Однажды Лев Николаевич Толстой сказал: «Если бы меня попросили описать роман «Анна Каренина», я бы написал роман «Анна Каренина». Подобный настрой рассказывает нам о таком понятии, как «пустой символизм» или же «искусство ради искусства» – несложная, но весьма эстетичная структура творческого воззрения. То есть, «Анна Каренина» написана не ради идеологизации населения (какой уж там) или его психологического удовлетворения, а во имя минимализма мысли. Сам писатель часто отзывался об излишней мудрености не в положительном ключе. Даже написал критический очерк «О Шекспире и о драме» в сторону драматурга, передав личный эмоциональный опыт после прочтения шекспировских пьес. Своей писательской идеей он не всегда заслуживал почета западных коллег, в лице, к примеру, того же Эрнеста Хемингуэя, но был весьма интересен в своих кругах.

«Пустой символизм» в искусстве преследовал не только Толстого и не только литературу. Среди известных деятелей искусства, которые сознательно приводили к первичной ценности некий «самосмысл», был также Герхард Рихтер – знаменитый немецкий художник-абстракционист. Если начать повествование о биографии Рихтера, уместить его можно будет в целый том – не меньше. Сей художник отличается собственным репертуаром, непосредственно связанным с историческими и философскими ценностями, настоящей абстракцией во взглядах и мыслях. Идея Рихтера об «искусстве ради искусства» подкреплялась концепциями релятивизма, о которых я твержу на канале чуть ли не каждый день. В общем, рихтерский экзистенциализм базируется на неполноте наших чувств и эмоций, вследствие, дополняя суть «пустого символизма» своей тонкой эстетикой отношений. Художник говорит: «У меня нет причин не доверять реальности, о ней я почти ничего не знаю. Я не доверяю изображению, которое транслируют нам наши несовершенные и ограниченные чувства».

Как итог, мой рассказ об этих двух персонажах не заканчивается катарсисом или консеквентом, тем более, что сильнее я превозношу все-таки второго творца, ибо он заключен в рамки того искусства, которое я готов рассматривать здесь и сейчас. Скорее, этот пост прерывается и будет ждать нового часа, следующего размещения. Я продолжу рассказ о Герхарде Рихтере и его взглядах в следующих постах – это уж точно.

В общем, Герхард Рихтер – один из интереснейших художников современности, как мы выяснили из прошлого поста. Подчеркиваю, что наш герой – художник. По-настоящему пишет картины, размышляет, идет от пикассовской эпистемологии, продолжает разумным эмпиризмом и наконец выставляется.

«Любая попытка реалистично показать крупнейшую трагедию в истории человечества будет выглядеть жалко», – отсюда Рихтер отталкивался при написании одного из известнейших шедевров, своего рода репрезентирующего годы Великой Отечественной Войны. Главная идея художника здесь – показать пост-факт и акцентировать внимание на сущности самого происшествия.

Тот же теракт 11 сентября 2001 – это крупное событие, унесшее жизни людей. Но в его осознании большую роль играет культурная репрезентация – СМИ, телевидение, газеты, те же воспоминания. Вот о подобном ситуация Герхарда Рихтера. О невозможности, как вы уже понимаете, и о тяжести бремени, которое ложится на воссоздание истории.

Если вкратце, техника немецкого абстракциониста в этом ремесле такова:

1. Написать само произведение, изображающее трагедию или драматичность времени, что важно.

2. Перечеркнуть весь холст, отдаться экспрессии в последующей работе поверх картины.

3. Заявить, что чувства нелепы к обзору, а в его идее концепт порождает «невыразимую эмоцию».

Рихтер – сложный живописец, констатирующий симуляции Бодрийяра и рассуждающий о восприятии чувствами. Его подход пока что наиболее уникален и занимает ум. Сегодня он является во всех регалиях, заполняя пространство совриска своим все более разительным творчеством.

В понятие современного искусства сегодня вкладывается гораздо больше, чем надо бы – тонны сложного текста, термины с какими-то инопланетными приставками, теория, теория, и сплошная теория. Я не считаю, что познание искусства должно быть таким тягучим процессом. Все-таки, здесь как философия, как история, так и естественные науки – в общем, целый набор для дипломата и гуманитария, не исключая тот же глоссарий постмодернистский словечек.

Да и я веду как раз к этому – кто не замечал у меня на канале «заумности»? Бывает, что я окунаюсь в тему с головой, и после прочтения непонятных книг сам становлюсь непонятлив для аудитории, что крайне неприемлемо. В связи с этим всем я собираюсь написать свой собственный словарь с яркими определениями всего того, о чем я обычно твержу на канале. От метафизики до реляционности – все вместится в небольшой сборник понятий, над оформлением которого я еще сам, конечно же, не думал.

Само собой, создавать его я буду не в целях вкладывания какого-то величественного знания в умы подписчиков – это в принципе нелепо. Скорее, чтобы вы почитали, пораскинули мыслями и закрыли. А потом, если захочется, снова прочитали – постараюсь закрепить ссылку на виду.

В общем, жду также ваших реакций и предложений на @iiwao, буду рад отклику!

Двойственность, плагиат, противоречия, абсурд – из этого создается современное искусство. Художники с начала XX века претерпевали рьяность реакции и возмущения тогдашнего истеблшимента – в культуре постмодернизма «анабиоз» в циничности и вседозволенности проявляется непосредственно между огнем и войною, нарушая табуированность единства.

Массовая культура задается вопросами, отвечать на которые желания нет ни у кого:
Икону с изображением святых политизируют, а вера остается верой?
За лидерство мнений нужно бороться?
Что такое смерть художника?

Лирика сегодняшнего искусства ассоциируется с максимальной безысходностью, китчем, мраком. В то же время украшая пространство, совриск ведет двойную игру – а точнее, ведут ее персонажи нонсенса и продукция просьюмеризма. Виноват народ, или те, в кого всегда бросают камни? Либо же запоздалый поезд современного искусства – теперь избитость и провал?

«Пишу тогда, когда «вштырит». Пишу, когда появляется состояние «чем-нить таким поделиться». Пишу, когда найду интересную тему. Пишу, когда найду то, что зацепит».

Это цитата с канала @mishagrinblog, которую я, честно говоря, сразу бы вывел на портфолио самого блога – рассказы об опыте пребывания в интернете, о самом что ни на есть педантичном дизайне и всегда о чем-то новом. Ведет его не «typical designer», коих сегодня навалом на рынке, а действительно разбирающийся и желающий поделиться навыками юзер.


И знаете, что-то в этом есть – не то блог, не то дизайнерские заметки, но никогда не вкусовщина, а, наоборот, – очерк современной культуры и действительность, какая она есть. Если завлек интерес – обязательно подписывайтесь на не «сухой» контент – @mishagrinblog ;)

Сегодня кинематограф заимствует у живописи, музыки и литературы гораздо больше, чем раньше. Искусство кино попросту сливается с обыденностью остальной культуры, все больше взаимодействуя с постмодернистской средой массовости. Число противопоставлений и нестандартность действий в процессе создания кинокартины – это обязательное высказывание в пользу современной культуры.

Недавно вышедший «Прочь» и те же аутентичные триллеры вроде «Не Дыши» или «Берлинский Синдром» (любезно предоставленный к просмотру кинопрокатной компанией «ПроВзгляд») – полные противоположности, столь близкие и столь замечательные.

Сказать по секрету, каждый даже проходной боевичок имеет какой-то собственный оттенок относительно прочего кинематографа в целом – в чем и есть эстетика. Взяв «Бешеные Псы» Тарантино и «Александра Невского» Эйзенштейна, можно с легкостью мысли наблюдать за вечным оммажем первого и за красивостью модернизма второго.

Взяв картину маслом и перформанс Абрамович, относительности не чувствуется, а, скорее, беспорядочность сознания и восприятия. Не то чтобы феномен, но по-настоящему факт; кино – нечто более разумное, чем живопись, акционизм и другие проявления несуразного концептуализма современности. Но в то же время, совриск Каттелана, Уорхола, Принса – это отдельно взятый предмет для изучения, где автор по-всякому издевается над зрителем.

В кино такого нет, разве что у вышеупомянутого Тарантино с его «Бесславными ублюдками», но тем не менее игра типичного фильма проигрывает уровню циничности иным возможностям искусства. Такова культура ограниченности, на кою свет пролит все еще недостаточно ярко.

Я ругаю массовую культуру. Но чтобы вы сами понимали – лишь со своего субъективного философского ракурса. Пока совриск переживает революционную, на мой взгляд, степень (хотя при XX веке переживал еще менее легитимные споры о попизме), «массовость» не стоит на одном месте.

Наиболее интересная на сегодняшний день популяризация – это культура кинематографа, литературы, музыки. Все подобное, входящее в огласку «современности», автоматически претерпевает некоторое внимание народа.

Я клоню к тому, что акцентировать внимание на одном лишь историческом контексте искусства и культуры, параллельно отталкиваясь от сверхфилософских методологий и идей – это не то чтобы примитивно, но весьма скучно. Именно поэтому я время от времени наблюдаю за массовой культурой и рассказываю об этом на канале. Сегодня рекомендую один занимательный блог по этой теме @carnavalesque.

Автор не ломает голову об одно русло, не является академиком наук или дотошным филистером. Он просто интересно истолковывает сегодняшнюю обыденность – при чтении вы не заскучаете однозначно. «Карнавал» – канал не для определенной группы людей, а фактически для любого, кому интересен феномен поп-культуры.

Феномен поп-культуры – это тема уже массовая и достаточно популярная, часто фанатическая и безумно интересная. Что вообще такое масскультура и для кого она создана – неужто вразрез «высокой» аристократии или для самобытного существования?

Кто-то склонен считать, что культура большинства – это оппозиция своего рода буржуазии, только в постиндустриальном ключе. Кто-то воспринимает эту массовость добродетелью и неким насущным, проявляющимся благодаря высокой культуре в целом. Тематика и опыт такого понятия, как культура, рождают парадоксальность и чувство любопытства, постоянно наталкивая на дискуссии.

Истории известен спор Вальтера Беньямина, немецкого философа, некогда упоминавшегося у меня на канале, и Теодора Адорно, товарища, по-совместительству ученика Беньямина. В период переломного века, первый обозвал культуру «ауритичной» от слова «аура», что говорило о ее новой проблеме: когда искусство стало массовым, флер необычности и таинственности (что и есть аура) должен был отпасть, ведь массовость есть повседневность и беспристрастие. По мнению Беньямина, культуру по-прежнему чтут как априори созидательную и «не для всех», – что неправильно.

Адорно весьма критично отозвался на подобные высказывания (которые, на самом деле, были изложены в публикации Беньямина в «Журнале социальных исследований» Нью-Йорка). На его взгляд, «учитель» слишком предвзято относится к культуре большинства и присваивает ей какую-то нелепую ауру, в то время как настоящие, воистину превосходные произведения ауры не имеют, хоть и интересны только элитарным кругам общественности.

После этого резонанса восприятие эстетики культуры пошло наперекосяк и сместилось в сторону Адорно, чем и провозгласило его формальную «победу» в этом радикальном споре. Тем не менее, вопросы, касающиеся попизма и массовости до сих пор многими рассматриваются по-разному. Поп-культура, как я уже заметил в прошлой публикации, ругаема-бранима, но все равно является неотъемлемой частью большинства сфер и наук: от далекой психологии до антропологии.

Русский богослов Сергей Николаевич Булгаков говорил: «Каждый человек есть художник своей собственной жизни, черпающий силу и вдохновение в себе самом». Йозеф Бойс, известный своей провокационной карьерой перформансиста (да, тот Бойс, который три часа объяснял картины мертвому зайцу!), также заявил, что всякий человек – художник. Его только нужно освободить. Фридрих Ницше считал, что для любого философа будет честью, если его сочтут за художника.

Конечно, ницшеанский (и не только) редукционизм, в котором роль играло т. н. решение вопроса совершенно другим вопросом, открытие одной темы наперекор другой – формулировка парадоксальная, но отныне отождествляемая такому аутентичному совриску, коим он являлся и являться будет.

Все эти задачи с восприятием массового, с экзистенциальным всплеском и одновременно упадком, с попсой или стрит-артом – это все лишь конечная огласка, рассматриваемая индивидуально. Темы художественного процесса, объективно-субъективной коллективности – вот альтернатива. Там, где идеология перемещается на касту ниже, и там, где авторский вопрос приобретает «священность» – именно там и накапливается сингулярность, а природа художника становится все более неприкосновенной.

Посмотрел фильм «Выход через сувенирную лавку», рассказывающий о современном стрит-арте. От Фьери Шепарда до Бэнкси — достаточно забавная кинокартина со своими причудами. Там мне встретился интересный герой и, не побоюсь сказать, поп-артист своего времени — Тьери Гетта или Мистер Мозгоправ. Долго расписывать его бессмысленно; можете сами понаблюдать за противоречивостью этого персонажа, в итоге оказавшегося на коне, но я могу сказать одно: Тьери с детства носил с собой камеру, всюду запечатлевая снимки и видеофрагменты.

Этот товарищ был очень навязчив в деле, формально принуждая «жертв» взаимодействия согласиться с ним, смириться и подружиться — странный тип, ну да ладно. Невзирая на странности, горе-режиссурой он занимался вместе с друзьями стрит-художниками, такими иногда одиозными и скрытными персонажами, как Космический Захватчик и вышеупомянутые Бэнкси да Шепард.

Он, как вы уже догадались, снимал их на камеру всю дорогу — те же как и все решили смириться, положившись на дружественность и помощь Мистера Мозгоправа. Сам Тьери в это время возлагал целью снять документалку о стрит-арте — в итоге, кстати, она у него удалась. Посмотрите фильм и узнаете больше :) Но сейчас не об этом. Ведь только представьте: ребята, творящие что-то на грани закона, одобряют идею съемки процесса их работы. Стрит-арт, в отличие от остального искусства, живет совсем недолго — какие-то моменты обязательно должны быть заархивированы камерой.

Видеосъемка, фотография, кадр — это такое же искусство с разных ракурсов. И бесконечно разных взглядов. Оно то служит для документации (как в случае с Тьери Геттой и стрит-артом), то для второстепенности (во всяческих монументальных просторах совриска), чаще — для закрепления за искусством абстрактной новы, чуждой эстетической составляющей. Фото вошло в повседневность намного глобальнее живописи, перформанса и архитектуры. Это open-source, где искусство приобретает новые свойства: скорость, определения, энергичность.

На секундочку, канал @photography_inside о подобном — с разбавлением о строениях композиций и выполнении редактуры, автор пишет об истории некоторых направлений и о конкретных личностях из ремесла фотографии. В общем, любителям и профессионалам должно счесться!

Реализм как полноценное направление уходит с корнями в незапамятные времена, еще до всяких риджионализмов и архаических абсурдизмов — на то есть лишь одна главенствующая причина: реальность как она есть — это наивысшая эстетика уже потому, что мы объективно наблюдаем ее. Такая формулировка, разумеется, противоречит большей части сегодняшней живописи, ведь сами знаете — Герхард Рихтер, Ричард Принс, Джозеф Кошут. У одного, что называется, переосмысление абстракции, а у другого — мир идей; нет теперь былой тяги к естеству и философии, есть только грань и расплывчатая мысль.

Мацуо Басе, теоретик поэзии и японского хайку, говорил так: «Учись у сосны, что такое сосна, учись у бамбука, что такое бамбук». Слова других японских мудрецов были не менее запоминающимися: «Кто видел времена года, тот видел все», утверждали они. Японская древняя культура вообще очень тесно связана с восприятием природы и натурфилософией. Сакура и вулкан Фудзияма сегодня выступают как негласные символы страны восходящего солнца, — и не это ли проявление той самой эстетики?

Шишкин, Репин, Мане — не говорите, что не замечали в их живописи скрытого пристрастия к природе как таковой. Подсознательное такое подсознательное — следует сказать здесь, поскольку японскую философию преследовал далеко не каждый художник того времени; живописцы, напротив, воссоздавали свою собственную идею, которая была жутко близка японской культуре и Басе — вот главный секрет зарождения такого масштабного и нетривиального направления, как реализм.

В детстве все задавались вопросами — будь то количество звезд на небе, вымирание динозавров, диссонансы и парадоксы. Причем последние, как я заметил, из разряда некой психологической фабулы, которая фигурировала и фигурирует в нашей жизни гораздо чаще остального: это и есть то, о чем я периодически пишу. Абсурдизм, экзистенциализм, противоречивость и постмодернизм — вот ключ к познанию «игры», к пониманию общества и самого себя.

Почему в культуре так или иначе проскальзывает иерархия? Что на самом деле из себя представляют этика и мораль? Что есть меланхолический символизм для души? — С одной стороны, эти вопросы сеют невнятность и отторжение; обыденность возникает перед обывателем лишь при желании самого обывателя плыть по течению действительности. Но с другой, логично спросить следующее: а как часто мы вообще задаемся подобным экзистенциальным?

Если вас как обывателя терзают сомнения, либо вы уже тертый калач, философствующий о бренности и бессмысленности бытия — чтение канала @rtutio вам вряд ли повредит. Скорее обогатит и заставит колебаться, потому что этот блог, на мой взгляд, создан как раз для тупиковых, но занятных размышлений о естестве текущем. Эстетика и аутентичность не дают пройти мимо — каждая поднятая тема в той или иной степени интересна и в итоге остается на вашей совести. «Ртуть» абсолютно ободряема мной, ибо такой педантичности в очах телеграм-каналов я еще не наблюдал.

Фотоискусство, как и видео-арт, и перформанс, и живопись — вклад больше не в эстетику, а в культуру. По крайней мере, сегодня такие понятия, как эстетизация и культурный очаг — это размытый облик всего и всея. Искусство достигло своего капиталистического апогея, смешалось с метамодерном, и ныне колеблется в противоречивом массовости пространстве.

«В нашу эпоху нет произведения искусства, которые созерцали бы так внимательно, как свою собственную фотографию, фотографии ближайших родственников и друзей, возлюбленной», — Альфред Лихтварк. Это, прошу заметить, высказывание 1907 года, где на стыке арт-нуво фотографы и художники уже переживали своего рода революцию. Оно априори провозглашает то, что никакой имажинизм искусства никогда не заменит знакомые, фамильярные реляции общества — и в этом уже своя эстетика.

Потому в те годы и приобретал популярность авангардный взгляд на природу социальности, в котором была какая-никакая связь с уже знакомыми зрителю образами. Именно они рождают в искусстве чувство безропотной ностальгии и привкус хорошей оценки. Живость и рассудительность более не находились обществом, как что-то очевидно теплое — напротив, подсознательность приводила наблюдателя к реляционизму, к новой эстетике, и, разумеется, к новому искусству. И то, чем является культура на данный момент, это в какой-то степени продолжение тех пор, отныне вертящееся самобытно.

Современная философия застопорилась на одном месте — то какой-нибудь Славой Жижек объясняет простаку феномен идеологии, то какой-нибудь простак сам напишет философскую аналитику Южного Парка или Симпсонов. Казалось бы, такая методология «на волне» и это ожидаемая парадигма времени. Сегодня же «постиндустриальный прорыв», а за рулем прагматичность — берегитесь!

В далекие древнегреческие времена Аристотель и многие другие величественные деятели вообще провозглашали, что каждый философ — это и самый настоящий политик. Не было грани и особых врат, что политизируют современную культуру не в том русле. Тогда философия не являлась погрязшей в рутине игрушкой; все, напротив, происходило по-серьезному.

Ярая эпистемология, борьба за дискуссию, теперь шопенгауэрская эристика и мир идей — повседневный опыт тех времен. Вот, скажем, что первым появилось: курица или яйцо? Эволюционные биологи по сей день спорят, но как бы не так у платонистов — яйцо является этапом эмпирического восприятия курицы. Оно не существует вопреки курице, это нелепо. Таким образом, понятие яйца входит в идею самой курицы. Первому яйцу предшествовала трансцендентальная идея курицы, а, соответственно, по ее образу появилось уже чувственное яйцо — вот так объясняется суть не то в натурфилософии, не то в гносеологии IV-V веков до н.э.

Эту формулировку я позаимствовал у канала @hungryphil, где, кстати, творятся неведомые вещи — автор объясняет любую труднодоступную философию наиболее простым языком.
Не один, знаете ли, Платон там обсуждается. Заглянуть в блог «Голодные философы» можно и ради любительского саморазвития, и для добротной подготовки к экзамену — в общем, впереди еще много чего поистине крутого. Товарищ действительно грамотен и совсем «не бородат» в высказываниях — рекомендую!

Бывает сидишь себе на кресле, пьешь кофе и читаешь «Кунс Одобряет!», натыкаешься на текст про кино — и вдруг появляется острое желание рецензировать новинку или проверенную классику в киноиндустрии. Атмосферный нуар, концептуальный артхаус, хоррор на вечер — дух подобного кино не нуждается в представлении и длительной аналитике, потому что возник он если не ради удовлетворения, то ради эстетики точно.

Так это и устроено: прокрастинация, отдых, наслаждение — это хоть и не слишком аскетическая теоретика кинематографа, но самая что ни на есть стандартная. Если вы из вышеописанной категории — это не страшно. Если взгляд падает на душу «театра», где мысль вьется и проникает в сердце, то еще лучше — станете горе-ценителем.

В общем, сколько бы я ни писал про хороший-плохой кинематограф, лучше меня это сделают на канале @whatfilm.
Автор не ленится ежедневно давать личную рекомендацию к просмотру того или иного шедевра — и это, я бы сказал, улучшенный кинопоиск, где по отзывам ты уже не бегаешь из стороны в сторону с диссонансом и паникой, а спокойно выбираешь из авторского списка.

Канал «Что сегодня посмотреть?» гарантировано поможет определиться с разными сортами кино, всяческими периодами настроения и атмосферой — точная рецензия, минимализм и регулярность. Вот залог успеха в фильмах всех мастей!

Кубинский писатель Алехо Карпентьер считал, что словари неправильно толкуют слово «чудо». Это понятие, по его мнению, восходит к чему-то экстраординарному и необычному — всякие же глоссарии, напротив, уподобляются определению восхитительного и эмоционального «чуда», что очевидно неверно.

Такой взгляд был сформирован под влиянием популярности т. н. магического реализма — латиноамериканского направления в литературе, а позже — метода в живописи и в кино. Магический реализм в художестве часто воспринимается как сюрреалистическая концепция, восхождение к квазиреальностям, вышеупомянутая чудесность.

Иногда путаясь с пуантилизмом Ван Гога и знакомым постимпрессионизмом, метод магического реализма открывает поистине новые просторы: и здесь оказывается понятно, что он на деле связан со многими экспрессивными направлениями того же XX века — пуантилизм, постимпрессионизм и сюрреализм тоже вписываются в картину эдакого творчества.

Эстетика магического реализма заключается в переосмыслении небезызвестных взглядов простого реализма, в отказе от циничной идеализации и больше в восприятии божественного. Так и художники вроде Роба Гонсалвеса, Алекса Алемани, Карела Виллинка — все они в какой-то степени неповторимы, но изображают мир таким какой он есть, с нотами новаторского метода и идеями безыдейности — абсурдно, но весьма привлекательно.