В Москве откроют временные пункты мобилизации

Их разместят в зданиях Музея Москвы, Дарвиновского музея, Театра Виктюка и Музее героев России и Советского Союза.

Вспомнил почему-то. Это фреска из взорванного собора в Калязине. Почти все, что уцелело - теперь в постоянной экспозиции Музея архитектуры. Еще кое-что, если не путаю, есть в Музее имени Рублева, одна фреска - "Страшный суд", очень красивая, - в самом Калязине, в краеведческом музее. Специально ездил на нее смотреть. А это Смерть. Наша еще, древнерусская. Чуть позже наши мастера попадут под очарование европейских гравюр, и Смерть станут рисовать по-другому.

Был вчера на премьере документального фильма «Голод», посвященного, как нетрудно догадаться, голоду начала двадцатых годов в России. Сделал фильм Александр Архангельский с коллегами (Александр, спасибо еще раз за приглашение!), и, конечно, если сможете – постарайтесь его посмотреть. На ТВ его, естественно, не будет, но будут какие-то показы, потом, может быть, появится в сети.
Среди прочего там рассказывается история Александра Сударева, агронома, выходца из крестьян, сумевшего в разгар голода пристроиться на хлебную должность в городе Оренбурге (буквально: он контролировал качество зерна, предназначенного для посева). Сударев стал зерно воровать, среди всеобщего голода вел роскошную жизнь, а денег у него стало столько, что он просто не знал, что с ними делать. Слал переводы в родную деревню, на том и погорел: ЧК обратило на Сударева внимание, когда он за день отправил десять (!) переводов родственникам.
Но это все дела обычные. Интересно вот что: Сударев вел дневник. В стихах. Описывал свое счастливое существование – день за днем. Стихи такие:

Ныне я день потерял незаметно
В праздном безделье, в квартире своей
Не исполняя служебного дела,
Ел да посвистывал, как соловей.

Утром, как встал, съел фунт белого хлеба,
Выпил за чаем бутыль молока.
В полдень съел фунт колбаски циковой
С фунтиком рисового пирога.

К вечеру в кухне обед приготовил
В универсальном своем котелке.
Я положил в него фунтик сосисок
И фунт капусты, печеной в муке.

Вечером, как засветилась лампада,
Выпил стакана четыре чайку,
Съел кусок хлеба со сливочным маслом,
Съел леденец и кусок сахарку.

А перед тем, как на сон отправляться,
Снова развыпил бутыль молока,
Съел кусок хлеба с копченой колбаской
И затянулся куреньем слегка.

Дневник стал главным документом для обвинения Сударева на суде.

Тихон охраняет сон Петра Пуговицы.

Вчера около десяти вечера в дверь позвонили. Пошел открывать.
На лестничной клетке – сосед и двое полицейских. Искали соседского сына, но звонили сразу всем – никто им поначалу не открывал почему-то.
Сына дома не было, отец сказал, что знать не знает, где он.
Очень все было мрачно. И лампочка еще вдруг стала тусклой, как в плохом кино.
Полицейские оставили соседу повестку и ушли. Мы тоже молча расползлись по квартирам.
Задумался – не в первый уже раз за последние семь месяцев – об абсолютной нереальности происходящего. Этого не может быть, в это невозможно поверить.
Но верить и не нужно, потому что это есть.

Марков о мобилизации

Политолог Сергей Марков делится мыслями о главной теме недели в интервью казанскому изданию «Бизнес-газета»:

«Судьба женщины — это рыдать. Я у себя в телеграм-канале «Логика Маркова» разместил картину Константина Савицкого, как в 1888 году мобилизовывают людей. Женщины тоже рыдают, молодые мужчины в растерянности, а кто-то, наоборот, пляшет. Сейчас примерно такая же ситуация. Естественно, я бы сказал так: чем ближе к Москве, тем больше отторжение от мобилизации. Чем дальше от столицы России, тем чаще мобилизация воспринимается как судьба и некая возможность себя показать. В Москве значительно больше возможностей себя показать, найти самореализацию, а в небольших городках возможностей меньше. Поэтому для них участие в мобилизации — это возможность посмотреть большой мир в том числе».

Почему-то не приживается в головах наших государственников одна простая идея. Можно ведь, наверное, попытаться что-то сделать, чтобы в «небольших городках» у людей появился шанс на нормальную жизнь.

Но нет, нет.

#конспектПолитРу

И даже криминальная хроника раньше лучше была. "Свингер зарезал трансгендера, с которым устроил четырёхдневную наркооргию". 27.09.2018.

Говорят, теперь плохое время для шуток. А я не согласен. Теперь просто плохое время, шутки ни при чем.
Поэтому продолжаю плодить глупые шутки.
Ну, например, как и все нынче, я изучил географию Донбасса. Нравится мне прогрессивная тамошняя манера называть города – Угледар, Соледар, Энергодар…
Надо бы нам и в России такое. Все переименовать к чертям. Петербург, например, в Путинодар. В честь величайшего геостратега и друга хлеборобов. Ну и чтобы не забывали люди, из каких болот.
Но это, конечно, в будущем, а пока я регулярно переименовываю в переписке мудрого бородача, прикидывая заодно, как будут называться города в очень страшной России будущего.
«Привет, - пишу ему, - Редискодар Аркадьевич!»
Бородач иногда артачится.
- Нет, - отвечает, - такого города!
- Потерпи, - говорю, - будет. Вот присоединят Россию к ДНР, и будет.
- Ты, - возражает, - ошибаешься. Наоборот. ДНР к России.
- Нет, - говорю, - не ошибаюсь. Не ошибаюсь.

Не знаю, почему вспомнил. Кажется, мелькнула в ленте новость, что сфинксов с Египетского моста в Петербурге увезли на реставрацию. Но Лесков про других.
Может, просто потому и вспомнил, что Лескова люблю сильно.
«Как можно до веку художеству быть? Это все до тех пор художество, пока у петербургских свинтусов в грудях живое сердце забьется. Мне один человек на Неве на перевозе сказывал: «Видишь, говорит, молодец, перед художеств академией две каменных собаки в колпаках лежат? Это говорит, не собаки, а свинтусы. Из города Фив, из Египта их привезли; с тем, говорит, их и привезли, что пока в этих свинтусах живое сердце не затрепещется, до тех пор чтоб ш-ша! чтоб ничему, значит, настоящему не быть, а будет все только как для виду».

Средней руки кафе, время обеда (не называть же русский наш обед бездуховным словом «бизнес-ланч). Группа мужчин за соседним столиком. Не смотрю в их сторону, зачем? Но все в черном, это успел заметить. У них там беседа, разговаривают громко, вернее, один вещает, остальные внимают. Подслушивать не хочу, не подслушивать не получается.
- Алчность, похотливость и ненасытность! Это все женщины.
Золотые, думаю, слова.
- Мужик должен вкалывать, как вол, чтобы их содержать. А почему?
Тут приходит официантка, отвлекает, и мне не удается узнать, почему. Жалко. Интересно было бы, конечно, узнать, почему.
- Все с детства! С ними в школе носятся, а раньше как? Священник ходил с линейкой между партами, и если что не так – линейкой по лбу!
- Так весь ум выбьешь, - внезапно возражает один из слушателей, но оратор не сдается.
- Не выбьешь, а вобьешь. Это все Петр придумал. До Петра отличные школы были. В каждом селе. А с такими, как сейчас, какой патриотизм? О каком патриотизме может идти речь? Если веры нет, за царя и отечество никто не пойдет. Вера там на первом месте. За веру царя и отечество! Вот помните, хороший был фильм про Верещагина.
Сознаюсь, я не очень люблю Верещагина. Вернее, как. В 1903-м Верещагин побывал в Японии и привез оттуда несколько изумительных импрессионистских пейзажей. А через год его японцы убили. Но сейчас известная его картина «Апофеоз специальной военной операции», конечно, в моде.
- Верещагин как говорил? «Мне слава не нужна, мне за державу обидно!»
Он как-то по-другому говорил, этот Верещагин, да и не важно. Приносят еду, я перестаю слушать и начинаю жевать. Они меж тем считаются.
- Батюшка, что вы, мы заплатим!
Теперь оглядываюсь. Оратор, оказывается, священник.
(Тут нет ни обобщений, ни попытки оклеветать несчастливую нашу церковь, честно. Я священников знаю разных, а этого не знаю совсем, и вполне может быть, что он хороший человек. Это просто зарисовка.)

Теперь, кажется, можно рассказать. Должны ведь случаться и хорошие новости.
Но сначала с котом Тихоном случилась беда. В понедельник у кота Тихона заболел глаз. Не тот, который мы лечили почти год, другой. Мало бед-то, еще надо бед, конечно.
Мы, естественно, впали в панику. Тихон сразу поехал к врачу, начали бедного толстячка лечить.
Тихон ходил по дому в пластмассовом воротнике и печалился.
А также пытался мыться. Но воротник мешал, ничего у Тихона не получалось.
Однако Тихон не сдавался (и нам не стоило бы, - это я так, в сторону). Сначала Тихон обнаружил, что может добраться до части своего хвоста и очень долго мыл хвост. И тут на сцену вышел Петр Пуговица.
Увидев Тихона в воротнике, Петр испугался, подпрыгнул и побежал прятаться. Но любопытство победило, Петр вернулся, убедился, что это все тот же Тихон, его большой друг, и полез к Тихону играть.
А Тихон, по-прежнему жаждущий гигиенических процедур, нашел способ оторваться. Он слегка придавил Петра Пуговицу лапой и стал его мыть. Мыл минут сорок, очень тщательно. Петр наслаждался. Петр исполнял громкие песни радости.
Сегодня Тихон поехал на второй прием к врачу, и обнаружилось, что болячка прошла!
Мы, конечно, не расслабляемся и слабо верим в собственное везение, но это все равно хорошая новость. А Тихону разрешили снять воротник.

Тихон (еще в воротнике) и Петр (в полном восторге).

Это черти с одной черниговской иконы XVIII века. Мне кажется, теперь они живут у меня дома.

Такой вот еще разговор. Полгода уже делаем "После", решили поговорить, куда двигаться дальше. После, дальше, да - мы неисправимые оптимисты. А ведь даже и пьем не особо много. https://polit.ru/article/2022/09/30/polgodaposle/

Я очень боялся, что он забудет упомянуть родителя номер один и родителя номер два. Но он не забыл! Отлегло. Главное сказано.

Остался один вопрос. Есть ли у Дмитрия Анатольевича Медведева во внутреннем кармане пиджака небольшая плоская фляжка? И если да, то что в ней. Думаю, водка, он стихийный почвенник. Или даже спирт - ради такого-то дня.

Цитата недели

В 2008-м еще взялся сочинять «Оду на восстановление Империи». Сложились только две строфы, зато не устаревают:

Украинские фашисты
Требуют, забывши стыд,
Чтобы русский кот пушистый
Назывался словом "кiт".

И еще одна:

Не дождутся сатанисты,
Либерал, мормон и гей,
Чтобы русский путь тернистый
Назывался словом «way».

Ой-вэй!