Минимализм в искусстве – одно из самых лояльных, интригующих и поистине философских направлений.
Будучи отчужденным и немым, минимализму удается завоевывать внимание не слишком стандартным способом: вербальность здесь – нечто уже концептуальное. Следовательно, взаимодействие со зрителем становится некоторой присущей «аурой», соединяющей в себе идеи пространства, времени, движения.

Это многим напоминает уже утверждавшиеся в искусстве школы – от спациализма Фонтана до кинетизма. Но снова же, минималисты цепляют эстетизмом визуализации и восприятия – их творчество кажется чем-то сосредоточенным между концепциями земли и неба, но в психологическом смысле, что лишь возводит трагедизм и абсурдизм на новые уровни.

У того же Дональда Джадда, одного из видных представителей минимализма, объекты работ словно живут, безмятежно и плавно воздействуя на созерцателя. Его ключевая трактовка своих произведений как «простое выражение сложной мысли» – некое духовное осмысление новаторства «абстрактного», но одновременно гордое проявление прогресса – опять психологического, абсолютистского и в то же время эстетичного.

Если сравнивать работы Джадда с музыкой, то они – не то дарквэйв, не то дрим-поп, но точно отличны от попсы и даже классики. Концептуальность минималистской техничности и мысли – это, если вы еще не заметили, интерпретируемый нарасхват тип чего-то действительно развивающегося. Не это ли цель, к которой стремились с начала XX века – как американские современники самого Джадда, так и поп-артисты, все еще жаждущие вдохновения?

Публикую недавно написанное мной эссе о важном аспекте в среде современного искусства – о реализации и воплощении идеи. Постарался разложить «видные» темы по полочкам и сконструировать некий общий концепт, т. ч. сегодня это мастрид от меня: http://telegra.ph/Samorealizaciya-v-iskusstve-kratko-i-v-celom-obo-vseh-predmetah-06-28

P.S. В заключении указал о фрмате копирования текста. Повторяюсь здесь: буду благодарен, если в своей публикации подчеркнете авторство канала, все-таки не даром труд! Спасибо.

Честно говоря, настоящий постмодернизм, истинная «внешность» и яркость работы открываются нам только в политическом искусстве – в шуганном упреке колониалистов, соц. реализме, итальянском революционизме – не важно: все эти идеи заведомо несут в себе характер прорывного, в каком-то смысле хамского искусства.

Политизация искусства в XXI веке – это та же политизация и клерикализация Ренессанса, но воспроизведенная через призму уже существующих концепций и школ, которые, в свою очередь, и не против такого глотка обновлений.

В прошлом столетии известный философ Вальтер Беньямин говорил: «Фашизм эстетизирует политику. Коммунизм отвечает на это политизацией искусства». Сегодня за эстетизацию политики ответственна в частности провокация, а за политизацию искусства – вечно упоминаемый мной Ай Вэйвэй.

Но я уверен, это ненадолго. С одной стороны, клишированность современных проблем политики – это репродукция этических и моральных идей общества, с другой же – ничто более не передаст эту клишированность явнее, чем прямой контекст политизации.

Тонко соотвествующее постправде политическое искусство – в будущем презентабельный и явный крик художников в народ, по-прежнему тщетный, но бесспорно величественный.

Абсурдизм в искусстве – это категория войны вкуса и банальности, забавы и неприязни, от ташизма до дадаизма и от битников до декадентов. Разобраться с темой абсурдизма в искусстве – значит проникнуться в философию Камю и, впоследствие, узнать о приверженцах т. н театра абсурда.

Один из них, Эжен Ионеско, однажды сказал: «Ощутить абсурдность банальности и языка, их фальшь - уже продвинуться вперёд. Чтобы сделать этот шаг, мы должны раствориться во всём этом. Комическое есть необычное в его первозданном виде; более всего меня изумляет банальность; скудость наших ежедневных разговоров - вот где гиперреальное» – и сегодня эта цитата смело оказывается наряду с крупными манифестами тех или иных направлений, только лаконичнее и читабельнее: Эжен Ионеско – тот еще мастак этого дела!

В живописи такая опция иногда приравнивается к сюрреализму, но следует сказать, что сюрреалистическая концепция вовсе не настроена на провозглашение бытия бессмысленным, а абсурда – безукоризненным. Живопись абсурда – это нечто новое старое, где формы перестают искажаться, реальность не изображается силой или идеей, а локальный мир теперь – близкая к постмодернизму игра.

В обиход новизны приходят все новые и новые художники, один из которых – Михал Хохлачев под псевдонимом Michael Cheval. Он настоящий преемник театра абсурда, абсолютно точно перенесший его идею на холст – скорбящие лица, бесконечные маски, мрак и наслаждение. Подобный лик драмы не встречался даже у греков, и, став живописью, он обратился в некий символ, завершающий деяния писателей XX века.

Абсурд, граничащий с самобытностью сюрреализма – тот вариант созидательности, где даже интерпретация сути становится «пустотой бытия», сложной и одновременно увлекательной.

Как вы могли заметить, я сделал небольшой ребрендинг канала – теперь название отсылает к культовому творцу Джеффу Кунсу, а на фото как оставалась его скульптура «Плутон и Прозерпина», так и остается.

Ввиду того, что наш канал везде размещался с @coastofart (теперь это @jeffgreetin), все ранние рекламные публикации теряют свою актуальность, а, значит, понижается дополнительный рост. Делитесь с друзьями постами, предлагайте свои идеи и, главное, пишите отзывы – я всегда рад!

@iiwao.

Важнейший технический аспект в современном искусстве – это, конечно, интуитивность. Ее суть берет начало с самых что ни на есть далеких периодов творчества, поскольку дает художнику возможность писать воистину автономно, опосредованно, но все еще лучезарно.

Роль интуитивность в XX веке – это контроль практически всех тогда известных школ и направлений, идущих вплоть до неопопизма. Все эти плохо знакомые понятия: американская постживописная абстракция, советский конструктивизм, рихтерский абстракционизм – исконно интуитивная техника, постмодернистская идея и тонкость вкуса, про которые я твержу чуть ли не в каждом посте.

Вопрос интуитивного восприятия достаточно расплывчат в нашем обиходе мыслей и задач, но явно соприкасается с эстетикой повседневности. В простейшем человеческом быту преимущественное место занимает своего рода бессознательность действий, выражающаяся в выборе того или иного предмета, перфекционистском знаке свыше. Безотчетность здесь – настоящий символизм души, но также не гнет сознательного. В этом самоограничении и лежит эстетика. Чистый абсолют, переменяемый искусством и бытом – отсюда и рождается концепция повседневности!

В первом посте здесь я говорил о народном искусстве – не то политизированном, не то благородном и во имя культуры, но пересекающимся с конкретными взглядами этноса: духовными или универсальными. Такое искусство, повторюсь, создает истинно проницательную и чистую эмоциональную связь между художником и зрителем – но сегодня не совсем об этом.

Этнического искусства сегодня хватает по горло – но есть и по-настоящему захватывающее. В музыке, к примеру, появляется жанр «Tichumaren», видные представители которого – Tinariwen, Tamikrest, Terakaft. Песни в этом направлении почти что плывут по очертаниям самобытности, создавая социально-политический контекст, образ протеста. Для tichumaren свойственен североафриканский колорит, а сама мелодия приблюзовывается и обращается к бесконтрольной ментальности исполнителей.

Но не всегда так везет, что парадигма культуры становится музыкой и восстает с новаторским жанром – зачастую, исполнители творят и продолжают творить под девственным ярлыком «этнического». Та же Рокиа Траоре, малийская певица, чьи народные скрепы ярко очерчиваются в самих песнях, языке исполнения, интересных рифах, басах и т. п. Ее игру не перепутать ни с чем, а известность и даже награда все еще не позволяют ей «скатиться» и стать проходным соло, ограничившись от архетипа.

Сегодня этническая музыка выходит на новый уровень, и даже если подобный культурологический феномен кажется ветхим – прогнозирую: через время он будет охватывать повседневность, нарекая себя «новой волной». Превратится ли это в балаган, станет ли популярным, отречется ли от массовой культуры – эти вопросы всегда открыты для рассуждения.

В дополнение ко вчерашнему посту об этнической музыке, нельзя не заметить, что сегодня музыкальная индустрия развивается быстрее и смелее остального искусства в целом. На фоне рейв-сцены классика выглядит нелепо, хотя, проведя параллель с живописью, размещение Пикассо и Микеланджело за дверями одного музея – дело занимательное, и вызовет оно, скорее, восторг посетителей и плюрализм мнений.

Сегодня в концептуальности музыки слишком много двойственности, о которой я на своем канале поведать не успею. Но есть отличный блог Happy New Ears, где автор пишет о классической и современной музыке со своего интересного ракурса. Например, вспоминает композиторов, критикует жанры и просто рассказывает о нетипичных вещах в ремесле. @bdsbds – обязательно подписывайтесь, если проснулось внимание к проблеме музыки в совриске. Сам читаю и узнаю новое!

Однажды Лев Николаевич Толстой сказал: «Если бы меня попросили описать роман «Анна Каренина», я бы написал роман «Анна Каренина». Подобный настрой рассказывает нам о таком понятии, как «пустой символизм» или же «искусство ради искусства» – несложная, но весьма эстетичная структура творческого воззрения. То есть, «Анна Каренина» написана не ради идеологизации населения (какой уж там) или его психологического удовлетворения, а во имя минимализма мысли. Сам писатель часто отзывался об излишней мудрености не в положительном ключе. Даже написал критический очерк «О Шекспире и о драме» в сторону драматурга, передав личный эмоциональный опыт после прочтения шекспировских пьес. Своей писательской идеей он не всегда заслуживал почета западных коллег, в лице, к примеру, того же Эрнеста Хемингуэя, но был весьма интересен в своих кругах.

«Пустой символизм» в искусстве преследовал не только Толстого и не только литературу. Среди известных деятелей искусства, которые сознательно приводили к первичной ценности некий «самосмысл», был также Герхард Рихтер – знаменитый немецкий художник-абстракционист. Если начать повествование о биографии Рихтера, уместить его можно будет в целый том – не меньше. Сей художник отличается собственным репертуаром, непосредственно связанным с историческими и философскими ценностями, настоящей абстракцией во взглядах и мыслях. Идея Рихтера об «искусстве ради искусства» подкреплялась концепциями релятивизма, о которых я твержу на канале чуть ли не каждый день. В общем, рихтерский экзистенциализм базируется на неполноте наших чувств и эмоций, вследствие, дополняя суть «пустого символизма» своей тонкой эстетикой отношений. Художник говорит: «У меня нет причин не доверять реальности, о ней я почти ничего не знаю. Я не доверяю изображению, которое транслируют нам наши несовершенные и ограниченные чувства».

Как итог, мой рассказ об этих двух персонажах не заканчивается катарсисом или консеквентом, тем более, что сильнее я превозношу все-таки второго творца, ибо он заключен в рамки того искусства, которое я готов рассматривать здесь и сейчас. Скорее, этот пост прерывается и будет ждать нового часа, следующего размещения. Я продолжу рассказ о Герхарде Рихтере и его взглядах в следующих постах – это уж точно.

В общем, Герхард Рихтер – один из интереснейших художников современности, как мы выяснили из прошлого поста. Подчеркиваю, что наш герой – художник. По-настоящему пишет картины, размышляет, идет от пикассовской эпистемологии, продолжает разумным эмпиризмом и наконец выставляется.

«Любая попытка реалистично показать крупнейшую трагедию в истории человечества будет выглядеть жалко», – отсюда Рихтер отталкивался при написании одного из известнейших шедевров, своего рода репрезентирующего годы Великой Отечественной Войны. Главная идея художника здесь – показать пост-факт и акцентировать внимание на сущности самого происшествия.

Тот же теракт 11 сентября 2001 – это крупное событие, унесшее жизни людей. Но в его осознании большую роль играет культурная репрезентация – СМИ, телевидение, газеты, те же воспоминания. Вот о подобном ситуация Герхарда Рихтера. О невозможности, как вы уже понимаете, и о тяжести бремени, которое ложится на воссоздание истории.

Если вкратце, техника немецкого абстракциониста в этом ремесле такова:

1. Написать само произведение, изображающее трагедию или драматичность времени, что важно.

2. Перечеркнуть весь холст, отдаться экспрессии в последующей работе поверх картины.

3. Заявить, что чувства нелепы к обзору, а в его идее концепт порождает «невыразимую эмоцию».

Рихтер – сложный живописец, констатирующий симуляции Бодрийяра и рассуждающий о восприятии чувствами. Его подход пока что наиболее уникален и занимает ум. Сегодня он является во всех регалиях, заполняя пространство совриска своим все более разительным творчеством.

В понятие современного искусства сегодня вкладывается гораздо больше, чем надо бы – тонны сложного текста, термины с какими-то инопланетными приставками, теория, теория, и сплошная теория. Я не считаю, что познание искусства должно быть таким тягучим процессом. Все-таки, здесь как философия, как история, так и естественные науки – в общем, целый набор для дипломата и гуманитария, не исключая тот же глоссарий постмодернистский словечек.

Да и я веду как раз к этому – кто не замечал у меня на канале «заумности»? Бывает, что я окунаюсь в тему с головой, и после прочтения непонятных книг сам становлюсь непонятлив для аудитории, что крайне неприемлемо. В связи с этим всем я собираюсь написать свой собственный словарь с яркими определениями всего того, о чем я обычно твержу на канале. От метафизики до реляционности – все вместится в небольшой сборник понятий, над оформлением которого я еще сам, конечно же, не думал.

Само собой, создавать его я буду не в целях вкладывания какого-то величественного знания в умы подписчиков – это в принципе нелепо. Скорее, чтобы вы почитали, пораскинули мыслями и закрыли. А потом, если захочется, снова прочитали – постараюсь закрепить ссылку на виду.

В общем, жду также ваших реакций и предложений на @iiwao, буду рад отклику!

Двойственность, плагиат, противоречия, абсурд – из этого создается современное искусство. Художники с начала XX века претерпевали рьяность реакции и возмущения тогдашнего истеблшимента – в культуре постмодернизма «анабиоз» в циничности и вседозволенности проявляется непосредственно между огнем и войною, нарушая табуированность единства.

Массовая культура задается вопросами, отвечать на которые желания нет ни у кого:
Икону с изображением святых политизируют, а вера остается верой?
За лидерство мнений нужно бороться?
Что такое смерть художника?

Лирика сегодняшнего искусства ассоциируется с максимальной безысходностью, китчем, мраком. В то же время украшая пространство, совриск ведет двойную игру – а точнее, ведут ее персонажи нонсенса и продукция просьюмеризма. Виноват народ, или те, в кого всегда бросают камни? Либо же запоздалый поезд современного искусства – теперь избитость и провал?

«Пишу тогда, когда «вштырит». Пишу, когда появляется состояние «чем-нить таким поделиться». Пишу, когда найду интересную тему. Пишу, когда найду то, что зацепит».

Это цитата с канала @mishagrinblog, которую я, честно говоря, сразу бы вывел на портфолио самого блога – рассказы об опыте пребывания в интернете, о самом что ни на есть педантичном дизайне и всегда о чем-то новом. Ведет его не «typical designer», коих сегодня навалом на рынке, а действительно разбирающийся и желающий поделиться навыками юзер.


И знаете, что-то в этом есть – не то блог, не то дизайнерские заметки, но никогда не вкусовщина, а, наоборот, – очерк современной культуры и действительность, какая она есть. Если завлек интерес – обязательно подписывайтесь на не «сухой» контент – @mishagrinblog ;)

Сегодня кинематограф заимствует у живописи, музыки и литературы гораздо больше, чем раньше. Искусство кино попросту сливается с обыденностью остальной культуры, все больше взаимодействуя с постмодернистской средой массовости. Число противопоставлений и нестандартность действий в процессе создания кинокартины – это обязательное высказывание в пользу современной культуры.

Недавно вышедший «Прочь» и те же аутентичные триллеры вроде «Не Дыши» или «Берлинский Синдром» (любезно предоставленный к просмотру кинопрокатной компанией «ПроВзгляд») – полные противоположности, столь близкие и столь замечательные.

Сказать по секрету, каждый даже проходной боевичок имеет какой-то собственный оттенок относительно прочего кинематографа в целом – в чем и есть эстетика. Взяв «Бешеные Псы» Тарантино и «Александра Невского» Эйзенштейна, можно с легкостью мысли наблюдать за вечным оммажем первого и за красивостью модернизма второго.

Взяв картину маслом и перформанс Абрамович, относительности не чувствуется, а, скорее, беспорядочность сознания и восприятия. Не то чтобы феномен, но по-настоящему факт; кино – нечто более разумное, чем живопись, акционизм и другие проявления несуразного концептуализма современности. Но в то же время, совриск Каттелана, Уорхола, Принса – это отдельно взятый предмет для изучения, где автор по-всякому издевается над зрителем.

В кино такого нет, разве что у вышеупомянутого Тарантино с его «Бесславными ублюдками», но тем не менее игра типичного фильма проигрывает уровню циничности иным возможностям искусства. Такова культура ограниченности, на кою свет пролит все еще недостаточно ярко.

Я ругаю массовую культуру. Но чтобы вы сами понимали – лишь со своего субъективного философского ракурса. Пока совриск переживает революционную, на мой взгляд, степень (хотя при XX веке переживал еще менее легитимные споры о попизме), «массовость» не стоит на одном месте.

Наиболее интересная на сегодняшний день популяризация – это культура кинематографа, литературы, музыки. Все подобное, входящее в огласку «современности», автоматически претерпевает некоторое внимание народа.

Я клоню к тому, что акцентировать внимание на одном лишь историческом контексте искусства и культуры, параллельно отталкиваясь от сверхфилософских методологий и идей – это не то чтобы примитивно, но весьма скучно. Именно поэтому я время от времени наблюдаю за массовой культурой и рассказываю об этом на канале. Сегодня рекомендую один занимательный блог по этой теме @carnavalesque.

Автор не ломает голову об одно русло, не является академиком наук или дотошным филистером. Он просто интересно истолковывает сегодняшнюю обыденность – при чтении вы не заскучаете однозначно. «Карнавал» – канал не для определенной группы людей, а фактически для любого, кому интересен феномен поп-культуры.

Феномен поп-культуры – это тема уже массовая и достаточно популярная, часто фанатическая и безумно интересная. Что вообще такое масскультура и для кого она создана – неужто вразрез «высокой» аристократии или для самобытного существования?

Кто-то склонен считать, что культура большинства – это оппозиция своего рода буржуазии, только в постиндустриальном ключе. Кто-то воспринимает эту массовость добродетелью и неким насущным, проявляющимся благодаря высокой культуре в целом. Тематика и опыт такого понятия, как культура, рождают парадоксальность и чувство любопытства, постоянно наталкивая на дискуссии.

Истории известен спор Вальтера Беньямина, немецкого философа, некогда упоминавшегося у меня на канале, и Теодора Адорно, товарища, по-совместительству ученика Беньямина. В период переломного века, первый обозвал культуру «ауритичной» от слова «аура», что говорило о ее новой проблеме: когда искусство стало массовым, флер необычности и таинственности (что и есть аура) должен был отпасть, ведь массовость есть повседневность и беспристрастие. По мнению Беньямина, культуру по-прежнему чтут как априори созидательную и «не для всех», – что неправильно.

Адорно весьма критично отозвался на подобные высказывания (которые, на самом деле, были изложены в публикации Беньямина в «Журнале социальных исследований» Нью-Йорка). На его взгляд, «учитель» слишком предвзято относится к культуре большинства и присваивает ей какую-то нелепую ауру, в то время как настоящие, воистину превосходные произведения ауры не имеют, хоть и интересны только элитарным кругам общественности.

После этого резонанса восприятие эстетики культуры пошло наперекосяк и сместилось в сторону Адорно, чем и провозгласило его формальную «победу» в этом радикальном споре. Тем не менее, вопросы, касающиеся попизма и массовости до сих пор многими рассматриваются по-разному. Поп-культура, как я уже заметил в прошлой публикации, ругаема-бранима, но все равно является неотъемлемой частью большинства сфер и наук: от далекой психологии до антропологии.

Русский богослов Сергей Николаевич Булгаков говорил: «Каждый человек есть художник своей собственной жизни, черпающий силу и вдохновение в себе самом». Йозеф Бойс, известный своей провокационной карьерой перформансиста (да, тот Бойс, который три часа объяснял картины мертвому зайцу!), также заявил, что всякий человек – художник. Его только нужно освободить. Фридрих Ницше считал, что для любого философа будет честью, если его сочтут за художника.

Конечно, ницшеанский (и не только) редукционизм, в котором роль играло т. н. решение вопроса совершенно другим вопросом, открытие одной темы наперекор другой – формулировка парадоксальная, но отныне отождествляемая такому аутентичному совриску, коим он являлся и являться будет.

Все эти задачи с восприятием массового, с экзистенциальным всплеском и одновременно упадком, с попсой или стрит-артом – это все лишь конечная огласка, рассматриваемая индивидуально. Темы художественного процесса, объективно-субъективной коллективности – вот альтернатива. Там, где идеология перемещается на касту ниже, и там, где авторский вопрос приобретает «священность» – именно там и накапливается сингулярность, а природа художника становится все более неприкосновенной.

Посмотрел фильм «Выход через сувенирную лавку», рассказывающий о современном стрит-арте. От Фьери Шепарда до Бэнкси — достаточно забавная кинокартина со своими причудами. Там мне встретился интересный герой и, не побоюсь сказать, поп-артист своего времени — Тьери Гетта или Мистер Мозгоправ. Долго расписывать его бессмысленно; можете сами понаблюдать за противоречивостью этого персонажа, в итоге оказавшегося на коне, но я могу сказать одно: Тьери с детства носил с собой камеру, всюду запечатлевая снимки и видеофрагменты.

Этот товарищ был очень навязчив в деле, формально принуждая «жертв» взаимодействия согласиться с ним, смириться и подружиться — странный тип, ну да ладно. Невзирая на странности, горе-режиссурой он занимался вместе с друзьями стрит-художниками, такими иногда одиозными и скрытными персонажами, как Космический Захватчик и вышеупомянутые Бэнкси да Шепард.

Он, как вы уже догадались, снимал их на камеру всю дорогу — те же как и все решили смириться, положившись на дружественность и помощь Мистера Мозгоправа. Сам Тьери в это время возлагал целью снять документалку о стрит-арте — в итоге, кстати, она у него удалась. Посмотрите фильм и узнаете больше :) Но сейчас не об этом. Ведь только представьте: ребята, творящие что-то на грани закона, одобряют идею съемки процесса их работы. Стрит-арт, в отличие от остального искусства, живет совсем недолго — какие-то моменты обязательно должны быть заархивированы камерой.

Видеосъемка, фотография, кадр — это такое же искусство с разных ракурсов. И бесконечно разных взглядов. Оно то служит для документации (как в случае с Тьери Геттой и стрит-артом), то для второстепенности (во всяческих монументальных просторах совриска), чаще — для закрепления за искусством абстрактной новы, чуждой эстетической составляющей. Фото вошло в повседневность намного глобальнее живописи, перформанса и архитектуры. Это open-source, где искусство приобретает новые свойства: скорость, определения, энергичность.

На секундочку, канал @photography_inside о подобном — с разбавлением о строениях композиций и выполнении редактуры, автор пишет об истории некоторых направлений и о конкретных личностях из ремесла фотографии. В общем, любителям и профессионалам должно счесться!