- Вообще-то мне не нравилась эта твоя затея с тулупчиком.
- Но?
- Но он разбил мой любимый шарик сегодня. Если в качестве наказания…
- Да жалко, смотри, какой он счастливый.
- Ну мы только наденем, сфотографируем и сразу снимем.
Надели, сфотографировали и сразу сняли. Тихон был ОЧЕНЬ недоволен. Но уже простил нас, конечно.

И о персональной борьбе с приметами.
Всю прошлую неделю чувствовал, что заболеваю опять, но крепился. Даже делал что-то и ходил куда-то. В новогоднюю ночь очень старался выстоять и выстоял.
Правда, почти не пил. Осилил только бокал дорогущего русского портвейна (хотелось попробовать, что это вообще такое; достойный напиток, не хуже средних португальских) и пару глотков шампанского. Утром первого января проснулся с такой головной болью, будто всю предыдущую ночь плясал канкан и поглощал напитки ведрами.
Сегодня все то же, температура, насморк, кашель, пытаюсь делать дела (планов, черт их дери, громадье), но получается плохо. При этом убеждаю себя: примета эта – «как встретишь, так и проведешь», она ведь никогда не работала. Не надо думать о пустяках.
А вам открыточка.

Раз уж ничего полезного сделать не получается, а я все равно сижу за компьютером, расскажу вам одну короткую историю о святости.
В прошлую субботу (то есть в прошлом году еще) мы гуляли по столице с мудрым бородачом. Беседовали о разном и вдруг он меня спросил:
- Слушай, я у тебя прочел несколько шуток про какую-то голую вечеринку. Ты не мог бы рассказать, что это вообще? Судя по комментариям, все в курсе, а мимо меня прошло как-то.
- Старик, я не мог бы, я уже не могу про это говорить. Да тебе и не надо, вот просто поверь.
- Ладно, - смиренно сказал мудрый бородач.
Святой человек, подлинно святой.

Про сам музей «Пресня» тоже стоит сказать пару слов. Основа экспозиции там теперь – «Повседневность. ХХ век», два этажа типовых интерьеров квартир, с начала ХХ века и до наших времен. Сделано не без тщания, смотреть любопытно.
Есть зал с остатками прежней экспозиции – жуткого качества картины соцреалистов, воспевающие восстание, скульптуры такие же, витрина с винтовками и самодельными бомбами.
А также работает диорама «Героическая Пресня. 1905 год». И это отдельное шоу.
Буквально – шоу. Вы по ступенькам поднимаетесь в специальный зал. Вас усаживают в кресло. Выключается свет. Перед вами – реалистично изображенная баррикада с рабочими. Слева на нее наступают нарисованные гвардейцы-семеновцы. Справа, за спиной у рабочих, горят дома, подожженные артиллерией карателей. И под веселую музыку бодрый голос диктора сообщает, что автор, Ефим Исаакович Дешалыт, очень детально изучил Москву начала ХХ века, поэтому фоновый пейзаж – предельно точный. Вот купола храма Христа спасителя, вот еще одна церковь, ее снесли в тридцатых, вот еще одна, эта тут рядом и сохранилась, и там, предположительно, есть росписи работы Васнецова…
Пауза, но не финал. Фуга Баха, раскаты органа. Потом – Прокофьев, и под Прокофьева артист Ульянов зачитывает текст о героической борьбе рабочих Пресни против царских сатрапов. Финалом – обширная цитата из Ленина.
Впечатление полнейшего безумия. Но объем задает.

По заветам великих предков. «Север» предлагает вспомнить, как развлекали себя наши великие предки

Игра в быка: «Парень, наряженный быком, держит в руках под покрывалом большой глиняный горшок с приделанными к нему настоящими рогами быка. Интерес игры состоит в том, чтобы бодать девок, причем бодать так, чтобы было не только больно, но и стыдно. Как водится, девки подымают крик и визг, после чего быка убивают: один из парней бьет поленом по горшку, горшок разлетается, бык падает и его уносят».

Игра в гуся: «Гусь приходит тоже под покрывалом, из-под которого виднеется длинная шея и клюв. Клювом гусь клюет девок по голове (иногда пребольно) и в этом состоит все его назначение». Игра в лошадь (не путать с игрой в кобылы): «Над лошадью ребятам приходится много трудиться, чтобы приготовить ей, сверх покрывала, голову, похожую на лошадиную. Но смысл игры тот же: лошадь должна лягать девок».

Не сомневаемся ни секунды, дорогие мужчины, что ваши прекрасные спутницы будут вам благодарны за это чудесное погружение в мир традиционных ценностей. Новый год — время веселья

https://telegra.ph/Po-zavetam-velikih-predkov-uchimsya-pravilno-veselitsya-na-Novyj-god-01-03

На посту.

Шли по городу с мудрым бородачом. В прошлом году еще.
- О, в этом кафе мы встречались как-то раз с – бородач назвал имя общей знакомой – и ее тогдашним парнем. Он в Вильнюсе сейчас, кажется, а она не знаешь, где?
- Что-то слышал. В тропиках, по-моему. Какие-то у нее видеокурсы. Учит внутреннему умиротворению. И дышать вагиной.
- То есть меня не научила бы?
- Ну, вряд ли.
- Но это же как-то несправедливо, - забеспокоился бородач. – Избирательное предоставление услуг! Дискриминация!
- Не переживай ты так. Ну, похлопочи. Может, по знакомству. Хотя бы попробуете.
А в этом году я даже из дому до сих пор не выходил. Надоело болеть. Завтра соберусь с силами и отправлюсь-таки побродить по ледяному аду. Наверное. Или нет.

ВОТ БОГИНИ

Вот богини, прядущие дни грядущие,
Крадущие дни минувшие, мнущие
Жизни тонкую нить.
Мраморные, будто само бездушие,
Молчаливые, как старые нищие,
Давно уставшие жить.

Ветер стер им глаза или запорошил песок?
Прах, в который давно обратились дома крестьян,
Приносивших богиням перебродивший сок
Винограда, тягучий мед, душистый тимьян,
Масло? – амфоры в трюмах трирем, рабы
Прикованы к веслам, весла терзают воду, -
Герои надеются сбежать от судьбы,
Славу себе стяжать и счастье народу.

И ветер! И каждый век короче, чем выдох.
Страхи с мертвым уходят, но вместе с рожденным приходят все те же страхи.
Ветер хочет укрыться в руинах, плющом увитых.
Ветер целует тонкие пальцы пряхи.

Вот два войска, выстроенных для боя.
Темноту ночную вожди раздирают ревом.
Над героями небо юга, от звезд рябое.
Смерть подмигивает героям суровым.

Медь ударит о медь, сгорят города,
Войско врежется в войско, словно в берег – прибой.
Это кончится. Когда? Никогда, тогда
Когда выдохнет стих свой первый старик слепой:

Гнев, богиня, воспой…

Или в наши дни, или даже не в наши дни
(Хотя я не верю, что все это наяву),
Когда, задохнувшись от беготни,
Упадет мальчишка в траву.

Стихнет ветер, стихнет пение птах,
Он почувствует телом тепло земли,
Он закроет глаза, он увидит безглазых прях,
И героев рати, и легкие корабли.

Он очнется, маленький человек,
Он откроет глаза, он заметит, что ветер стих.
И он выдохнет - короткий, как век,
Стих.

«Прошлой осенью все пересказывали одну и ту же историю. Говорили люди осведомленные, и один сказал: скоро все закончится. Все с жаром поинтересовались, откуда он знает, а он, не смущаясь, ответил: моей жене надоело».
Гертруда Стайн, «Войны, которые я видела»

Такая вот была еще беседа. В позапрошлом, теперь уже получается, году https://polit.ru/articles/posle/protoierey-aleksey-uminskiy-u-rossii-net-kakoy-to-otdelno-vzyatoy-istiny-2022-12-01/

Это Палех, "Собор пресвятой Богородицы", XIX век, фрагмент. Не шедевр, наверное, да, но каковы пастухи!

В Рождество все немного коты.

Даже и не помню, когда я это написал.
Лет семь назад. Или больше.

ИСТОРИЯ ЗАЙЦА УЛЬЯНА, РАССКАЗАННАЯ ТРЕМ ЦАРЯМ

Мне бы с ними,
Последним носильщиком в свиту,
По пустыне ночами синими,
Шаг подчиняя свету.

Хотя я никакой, конечно, не волхв,
Но один вопрос, который никем не задан,
Грызет меня изнутри, как волк:
Он же маленький, зачем Ему ладан?

Это после — крестного древа ствол,
И корона из терна, и царский сан,
А пока только ясли, и дремлет вол,
Его охраняя сон.

Это после — и тело мира,
И смерти жало, — все будет смолото,
А пока зачем Ему ваше миро,
Тем более — ваше золото?

Я ведь к вам, цари, из другой пустыни,
Где деревья небо дерут перстами,
И глядят дома глазами пустыми,
А людей отливают из стали.
И поэтому спроса нет никакого с них,
И поэтому шире пустыни у них тоска.
А еще там, конечно, снег
(Это вместо песка).
А еще там, конечно, каждый себе не мил,
Если только не пьян.

Ну, так вот, цари, когда был я мал,
У меня был заяц Ульян.

Смешной, из клетчатой тряпки шитый,
С глазами–пуговицами, но именно
Он самою верною был защитой
От тех, которых нельзя по имени,

От тех, которые, в сон вползая,
Ночь начиняют колючим градом.
Но я ничего не боялся, когда мой трусливый заяц
Спал на подушке рядом.

И вот если на сердце не слишком ладно,
Если псицею жизнь огрызается, –
Сколько этого вашего ладана
Нужно отдать за такого зайца?

Я его давно потерял и дописан лист,
Но скажу вам, цари, пока звезды на небе недвижимы:
Мой Ульян у Него. Все, кого мы теряли, давно у Него нашлись.
Все у Него. И все у Него живы.

У кого каникул почитай, что и не было, а у кого вся жизнь - каникулы.

Убивать, убивать, убивать, в труху, на фонари, внешний враг, вечный враг, внутренний враг, огнем и мечом, каленым железом, как бешеных собак, с Рождеством Христовым, братья и сестры, мира вам, счастья, любви, убивать, убивать, убивать, никакой пощады, до последнего, к стенке, смерть, смерть, смерть.
А там и светлая Пасха.
(Читал по необходимости труды актуальных патриотических мыслителей, не сказать, чтобы много думал, потому что думать тут особенно не о чем.)