Продвинулся один, за ним второй и так далее.
Проходит час, второй, третий.
Метров 600 позади.
Оглядываюсь.
Сзади лежит курит, вернувшийся утром с ротации Электрик.
За ним Хакс, с лицом викинга.
Дед смотрит исподлобья.
Я улыбнулся ему, он улыбнулся в ответ.
Дальше бойцы Ойтала.
Он с Шишей сразу за сапёром и Дарбукой.
Связываются по рации, что-то обсуждают.
Слышно обрывки фраз из окопов противника. Кто-то кричит:
—...долбоеб... крупнокалиберный... неси....
"Долбоеб" это хорошо.
"Крупнокалиберный" это плохо.
"Неси" ещё хуже.
Неужели заметили?
Шиша жестом показывает вперёд. Ползем.
Позади ещё 50 метров.
До брустверов пара десятков шагов по жидкой, перепаханной снарядами, чёрной земле.
Шиша отправляет три пулемёта с первыми и вторыми номерами на правый край лесополосы с задачей:
—При появлении отсекать подкрепление противника.
Сапёр докладывает, что путь расчищен и отползает вдоль цепочки назад.
С ним уползает Дарбука.
Берканит с пулемётом был передо мной, ушёл вправо, вторым номером у него Дед.
Впереди меня только два командира, ими рисковать нельзя.
Проползаю вперёд, уже в грязь перекопанной позиции.
Вижу, что Ойтал готовит к выстрелу гранатомёт.
До окопов около 10-12 метров.
Над окопом поднимается труба разведчика, такая же как у меня.
Через пару секунд исчезает.
Успеваю крикнуть шёпотом Шише:
—Труба разведчика над окопом была! Нас заметили!
Не поверив своим глазам, вражеский наблюдатель выглянул из окопа убедиться, что он действительно увидел в трубу самое страшное, что может увидеть наблюдатель на фишке... которую он проебал!..
...За бруствером окопа, в десяти шагах, он увидел приготовившуюся к атаке штурмовую группу Вагнера...
___
Двадцать шестой день.
"Штурм Г-24".
Позиция Г-24 ключевой пункт обороны противника.
Расположен на углу двух лесополос посреди поля.
На одной из них следующая позиция противника, на второй в 700 метрах закрепилась наша группа.
Задача продвинуться по лесополосе, либо вдоль неё и взять штурмом вражеский опорный пункт.
В нем около 100 метров окопов в полный рост и более десятка блиндажей, в три ряда покрытых сосновыми брёвнами.
Сколько там солдат неизвестно.
Вооружение скорее всего стандартное: пулемёты, автоматы, гранаты, противотанковые средства.
Наше командование планирует штурм отчаянно-безрассудный и тактически-грамотный одновременно.
Нападаем средь белого дня, скрытно подобравшись к вражеской позиции.
Есть стойкое мнение, что во время арт обстрела, обороняющиеся спокойно могут пить кофе в блиндажах. Враг все равно под свою артиллерию не полезет.
Идея Шиши, как командира штурмующей группы, заключалась в том, чтобы выскочить в атаку из-под огня наших миномётов.
Загнать противника в блиндажи "пить кофе" и напасть во время арт налета.
К 6:00 подошёл Ойтал.
В его группе восемь бойцов, нас семеро.
Берканит, Якут и Гар с пулемётами.
Один сапёр.
Их нежно называли "одноразовый".
Четыре гранатометчика, остальные стрелки.
До 12:00 сидим на нашей позиции.
Распределились по окопам и блиндажам.
Успели с десяток раз попить чаю, перекусить.
Всё это время идёт обстрел Г-24, без остановки, час за часом.
Даже если вражеский командир что-то заподозрил, заставить шесть часов сидеть наблюдателя на посту под огнём, он не в силах.
—Что? Я сейчас выгляну из укрытия и увижу за бруствером 15 подобравшихся к нашей позиции орков под таким обстрелом?
Именно в этом заключался банально-гениальный план Шиши.
—Наша задача сблизиться, навязать ближний бой, вплоть до рукопашного. Тогда противник дрогнет, побежит, сдастся или будет уничтожен.
Ближнего боя они не выдержат.
12:00. Приказ:
Группа Шиши вперёд!
Группа Ойтала следом!
—Встали, парни! Пошли!
Все нагружены запасными пулемётными лентами.
Если нас обнаружат, пулемётчики будут основной огневой силой.
Впереди сапёр. Пацан 22 года.
Это его первое задание.
Рядом опытный и внимательный Дарбука.
Их задача снять мины и растяжки.
Лесополоса оказалась непроходимой.
Движемся тропинкой, вдоль лесополки.
Ползком, на четвереньках, кое-где пригнувшись.
Пять, семь, десять метров. Продвинулся один, за ним второй и так далее.
Проходит час, второй, третий.
Метров 600 позади.
Оглядываюсь.
Сзади лежит курит, вернувшийся утром с ротации Электрик.
За ним Хакс, с лицом викинга.
Дед смотрит исподлобья.
Я улыбнулся ему, он улыбнулся в ответ.
Дальше бойцы Ойтала.
Он с Шишей сразу за сапёром и Дарбукой.
Связываются по рации, что-то обсуждают.
Слышно обрывки фраз из окопов противника. Кто-то кричит:
—...долбоеб... крупнокалиберный... неси....
"Долбоеб" это хорошо.
"Крупнокалиберный" это плохо.
"Неси" ещё хуже.
Неужели заметили?
Шиша жестом показывает вперёд. Ползем.
Позади ещё 50 метров.
До брустверов пара десятков шагов по жидкой, перепаханной снарядами, чёрной земле.
Шиша отправляет три пулемёта с первыми и вторыми номерами на правый край лесополосы с задачей:
—При появлении отсекать подкрепление противника.
Сапёр докладывает, что путь расчищен и отползает вдоль цепочки назад.
С ним уползает Дарбука.
Берканит с пулемётом был передо мной, ушёл вправо, вторым номером у него Дед.
Впереди меня только два командира, ими рисковать нельзя.
Проползаю вперёд, уже в грязь перекопанной позиции.
Вижу, что Ойтал готовит к выстрелу гранатомёт.
До окопов около 10-12 метров.
Над окопом поднимается труба разведчика, такая же как у меня.
Через пару секунд исчезает.
Успеваю крикнуть шёпотом Шише:
—Труба разведчика над окопом была! Нас заметили!
Не поверив своим глазам, вражеский наблюдатель выглянул из окопа убедиться, что он действительно увидел в трубу самое страшное, что может увидеть наблюдатель на фишке... которую он проебал!..
...За бруствером окопа, в десяти шагах, он увидел приготовившуюся к атаке штурмовую группу Вагнера...
"Штурм Г-24".
... продолжение...
____
Из-за бруствера появилась голова в НАТО-вской каске.
На мгновение встречаюсь с ним взглядом.
С колена бью короткой автоматной очередью.
Со всей дури кричу:
—Контакт!!!
Пытаюсь встать, но утопаю в грязи.
Иду на коленях вперёд, стреляю по брустверу.
Пустые магазины кидаю на землю, бросаю гранату.
С той стороны стреляют по "сомалийски", не высовываясь из окопа.
Ойтал в упор бьёт из гранатомёта и сразу из "Шмеля".
Что-то взрывается, загорается.
Слева Электрик, метрах в шести, стоит в полный рост, поливает из автомата.
Ему под ноги падает граната.
Кричу дурным голосом:
—Электрик! Граната между ног!
Кричит:
—Вижу!
Падает в воронку.
Взрыв. Вскакивает весь в грязи.
—Цел?
—Да!
Вдруг секундная пауза в стрельбе, все перезаряжаются.
Кричу, сколько есть сил:
—Сдавайтесь, суки!
Стрельба возобновилась.
Заработали наши пулемёты.
Скатываюсь с кучей земли в окопы.
Рядом спрыгивают парни.
Хакс и Дарбука зачищают блиндажи.
Никого нет, все сбежали.
Рация противника!
Висит на уровне земли с неимоверно длинной тангентой.
Из неё:
—Доложите, что там у вас? Доложите!
Говорит чистым русским языком.
Осмотрелись. Опорник взят.
Потерь нет. Все целые.
Ойтал поднимает "трубу", вроде гранатомёт и стреляет вдогонку противнику.
Сколько раз нам повторяли:
—Не трогать оружие противника. Тем более не использовать.
Тем более все эти опасные в применении "трубы".
"Труба" взрывается.
Ойтал "300".
Шиша и Хакс контужены.
Легендарный командир. Смелый до отчаяния. Опытный. Ну как так!?
Один командир ушёл на эвакуацию, второй сидит в блиндаже, не может головы поднять.
Темнеет.
Выставили четыре фишки.
Ждём контратаки.
Рация противника молчит и вдруг около 21:00 разговор в эфире.
Постараюсь передать дословно:
—Али. Я пойду, вернусь.
—Куда ты нахуй собрался?
Видишь какая хуйня получилась!
—Плюс.
Тот, который собрался вернуться, командир этого опорного пункта.
Али, вышестоящий командир.
"Хуйня", которая получилась.
Это то, что они без потерь сдали ключевую, хорошо подготовленную к обороне позицию и сбежали.
Я передал содержимое разговора в штаб.
На что был был отдан приказ:
—Удвоить посты.
Усилить бдительность.
Командир прислал восемь человек в подкрепление.
В эфире поблагодарил всех за отличную работу, передал:
—Пацаны, главное ночь продержитесь!
... продолжение...
____
Из-за бруствера появилась голова в НАТО-вской каске.
На мгновение встречаюсь с ним взглядом.
С колена бью короткой автоматной очередью.
Со всей дури кричу:
—Контакт!!!
Пытаюсь встать, но утопаю в грязи.
Иду на коленях вперёд, стреляю по брустверу.
Пустые магазины кидаю на землю, бросаю гранату.
С той стороны стреляют по "сомалийски", не высовываясь из окопа.
Ойтал в упор бьёт из гранатомёта и сразу из "Шмеля".
Что-то взрывается, загорается.
Слева Электрик, метрах в шести, стоит в полный рост, поливает из автомата.
Ему под ноги падает граната.
Кричу дурным голосом:
—Электрик! Граната между ног!
Кричит:
—Вижу!
Падает в воронку.
Взрыв. Вскакивает весь в грязи.
—Цел?
—Да!
Вдруг секундная пауза в стрельбе, все перезаряжаются.
Кричу, сколько есть сил:
—Сдавайтесь, суки!
Стрельба возобновилась.
Заработали наши пулемёты.
Скатываюсь с кучей земли в окопы.
Рядом спрыгивают парни.
Хакс и Дарбука зачищают блиндажи.
Никого нет, все сбежали.
Рация противника!
Висит на уровне земли с неимоверно длинной тангентой.
Из неё:
—Доложите, что там у вас? Доложите!
Говорит чистым русским языком.
Осмотрелись. Опорник взят.
Потерь нет. Все целые.
Ойтал поднимает "трубу", вроде гранатомёт и стреляет вдогонку противнику.
Сколько раз нам повторяли:
—Не трогать оружие противника. Тем более не использовать.
Тем более все эти опасные в применении "трубы".
"Труба" взрывается.
Ойтал "300".
Шиша и Хакс контужены.
Легендарный командир. Смелый до отчаяния. Опытный. Ну как так!?
Один командир ушёл на эвакуацию, второй сидит в блиндаже, не может головы поднять.
Темнеет.
Выставили четыре фишки.
Ждём контратаки.
Рация противника молчит и вдруг около 21:00 разговор в эфире.
Постараюсь передать дословно:
—Али. Я пойду, вернусь.
—Куда ты нахуй собрался?
Видишь какая хуйня получилась!
—Плюс.
Тот, который собрался вернуться, командир этого опорного пункта.
Али, вышестоящий командир.
"Хуйня", которая получилась.
Это то, что они без потерь сдали ключевую, хорошо подготовленную к обороне позицию и сбежали.
Я передал содержимое разговора в штаб.
На что был был отдан приказ:
—Удвоить посты.
Усилить бдительность.
Командир прислал восемь человек в подкрепление.
В эфире поблагодарил всех за отличную работу, передал:
—Пацаны, главное ночь продержитесь!
"Пятьдесят девять дней штурмовика".
_
Двадцать седьмой день. "Мародёры".
Трудная и веселая выдалась эта ночь.
Почти до утра шёл нудный, осенний дождь.
Мне досталась фишка номер четыре.
Это с той стороны, откуда мы штурмовали.
Прямо до тропинки, по которой мы приползли, была прорыта длинная траншея, в конце которой располагался тупиковый окоп для наблюдения за нашим направлением.
В нем, на эту ночь, была оборудована четвёртая фишка.
Три были в сторону противника, а эта для связи с тылом и логистики.
Ну и чтобы не обошли по полю с тыла.
Знакомлюсь с Нордайсом.
Он подошёл с подкреплением.
Как-то сразу нашли общий язык.
Он тоже десантник, служили в одной дивизии срочную службу.
Молодой, спортивный, целеустремлённый парень.
Шахтёр с Кузбасса.
Началась война, молоток поменял на автомат, пришел ко мне на фишку.
Ржали с ним пол ночи над мародерами.
Попробую объяснить, что это такое.
Когда мы захватывали позиции противника, там всегда были трофеи.
Начиная от оружия и обмундирования, заканчивая продуктами, валютой, трусами.
Всё это теперь принадлежало нам.
Но нам, это кому?
Семёрка Шиши, восьмёрка Ойтала, плюс восемь человек подкрепления, собранные из разных групп.
Ойтал ушёл на эвакуацию.
Итого на позиции 21 малознакомый боец, без командиров.
Шиша после контузии лёг спать.
Среди прибывших командиров не было.
И каждый считает, что имеет право на военную добычу, особенно не принимавшая участие в штурме восьмёрка.
Вся движуха, связанная с трофеями, называлась мародёрство.
Даже сумка сзади крепилась и называлась "мародёрка".
Ещё представьте тот контингент.
Так-то люди месяц как из мест лишения свободы, а там имущество имеет первостепенное значение.
Будь ты хоть трижды порядочным, если у тебя баул пустой, никто тебя кормить не будет.
Ребята все отличные, но хапуги ещё те!
Что там началось!
Один мародёр набивал рюкзаки и оставлял их в блиндаже, туда заходил другой, принимал их за трофейные и тут же размародёривал.
Первый мародёр возвращался с ещё одним рюкзаком, видел отсутствие "своего" рюкзака и начинал скандалить.
Пока он скандалил и выяснял кто его размародёрил, его снова размародёривали.
И так по кругу!
Наконец мародеры поняли, что нужно объединяться в пары.
Один охраняет в блиндаже намародёренное, второй рыскает в поисках добычи.
Мы с Нордайсом хохотали до слёз, видя разгневанные глаза размародёренных мародёров, ищущих "свои" рюкзаки.
Я пошёл до Шиши узнать, сменит ли нас кто-то.
Смотрю, на бруствере лежит великолепная НАТО-вская разгрузка.
Чёткая, удобная.
Все магазины снаряжены, гранаты в кармашках.
Ну думаю, повезло!
Себе возьму.
Примерил, подтянул, подогнал под себя.
Открываю сумку-мародёрку, там фонарь и портсигар... как у Дарбуки.
Блин! Только не у Дарбуки!!!
А я уже гранаты в поле выбросил, магазины свои вставил.
Бежит Дарбука:
—Размародёрили!!!
Не успел разгрузку снять, в блиндаж зашёл на минуту, выхожу разгрузки нет!
Я говорю:
—А если бы ты её сейчас нашёл? Только без двух гранат. Ты бы обрадовался?
—Отдавай разгрузку немедленно! Я как знал, у кого спросить!
—Забирай. Я думал хохляцкая лежит.
Дарбука очень обрадовался, говорит:
—Там гранат два ящика. Главное портсигар нашёлся!
Нордайс рядом загибается от смеха.
Потом мы нашли две банки тушёнки и бутылку воды.
В 2:00 нас сменили и три часа мы отдыхали в блиндаже, забитом трофейными рюкзаками.
В 5:00 снова на пост, под дождь.
На рассвете четвёртую фишку сняли, дали отдохнуть.
Шиша ушёл на эвакуацию.
Старшим назначили Якута.
Занял пустой блиндаж.
До вечера наводил быт и порядок.
Назначили нового командира, Исполина.
Вечером пришла боевая задача:
—На рассвете двигаемся вперёд.
Появился сосед по блиндажу.
Попили чай, поели.
Время отдохнуть.
В 4:00 заступать на фишку.
_
Двадцать седьмой день. "Мародёры".
Трудная и веселая выдалась эта ночь.
Почти до утра шёл нудный, осенний дождь.
Мне досталась фишка номер четыре.
Это с той стороны, откуда мы штурмовали.
Прямо до тропинки, по которой мы приползли, была прорыта длинная траншея, в конце которой располагался тупиковый окоп для наблюдения за нашим направлением.
В нем, на эту ночь, была оборудована четвёртая фишка.
Три были в сторону противника, а эта для связи с тылом и логистики.
Ну и чтобы не обошли по полю с тыла.
Знакомлюсь с Нордайсом.
Он подошёл с подкреплением.
Как-то сразу нашли общий язык.
Он тоже десантник, служили в одной дивизии срочную службу.
Молодой, спортивный, целеустремлённый парень.
Шахтёр с Кузбасса.
Началась война, молоток поменял на автомат, пришел ко мне на фишку.
Ржали с ним пол ночи над мародерами.
Попробую объяснить, что это такое.
Когда мы захватывали позиции противника, там всегда были трофеи.
Начиная от оружия и обмундирования, заканчивая продуктами, валютой, трусами.
Всё это теперь принадлежало нам.
Но нам, это кому?
Семёрка Шиши, восьмёрка Ойтала, плюс восемь человек подкрепления, собранные из разных групп.
Ойтал ушёл на эвакуацию.
Итого на позиции 21 малознакомый боец, без командиров.
Шиша после контузии лёг спать.
Среди прибывших командиров не было.
И каждый считает, что имеет право на военную добычу, особенно не принимавшая участие в штурме восьмёрка.
Вся движуха, связанная с трофеями, называлась мародёрство.
Даже сумка сзади крепилась и называлась "мародёрка".
Ещё представьте тот контингент.
Так-то люди месяц как из мест лишения свободы, а там имущество имеет первостепенное значение.
Будь ты хоть трижды порядочным, если у тебя баул пустой, никто тебя кормить не будет.
Ребята все отличные, но хапуги ещё те!
Что там началось!
Один мародёр набивал рюкзаки и оставлял их в блиндаже, туда заходил другой, принимал их за трофейные и тут же размародёривал.
Первый мародёр возвращался с ещё одним рюкзаком, видел отсутствие "своего" рюкзака и начинал скандалить.
Пока он скандалил и выяснял кто его размародёрил, его снова размародёривали.
И так по кругу!
Наконец мародеры поняли, что нужно объединяться в пары.
Один охраняет в блиндаже намародёренное, второй рыскает в поисках добычи.
Мы с Нордайсом хохотали до слёз, видя разгневанные глаза размародёренных мародёров, ищущих "свои" рюкзаки.
Я пошёл до Шиши узнать, сменит ли нас кто-то.
Смотрю, на бруствере лежит великолепная НАТО-вская разгрузка.
Чёткая, удобная.
Все магазины снаряжены, гранаты в кармашках.
Ну думаю, повезло!
Себе возьму.
Примерил, подтянул, подогнал под себя.
Открываю сумку-мародёрку, там фонарь и портсигар... как у Дарбуки.
Блин! Только не у Дарбуки!!!
А я уже гранаты в поле выбросил, магазины свои вставил.
Бежит Дарбука:
—Размародёрили!!!
Не успел разгрузку снять, в блиндаж зашёл на минуту, выхожу разгрузки нет!
Я говорю:
—А если бы ты её сейчас нашёл? Только без двух гранат. Ты бы обрадовался?
—Отдавай разгрузку немедленно! Я как знал, у кого спросить!
—Забирай. Я думал хохляцкая лежит.
Дарбука очень обрадовался, говорит:
—Там гранат два ящика. Главное портсигар нашёлся!
Нордайс рядом загибается от смеха.
Потом мы нашли две банки тушёнки и бутылку воды.
В 2:00 нас сменили и три часа мы отдыхали в блиндаже, забитом трофейными рюкзаками.
В 5:00 снова на пост, под дождь.
На рассвете четвёртую фишку сняли, дали отдохнуть.
Шиша ушёл на эвакуацию.
Старшим назначили Якута.
Занял пустой блиндаж.
До вечера наводил быт и порядок.
Назначили нового командира, Исполина.
Вечером пришла боевая задача:
—На рассвете двигаемся вперёд.
Появился сосед по блиндажу.
Попили чай, поели.
Время отдохнуть.
В 4:00 заступать на фишку.
"Пятьдесят девять дней штурмовика".
_____
Двадцать восьмой день.
"Идём вперёд".
Восьмёрку подкрепления отозвали на свои позиции.
Ещё вечером Мальтиец, присланный отдельно, взял трёх бойцов, из которых два были сапёрами и ушёл вперёд заниматься минированием и разведкой.
Они нарвались на противника, был стрелковый бой.
Мальтиец и оба сапёра "300".
Молодому, который вчера пробивал нам тропу, прострелили обе ноги.
Его пришлось выносить из-под огня.
Остальные "пешеходы".
Ушли в направлении госпиталя с ранениями и контузиями Ойтал, Шиша, Якут, Хакс, Мальтиец и оба сапера.
Подошёл Исполин.
Из потрёпанных, оставшихся без командиров групп, сбили новую, 12 бойцов.
Командиром поставили
Исполина.
Общий сбор в 6:00.
В 6:30 начинаем движение.
Задача:
Сбить противника, расстрелявшего группу Мальтийца, продвинуться до точки Г-32.
Это 400 метров по лесополосе с литером "Г".
В 6:30 собрались в тесноте окопа.
Исполин ставит задачу:
—Под ноги смотрите! Без сапёра идём. Впереди кто пойдёт?
Пацаны посмотрели на меня.
—Я. Гост.
—Давай повнимательней.
Пошли.
Вперёд вылез Бын с пулемётом.
Может думаю, так задумано?
Через сто метров торможу его, отправляю в середину цепочки.
Идём в рост, по тропочке, вдоль лесополосы, там меньше вариантов нарваться на мины.
Противник где-то рядом. Сейчас ударит в упор из укрытия кинжальным пулемётным огнем.
Заляжем, сориентируемся, оценим силы и расположение огневых точек.
Дальше по ситуации.
Подавим огнём, закидаем гранатами, дружно поднимемся в атаку.
—Эй! Где вы?!
Дошли до точки Г-32. Никого.
Даже окопов не нашли.
Впереди вижу характерное очертание замаскированного блиндажа.
Показываю жестом Исполину.
Он говорит по рации.
Получает команду продолжить движение вперёд.
Вдвоём с Электриком осматриваем блиндажи.
Их три.
Парни приготовились к бою, прикрывают.
Смотрим аккуратно, по-тихому, без стрельбы.
На ветке у блиндажа застёгнутые часы.
Электрик между делом перестёгивает их на руку, взамен своих остановившихся.
Два блиндажа готовы и оборудованы под жильё, третий свеже построенный.
Задача двигаться дальше.
Окопы вдоль лесополки от края до края.
Боеприпасы, гранатомёты, снаряженный пулемёт в камуфлированной окраске.
Рядом бинокль чуть больше театрального, но с прекрасной оптикой.
Он автоматически оказывается в моём боковом кармане брюк.
Блиндажи. Один, два, три...семь.
Окопы.
Оружие, боеприпасы, гранаты.
Кое-что из барахла.
Людей нет. Отошли. Отступили.
Приказ закрепиться на этой точке, занять позицию.
Это Г-38. Прошли 700 метров.
Дохожу до крайнего окопа.
Яма полтора на два метра.
Выкопана на метр вглубь.
Рядом две лопаты.
Под фишку хорошая точка.
Только закопаться нужно поглубже.
Со мной молодой пацан с Чувашии.
Копаем по очереди, минут по 10-15.
Притащил на фишку трофейный пулемёт, второй поставил Гар.
Лент, патронов на 800.
Наблюдаю в бинокль.
Заметил его, во время движения...
_____
Двадцать восьмой день.
"Идём вперёд".
Восьмёрку подкрепления отозвали на свои позиции.
Ещё вечером Мальтиец, присланный отдельно, взял трёх бойцов, из которых два были сапёрами и ушёл вперёд заниматься минированием и разведкой.
Они нарвались на противника, был стрелковый бой.
Мальтиец и оба сапёра "300".
Молодому, который вчера пробивал нам тропу, прострелили обе ноги.
Его пришлось выносить из-под огня.
Остальные "пешеходы".
Ушли в направлении госпиталя с ранениями и контузиями Ойтал, Шиша, Якут, Хакс, Мальтиец и оба сапера.
Подошёл Исполин.
Из потрёпанных, оставшихся без командиров групп, сбили новую, 12 бойцов.
Командиром поставили
Исполина.
Общий сбор в 6:00.
В 6:30 начинаем движение.
Задача:
Сбить противника, расстрелявшего группу Мальтийца, продвинуться до точки Г-32.
Это 400 метров по лесополосе с литером "Г".
В 6:30 собрались в тесноте окопа.
Исполин ставит задачу:
—Под ноги смотрите! Без сапёра идём. Впереди кто пойдёт?
Пацаны посмотрели на меня.
—Я. Гост.
—Давай повнимательней.
Пошли.
Вперёд вылез Бын с пулемётом.
Может думаю, так задумано?
Через сто метров торможу его, отправляю в середину цепочки.
Идём в рост, по тропочке, вдоль лесополосы, там меньше вариантов нарваться на мины.
Противник где-то рядом. Сейчас ударит в упор из укрытия кинжальным пулемётным огнем.
Заляжем, сориентируемся, оценим силы и расположение огневых точек.
Дальше по ситуации.
Подавим огнём, закидаем гранатами, дружно поднимемся в атаку.
—Эй! Где вы?!
Дошли до точки Г-32. Никого.
Даже окопов не нашли.
Впереди вижу характерное очертание замаскированного блиндажа.
Показываю жестом Исполину.
Он говорит по рации.
Получает команду продолжить движение вперёд.
Вдвоём с Электриком осматриваем блиндажи.
Их три.
Парни приготовились к бою, прикрывают.
Смотрим аккуратно, по-тихому, без стрельбы.
На ветке у блиндажа застёгнутые часы.
Электрик между делом перестёгивает их на руку, взамен своих остановившихся.
Два блиндажа готовы и оборудованы под жильё, третий свеже построенный.
Задача двигаться дальше.
Окопы вдоль лесополки от края до края.
Боеприпасы, гранатомёты, снаряженный пулемёт в камуфлированной окраске.
Рядом бинокль чуть больше театрального, но с прекрасной оптикой.
Он автоматически оказывается в моём боковом кармане брюк.
Блиндажи. Один, два, три...семь.
Окопы.
Оружие, боеприпасы, гранаты.
Кое-что из барахла.
Людей нет. Отошли. Отступили.
Приказ закрепиться на этой точке, занять позицию.
Это Г-38. Прошли 700 метров.
Дохожу до крайнего окопа.
Яма полтора на два метра.
Выкопана на метр вглубь.
Рядом две лопаты.
Под фишку хорошая точка.
Только закопаться нужно поглубже.
Со мной молодой пацан с Чувашии.
Копаем по очереди, минут по 10-15.
Притащил на фишку трофейный пулемёт, второй поставил Гар.
Лент, патронов на 800.
Наблюдаю в бинокль.
Заметил его, во время движения...
"Пятьдесят девять дней штурмовика".
_______
Двадцать девятый день.
"Луганск".
...Заметил его во время движения по перпендикулярной полосе , где-то в районе Ч-7.
Он шёл на опорник Ч-4.
Так на передовой опорник ходят только командиры.
Без вещей, без груза, с автоматом за спиной.
Такой походкой ходили наши инструкторы на учебном полигоне.
Так ходит Берканит, Электрик, Гепард, Шиша.
Это не мародер, вспотевший от тяжести чужих рюкзаков.
Это серьёзный и опасный противник.
Это профессиональный солдат.
И он у них главный.
Через минуту они стояли вчетвером у позиции Ч-4.
Тот, которого уже видел и ещё трое. Двое из которых даже не удосужились надеть каски.
Постояли секунд 40, поговорили, что-то обсудили.
Предполагаю, что он сказал им внимательно наблюдать за Г-38
и когда заметят наше присутствие дать сигнал.
Расположение позиции они знали и накрыть нас точечно не представляло труда.
Так, кстати и получилось.
Я обратил внимание, что на позиции, где мы копали, очень чисто.
Обычно хохлы живут по-свински. Весь мусор бросают под ноги или рядом с окопами.
Метрах в 15-ти, впереди в кустах, лежал плотно набитый чёрный пакет с ручками.
И вокруг чистота.
Я подгадал минутку и сползал на четвереньках до пакета.
Там был мусор.
Покопался в нём и на пустых пачках сигарет обнаружил польские акцизы.
Пакет оставил на месте, но выводы сделал.
В артиллерии наёмники.
Скорее всего миномётчики.
Вроде как поляки.
Это они подкараулили Дентри и убили его одиночным выстрелом в ночи, коварной беззвучной польской миной.
Сейчас один из них пришёл к хохлам-пехотинцам договориться о том, что накроют нас, как только заметят.
Вот поэтому они без касок.
Перед своим офицером надели бы обязательно, а это союзник.
Он им никто.И по рации он говорить не стал, знал что могут слушать, ногами пришёл.
И после обстрела он точно будет знать результаты своей работы.
Сколько у нас "300", сколько "200".
Соответственно получит премию, согласно тарифа.
—Копаем Чувашия! Копаем Брат.
Сейчас нас будут убивать...
_______
Двадцать девятый день.
"Луганск".
...Заметил его во время движения по перпендикулярной полосе , где-то в районе Ч-7.
Он шёл на опорник Ч-4.
Так на передовой опорник ходят только командиры.
Без вещей, без груза, с автоматом за спиной.
Такой походкой ходили наши инструкторы на учебном полигоне.
Так ходит Берканит, Электрик, Гепард, Шиша.
Это не мародер, вспотевший от тяжести чужих рюкзаков.
Это серьёзный и опасный противник.
Это профессиональный солдат.
И он у них главный.
Через минуту они стояли вчетвером у позиции Ч-4.
Тот, которого уже видел и ещё трое. Двое из которых даже не удосужились надеть каски.
Постояли секунд 40, поговорили, что-то обсудили.
Предполагаю, что он сказал им внимательно наблюдать за Г-38
и когда заметят наше присутствие дать сигнал.
Расположение позиции они знали и накрыть нас точечно не представляло труда.
Так, кстати и получилось.
Я обратил внимание, что на позиции, где мы копали, очень чисто.
Обычно хохлы живут по-свински. Весь мусор бросают под ноги или рядом с окопами.
Метрах в 15-ти, впереди в кустах, лежал плотно набитый чёрный пакет с ручками.
И вокруг чистота.
Я подгадал минутку и сползал на четвереньках до пакета.
Там был мусор.
Покопался в нём и на пустых пачках сигарет обнаружил польские акцизы.
Пакет оставил на месте, но выводы сделал.
В артиллерии наёмники.
Скорее всего миномётчики.
Вроде как поляки.
Это они подкараулили Дентри и убили его одиночным выстрелом в ночи, коварной беззвучной польской миной.
Сейчас один из них пришёл к хохлам-пехотинцам договориться о том, что накроют нас, как только заметят.
Вот поэтому они без касок.
Перед своим офицером надели бы обязательно, а это союзник.
Он им никто.И по рации он говорить не стал, знал что могут слушать, ногами пришёл.
И после обстрела он точно будет знать результаты своей работы.
Сколько у нас "300", сколько "200".
Соответственно получит премию, согласно тарифа.
—Копаем Чувашия! Копаем Брат.
Сейчас нас будут убивать...
Пятьдесят девять дней штурмовика".
____
Двадцать девятый день.
"Луганск".... продолжение...
...Некто Бын.
Тот самый, от которого хотел избавиться Ойтал.
Тот самый, который этой ночью, не хотел пустить переночевать нас с Нордайсом, насквозь мокрых, бессменно отстоявших под дождём и обстрелом пол суток.
Тот самый, который вылез вперёд головного дозора во время движения группы с единственной целью добраться первым до окопов ради мародёрства.
Вот этот самый Бын, в полный рост подходит к нашей фишке со словами:
—Есть чё пожрать?
У нас в окопе пол бутылки воды, две лопаты, остальное оружие.
—Присядь пожалуйста.
Не демаскируй позицию.
—Сам знаю чё делать.
А там чё за пакет?
—Там мусор. Не ходи туда!
Пошёл в полный рост, через кусты, напролом. Заглянул, высыпал на землю.
Недовольный ушёл обратно.
В поисках корма.
Обстрел начался минут через 15.
Били из тяжёлых миномётов.
Три волны, выстрелов по семь-восемь.
Повалили несколько деревьев.
Пацаны попрятались в покрытые брёвнами блиндажи.
Мы с Чувашем забились в угол не докопанной фишки, не имея права покинуть пост и укрыться в блиндажах.
Одна из мин третьей волны попала в край окопа. Разметала пулемёты. Завалила землёй.
По правому бедру удар, как бейсбольной битой.
Кровь в двух местах на штанах, дырки.
Двигаться могу.
Бегу в блиндаж к Берканиту и Электрику.
Кости вроде целые, артерия не задета.
Два сквозных, навылет.
Ерунда.
Берканит обработал раны, наложил две тугие повязки.
Дошёл до Исполина.
Он докладывает:
—Гост "300".
—Характер ранения? Обстоятельства получения?
Слышу по рации:
—Боец получил ранение на фишке.
—Отправляйте на эвакуацию.
Стрелкотня из автоматов.
Бегу к Чувашу.
Он цел.
Всё расставил по местам.
Оружие не повреждено.
—Кто стрелял?
—Вроде "укропы", я не видел никого.
Занимаю позицию у пулемёта.
Прибежал, вернувшийся после перевязки, Мальтиец.
Стрельба стихла.
Доложили, что всё тихо.
Отдают приказ эвакуироваться.
Мальтиец остаётся на моём месте.
Ухожу с автоматом и фонариком в кармане, подарком Берканита.
Прохожу Г-24.
Бын уже здесь.
Стоят вчетвером.
Мародёры.
Ушли с позиции за барахлом, чтобы не пропало.
—Чай будешь?
Прохожу мимо молча, с трудом подавляя желание дать автоматную очередь, хотя бы над головами.
Навстречу бегут Ясень и Чейз с носилками. Они из группы эвакуации.
—Помощь нужна?
—Дойду сам, спасибо пацаны.
—Всё равно до машины будем провожать, так положено, вдруг что.
Дохромал до полевого штаба.
Там Анапик, он медицина.
Перчатки, зелёнка, пилюли, таблетки.
Осмотрел, обработал, перевязал.
Доложил в штаб, что госпитализация необходима.
Напоил чаем с шоколадкой.
Ковыляю дальше.
Пацаны забрали бронежилет и каску. Оружие не отдал.
На асфальте забирает присланная командиром БМП.
Подвозят в медицинский гараж.
Сдаю оружие.
Грузят в УАЗ-буханку, везут одного в госпиталь, сдают врачам.
В грязи с головы до ног.
Медсестра приносит тарелку борща, хлеб, два куска копчёной курицы, печенье, чай, конфеты.
Ложусь на чистое.
Это не госпиталь, подвал в Первомайске.
Сделали снимок.
Кости не задеты.
Ранение пустяковое. Четыре дырки в мякоти.
Переночевал. За стеной бухают казаки, произносят тосты.
Грузят в будку Урала, везут в Луганск.
Нас двое.
Я и Тульский десантник, сержант лет тридцати.
Я на скамейке. Смотрю в окно.
Он на полу.
В чёрном пакете, с прикреплённой скотчем сопроводительной запиской.
____
Двадцать девятый день.
"Луганск".... продолжение...
...Некто Бын.
Тот самый, от которого хотел избавиться Ойтал.
Тот самый, который этой ночью, не хотел пустить переночевать нас с Нордайсом, насквозь мокрых, бессменно отстоявших под дождём и обстрелом пол суток.
Тот самый, который вылез вперёд головного дозора во время движения группы с единственной целью добраться первым до окопов ради мародёрства.
Вот этот самый Бын, в полный рост подходит к нашей фишке со словами:
—Есть чё пожрать?
У нас в окопе пол бутылки воды, две лопаты, остальное оружие.
—Присядь пожалуйста.
Не демаскируй позицию.
—Сам знаю чё делать.
А там чё за пакет?
—Там мусор. Не ходи туда!
Пошёл в полный рост, через кусты, напролом. Заглянул, высыпал на землю.
Недовольный ушёл обратно.
В поисках корма.
Обстрел начался минут через 15.
Били из тяжёлых миномётов.
Три волны, выстрелов по семь-восемь.
Повалили несколько деревьев.
Пацаны попрятались в покрытые брёвнами блиндажи.
Мы с Чувашем забились в угол не докопанной фишки, не имея права покинуть пост и укрыться в блиндажах.
Одна из мин третьей волны попала в край окопа. Разметала пулемёты. Завалила землёй.
По правому бедру удар, как бейсбольной битой.
Кровь в двух местах на штанах, дырки.
Двигаться могу.
Бегу в блиндаж к Берканиту и Электрику.
Кости вроде целые, артерия не задета.
Два сквозных, навылет.
Ерунда.
Берканит обработал раны, наложил две тугие повязки.
Дошёл до Исполина.
Он докладывает:
—Гост "300".
—Характер ранения? Обстоятельства получения?
Слышу по рации:
—Боец получил ранение на фишке.
—Отправляйте на эвакуацию.
Стрелкотня из автоматов.
Бегу к Чувашу.
Он цел.
Всё расставил по местам.
Оружие не повреждено.
—Кто стрелял?
—Вроде "укропы", я не видел никого.
Занимаю позицию у пулемёта.
Прибежал, вернувшийся после перевязки, Мальтиец.
Стрельба стихла.
Доложили, что всё тихо.
Отдают приказ эвакуироваться.
Мальтиец остаётся на моём месте.
Ухожу с автоматом и фонариком в кармане, подарком Берканита.
Прохожу Г-24.
Бын уже здесь.
Стоят вчетвером.
Мародёры.
Ушли с позиции за барахлом, чтобы не пропало.
—Чай будешь?
Прохожу мимо молча, с трудом подавляя желание дать автоматную очередь, хотя бы над головами.
Навстречу бегут Ясень и Чейз с носилками. Они из группы эвакуации.
—Помощь нужна?
—Дойду сам, спасибо пацаны.
—Всё равно до машины будем провожать, так положено, вдруг что.
Дохромал до полевого штаба.
Там Анапик, он медицина.
Перчатки, зелёнка, пилюли, таблетки.
Осмотрел, обработал, перевязал.
Доложил в штаб, что госпитализация необходима.
Напоил чаем с шоколадкой.
Ковыляю дальше.
Пацаны забрали бронежилет и каску. Оружие не отдал.
На асфальте забирает присланная командиром БМП.
Подвозят в медицинский гараж.
Сдаю оружие.
Грузят в УАЗ-буханку, везут одного в госпиталь, сдают врачам.
В грязи с головы до ног.
Медсестра приносит тарелку борща, хлеб, два куска копчёной курицы, печенье, чай, конфеты.
Ложусь на чистое.
Это не госпиталь, подвал в Первомайске.
Сделали снимок.
Кости не задеты.
Ранение пустяковое. Четыре дырки в мякоти.
Переночевал. За стеной бухают казаки, произносят тосты.
Грузят в будку Урала, везут в Луганск.
Нас двое.
Я и Тульский десантник, сержант лет тридцати.
Я на скамейке. Смотрю в окно.
Он на полу.
В чёрном пакете, с прикреплённой скотчем сопроводительной запиской.
Пятьдесят девять дней штурмовика".
_
Тридцатый день.
"Госпиталь".
Луганск. Столица воюющей несколько лет Республики.
Освещение, витрины, магазины, автобусы.
На улицах мороженое продают.
Студенты в наушниках.
Мамаши с колясками.
Много военных.
На въездах в город блокпосты.
С 00:00 до 04:00 комендантский час, передвижение без пропуска запрещено.
В комендантском полку Вагнера.
В городе чистота, порядок, спокойствие.
Медсестры рассказывают, что скучно вечером, сходить потанцевать некуда, всё рано закрывается.
Спрашиваю, были ли случаи передвижения после полуночи, в комендантский час?
Отвечают, что стараются не выходить.
Один раз опоздали, их остановили.
Узнали что медики из военного госпиталя, отвезли домой.
Нас, восемь раненых, привезли в центральную больницу на "буханке" полной шерстяных одеял.
Все лёгкие. Ноги, руки, прочие конечности.
Осмотр, снимки, перевязки.
Обед, пижама, варенье с чаем, гуманитарка.
Светлая палата с туалетом, чистое бельё, душ на этаже.
Можно гулять по всей больнице, выходить на свежий воздух.
В больнице в основном раненые, преимущественно Вагнера, большинство К-шники.
Настроение исключительно позитивное.
В больнице работают кафешки, магазинчики, пирожковые, церковные лавки, салоны связи, аптеки.
Ходят студентки в юбках и почти без юбок, гражданские, доктора, посетители.
Пронырливые парни уже намутили телефоны, кое-кто через местных осуществил денежные переводы.
Сытно, чисто, весело, безопасно.
Пришла доктор. Молодая, красивая, серьёзная.
—Ранение не опасное. Перевязки, уколы, таблетки.
Выпишу Вам 14 дней нетрудоспособности.
Две недели кайфую, отдыхаю.
Постирал форму, отмыл берцы, поставил сушиться.
Побрился, постригся, помылся.
Сходил в отдел гуманитарной помощи, подобрал белые брюки из моды 80-х и такую же белую рубашку.
Гоняю по госпиталю на ретро-стиле, форма сушится.
Встретил парня со своего учебного лагеря.
Позывной Магрэб.
Он остался в учебке, в составе артиллерийских подразделений для дальнейшего обучения, после отправки на фронт штурмовиков.
По учебному лагерю ударили "Хамерсами", погибла часть инструкторов и группа курсантов.
Ему плитой зажало руку.
Многие погибли и были тяжело ранены, не добравшись до передовой.
Он мне купил пакет продуктов. Соки, фрукты, выпечку.
В палате шестеро.
Пять раненых Вагнеров и один местный ополченец с каким-то радикулитом.
Говорит не думал, что на войне так.
До этого был капитаном прогулочных яхт, ходил по всем морям и океанам.
А тут окопы, грязь, кровь.
Решил, вроде как, больше не воевать.
Вечером принёс два батона колбасы, хлеб, сладости.
Я выкатил свой пакет.
Дружно поужинали.
Старший палаты пугает какой-то мифической то-ли Яковлевной, то-ли Спиридоновной, у которой сегодня выходной, но завтра она придёт и будет что-то страшное.
Типа, не дай Бог, она в тумбочке найдёт кружку из столовой!
Или узнает, что ели в палате, а не буфете.
Не говоря уже о том, что кто-то ночью покурит в туалете.
И, тем более, не уберется после себя в общей душевой!
Засыпаю на белье, рядом большое окно, на улице светло.
Люди, машины, фонари.
Не стреляют.
Вспомнил, что утащил из столовой стакан.
Сходил вернул, решил не рисковать.
С утра ожидается прибытие грозной Яковлевны...или
Спиридоновны.
_
Тридцатый день.
"Госпиталь".
Луганск. Столица воюющей несколько лет Республики.
Освещение, витрины, магазины, автобусы.
На улицах мороженое продают.
Студенты в наушниках.
Мамаши с колясками.
Много военных.
На въездах в город блокпосты.
С 00:00 до 04:00 комендантский час, передвижение без пропуска запрещено.
В комендантском полку Вагнера.
В городе чистота, порядок, спокойствие.
Медсестры рассказывают, что скучно вечером, сходить потанцевать некуда, всё рано закрывается.
Спрашиваю, были ли случаи передвижения после полуночи, в комендантский час?
Отвечают, что стараются не выходить.
Один раз опоздали, их остановили.
Узнали что медики из военного госпиталя, отвезли домой.
Нас, восемь раненых, привезли в центральную больницу на "буханке" полной шерстяных одеял.
Все лёгкие. Ноги, руки, прочие конечности.
Осмотр, снимки, перевязки.
Обед, пижама, варенье с чаем, гуманитарка.
Светлая палата с туалетом, чистое бельё, душ на этаже.
Можно гулять по всей больнице, выходить на свежий воздух.
В больнице в основном раненые, преимущественно Вагнера, большинство К-шники.
Настроение исключительно позитивное.
В больнице работают кафешки, магазинчики, пирожковые, церковные лавки, салоны связи, аптеки.
Ходят студентки в юбках и почти без юбок, гражданские, доктора, посетители.
Пронырливые парни уже намутили телефоны, кое-кто через местных осуществил денежные переводы.
Сытно, чисто, весело, безопасно.
Пришла доктор. Молодая, красивая, серьёзная.
—Ранение не опасное. Перевязки, уколы, таблетки.
Выпишу Вам 14 дней нетрудоспособности.
Две недели кайфую, отдыхаю.
Постирал форму, отмыл берцы, поставил сушиться.
Побрился, постригся, помылся.
Сходил в отдел гуманитарной помощи, подобрал белые брюки из моды 80-х и такую же белую рубашку.
Гоняю по госпиталю на ретро-стиле, форма сушится.
Встретил парня со своего учебного лагеря.
Позывной Магрэб.
Он остался в учебке, в составе артиллерийских подразделений для дальнейшего обучения, после отправки на фронт штурмовиков.
По учебному лагерю ударили "Хамерсами", погибла часть инструкторов и группа курсантов.
Ему плитой зажало руку.
Многие погибли и были тяжело ранены, не добравшись до передовой.
Он мне купил пакет продуктов. Соки, фрукты, выпечку.
В палате шестеро.
Пять раненых Вагнеров и один местный ополченец с каким-то радикулитом.
Говорит не думал, что на войне так.
До этого был капитаном прогулочных яхт, ходил по всем морям и океанам.
А тут окопы, грязь, кровь.
Решил, вроде как, больше не воевать.
Вечером принёс два батона колбасы, хлеб, сладости.
Я выкатил свой пакет.
Дружно поужинали.
Старший палаты пугает какой-то мифической то-ли Яковлевной, то-ли Спиридоновной, у которой сегодня выходной, но завтра она придёт и будет что-то страшное.
Типа, не дай Бог, она в тумбочке найдёт кружку из столовой!
Или узнает, что ели в палате, а не буфете.
Не говоря уже о том, что кто-то ночью покурит в туалете.
И, тем более, не уберется после себя в общей душевой!
Засыпаю на белье, рядом большое окно, на улице светло.
Люди, машины, фонари.
Не стреляют.
Вспомнил, что утащил из столовой стакан.
Сходил вернул, решил не рисковать.
С утра ожидается прибытие грозной Яковлевны...или
Спиридоновны.
Пятьдесят девять дней штурмовика".
____
Тридцать первый день.
"Копейка".
Услышав рассказ об ударе по нашей учебной базе тремя "хамерсами" понял, что упустил украинскую ДРГ (диверсионно разведывательную группу), которая навела ракетный удар.
Это было больше месяца назад.
Вечерами, при заступлении на фишку в учебном лагере, нам несколько раз говорили про подозрительную "копейку" (Ваз-2101), которая ночами крутилась около базы и пару раз останавливалась.
Её пытались задержать, но безуспешно.
"Копейка" и "копейка".
Сколько их ездит по разбитым прифронтовым дорогам.
6 октября нас везут на фронт.
Три забитых под завязку бойцами грузовика, с оружием без патронов.
Идём колонной. Я сижу на коробке сухпайков, сзади у борта второй машины, тент открыт.
Люди на остановках машут руками, крестят, что-то кричат.
Проезжаем Первомайск.
Запомнил, потому что знак был перечёркнутый с названием города, метров через 800 как я увидел...подозрительную "копейку".
Утро. Людей и машин как в час пик любого провинциального города.
По ходу нашего движения, на обочине, но чуть в дорожном кармане, стоит "копейка".
Ни у магазина, ни у заправки, ни на остановке.
Выезд из города, уже пешеходов особо нет, промзона.
Машина старая, потрёпанная, грязная. Цвет какой-то жёлто-красный, не тонированная, без номеров.
В машине трое в военной форме, двое впереди и один на заднем сидении, сидит посередине.
Не у окна, а посередине.
И как будто что-то держит на коленях. Что не видно, но если предположить, то ноутбук.
Цепляюсь взглядом.
Проходит наш грузовик, за ним следующий, интервал метров 20, я ещё вижу "копейку".
С переднего бокового места выходит пассажир.
В форме, высокий, крупный, лет 40, без оружия, без знаков различия, на голове вязаная шапочка.
Обходит спереди машину, притом спешно, немного суетливо, нагибается и из-под левого переднего колеса вытаскивает кирпич, силикатный, почти целый.
Отбрасывает кирпич чуть в сторону и быстро садится обратно.
Машина сразу трогается, как мне показалось на разворот, теряю её из вида.
Поворачиваюсь к соседу справа, он повернулся ко мне, кто не помню.
Спрашиваю:
—Видел?
Отвечает:
—Видел.
—За нами следят?
—Похоже.
Едем человек больше сотни на трёх машинах, без командиров, без инструкторов.
Пополнение.
Номера взводов объявили кто куда, но ещё не доехали.
Старшие машин в кабинах.
Связи нет.
Ладно.
Увидел, зафиксировал, запомнил.
Может совпадение.
Мало ли там военных? Мало ли этих боевых "копеек"?
Приехали в деревню.
Команда из машин не вылезать.
Стоим.
Наша машина едет обратно, до блокпоста, пару километров по просёлочным дорогам.
Нужно что-то срочно отдать, забрать, передать, не знаю.
Доехали, развернулись, дверь в кабине открылась, закрылась, пару обрывков фраз, поехали обратно.
Дорога разбитая, народ внутри матерится.
И вдруг на повороте, чуть в стороне от дороги... стоит та самая "копейка".
Тот, которого уже видел, нужду малую вышел справить.
Натурально всё.
Чуть с дороги в сторону съехали и остановились.
Вариантов только два:
Или там наши или не наши!
Совпадение уже отпадает.
Эти ребята там ждали нас, а тут смотрят куда мы едем.
И если не надо было бы съездить до блокпоста, их бы и не заметили.
Соседу говорю:
—Вон они!
Он побелел весь:
—Пиздец. Может они нас сопровождают?
Доехали, встали. Там другие машины.
—Второй взвод! Есть второй взвод? Перегружайтесь!
Гружусь в другую машину, там водитель и ещё кто-то:
—Быстрей! Быстрей!
Все потом. Быстрей!
—Там.... копейка!
—Да хоть рубль! Давай быстрей!
Приехали на взводный ПВД.
Узнаю кто тут главный.
Старшина.
Рассказываю подробно про подозрительную копейку.
Выслушал внимательно.
—Тут много подозрительных.
Бери рюкзак, иди заселяйся.
Есть кому этим заниматься.
Забудь!
Сказали забыть, забыл.
Встретил через месяц Магреба, узнал про удар по базе, сразу вспомнил.
Сопоставил факты.
Получалось, что видел вражескую ДРГ, действующую в наших ближних тылах с целью разведки.
Было бы больше боевого опыта тогда, месяц назад. Да хоть бы патроны в автомате, могло быть по-другому.
Получилось так, как получилось.
____
Тридцать первый день.
"Копейка".
Услышав рассказ об ударе по нашей учебной базе тремя "хамерсами" понял, что упустил украинскую ДРГ (диверсионно разведывательную группу), которая навела ракетный удар.
Это было больше месяца назад.
Вечерами, при заступлении на фишку в учебном лагере, нам несколько раз говорили про подозрительную "копейку" (Ваз-2101), которая ночами крутилась около базы и пару раз останавливалась.
Её пытались задержать, но безуспешно.
"Копейка" и "копейка".
Сколько их ездит по разбитым прифронтовым дорогам.
6 октября нас везут на фронт.
Три забитых под завязку бойцами грузовика, с оружием без патронов.
Идём колонной. Я сижу на коробке сухпайков, сзади у борта второй машины, тент открыт.
Люди на остановках машут руками, крестят, что-то кричат.
Проезжаем Первомайск.
Запомнил, потому что знак был перечёркнутый с названием города, метров через 800 как я увидел...подозрительную "копейку".
Утро. Людей и машин как в час пик любого провинциального города.
По ходу нашего движения, на обочине, но чуть в дорожном кармане, стоит "копейка".
Ни у магазина, ни у заправки, ни на остановке.
Выезд из города, уже пешеходов особо нет, промзона.
Машина старая, потрёпанная, грязная. Цвет какой-то жёлто-красный, не тонированная, без номеров.
В машине трое в военной форме, двое впереди и один на заднем сидении, сидит посередине.
Не у окна, а посередине.
И как будто что-то держит на коленях. Что не видно, но если предположить, то ноутбук.
Цепляюсь взглядом.
Проходит наш грузовик, за ним следующий, интервал метров 20, я ещё вижу "копейку".
С переднего бокового места выходит пассажир.
В форме, высокий, крупный, лет 40, без оружия, без знаков различия, на голове вязаная шапочка.
Обходит спереди машину, притом спешно, немного суетливо, нагибается и из-под левого переднего колеса вытаскивает кирпич, силикатный, почти целый.
Отбрасывает кирпич чуть в сторону и быстро садится обратно.
Машина сразу трогается, как мне показалось на разворот, теряю её из вида.
Поворачиваюсь к соседу справа, он повернулся ко мне, кто не помню.
Спрашиваю:
—Видел?
Отвечает:
—Видел.
—За нами следят?
—Похоже.
Едем человек больше сотни на трёх машинах, без командиров, без инструкторов.
Пополнение.
Номера взводов объявили кто куда, но ещё не доехали.
Старшие машин в кабинах.
Связи нет.
Ладно.
Увидел, зафиксировал, запомнил.
Может совпадение.
Мало ли там военных? Мало ли этих боевых "копеек"?
Приехали в деревню.
Команда из машин не вылезать.
Стоим.
Наша машина едет обратно, до блокпоста, пару километров по просёлочным дорогам.
Нужно что-то срочно отдать, забрать, передать, не знаю.
Доехали, развернулись, дверь в кабине открылась, закрылась, пару обрывков фраз, поехали обратно.
Дорога разбитая, народ внутри матерится.
И вдруг на повороте, чуть в стороне от дороги... стоит та самая "копейка".
Тот, которого уже видел, нужду малую вышел справить.
Натурально всё.
Чуть с дороги в сторону съехали и остановились.
Вариантов только два:
Или там наши или не наши!
Совпадение уже отпадает.
Эти ребята там ждали нас, а тут смотрят куда мы едем.
И если не надо было бы съездить до блокпоста, их бы и не заметили.
Соседу говорю:
—Вон они!
Он побелел весь:
—Пиздец. Может они нас сопровождают?
Доехали, встали. Там другие машины.
—Второй взвод! Есть второй взвод? Перегружайтесь!
Гружусь в другую машину, там водитель и ещё кто-то:
—Быстрей! Быстрей!
Все потом. Быстрей!
—Там.... копейка!
—Да хоть рубль! Давай быстрей!
Приехали на взводный ПВД.
Узнаю кто тут главный.
Старшина.
Рассказываю подробно про подозрительную копейку.
Выслушал внимательно.
—Тут много подозрительных.
Бери рюкзак, иди заселяйся.
Есть кому этим заниматься.
Забудь!
Сказали забыть, забыл.
Встретил через месяц Магреба, узнал про удар по базе, сразу вспомнил.
Сопоставил факты.
Получалось, что видел вражескую ДРГ, действующую в наших ближних тылах с целью разведки.
Было бы больше боевого опыта тогда, месяц назад. Да хоть бы патроны в автомате, могло быть по-другому.
Получилось так, как получилось.
Пятьдесят девять дней штурмовика".
_____
Тридцать второй день.
"Отдых".
За пару дней освоился в госпитале.
Кормят неплохо, лечат хорошо, относятся уважительно.
Местные врачи только лечат.
Решают всё наши, Вагнеровские.
Они похожи на наркоторговцев из элитных клубов Москвы.
"Клиентов" высматривают не только на медосмотре, но и в коридорах.
Весёлый боец побежал за кипятком в буфет, а там наш доктор намётаным взглядом:
—Боец. Как позывной?
Так ты БГ! (боеготов). На выписку!
Вернулся боец с кипятком в палату, попил чай и сел вещи на фронт собирать.
Задача наших докторов, возвращать на фронт максимум бойцов.
Понимаю, что со своими царапинами долго тут не задержусь.
Уже особо не хромаю.
Больше психологически нагнетает положение раненого.
Познакомился с "ужасной" и "страшной" Спиридоновной.
Она оказалась Яковлевной.
Добрая, заботливая, но строгая старушка.
Ну как старушка!
Дама в возрасте.
Волосы окрашены в ярко рыжий цвет, косметика не из дешёвых. Львица одним словом.
Требует чистоты, порядка, соблюдения режима и правил больницы.
Ни с кем не ругается.
Сразу приглашает наших СБ-шников (служба безопасности).
Там не поспоришь.
Ребята чрезвычайно убедительные.
Говорят, не надо это делать, лучше не делать.
Бумажки писать не будут.
Могут применить физическое насилие.
Но в исключительных случаях.
Почти всегда достаточно краткого повествования.
Вообще, лучше чтобы они не приходили.
Соблюдай правила больницы и ты цел, сыт и окружен заботой.
Кстати, если нужно в душ не по расписанию или постиранные вещи на балкон развесить, это к Яковлевне.
Только после себя в душе порядок и прищепки на пол не ронять.
Как-то так.
Общаюсь с бойцами из разных подразделений.
Общая картина такая, что на некоторых участках уже идут кровопролитные бои, но общего наступления ещё нет.
Наши штурмовые отряды выравнивают фронт.
Медленно выдавливают войска противника из полей в Соледар и Бахмут, загоняют в города.
Перехватывают инициативу. Забирают оперативный простор.
Параллельно с этим, на отдалении в несколько десятков километров, в тылу идет строительство невиданного по мощи оборонительная рубежа вдоль линии фронта.
"Линии Вагнера", или как ещё её называют, "линии Суровикина".
Протянутые через сплошные поля километры противотанковых укреплений, минные поля, ряды блиндажей и окопов.
Война набирает обороты.
Госпитали ещё не переполнены, справляются с потоком раненых, большинство из которых лёгкие, почти все от осколков.
Настроение боевое.
Уже как-то стыдно ходить в ретро-штанах, зная что нужен там, впереди.
Гуляю по больнице, гоняю чаи, знакомлюсь, общаюсь, валяюсь, читаю, привожу себя в порядок.
Зашил простреленные штаны, нашёл новые стельки в берцы, трусы, носки, футболку.
Зарядил фонарик.
Вещей у меня нет.
Снова затеял стирку. Постирал куртку, "флиску", шапку.
Всё сушится на балконе Яковлевны.
Глазею в окно.
За стеклом мирная снаружи, но боевая внутри жизнь прифронтового Луганска.
_____
Тридцать второй день.
"Отдых".
За пару дней освоился в госпитале.
Кормят неплохо, лечат хорошо, относятся уважительно.
Местные врачи только лечат.
Решают всё наши, Вагнеровские.
Они похожи на наркоторговцев из элитных клубов Москвы.
"Клиентов" высматривают не только на медосмотре, но и в коридорах.
Весёлый боец побежал за кипятком в буфет, а там наш доктор намётаным взглядом:
—Боец. Как позывной?
Так ты БГ! (боеготов). На выписку!
Вернулся боец с кипятком в палату, попил чай и сел вещи на фронт собирать.
Задача наших докторов, возвращать на фронт максимум бойцов.
Понимаю, что со своими царапинами долго тут не задержусь.
Уже особо не хромаю.
Больше психологически нагнетает положение раненого.
Познакомился с "ужасной" и "страшной" Спиридоновной.
Она оказалась Яковлевной.
Добрая, заботливая, но строгая старушка.
Ну как старушка!
Дама в возрасте.
Волосы окрашены в ярко рыжий цвет, косметика не из дешёвых. Львица одним словом.
Требует чистоты, порядка, соблюдения режима и правил больницы.
Ни с кем не ругается.
Сразу приглашает наших СБ-шников (служба безопасности).
Там не поспоришь.
Ребята чрезвычайно убедительные.
Говорят, не надо это делать, лучше не делать.
Бумажки писать не будут.
Могут применить физическое насилие.
Но в исключительных случаях.
Почти всегда достаточно краткого повествования.
Вообще, лучше чтобы они не приходили.
Соблюдай правила больницы и ты цел, сыт и окружен заботой.
Кстати, если нужно в душ не по расписанию или постиранные вещи на балкон развесить, это к Яковлевне.
Только после себя в душе порядок и прищепки на пол не ронять.
Как-то так.
Общаюсь с бойцами из разных подразделений.
Общая картина такая, что на некоторых участках уже идут кровопролитные бои, но общего наступления ещё нет.
Наши штурмовые отряды выравнивают фронт.
Медленно выдавливают войска противника из полей в Соледар и Бахмут, загоняют в города.
Перехватывают инициативу. Забирают оперативный простор.
Параллельно с этим, на отдалении в несколько десятков километров, в тылу идет строительство невиданного по мощи оборонительная рубежа вдоль линии фронта.
"Линии Вагнера", или как ещё её называют, "линии Суровикина".
Протянутые через сплошные поля километры противотанковых укреплений, минные поля, ряды блиндажей и окопов.
Война набирает обороты.
Госпитали ещё не переполнены, справляются с потоком раненых, большинство из которых лёгкие, почти все от осколков.
Настроение боевое.
Уже как-то стыдно ходить в ретро-штанах, зная что нужен там, впереди.
Гуляю по больнице, гоняю чаи, знакомлюсь, общаюсь, валяюсь, читаю, привожу себя в порядок.
Зашил простреленные штаны, нашёл новые стельки в берцы, трусы, носки, футболку.
Зарядил фонарик.
Вещей у меня нет.
Снова затеял стирку. Постирал куртку, "флиску", шапку.
Всё сушится на балконе Яковлевны.
Глазею в окно.
За стеклом мирная снаружи, но боевая внутри жизнь прифронтового Луганска.
Парни. 2-й взвод.
Это список бойцов, упомянутых в первой части книги.
Судьба некоторых мне не известна.
У кого есть достоверная информация, прошу написать.
Никаких предположений, слухов, домыслов. Если пишите за кого-то, точно это знаете.
И второе:
Если пишете о ком-то, назовите свой позывной. Я не всех пока узнаю.
Если вдруг в чем-то ошибся в списке, поправьте.
Только давайте по-военному: кратко и по делу.
Без религиозной демагогии.
1) Плюмбум. Жив.
2) Краткий "200".
3) Дентри "200".
4) Грозовой "300". Жив.
5) "Старшина". Жив.
6) Турок "200".
7) Волок. Жив.
8) Пляска "300". Жив.
9) Паромщик. Жив.
10) Шауляй. Жив.
11) Талица "200".
12) Линкольн "300". Жив.
13) Крепыш "200".
14) Ойтал "300". Жив.
15) Пимыч "300". Жив.
16) Дарбука "300". Жив.
17) Берканит "300" Жив.
18) Электрик "300". Жив.
19) Яса "200".
20) Чита "300". Жив.
21) Косой "300". Жив.
22) Бын. "300". Жив.
23) Гепард. Жив.
24) Ион "200".
25) Пятачок "200".
26) Ягодка. Жив.
27) Вкладчик "300". Жив.
28) Белый. Жив.
29) Питерский (4 вз). Жив.
30) Тапонь. Жив.
31) Баку "300". Жив
32) Шиша "300". Жив.
33) "Дед". Жив
34) Исполин "300". Жив
35) Шантарам "300". Жив.
36) Анапик. Жив.
37) Черобай "200".
38) Хакс "300". Жив.
39) Якут "300". Жив.
40) Гар "300". Жив.
41) "Сапёр" "300". Жив.
42) Нордайс "300". Жив
43) Мальтиец "200".
44) "Чуваш". Жив.
45) Ясень "200.
46) Чейз "200".
47) Магреб "300". Жив.
48) Гост "300". Жив.
Это список бойцов, упомянутых в первой части книги.
Судьба некоторых мне не известна.
У кого есть достоверная информация, прошу написать.
Никаких предположений, слухов, домыслов. Если пишите за кого-то, точно это знаете.
И второе:
Если пишете о ком-то, назовите свой позывной. Я не всех пока узнаю.
Если вдруг в чем-то ошибся в списке, поправьте.
Только давайте по-военному: кратко и по делу.
Без религиозной демагогии.
1) Плюмбум. Жив.
2) Краткий "200".
3) Дентри "200".
4) Грозовой "300". Жив.
5) "Старшина". Жив.
6) Турок "200".
7) Волок. Жив.
8) Пляска "300". Жив.
9) Паромщик. Жив.
10) Шауляй. Жив.
11) Талица "200".
12) Линкольн "300". Жив.
13) Крепыш "200".
14) Ойтал "300". Жив.
15) Пимыч "300". Жив.
16) Дарбука "300". Жив.
17) Берканит "300" Жив.
18) Электрик "300". Жив.
19) Яса "200".
20) Чита "300". Жив.
21) Косой "300". Жив.
22) Бын. "300". Жив.
23) Гепард. Жив.
24) Ион "200".
25) Пятачок "200".
26) Ягодка. Жив.
27) Вкладчик "300". Жив.
28) Белый. Жив.
29) Питерский (4 вз). Жив.
30) Тапонь. Жив.
31) Баку "300". Жив
32) Шиша "300". Жив.
33) "Дед". Жив
34) Исполин "300". Жив
35) Шантарам "300". Жив.
36) Анапик. Жив.
37) Черобай "200".
38) Хакс "300". Жив.
39) Якут "300". Жив.
40) Гар "300". Жив.
41) "Сапёр" "300". Жив.
42) Нордайс "300". Жив
43) Мальтиец "200".
44) "Чуваш". Жив.
45) Ясень "200.
46) Чейз "200".
47) Магреб "300". Жив.
48) Гост "300". Жив.
Пятьдесят девять дней штурмовика".
____
Тридцать третий день. "Выписка".
Надоело.
Вижу в окно одетых в форму мужиков с оружием и чувствую себя беспонтово.
Хочется вернуться в строй.
Нагнетает вся эта больничная ласка и чистота.
Ещё в первый вечер как приехал, сразу позвали в столовую, накормить.
Бабушка "божий одуванчик" на раздаче.
Пол ведра супа нагрела, хлеба почти буханку на стол положила, солёных огурцов.
Ведро на стол поставила с надписью "первое блюдо", напротив села, мы вдвоем в столовой.
Я спрашиваю:
—Зачем ведро?
Отвечает:
—Так вы, которые с фронта первый день, минимум по две добавки съедаете.
Сижу, уплетаю горячий суп с солёными огурцами.
—Ты из-под Бахмутки, сынок?
—Оттуда.
—Побеждаете?
—Побеждаем, бабушка.
Пауза.
—Не вернутся ОНИ?
—Нет. Не вернутся.
Пауза.
—Если вернутся, ОНИ нас всех казнят, сынок.
—Не вернутся, бабушка.
Вот ещё тарелочку супа и точно не вернуться.
Зашёл в перевязочную, там наш Вагнеровский доктор.
—Как самочувствие?
—Здоров.
Говорит медсестре:
—Я его забираю.
Спрашиваю:
—Завтра на выписку?
—Почему завтра, сейчас.
—Доктор. У меня куртка сушится на балконе и "флиска".
—Без проблем.
Завтра утром будь готов тогда.
—Понял.
Так легко сразу стало на душе, хорошо.
Снял влажные вещи с балкона, разместил на батареях.
Сходил до Магреба, попрощался.
Он дал мне тысячу рублей.
Пообещал вернуть при встрече. Обещание, кстати выполнил. Встретил его уже весной в Анапе, в отеле, при оформлении документов, вернул.
В сотый раз попил госпитального чая, бесцельно побродил по этажам больницы.
Спать лёг в состоянии полного душевного равновесия.
Впереди возвращение на фронт.
Там всё понятно, всё легко.
Там все свои.
Там нет места подлости, трусости, обману.
Там есть честь, долг, мужество, отвага.
Там пацаны.
Я даже не знаю их имён, как и они моего.
Там все мы Братья.
____
Тридцать третий день. "Выписка".
Надоело.
Вижу в окно одетых в форму мужиков с оружием и чувствую себя беспонтово.
Хочется вернуться в строй.
Нагнетает вся эта больничная ласка и чистота.
Ещё в первый вечер как приехал, сразу позвали в столовую, накормить.
Бабушка "божий одуванчик" на раздаче.
Пол ведра супа нагрела, хлеба почти буханку на стол положила, солёных огурцов.
Ведро на стол поставила с надписью "первое блюдо", напротив села, мы вдвоем в столовой.
Я спрашиваю:
—Зачем ведро?
Отвечает:
—Так вы, которые с фронта первый день, минимум по две добавки съедаете.
Сижу, уплетаю горячий суп с солёными огурцами.
—Ты из-под Бахмутки, сынок?
—Оттуда.
—Побеждаете?
—Побеждаем, бабушка.
Пауза.
—Не вернутся ОНИ?
—Нет. Не вернутся.
Пауза.
—Если вернутся, ОНИ нас всех казнят, сынок.
—Не вернутся, бабушка.
Вот ещё тарелочку супа и точно не вернуться.
Зашёл в перевязочную, там наш Вагнеровский доктор.
—Как самочувствие?
—Здоров.
Говорит медсестре:
—Я его забираю.
Спрашиваю:
—Завтра на выписку?
—Почему завтра, сейчас.
—Доктор. У меня куртка сушится на балконе и "флиска".
—Без проблем.
Завтра утром будь готов тогда.
—Понял.
Так легко сразу стало на душе, хорошо.
Снял влажные вещи с балкона, разместил на батареях.
Сходил до Магреба, попрощался.
Он дал мне тысячу рублей.
Пообещал вернуть при встрече. Обещание, кстати выполнил. Встретил его уже весной в Анапе, в отеле, при оформлении документов, вернул.
В сотый раз попил госпитального чая, бесцельно побродил по этажам больницы.
Спать лёг в состоянии полного душевного равновесия.
Впереди возвращение на фронт.
Там всё понятно, всё легко.
Там все свои.
Там нет места подлости, трусости, обману.
Там есть честь, долг, мужество, отвага.
Там пацаны.
Я даже не знаю их имён, как и они моего.
Там все мы Братья.
Пятьдесят девять дней штурмовика".
____
Тридцать четвёртый день.
"Возвращение".
10 ноября.
Сегодня день рождения дочери.
Не получается поздравить, но она знает, отец рядом.
Он там, где должно быть отцу, когда его страна воюет.
На фронте.
Вспоминаю, мысленно обнимаю, хвалю за успехи.
Команда собираться.
Доктор приносит документы на выписку.
Одеваюсь. Всё чистое, постиранное, сухое.
В кармане фонарик.
Ничего не болит.
В дорогу снял все повязки. Медсестра обильно замазала шрамы зелёнкой.
Ухожу, прощаюсь с персоналом, пациентами.
Благодарю за всё Яковлевну.
Она желает здоровья и удачи.
Говорит:
—Береги себя.
Быстро разворачивается, уходит.
В вестибюле набрался десяток выписанных из разных ШО (штурмовых отрядов) бойцов.
Сидим на диванах, ждём.
Подвезли новую партию раненых, тоже с десяток.
Грязные, оборванные, в окровавленных бинтах.
Озираются по сторонам затравленными взглядами.
—Откуда, пацаны?
—С Курдюмовки!
Третий ШО!
—Как там?
—Пизда!
Если перевести с военного языка, это значит идут тяжёлые наступательные бои, противник ожесточённо сопротивляется, наши войска несут ощутимые потери.
Пешком уходим в соседнее здание, там перевалочный пункт.
Железные кровати, матрасы.
Есть чайник и большая коробка шоколадных конфет.
Валяемся, гоняем чай с конфетами, слушаем музыку из недавно приобретённых кем-то колонок.
Погрузка. Проверка по спискам.
Везут в сторону фронта.
Первомайск.
Верхний этаж роддома приспособлен под распределительный пункт, для возвращающихся на фронт после ранений бойцов.
Около сотни Вагнеров.
Все легкораненые, уже выписанные.
Все из разных подразделений. А-шники, К-шники, артиллеристы, штурмовики.
Все ШО от 1 до 20.
Кровати в "палатах" и коридорах.
Нахожу место на полу, на матрасах.
Познакомился с Пломбиром.
Он с моего, первого ШО, из разведроты.
Весёлый, позитивный парень, лет тридцати.
Попал в какой-то замес, что из группы чуть не один остался в живых.
Валяемся на матрасах, ржем как дурные, традиционно пьём чай.
Периодически в коридоре строят бойцов из какого-то ШО, увозят.
Спрашиваем, когда приезжали за "первым"?
Отвечают, что с утра.
Значит день, два живём здесь.
Весь вечер в курилке слушал однообразные рассказы про полученные ранения.
Ночью несколько раз строили и увозили группы бойцов.
Под утро свободных кроватей уже было полно.
Спокойно гоняем чаи в ожидании своей очереди.
____
Тридцать четвёртый день.
"Возвращение".
10 ноября.
Сегодня день рождения дочери.
Не получается поздравить, но она знает, отец рядом.
Он там, где должно быть отцу, когда его страна воюет.
На фронте.
Вспоминаю, мысленно обнимаю, хвалю за успехи.
Команда собираться.
Доктор приносит документы на выписку.
Одеваюсь. Всё чистое, постиранное, сухое.
В кармане фонарик.
Ничего не болит.
В дорогу снял все повязки. Медсестра обильно замазала шрамы зелёнкой.
Ухожу, прощаюсь с персоналом, пациентами.
Благодарю за всё Яковлевну.
Она желает здоровья и удачи.
Говорит:
—Береги себя.
Быстро разворачивается, уходит.
В вестибюле набрался десяток выписанных из разных ШО (штурмовых отрядов) бойцов.
Сидим на диванах, ждём.
Подвезли новую партию раненых, тоже с десяток.
Грязные, оборванные, в окровавленных бинтах.
Озираются по сторонам затравленными взглядами.
—Откуда, пацаны?
—С Курдюмовки!
Третий ШО!
—Как там?
—Пизда!
Если перевести с военного языка, это значит идут тяжёлые наступательные бои, противник ожесточённо сопротивляется, наши войска несут ощутимые потери.
Пешком уходим в соседнее здание, там перевалочный пункт.
Железные кровати, матрасы.
Есть чайник и большая коробка шоколадных конфет.
Валяемся, гоняем чай с конфетами, слушаем музыку из недавно приобретённых кем-то колонок.
Погрузка. Проверка по спискам.
Везут в сторону фронта.
Первомайск.
Верхний этаж роддома приспособлен под распределительный пункт, для возвращающихся на фронт после ранений бойцов.
Около сотни Вагнеров.
Все легкораненые, уже выписанные.
Все из разных подразделений. А-шники, К-шники, артиллеристы, штурмовики.
Все ШО от 1 до 20.
Кровати в "палатах" и коридорах.
Нахожу место на полу, на матрасах.
Познакомился с Пломбиром.
Он с моего, первого ШО, из разведроты.
Весёлый, позитивный парень, лет тридцати.
Попал в какой-то замес, что из группы чуть не один остался в живых.
Валяемся на матрасах, ржем как дурные, традиционно пьём чай.
Периодически в коридоре строят бойцов из какого-то ШО, увозят.
Спрашиваем, когда приезжали за "первым"?
Отвечают, что с утра.
Значит день, два живём здесь.
Весь вечер в курилке слушал однообразные рассказы про полученные ранения.
Ночью несколько раз строили и увозили группы бойцов.
Под утро свободных кроватей уже было полно.
Спокойно гоняем чаи в ожидании своей очереди.
Пятьдесят девять дней штурмовика".
________
Тридцать пятый день.
"Сказка".
Так называли морг.
Семеро из нас, каждый день раскладывали по пакетам останки бойцов и грузили в фуры для отправки на Россию.
Именно:
—На Россию.
Кто-то из нас должен был их грузить.
Пацаны уходили с утра.
Когда возвращались, им давали еды и сладостей сколько угодно.
Они рассказывали, что многие тела уже старые.
Эту процедуру нужно было делать, чтобы родственники получили денежную компенсацию и провели похороны.
Хотя бы что-нибудь и жетон.
В чёрном пакете.
Эти пакеты грузили в попутные фуры, которые заходили на Донбасс с грузами из России.
Водителям платили в два конца и некоторые брали наших "200"-х бесплатно до Ростова.
Дальше было как-то по-другому.
В день тогда отгружали 50-80 тел.
Это называлось потери.
С Пломбиром зашарились в наряд "Аптека".
Нужно было 12 упаковок памперсов перенести со склада в больницу. Всё.
После отработки наряда,
мы получили у старшего разрешение на посещение магазина, в течении не более 30 минут.
Мне непременно хотелось потратить единственную, ненужную в окопах, зелёную бумажную купюру, которая досталась мне от Магреба.
Она превратилась в прекрасный набор различных батончико- сникерсовидных реплик подешевле, безумно ценных там, где бумажные тысячи уже негде будет превратить в шоколадные закуски к кофе.
Одна пачка печенья из того прифронтового магазинчика доберется через десяток дней до, заполненного по щиколотку водой, окопа Вкладчика.
Мы с Пломбиром вернулись без опоздания, к приезду очередной, передвигающейся в сторону расположения своих подразделений, группе бойцов.
Познакомились с парнем в хорошем спортивном костюме, кроссовках и бейсболке.
Он полтора месяца жил в больнице Славяносербска, с малозаметным ранением глаза.
На снятой за небольшие деньги по соседству с госпиталем квартире, замутил любовь с местной медсестрой.
После войны собирался жениться.
Не успев толком попить его запасы кофе с сахаром и получить в подарок по отличной хлопчатобумажной футболке, мы услышали голос в коридоре, призывающий к построению бойцов первого ШО.
Кружки с кофе оказались в блюдцах и бойцы легендарного штурмового отряда встали в строй.
Хочу уточнить, что строй Вагнера несколько отличается от парадных коробок министерства обороны, которые иногда показывали по телевизору.
В нём стояли так, что бы удобно было посчитать людей.
Всё. Ещё тихо.
Стой. Слушай. Можешь шнурки завязать, кружку с кофе в руках можешь держать, этим кофе командира угостить.
Он или возьмёт, или поблагодарит и откажется.
Кури, воду пей, оружие проверяй,
соблюдая технику безопасности.
Улыбайся, реагируй на слова командира, засмейся.
А после этого, выполни поставленную боевую задачу.
Нас посчитали.
Поступила команда грузиться.
На погрузке встретил Читу, он тоже возвращался после госпиталя.
Повезли обратно, в сторону Луганска.
Значит ночевать сегодня будем точно не ниже уровня земли.
Привезли в "Замок".
Это большой придорожный ресторан с барной стойкой, переделанный под казарму.
Двухъярусные кровати, синие армейские одеяла с тремя полосками, чёрные подушки.
Народу под сотку.
За барной стойкой Бугун.
Он тут главный, выходец из второго взвода.
На входе голосом Тувинского дембеля:
—Есть доблестный второй взвод?
Я, Чита, ещё пацан с Таджикистана.
Нижние места в уголочке, снаряжение получать без очереди, кипяток из под барной стойки, великолепный нож в подарок.
Захожу по очереди на медкомиссию.
Там Бугун, доктор и наверное кадровик.
—Как состояние?
—Здоров. Готов к выполнению боевой задачи.
—Молодец. Все бы так.
Перед сном Бугун объявляет нам, что второй взвод сегодня на фишку не встаёт. Отдыхайте.
Там на фишке стоят вновь заехавшие, притом по 3 часа.
Такой у Бугуна порядок.
Ближе к ночи он принёс пару своих фонариков:
—Свои поберегите. Там их негде зарядить.
Отдыхайте пацаны.
Вас рано утром увезут.
________
Тридцать пятый день.
"Сказка".
Так называли морг.
Семеро из нас, каждый день раскладывали по пакетам останки бойцов и грузили в фуры для отправки на Россию.
Именно:
—На Россию.
Кто-то из нас должен был их грузить.
Пацаны уходили с утра.
Когда возвращались, им давали еды и сладостей сколько угодно.
Они рассказывали, что многие тела уже старые.
Эту процедуру нужно было делать, чтобы родственники получили денежную компенсацию и провели похороны.
Хотя бы что-нибудь и жетон.
В чёрном пакете.
Эти пакеты грузили в попутные фуры, которые заходили на Донбасс с грузами из России.
Водителям платили в два конца и некоторые брали наших "200"-х бесплатно до Ростова.
Дальше было как-то по-другому.
В день тогда отгружали 50-80 тел.
Это называлось потери.
С Пломбиром зашарились в наряд "Аптека".
Нужно было 12 упаковок памперсов перенести со склада в больницу. Всё.
После отработки наряда,
мы получили у старшего разрешение на посещение магазина, в течении не более 30 минут.
Мне непременно хотелось потратить единственную, ненужную в окопах, зелёную бумажную купюру, которая досталась мне от Магреба.
Она превратилась в прекрасный набор различных батончико- сникерсовидных реплик подешевле, безумно ценных там, где бумажные тысячи уже негде будет превратить в шоколадные закуски к кофе.
Одна пачка печенья из того прифронтового магазинчика доберется через десяток дней до, заполненного по щиколотку водой, окопа Вкладчика.
Мы с Пломбиром вернулись без опоздания, к приезду очередной, передвигающейся в сторону расположения своих подразделений, группе бойцов.
Познакомились с парнем в хорошем спортивном костюме, кроссовках и бейсболке.
Он полтора месяца жил в больнице Славяносербска, с малозаметным ранением глаза.
На снятой за небольшие деньги по соседству с госпиталем квартире, замутил любовь с местной медсестрой.
После войны собирался жениться.
Не успев толком попить его запасы кофе с сахаром и получить в подарок по отличной хлопчатобумажной футболке, мы услышали голос в коридоре, призывающий к построению бойцов первого ШО.
Кружки с кофе оказались в блюдцах и бойцы легендарного штурмового отряда встали в строй.
Хочу уточнить, что строй Вагнера несколько отличается от парадных коробок министерства обороны, которые иногда показывали по телевизору.
В нём стояли так, что бы удобно было посчитать людей.
Всё. Ещё тихо.
Стой. Слушай. Можешь шнурки завязать, кружку с кофе в руках можешь держать, этим кофе командира угостить.
Он или возьмёт, или поблагодарит и откажется.
Кури, воду пей, оружие проверяй,
соблюдая технику безопасности.
Улыбайся, реагируй на слова командира, засмейся.
А после этого, выполни поставленную боевую задачу.
Нас посчитали.
Поступила команда грузиться.
На погрузке встретил Читу, он тоже возвращался после госпиталя.
Повезли обратно, в сторону Луганска.
Значит ночевать сегодня будем точно не ниже уровня земли.
Привезли в "Замок".
Это большой придорожный ресторан с барной стойкой, переделанный под казарму.
Двухъярусные кровати, синие армейские одеяла с тремя полосками, чёрные подушки.
Народу под сотку.
За барной стойкой Бугун.
Он тут главный, выходец из второго взвода.
На входе голосом Тувинского дембеля:
—Есть доблестный второй взвод?
Я, Чита, ещё пацан с Таджикистана.
Нижние места в уголочке, снаряжение получать без очереди, кипяток из под барной стойки, великолепный нож в подарок.
Захожу по очереди на медкомиссию.
Там Бугун, доктор и наверное кадровик.
—Как состояние?
—Здоров. Готов к выполнению боевой задачи.
—Молодец. Все бы так.
Перед сном Бугун объявляет нам, что второй взвод сегодня на фишку не встаёт. Отдыхайте.
Там на фишке стоят вновь заехавшие, притом по 3 часа.
Такой у Бугуна порядок.
Ближе к ночи он принёс пару своих фонариков:
—Свои поберегите. Там их негде зарядить.
Отдыхайте пацаны.
Вас рано утром увезут.
Пятьдесят девять дней штурмовика".
_
Тридцать шестой день.
"Почта".
Утром, под предводительством Бугуна, мы между делом перегрузили пол фуры артиллерийских снарядов к себе в УРАЛ.
Потом уехали куда-то в поле и выбросили их из кузова на землю, как брёвна.
А знаете, почему мы не сложили всё аккуратно и безопасно?
Потому что мы Вагнера!
Стоишь на кузове машины и на "раз-два-три" ящик со снарядами в кучу ящиков со снарядами кидаешь.
А как ты не возьмёшься за второй край ящика?
Там же Бугун!
Он кидает и ты кидай!
Летит ящик, падает.
Не взорвался?
Давай следующий.
Закончились?
Давай на них посидим, покурим.
Это доблестный второй взвод!
У нас командир:
—Че не так, ебало в ноль!
Мы первый ШО!
Мы Ратиборовские!
—Попробуй нам сказать "Копейка" или "Единичка".
Сразу! Ебало в ноль!!!
Только Первый!
...Отвлекся немного...
После разгрузки снарядов, мы приехали в домик Лесника, также известный как домик Мясника... называемый так по причинам о которых мне мало известно.
Мы с Пломбиром успели прибраться и съесть по бутерброду с маслом.
Приехал Старшина второго взвода.
Я попрощался с Пломбиром.
Больше мы не виделись.
Он остался ждать своих, с разведки.
Старшина воспользовался подвернувшейся рабочей силой и по дороге прихватил у брошенного дома пол машины добротных, дубовых дров.
Добрались до ПВД (пункт временной дислокации).
Получил свой автомат, бронежилет, взял новую каску.
Тут был один из моих рюкзаков, самый большой и ненужный, с комплектом зимней формы.
Его по ошибке положили в "мертвый гараж". Фер перенёс его в кладовую и я убрал туда второй, вчера полученный, тоже ненужный, зимний комплект формы и жилетку.
В рюкзаке была ещё моя первая книга "Я", написанная в пору, когда я был узником.
Сжёг рукопись в печке.
Таскать её с собой было не практично, оставлять беспонтово.
Решил сжечь. Сжёг.
Наверно благодаря бодрому докладу на медкомиссии, доктор назначил мне неделю отдыха на ПВД, согласно больничному листу от своей Луганской коллеги.
Я поступил в распоряжение Старшины и поселился в хозяйстве Фера, который неплохо устроился на безопасной должности старшего домиков.
Заехал в отдельную комнату, навёл порядок, постелил термоковрик, спальный мешок.
Разложил каску, бронежилет, разгрузку, автомат, рюкзак.
Лёг, вытянул ноги и улыбнулся.
Знакомиться с постояльцами решил завтра...
А почему "Почта"?
Потому что писем не было.
_
Тридцать шестой день.
"Почта".
Утром, под предводительством Бугуна, мы между делом перегрузили пол фуры артиллерийских снарядов к себе в УРАЛ.
Потом уехали куда-то в поле и выбросили их из кузова на землю, как брёвна.
А знаете, почему мы не сложили всё аккуратно и безопасно?
Потому что мы Вагнера!
Стоишь на кузове машины и на "раз-два-три" ящик со снарядами в кучу ящиков со снарядами кидаешь.
А как ты не возьмёшься за второй край ящика?
Там же Бугун!
Он кидает и ты кидай!
Летит ящик, падает.
Не взорвался?
Давай следующий.
Закончились?
Давай на них посидим, покурим.
Это доблестный второй взвод!
У нас командир:
—Че не так, ебало в ноль!
Мы первый ШО!
Мы Ратиборовские!
—Попробуй нам сказать "Копейка" или "Единичка".
Сразу! Ебало в ноль!!!
Только Первый!
...Отвлекся немного...
После разгрузки снарядов, мы приехали в домик Лесника, также известный как домик Мясника... называемый так по причинам о которых мне мало известно.
Мы с Пломбиром успели прибраться и съесть по бутерброду с маслом.
Приехал Старшина второго взвода.
Я попрощался с Пломбиром.
Больше мы не виделись.
Он остался ждать своих, с разведки.
Старшина воспользовался подвернувшейся рабочей силой и по дороге прихватил у брошенного дома пол машины добротных, дубовых дров.
Добрались до ПВД (пункт временной дислокации).
Получил свой автомат, бронежилет, взял новую каску.
Тут был один из моих рюкзаков, самый большой и ненужный, с комплектом зимней формы.
Его по ошибке положили в "мертвый гараж". Фер перенёс его в кладовую и я убрал туда второй, вчера полученный, тоже ненужный, зимний комплект формы и жилетку.
В рюкзаке была ещё моя первая книга "Я", написанная в пору, когда я был узником.
Сжёг рукопись в печке.
Таскать её с собой было не практично, оставлять беспонтово.
Решил сжечь. Сжёг.
Наверно благодаря бодрому докладу на медкомиссии, доктор назначил мне неделю отдыха на ПВД, согласно больничному листу от своей Луганской коллеги.
Я поступил в распоряжение Старшины и поселился в хозяйстве Фера, который неплохо устроился на безопасной должности старшего домиков.
Заехал в отдельную комнату, навёл порядок, постелил термоковрик, спальный мешок.
Разложил каску, бронежилет, разгрузку, автомат, рюкзак.
Лёг, вытянул ноги и улыбнулся.
Знакомиться с постояльцами решил завтра...
А почему "Почта"?
Потому что писем не было.
Пятьдесят девять дней штурмовика".
__
Тридцать седьмой день.
"Постояльцы".
Мы где-то на окраине Попасной, в частном секторе.
Несколько домов на одной улице.
Это место сбора второго взвода, пункт временной дислокации, ПВД.
Больше месяца назад, перед отправкой на передовую, я уже был здесь, пару дней.
Тут получают патроны новобранцы из Молькино, прибывающие с оружием.
Получают оружие и патроны те, кто возвращается в строй из госпиталей.
Отсюда, по необходимости, взвод пополняет потери.
Рулит всем Делец, его все называют Старшина.
Спокойный, рассудительный, справедливый мужчина.
Пользуется непререкаемым авторитетом.
Многие годы в компании.
Никуда не спешит, у него всё по делу и по факту.
Одним словом Старшина.
Дикей, его заместитель.
Молодой, весёлый парень.
Чуть заикается после контузии.
Он доводит до нас всю информацию, забирает бойцов на хозяйственные работы.
Парень добрый и безобидный.
Если что-то нужно, обратись к Дикея, он поможет.
От них узнаю, что взвод немного продвинулся вперёд и сейчас идёт возня где-то на стыке трёх лесополос:
"Галины", "Зинаиды" и "Человека".
Живу в доме, где старший Фер.
Порядочный, ответственный, заботливый мужик.
В доме порядок.
Вода из скважины закачена в ёмкости, можно искупаться.
Дрова и уголь заготовлены. Печка топится круглосуточно.
В доме радио и свет от генератора.
С продовольствием всё ровно.
Фер с ходу просит помочь с дровами. С ходу помогаю, отношения сразу наладились.
У него комната на две кровати.
На соседней живёт некто Вкладчик.
Подозрительный тип.
Слишком позитивный, подчёркнуто доброжелательный, всегда весёлый, говорит как-то интеллигентно.
Но что-то подсказывает, всё действительно так и есть.
Полдня присматриваюсь к нему.
Вдруг он снимает футболку...
...и я вижу татуировку с гербом Санкт-Петербурга и набор характерных нательных рисунков известной фанатской "фирмы" футбольных хулиганов Зенита.
Я более 15 лет в фанатском движении Зенита. 61 выезд.
Знаю людей, знают меня.
Стал мгновенно понятен интеллигентный Ленинградский стиль общения, доброжелательность и позитивность.
Скучно теперь точно не будет!
У нас это называется:
"От Курил и до Карпат, фанат фанату, друг и брат!"
В доме три кровати.
На третьей, в условном зале, спит Труд.
Он "дезертир".
Если бы был настоящим дезертиром, его бы не было.
Но он дезертир в кавычках.
Живёт там. Не ранен. Не контужен.
Заболел.
Но так, что госпиталь не возьмёт, а в окопах не может.
Значит "дезертир".
Что, заболеть нельзя?
—Нельзя.
В тюрьме сиди, болей.
—Приехал на войну. Воюй.
Труд из группы Пятачка.
Ушёл болеть за день до того, как их накрыло артиллерией.
Все "300", Пятачок "200",
Труд у печки лежит.
Ну и кто он?
Уголовник—"пересидок".
Хитрый, скорее хитрожопый старичок.
Лежал сутками, пока мы работали или хохотали, притворялся спящим.
Одним словом, дезертир.
Кровати кончились. Остальные спят на полу.
Молодой Таджик,
позывной не помню, будет Таджик-1 (чуть позже их станет трое).
Он перебирал огромную кучу старых автоматных магазинов, собранных с позиций, приводил в порядок, заряжал.
Мы прибыли втроём:
Я, Чита, ещё Таджик.
Таджик-1 и Таджик-2 оказались то ли родственниками, то ли соседями.
Чита и Фер где-то пересекались на тюремных этапах.
Мы с Вкладчиком "...сочиняем и поём фанатские песни..."
Труд "на больничном".
Картина маслом.
__
Тридцать седьмой день.
"Постояльцы".
Мы где-то на окраине Попасной, в частном секторе.
Несколько домов на одной улице.
Это место сбора второго взвода, пункт временной дислокации, ПВД.
Больше месяца назад, перед отправкой на передовую, я уже был здесь, пару дней.
Тут получают патроны новобранцы из Молькино, прибывающие с оружием.
Получают оружие и патроны те, кто возвращается в строй из госпиталей.
Отсюда, по необходимости, взвод пополняет потери.
Рулит всем Делец, его все называют Старшина.
Спокойный, рассудительный, справедливый мужчина.
Пользуется непререкаемым авторитетом.
Многие годы в компании.
Никуда не спешит, у него всё по делу и по факту.
Одним словом Старшина.
Дикей, его заместитель.
Молодой, весёлый парень.
Чуть заикается после контузии.
Он доводит до нас всю информацию, забирает бойцов на хозяйственные работы.
Парень добрый и безобидный.
Если что-то нужно, обратись к Дикея, он поможет.
От них узнаю, что взвод немного продвинулся вперёд и сейчас идёт возня где-то на стыке трёх лесополос:
"Галины", "Зинаиды" и "Человека".
Живу в доме, где старший Фер.
Порядочный, ответственный, заботливый мужик.
В доме порядок.
Вода из скважины закачена в ёмкости, можно искупаться.
Дрова и уголь заготовлены. Печка топится круглосуточно.
В доме радио и свет от генератора.
С продовольствием всё ровно.
Фер с ходу просит помочь с дровами. С ходу помогаю, отношения сразу наладились.
У него комната на две кровати.
На соседней живёт некто Вкладчик.
Подозрительный тип.
Слишком позитивный, подчёркнуто доброжелательный, всегда весёлый, говорит как-то интеллигентно.
Но что-то подсказывает, всё действительно так и есть.
Полдня присматриваюсь к нему.
Вдруг он снимает футболку...
...и я вижу татуировку с гербом Санкт-Петербурга и набор характерных нательных рисунков известной фанатской "фирмы" футбольных хулиганов Зенита.
Я более 15 лет в фанатском движении Зенита. 61 выезд.
Знаю людей, знают меня.
Стал мгновенно понятен интеллигентный Ленинградский стиль общения, доброжелательность и позитивность.
Скучно теперь точно не будет!
У нас это называется:
"От Курил и до Карпат, фанат фанату, друг и брат!"
В доме три кровати.
На третьей, в условном зале, спит Труд.
Он "дезертир".
Если бы был настоящим дезертиром, его бы не было.
Но он дезертир в кавычках.
Живёт там. Не ранен. Не контужен.
Заболел.
Но так, что госпиталь не возьмёт, а в окопах не может.
Значит "дезертир".
Что, заболеть нельзя?
—Нельзя.
В тюрьме сиди, болей.
—Приехал на войну. Воюй.
Труд из группы Пятачка.
Ушёл болеть за день до того, как их накрыло артиллерией.
Все "300", Пятачок "200",
Труд у печки лежит.
Ну и кто он?
Уголовник—"пересидок".
Хитрый, скорее хитрожопый старичок.
Лежал сутками, пока мы работали или хохотали, притворялся спящим.
Одним словом, дезертир.
Кровати кончились. Остальные спят на полу.
Молодой Таджик,
позывной не помню, будет Таджик-1 (чуть позже их станет трое).
Он перебирал огромную кучу старых автоматных магазинов, собранных с позиций, приводил в порядок, заряжал.
Мы прибыли втроём:
Я, Чита, ещё Таджик.
Таджик-1 и Таджик-2 оказались то ли родственниками, то ли соседями.
Чита и Фер где-то пересекались на тюремных этапах.
Мы с Вкладчиком "...сочиняем и поём фанатские песни..."
Труд "на больничном".
Картина маслом.