Вакарчук в Океане
Вчера Святослав Вакарчук сложил с себя полномочия главы фракции «Голос» в украинском парламенте. В 2008 году Вакарчук сложил мандат депутата Верховной рады Украины. Остаётся дождаться, когда он во второй раз сложит мандат – роль политика его тяготит, не позволяя как в том анекдоте о еврее-портном пожелавшем, став королём, «ещё немножечко шить».
Боюсь даже предположить, сколько бы продержался бы на посту президента Украины лидер «Океана Эльзы» если бы его по какой-то неведомой причине избрали в прошлом году. Зеленский на фоне Вакарчука выглядит Атлантом.
А вообще примеры Вакарчука и Кличко показывают, что артистам, певцам и спортсменам лучше не быть депутатами и чиновниками: толк от них минимальный, компетенций нет, только избирателей обманывают, конвертируя медийную популярность в политический капитал – партию свою он-то всё же протащил в парламент на радость депутатам, Виктору Пинчуку и дедуле Соросу.
Вчера Святослав Вакарчук сложил с себя полномочия главы фракции «Голос» в украинском парламенте. В 2008 году Вакарчук сложил мандат депутата Верховной рады Украины. Остаётся дождаться, когда он во второй раз сложит мандат – роль политика его тяготит, не позволяя как в том анекдоте о еврее-портном пожелавшем, став королём, «ещё немножечко шить».
Боюсь даже предположить, сколько бы продержался бы на посту президента Украины лидер «Океана Эльзы» если бы его по какой-то неведомой причине избрали в прошлом году. Зеленский на фоне Вакарчука выглядит Атлантом.
А вообще примеры Вакарчука и Кличко показывают, что артистам, певцам и спортсменам лучше не быть депутатами и чиновниками: толк от них минимальный, компетенций нет, только избирателей обманывают, конвертируя медийную популярность в политический капитал – партию свою он-то всё же протащил в парламент на радость депутатам, Виктору Пинчуку и дедуле Соросу.
Деньги в вине
Принятый в конце 2019 года ФЗ «О виноградарстве и виноделии в Российской федерации», безусловно, является важной вехой в развитии одноимённой отрасли. До советских показателей производства винограда и вина России далеко, даже несмотря на то, что, как уверяют авторы законопроекта и голосовавшие за него депутаты Госдумы, соответствующего закона российское виноделие ждало с 1914 года. Да и вкусовые пристрастия изменились: в советские годы делался упор на производство полусладких креплёных вин — на них компартия переводила пристрастившихся к разбавленному спирту бывших фронтовиков. Теперь же растёт спрос на сухие вина.
До профильного закона российское виноградарство развивалось преимущественно за счёт мер господдержки, в частности возмещения части капитальных затрат на закладку новых виноградников.
Наиболее разрушительными для российского виноградарства оказались 1980-е и 1990-е: антиалкогольная кампания проредила ряды виноградников, а рынок и разруха 90-х довершили начатую из благих побуждений антиалкогольную кампанию. К началу 2000-х площади виноградников сократились более чем на 100 тыс. га, валовые сборы упали в четыре раза, а закладка новых насаждений уменьшилась в 3,4 раза. Тем не менее к 2014 году в России удалось обновить 90 % виноградников от показателя 2000 года — остальное было потеряно, включая Чечню как винодельческий регион. За последние 25 лет Россия потеряла половину виноградников.
К 2014 году в России оставались два крупных центра виноделия — Кубань и Дагестан. В 2014 к ним присоединились Крым и Севастополь, которые, впрочем, до сих пор не полностью включены в российское винно-алкогольное пространство. Присоединение Крыма и Севастополя привело к увеличению площадей виноградников в плодоносящем возрасте на 22,1 тыс. га, в то время как без них рост составил всего 3,1 тыс. га. К 2012 году остановилось развитие отрасли в Кабардино-Балкарии и на Ставрополье, с трудом развивается виноделие в Ростовской области.
Новый импульс развитию отрасли и приросту площадей виноградников, которые замедлились к 2014 году, придали девальвация рубля, приведшая к резкому удорожанию импортных вин, а также рост субсидий на закладку новых виноградников.
Зависимость между ростом площадей виноградников и господдержкой является прямо пропорциональной. Данная зависимость — следствие дороговизны закладки 1 га виноградников, составляющей около 1 млн рублей, недостатка у хозяйств денежных средств и дороговизны кредитов. Тем не менее, по подсчётам автора, с 2014 по 2019 год включительно в России заложили минимум 19,4 тыс. га виноградников — чуть меньше половины от площади всех виноградников России в 2008 году.
Однако почти каждая вторая бутылка вина или винных напитков в России изготовлена из импортных виноматериалов.
Государство долгое время обращало внимание на отрасль по остаточному принципу. Так, с момента первого публичного варианта по налоговой поддержке отрасли до принятия закона о проведении налогового манёвра в виноделии прошло три года. Схема поддержки отрасли вышла модельной и стала отражением успеха Федеральной налоговой службы в цифровизации процедуры администрирования налогов. Поэтому вслед за налоговым манёвром в нефтяной, нефтехимической и газохимической отраслях экономики наступил черёд и виноградарства с виноделием.
Впрочем, с отраслью вышло строго в рамках пословицы «русские долго запрягают, но быстро ездят». Поехали действительно быстро: профильный закон приняли стремительно, проигнорировав 180 поправок от участников рынка, чтобы запустить механизм поддержки отрасли посредством предоставления налоговых вычетов.
Теперь бизнес и бюрократия будут приходить к компромиссу по вопросу темпов импортозамещения виноматериалов. Иначе один из гигантов — «Абрау-Дюрсо» — рискует потерять часть рынка из-за превращения своего вина в винные напитки без какого-либо ухудшения качества продукции.
Принятый в конце 2019 года ФЗ «О виноградарстве и виноделии в Российской федерации», безусловно, является важной вехой в развитии одноимённой отрасли. До советских показателей производства винограда и вина России далеко, даже несмотря на то, что, как уверяют авторы законопроекта и голосовавшие за него депутаты Госдумы, соответствующего закона российское виноделие ждало с 1914 года. Да и вкусовые пристрастия изменились: в советские годы делался упор на производство полусладких креплёных вин — на них компартия переводила пристрастившихся к разбавленному спирту бывших фронтовиков. Теперь же растёт спрос на сухие вина.
До профильного закона российское виноградарство развивалось преимущественно за счёт мер господдержки, в частности возмещения части капитальных затрат на закладку новых виноградников.
Наиболее разрушительными для российского виноградарства оказались 1980-е и 1990-е: антиалкогольная кампания проредила ряды виноградников, а рынок и разруха 90-х довершили начатую из благих побуждений антиалкогольную кампанию. К началу 2000-х площади виноградников сократились более чем на 100 тыс. га, валовые сборы упали в четыре раза, а закладка новых насаждений уменьшилась в 3,4 раза. Тем не менее к 2014 году в России удалось обновить 90 % виноградников от показателя 2000 года — остальное было потеряно, включая Чечню как винодельческий регион. За последние 25 лет Россия потеряла половину виноградников.
К 2014 году в России оставались два крупных центра виноделия — Кубань и Дагестан. В 2014 к ним присоединились Крым и Севастополь, которые, впрочем, до сих пор не полностью включены в российское винно-алкогольное пространство. Присоединение Крыма и Севастополя привело к увеличению площадей виноградников в плодоносящем возрасте на 22,1 тыс. га, в то время как без них рост составил всего 3,1 тыс. га. К 2012 году остановилось развитие отрасли в Кабардино-Балкарии и на Ставрополье, с трудом развивается виноделие в Ростовской области.
Новый импульс развитию отрасли и приросту площадей виноградников, которые замедлились к 2014 году, придали девальвация рубля, приведшая к резкому удорожанию импортных вин, а также рост субсидий на закладку новых виноградников.
Зависимость между ростом площадей виноградников и господдержкой является прямо пропорциональной. Данная зависимость — следствие дороговизны закладки 1 га виноградников, составляющей около 1 млн рублей, недостатка у хозяйств денежных средств и дороговизны кредитов. Тем не менее, по подсчётам автора, с 2014 по 2019 год включительно в России заложили минимум 19,4 тыс. га виноградников — чуть меньше половины от площади всех виноградников России в 2008 году.
Однако почти каждая вторая бутылка вина или винных напитков в России изготовлена из импортных виноматериалов.
Государство долгое время обращало внимание на отрасль по остаточному принципу. Так, с момента первого публичного варианта по налоговой поддержке отрасли до принятия закона о проведении налогового манёвра в виноделии прошло три года. Схема поддержки отрасли вышла модельной и стала отражением успеха Федеральной налоговой службы в цифровизации процедуры администрирования налогов. Поэтому вслед за налоговым манёвром в нефтяной, нефтехимической и газохимической отраслях экономики наступил черёд и виноградарства с виноделием.
Впрочем, с отраслью вышло строго в рамках пословицы «русские долго запрягают, но быстро ездят». Поехали действительно быстро: профильный закон приняли стремительно, проигнорировав 180 поправок от участников рынка, чтобы запустить механизм поддержки отрасли посредством предоставления налоговых вычетов.
Теперь бизнес и бюрократия будут приходить к компромиссу по вопросу темпов импортозамещения виноматериалов. Иначе один из гигантов — «Абрау-Дюрсо» — рискует потерять часть рынка из-за превращения своего вина в винные напитки без какого-либо ухудшения качества продукции.
Лет 10 у отрасли уйдёт на импортозамещение виноматериалов, а затем, если не либерализовать государственную алкогольную политику по части вина и его рекламы уже сейчас, винодельческие компании столкнутся со снижением рентабельности и проблемами роста из-за сокращающегося рынка. Или же останется надеяться на экспорт: экспорт вина в 2019 году вырос на 15,3 %, однако в мировом разрезе российские вина практически незаметны, поэтому альтернативы внутреннему рынку нет.
Экспертам, власти участникам рынка ещё предстоит решить, какой должна быть государственная политика по отношению к солнечной ягоде и напиткам из неё. И виноделие может стать одним из меньших зол, тем более что в 2019 году при росте потребления алкогольной продукции не увеличилось лишь потребление водки.
Экспертам, власти участникам рынка ещё предстоит решить, какой должна быть государственная политика по отношению к солнечной ягоде и напиткам из неё. И виноделие может стать одним из меньших зол, тем более что в 2019 году при росте потребления алкогольной продукции не увеличилось лишь потребление водки.
О переделе украинского топливного рынка
Загадка с ростом экспорта белорусского бензина на Украину при сокращении экспорта дизельного топлива, которую поднимает коллега в своём посте, решается просто.
С барреля нефти получается больше бензина и меньше солярки. Наибольшим спросом пользуется как раз солярка – она остаётся для внутреннего потребления, а бензиновые излишки продаются Украине, где одинаково плохо и с бензином, и с дизелем.
Россия же просто зашла на дизельный рынок, который Минск потерял из-за дефицита российской нефти и приоритетности внутреннего рынка, от состояния которого зависит политическая и экономическая стабильность, не говоря уже о рейтингах власти.
Если решить украинский вопрос не получается, то остаётся только зарабатывать. Собственно, это делают всё по отношению к Украине – зарабатывают, вытягивая деньги, ресурсы и людей.
Загадка с ростом экспорта белорусского бензина на Украину при сокращении экспорта дизельного топлива, которую поднимает коллега в своём посте, решается просто.
С барреля нефти получается больше бензина и меньше солярки. Наибольшим спросом пользуется как раз солярка – она остаётся для внутреннего потребления, а бензиновые излишки продаются Украине, где одинаково плохо и с бензином, и с дизелем.
Россия же просто зашла на дизельный рынок, который Минск потерял из-за дефицита российской нефти и приоритетности внутреннего рынка, от состояния которого зависит политическая и экономическая стабильность, не говоря уже о рейтингах власти.
Если решить украинский вопрос не получается, то остаётся только зарабатывать. Собственно, это делают всё по отношению к Украине – зарабатывают, вытягивая деньги, ресурсы и людей.
О великом уравнителе
Впервые с 1991 года на Украине пали классовые и имущественные барьеры: в 2020 году олигарх, его клиентела и самые обычные крестьяне из Новых Санжар стали равными.
Коронавирусу безразличны площадь дома, высота стен вокруг него, количество нулей в банковском счёте, длина записной книжки в позолоченном смартфоне и титул на визитке владельца, в теле которого он захватывает клетки.
Европа и её медицина, на которую всегда надеялись постсоветские элитарии, не поможет с лечением коронавируса. Во-первых, непонятно как его лечить. Во-вторых, туда ещё нужно попасть в условиях самоизоляции стран. В-третьих, европейская система здравоохранения перегружена из-за заболевших. Бежать за помощью некуда и не к кому – каждая страна сама за себя.
Надежда на заграничную медицину была почти у всех постсоветских элит, но те, кто умнее, от неё избавились или же им помогли от неё избавиться. Белорусских чиновников от этой надежды вылечили первыми: они в ЕС и США под санкциями уже не первое десятилетие, но лечились клиниках суннитских монархий Персидского залива. Богатых россиян лечить санкциями начали в 2014 году и процесс ещё не закончился.
Поэтому сейчас на примере Украины всем богатым тугодумам постсоветского пространства объяснят для чего нужна национальная система здравоохранения, которую в разной степени уничтожали с 1991 года: когда целенаправленно в силу осознания собственно избранности, когда по причине некомпетентности.
Поэтому, уверен, что, когда пандемия коронавируса закончится, расходы на медицину во всех странах мира существенно возрастут.
Везде, но не на Украине: идиоты, которые ввергли в фантастическую нищету свою страну, из которой уехали даже 65-летние чтобы досматривать стариков в Италии, в принципе неспособны к обучению.
Им не помогут даже аппараты искусственной вентиляции лёгких, которые они купили для себя любимых и теперь хранят в своих гаражах на случай, если сами заболеют. Эти аппараты будет некому обслуживать в тот момент, когда врачи будут валиться с ног от изнеможения или находиться в карантине. Беда ведь в том, что каждый умерший – это примерно сотня заболевших, которые не знают о своём диагнозе. И перегруз системы здравоохранения повышает смертность с 0,5% до 4%.
Удивительно, но порой природа действует не менее эффективно, чем Сэмюэл Кольт с его «великим уравнителем».
Вот только осознание этого факта не радует и не помогает.
Впервые с 1991 года на Украине пали классовые и имущественные барьеры: в 2020 году олигарх, его клиентела и самые обычные крестьяне из Новых Санжар стали равными.
Коронавирусу безразличны площадь дома, высота стен вокруг него, количество нулей в банковском счёте, длина записной книжки в позолоченном смартфоне и титул на визитке владельца, в теле которого он захватывает клетки.
Европа и её медицина, на которую всегда надеялись постсоветские элитарии, не поможет с лечением коронавируса. Во-первых, непонятно как его лечить. Во-вторых, туда ещё нужно попасть в условиях самоизоляции стран. В-третьих, европейская система здравоохранения перегружена из-за заболевших. Бежать за помощью некуда и не к кому – каждая страна сама за себя.
Надежда на заграничную медицину была почти у всех постсоветских элит, но те, кто умнее, от неё избавились или же им помогли от неё избавиться. Белорусских чиновников от этой надежды вылечили первыми: они в ЕС и США под санкциями уже не первое десятилетие, но лечились клиниках суннитских монархий Персидского залива. Богатых россиян лечить санкциями начали в 2014 году и процесс ещё не закончился.
Поэтому сейчас на примере Украины всем богатым тугодумам постсоветского пространства объяснят для чего нужна национальная система здравоохранения, которую в разной степени уничтожали с 1991 года: когда целенаправленно в силу осознания собственно избранности, когда по причине некомпетентности.
Поэтому, уверен, что, когда пандемия коронавируса закончится, расходы на медицину во всех странах мира существенно возрастут.
Везде, но не на Украине: идиоты, которые ввергли в фантастическую нищету свою страну, из которой уехали даже 65-летние чтобы досматривать стариков в Италии, в принципе неспособны к обучению.
Им не помогут даже аппараты искусственной вентиляции лёгких, которые они купили для себя любимых и теперь хранят в своих гаражах на случай, если сами заболеют. Эти аппараты будет некому обслуживать в тот момент, когда врачи будут валиться с ног от изнеможения или находиться в карантине. Беда ведь в том, что каждый умерший – это примерно сотня заболевших, которые не знают о своём диагнозе. И перегруз системы здравоохранения повышает смертность с 0,5% до 4%.
Удивительно, но порой природа действует не менее эффективно, чем Сэмюэл Кольт с его «великим уравнителем».
Вот только осознание этого факта не радует и не помогает.
Онлайнизация досуга
Онлайн-кинотеатры ivi, Okko, Premier, «Кинопоиск HD», Wink «Ростелекома», more.tv «Национальной Медиа Группы» и tvzavr объявили об акциях в связи с коронавирусом в надежде на новых подписчиков.
В Steam онлайн свыше 20 млн человек одновременно онлайн – новый рекорд.
Вот она, трансформация экономики развлечений под воздействием карантинных мер: раз ходить и ездить опасно, то будут смотреть кино, сериалы и рубиться в игры.
Онлайн-кинотеатры ivi, Okko, Premier, «Кинопоиск HD», Wink «Ростелекома», more.tv «Национальной Медиа Группы» и tvzavr объявили об акциях в связи с коронавирусом в надежде на новых подписчиков.
В Steam онлайн свыше 20 млн человек одновременно онлайн – новый рекорд.
Вот она, трансформация экономики развлечений под воздействием карантинных мер: раз ходить и ездить опасно, то будут смотреть кино, сериалы и рубиться в игры.
Интеграционный тупик
Глава ЕЭК Михаил Мясникович в интервью РБК рассказал о том, что мешает развитию ЕАЭС.
Проблема первая – боязнь создавать наднациональные органы, чему предшествует гармонизация и унификация законодательства. Проблема вторая – взаимная конкуренция между товаропроизводителями ЕАЭС. Проблема третья – импортозамещение в ЕАЭС (читай в России).
Собственно, ничего принципиально нового Мясникович не сказал – всё это представители РБ повторяли уже не раз на протяжении последних полутора лет.
Как решать данные проблемы по рецептам Мясниковича – не ясно. Единственный озвученный готовый рецепт – в программах российского импортозамещения, полагает Мясникович, нужно в качестве соисполнителей указать компании из стран ЕАЭС.
В остальном же чистый ребус.
Минск как боялся создавать наднациональные органы, так и боится независимо от формата интеграции. Ереван и Нур-Султан интеграции боятся ещё больше, да и она им нужна меньше, чем Минску. Поэтому первая проблема, увы, нерешаема. И это при том, что Москва наднациональных органов не боится, хотя та же ЕЭК часто выносит решение не в пользу России. Тупик
Проблема взаимной конкуренции тоже нерешаема в рамках текущей парадигмы отношений. Главный бонус ЕАЭС (не говоря уже об СГ) – доступ к российскому рынку. До 2014 года данный доступ обменился на покупки у России дорогой нефти и газа. С 2014 года нет ни дорогой нефти, ни дорого газа – это одна из причин начавшегося импортозамещения. Как совместить желание Минска ежегодно наращивать производство молочной продукции и продавать её в Россию с желанием российского бизнеса самому наращивать производство молочной продукции – решительно непонятно. Почему Москва должна прекратить поддержку своих молочников, в то время как Минск это делать не намерен – непонятно. Минск же не планирует у России покупать те же SSJ-100 – «Белавиа» затарилась самолётами Embraer. Договориться и вместе выйти на китайский рынок стороны не в состоянии. Второй тупик.
С импортозамещением ещё сложнее. В России импортозамещение – способ поддержки национального капитала. Зачастую инструментом данной поддержки является налоговый вычет. А почему ФНС должна предоставлять налоговый вычет белорусским/армянским компаниям если они производят продукцию у себя в республиках и платят налоги в национальный, а не российский бюджет? Нет ни единого союзного бюджета, ни единого Налогового кодекса, и не будет так как тот же Минск категорически против создания наднациональных органов. Третий тупик.
В общем, постановка проблем у Мясниковича верна, вот рецепты их решения явно выработаны в рамках устаревшей интеграционной парадигмы.
Чтобы ускорить интеграцию Минску нужно стать лоббистом создания союзного капитала, – корпораций – которые и станут лоббистами снятия нетарифных ограничений. А для этого нужно отказаться от горлумовского принципа «Моя прелесть» в отношении госсобственности и быть готовым к размену с Москвой. Создание корпораций – не дорога с односторонним движением: хочет Россия МЗКТ, так пусть получит, но взаимен Минск получит контроль над российскими тракторными заводами, а МТЗ станет основой союзной тракторостроительной корпорации – сторговаться всегда можно. Было бы желание и доверие (первого не было, а второго с каждым месяцем всё меньше).
Главное при этом не выдвигать заведомо нереалистичные требования вроде передачи нефтяных месторождений дебитом в 10 млн тонн в год, иначе в российском импортозамещении будет участвовать лишь «Амкодор», заключивший СПИК, а остальных российский бизнес будет неспешно импортозамещать, не встречая особого сопротивления и не видя особого желания кооперироваться.
Всё просто: пока нет союзного капитала, который был бы заинтересован в углублении интеграции, нет и лоббистов углубления данной интеграции. А национальным капиталам хорошо и так, с существующими барьерами и ограничениями, которых Минск возвёл ничуть не меньше Москвы.
Глава ЕЭК Михаил Мясникович в интервью РБК рассказал о том, что мешает развитию ЕАЭС.
Проблема первая – боязнь создавать наднациональные органы, чему предшествует гармонизация и унификация законодательства. Проблема вторая – взаимная конкуренция между товаропроизводителями ЕАЭС. Проблема третья – импортозамещение в ЕАЭС (читай в России).
Собственно, ничего принципиально нового Мясникович не сказал – всё это представители РБ повторяли уже не раз на протяжении последних полутора лет.
Как решать данные проблемы по рецептам Мясниковича – не ясно. Единственный озвученный готовый рецепт – в программах российского импортозамещения, полагает Мясникович, нужно в качестве соисполнителей указать компании из стран ЕАЭС.
В остальном же чистый ребус.
Минск как боялся создавать наднациональные органы, так и боится независимо от формата интеграции. Ереван и Нур-Султан интеграции боятся ещё больше, да и она им нужна меньше, чем Минску. Поэтому первая проблема, увы, нерешаема. И это при том, что Москва наднациональных органов не боится, хотя та же ЕЭК часто выносит решение не в пользу России. Тупик
Проблема взаимной конкуренции тоже нерешаема в рамках текущей парадигмы отношений. Главный бонус ЕАЭС (не говоря уже об СГ) – доступ к российскому рынку. До 2014 года данный доступ обменился на покупки у России дорогой нефти и газа. С 2014 года нет ни дорогой нефти, ни дорого газа – это одна из причин начавшегося импортозамещения. Как совместить желание Минска ежегодно наращивать производство молочной продукции и продавать её в Россию с желанием российского бизнеса самому наращивать производство молочной продукции – решительно непонятно. Почему Москва должна прекратить поддержку своих молочников, в то время как Минск это делать не намерен – непонятно. Минск же не планирует у России покупать те же SSJ-100 – «Белавиа» затарилась самолётами Embraer. Договориться и вместе выйти на китайский рынок стороны не в состоянии. Второй тупик.
С импортозамещением ещё сложнее. В России импортозамещение – способ поддержки национального капитала. Зачастую инструментом данной поддержки является налоговый вычет. А почему ФНС должна предоставлять налоговый вычет белорусским/армянским компаниям если они производят продукцию у себя в республиках и платят налоги в национальный, а не российский бюджет? Нет ни единого союзного бюджета, ни единого Налогового кодекса, и не будет так как тот же Минск категорически против создания наднациональных органов. Третий тупик.
В общем, постановка проблем у Мясниковича верна, вот рецепты их решения явно выработаны в рамках устаревшей интеграционной парадигмы.
Чтобы ускорить интеграцию Минску нужно стать лоббистом создания союзного капитала, – корпораций – которые и станут лоббистами снятия нетарифных ограничений. А для этого нужно отказаться от горлумовского принципа «Моя прелесть» в отношении госсобственности и быть готовым к размену с Москвой. Создание корпораций – не дорога с односторонним движением: хочет Россия МЗКТ, так пусть получит, но взаимен Минск получит контроль над российскими тракторными заводами, а МТЗ станет основой союзной тракторостроительной корпорации – сторговаться всегда можно. Было бы желание и доверие (первого не было, а второго с каждым месяцем всё меньше).
Главное при этом не выдвигать заведомо нереалистичные требования вроде передачи нефтяных месторождений дебитом в 10 млн тонн в год, иначе в российском импортозамещении будет участвовать лишь «Амкодор», заключивший СПИК, а остальных российский бизнес будет неспешно импортозамещать, не встречая особого сопротивления и не видя особого желания кооперироваться.
Всё просто: пока нет союзного капитала, который был бы заинтересован в углублении интеграции, нет и лоббистов углубления данной интеграции. А национальным капиталам хорошо и так, с существующими барьерами и ограничениями, которых Минск возвёл ничуть не меньше Москвы.
О разных подходах в борьбе с коронавирусом
Разные реакции Москвы, Киева и Минска на одну и ту же проблему коронавируса являются следствием различного состояния экономик.
У Москвы достаточно резервов для того чтобы позволить своим гражданам пересидеть коронавирус в карантине и если не компенсировать, то минимизировать убытки для национального капитала. Плюс власти важно показать себя достойно в противостоянии с вирусом – русский человек любит побеждать и любит сильное государство. А без победы над вирусом есть риск того, что конституционную реформу поддержат не так как хотелось бы элитам, да и позиции элитарных групп рискуют изменится в ходе подготовки к трансферу – не зря же Telegram без конца и края гудит в спорах о том, кто лучше борется с заразой – Мишустин или Собянин.
У Киева резервов нет, а осознание того, что национальная система здравоохранения уничтожена, толкнуло власть в сторону карантина, из которого население выйдет, а вот экономика уже нет. Хоть избираться в этом году никому не нужно, но тысячи трупов похоронят и Зеленского и его «зелёных человечков». Отсутствие экономики население власти простит, а вот трупы и хаос – нет.
У Минска есть добротная система здравоохранения, но нет резервов, которые крайне нужны для переизбрания главы государства в этом году на очередной президентский срок. Поэтому делается ставка на сохранение резервов и национального капитала ценой повышенных рисков для населения.
Риторика, обиды и жалобы в СМИ на предпринимаемые каждым правительством меры борьбы с вирусом – не более чем следствие различного экономического состояния.
Разные реакции Москвы, Киева и Минска на одну и ту же проблему коронавируса являются следствием различного состояния экономик.
У Москвы достаточно резервов для того чтобы позволить своим гражданам пересидеть коронавирус в карантине и если не компенсировать, то минимизировать убытки для национального капитала. Плюс власти важно показать себя достойно в противостоянии с вирусом – русский человек любит побеждать и любит сильное государство. А без победы над вирусом есть риск того, что конституционную реформу поддержат не так как хотелось бы элитам, да и позиции элитарных групп рискуют изменится в ходе подготовки к трансферу – не зря же Telegram без конца и края гудит в спорах о том, кто лучше борется с заразой – Мишустин или Собянин.
У Киева резервов нет, а осознание того, что национальная система здравоохранения уничтожена, толкнуло власть в сторону карантина, из которого население выйдет, а вот экономика уже нет. Хоть избираться в этом году никому не нужно, но тысячи трупов похоронят и Зеленского и его «зелёных человечков». Отсутствие экономики население власти простит, а вот трупы и хаос – нет.
У Минска есть добротная система здравоохранения, но нет резервов, которые крайне нужны для переизбрания главы государства в этом году на очередной президентский срок. Поэтому делается ставка на сохранение резервов и национального капитала ценой повышенных рисков для населения.
Риторика, обиды и жалобы в СМИ на предпринимаемые каждым правительством меры борьбы с вирусом – не более чем следствие различного экономического состояния.
Под своим флагом
Мировой рынок судостроения захватили страны ЮВА, которые в порыве конкуренции между собой и на волнах кризиса уничтожили всех своих конкурентов из других стран, загнав их в узкие ниши (ЕС производит круизные лайнеры и высокотехнологичные суда). Далее, с наступлением первой волны мирового кризиса, на мировом рынке судостроения начали нарастать негативные тенденции: рухнул рынок фрахта, половина верфей осталась без заказов, конкурентное судопроизводство сконцентрировалось в Азии, где десяток верфей сражается между собой за заказы со всего мира, соревнуясь в темпах роботизации и автоматизации, а также упражняясь в строительстве кораблей всё большего водоизмещения и всё более узкой специализации.
Россия на этот праздник жизни опоздала и пропустила всё, что только можно: её морской флот разбежался под флаги удобных государств, а речной флот остался без внимания, остановившиеся в развитии на уровне начала 1980-х годов верфи продолжили устаревать. Все без исключения суда стремительно старели, а безнадёжно устаревшие списывались. Судостроение до 2006 года осталось брошенным на произвол невидимой руки рынка.
В 2007 году ОСК стала собирать судостроительные предприятия. Вскоре последовал гособоронзаказ, который верфи успешно срывали. Проблемным для отечественной промышленности оказалось даже строительство корпусов судов (15–20 % от стоимости готового корабля), не говоря уже о морском приборостроении и производстве агрегатов.
К 2014 году в морском судостроении России были два драйвера развития: ВМФ и Арктика. В гражданском секторе морского судостроения ничего принципиально не изменилось, а эффективной мерой господдержки оставалось лишь субсидирование процентных ставок по кредитам. Уже к 2009 году чиновники осознали, что стране нужна новая современная верфь. Началось строительство верфи «Звезда» на Дальнем Востоке.
В речном судостроении к 2011 году начал формироваться новый облик государственной политики в отношении судоходства: государство активно поддержало верфи, меры поддержки оказались эффективными, но недостаточными.
В 2014 году морское судостроение столкнулось с новыми проблемами: санкции и разрыв отношений с Украиной оставили верфи без агрегатов. Началось импортозамещение. Бюрократия получила встряску и осознала, что российское судостроение не вписалось в рынок, а раз так, то тем хуже такому рынку. Чиновники поняли, что верфи во всём мире не могут выжить без активной господдержки.
В качестве меры поддержки речного судостроения в 2017 году ввели утилизационный грант, а с 2019 года для улучшения условий для судоходства начали расчищать Волгу.
В 2016 году запустили первую очередь «Звезды», которая и должна поднять морское судостроение России с дна. Инструментом развития морского гражданского судостроения оказались «Роснефть» и «Газпром», а технологическим донором — Samsung. Портфель заказов «Звезды» к осени 2019 года вырос до 39 судов с перспективой удвоения.
С 2019 года начали работать «кнутом»: национализировали перевозки по СМП и работе в Арктике. В 2020 году, вероятно, национализируют перевозки углеводородов, затем правительство вернётся к реализации намерения национализировать экспорт грузов и обязать компании, которые получают господдержку, экспортировать товары судами под российским флагом.
Чтобы обновить промысловый флот, власть сломала традиционный механизм распределения квот — их обменяли на корабли, которые будут строить на отечественных верфях.
В целом с 2006 года государственная политика в отношении судостроения стала более осознанной и последовательной.
Удастся ли к 2035 году загрузить верфи на 80 % (с текущих 40 %), а долю отечественных составляющих в стоимости конечной продукции довести до 75 %, неясно. Но при сохранении повышенного внимания к судостроению со стороны профильного вице-премьера и лично президента, а также комбинировании экономических «пряников» и политического «кнута» шансы на достижение заданных целей куда выше, чем были 13 лет назад, когда к реформированию судостроения лишь приступали.
Мировой рынок судостроения захватили страны ЮВА, которые в порыве конкуренции между собой и на волнах кризиса уничтожили всех своих конкурентов из других стран, загнав их в узкие ниши (ЕС производит круизные лайнеры и высокотехнологичные суда). Далее, с наступлением первой волны мирового кризиса, на мировом рынке судостроения начали нарастать негативные тенденции: рухнул рынок фрахта, половина верфей осталась без заказов, конкурентное судопроизводство сконцентрировалось в Азии, где десяток верфей сражается между собой за заказы со всего мира, соревнуясь в темпах роботизации и автоматизации, а также упражняясь в строительстве кораблей всё большего водоизмещения и всё более узкой специализации.
Россия на этот праздник жизни опоздала и пропустила всё, что только можно: её морской флот разбежался под флаги удобных государств, а речной флот остался без внимания, остановившиеся в развитии на уровне начала 1980-х годов верфи продолжили устаревать. Все без исключения суда стремительно старели, а безнадёжно устаревшие списывались. Судостроение до 2006 года осталось брошенным на произвол невидимой руки рынка.
В 2007 году ОСК стала собирать судостроительные предприятия. Вскоре последовал гособоронзаказ, который верфи успешно срывали. Проблемным для отечественной промышленности оказалось даже строительство корпусов судов (15–20 % от стоимости готового корабля), не говоря уже о морском приборостроении и производстве агрегатов.
К 2014 году в морском судостроении России были два драйвера развития: ВМФ и Арктика. В гражданском секторе морского судостроения ничего принципиально не изменилось, а эффективной мерой господдержки оставалось лишь субсидирование процентных ставок по кредитам. Уже к 2009 году чиновники осознали, что стране нужна новая современная верфь. Началось строительство верфи «Звезда» на Дальнем Востоке.
В речном судостроении к 2011 году начал формироваться новый облик государственной политики в отношении судоходства: государство активно поддержало верфи, меры поддержки оказались эффективными, но недостаточными.
В 2014 году морское судостроение столкнулось с новыми проблемами: санкции и разрыв отношений с Украиной оставили верфи без агрегатов. Началось импортозамещение. Бюрократия получила встряску и осознала, что российское судостроение не вписалось в рынок, а раз так, то тем хуже такому рынку. Чиновники поняли, что верфи во всём мире не могут выжить без активной господдержки.
В качестве меры поддержки речного судостроения в 2017 году ввели утилизационный грант, а с 2019 года для улучшения условий для судоходства начали расчищать Волгу.
В 2016 году запустили первую очередь «Звезды», которая и должна поднять морское судостроение России с дна. Инструментом развития морского гражданского судостроения оказались «Роснефть» и «Газпром», а технологическим донором — Samsung. Портфель заказов «Звезды» к осени 2019 года вырос до 39 судов с перспективой удвоения.
С 2019 года начали работать «кнутом»: национализировали перевозки по СМП и работе в Арктике. В 2020 году, вероятно, национализируют перевозки углеводородов, затем правительство вернётся к реализации намерения национализировать экспорт грузов и обязать компании, которые получают господдержку, экспортировать товары судами под российским флагом.
Чтобы обновить промысловый флот, власть сломала традиционный механизм распределения квот — их обменяли на корабли, которые будут строить на отечественных верфях.
В целом с 2006 года государственная политика в отношении судостроения стала более осознанной и последовательной.
Удастся ли к 2035 году загрузить верфи на 80 % (с текущих 40 %), а долю отечественных составляющих в стоимости конечной продукции довести до 75 %, неясно. Но при сохранении повышенного внимания к судостроению со стороны профильного вице-премьера и лично президента, а также комбинировании экономических «пряников» и политического «кнута» шансы на достижение заданных целей куда выше, чем были 13 лет назад, когда к реформированию судостроения лишь приступали.
О нефтяных договорённостях Москвы и Минска
Достижение договорённостей между Москвой и Минском о поставках нефти радует. Одним гембелем на данный момент меньше, всем коронавируса хватает.
Но, честно говоря, непонятными остались ряд моментов.
Во-первых, стоимость. Пока ясно что получено принципиальное согласие поставлять нефть без премии. Впрочем, нефть без премии поставлялась в РБ и в январе-феврале – её возил Гуцериев, так как остальные российские нефтяные компании нефть на таких условиях поставлять отказывались. Российское правительство вопросом премии не занималось – за это отвечают ВИНКи как поставщики нефти.
В-вторых, круг компаний-поставщиков. Так как премию в 4,7 доллара будет компенсировать российский бюджет (как схему субсидирования РБ), а Роснефть и остальные российские ВИНК требовали премию, то нефть в РБ, похоже, поставлять будет всё тот же Гуцериев. Он же будет получать компенсацию.
В-третьих, объёмы поставок. 18 или 24 млн тонн – второй объём белорусские НПЗ смогут перерабатывать лишь к середине осени. У кого Гуцериев и другие малые компании (они почему-то не рвались поставлять нефть в РБ в январе-феврале) закупят нефть – у малых компаний просто не хватит мощности для обеспечения потребностей РБ нефтью – не ясно. Если учесть тот факт, что Минск от диверсификации поставок не отказался, – это для РБ теперь вопрос энергетической безопасности – похоже, что часть объёмов РБ продолжит закупать у других стран.
В-третьих, у Минска, похоже, есть проблемы с платежеспособностью. Румас этот вопрос затронул вскользь: «Республика Беларусь будет выбирать нефтяные компании, которые предложат лучшие условия поставки нефти, например, предоставят большую отсрочку уплаты за нефть», – заявил премьер-министр РБ.
Итого, можно констатировать то, что в этой истории ясно то, что по-прежнему ничего не ясно. Усложняет понимание и молчание российской власти, впрочем, этот вопрос для неё явно второстепенный – она занята подготовкой страны к итальянскому сценарию распространения коронавируса, который, надеемся, распространяться всё же будет по сценарию Сингапура и Японии.
Достижение договорённостей между Москвой и Минском о поставках нефти радует. Одним гембелем на данный момент меньше, всем коронавируса хватает.
Но, честно говоря, непонятными остались ряд моментов.
Во-первых, стоимость. Пока ясно что получено принципиальное согласие поставлять нефть без премии. Впрочем, нефть без премии поставлялась в РБ и в январе-феврале – её возил Гуцериев, так как остальные российские нефтяные компании нефть на таких условиях поставлять отказывались. Российское правительство вопросом премии не занималось – за это отвечают ВИНКи как поставщики нефти.
В-вторых, круг компаний-поставщиков. Так как премию в 4,7 доллара будет компенсировать российский бюджет (как схему субсидирования РБ), а Роснефть и остальные российские ВИНК требовали премию, то нефть в РБ, похоже, поставлять будет всё тот же Гуцериев. Он же будет получать компенсацию.
В-третьих, объёмы поставок. 18 или 24 млн тонн – второй объём белорусские НПЗ смогут перерабатывать лишь к середине осени. У кого Гуцериев и другие малые компании (они почему-то не рвались поставлять нефть в РБ в январе-феврале) закупят нефть – у малых компаний просто не хватит мощности для обеспечения потребностей РБ нефтью – не ясно. Если учесть тот факт, что Минск от диверсификации поставок не отказался, – это для РБ теперь вопрос энергетической безопасности – похоже, что часть объёмов РБ продолжит закупать у других стран.
В-третьих, у Минска, похоже, есть проблемы с платежеспособностью. Румас этот вопрос затронул вскользь: «Республика Беларусь будет выбирать нефтяные компании, которые предложат лучшие условия поставки нефти, например, предоставят большую отсрочку уплаты за нефть», – заявил премьер-министр РБ.
Итого, можно констатировать то, что в этой истории ясно то, что по-прежнему ничего не ясно. Усложняет понимание и молчание российской власти, впрочем, этот вопрос для неё явно второстепенный – она занята подготовкой страны к итальянскому сценарию распространения коронавируса, который, надеемся, распространяться всё же будет по сценарию Сингапура и Японии.
Ковид победил Арбидол
Коронаврус показал всю слабость отечественной фармацевтической промышленности, которая способна выпускать дженерики, а также ряд уникальных лекарств с тестов, но не в состоянии производить субстанции для лекарств.
Италия в 2019 году сократила объем поставок субстанций в Россию на четверть, до 106 тонн. Для производства «Арбидола» используются 86% закупаемых в республике веществ, остальное берут в Индии и Китае.
Индия же с марта и вовсе ввела ограничение на экспорт 26 фармсубстанций и препаратов на их основе. Речь идет о парацетамоле, ацикловире, неомицине, эритромицине, тинидазоле, прогестероне, левомицетине, орнидазоле, клиндамицине, витаминах В1, В6 и В12. Сроков снятия запрета в индийском правительстве не называют.
Понятно, что тот же «Арбидол» продолжат производить – у его производителя есть запасы, да и сам «Арбидол» в борьбе с ковидом не эффективен. А вот хватит ли запасов остальных субстанций – вопрос, на который у автора нет ответа.
Поэтому по завершению пандемии, чиновники и бизнес с удвоенной силой примутся за импортозамещение, благо, лет на 10 повышенное внимание к проблемам здравоохранения, фармацевтики и медизделий ковид нам обеспечит.
Коронаврус показал всю слабость отечественной фармацевтической промышленности, которая способна выпускать дженерики, а также ряд уникальных лекарств с тестов, но не в состоянии производить субстанции для лекарств.
Италия в 2019 году сократила объем поставок субстанций в Россию на четверть, до 106 тонн. Для производства «Арбидола» используются 86% закупаемых в республике веществ, остальное берут в Индии и Китае.
Индия же с марта и вовсе ввела ограничение на экспорт 26 фармсубстанций и препаратов на их основе. Речь идет о парацетамоле, ацикловире, неомицине, эритромицине, тинидазоле, прогестероне, левомицетине, орнидазоле, клиндамицине, витаминах В1, В6 и В12. Сроков снятия запрета в индийском правительстве не называют.
Понятно, что тот же «Арбидол» продолжат производить – у его производителя есть запасы, да и сам «Арбидол» в борьбе с ковидом не эффективен. А вот хватит ли запасов остальных субстанций – вопрос, на который у автора нет ответа.
Поэтому по завершению пандемии, чиновники и бизнес с удвоенной силой примутся за импортозамещение, благо, лет на 10 повышенное внимание к проблемам здравоохранения, фармацевтики и медизделий ковид нам обеспечит.
Forwarded from Юрий Ткачёв
США и Германия вслед за Россией начали оказывать Италии помощь в борьбе с коронавирусом (а то как-то совсем уж зрада получается).
США направили в Италию мобильный госпиталь на 10 (прописью: десять) коек. Германия приняла на лечение восемь пациентов в особо тяжёлом состоянии.
Россия за это время отправила в Италию 15 транспортных самолётов с оборудованием и специалистами.
Но я лично не сомневаюсь, что впоследствии выяснится, что именно помощь Германии и США была важной и значимой, а Россия... ну, так, рядом постояла.
Впрочем, это и не важно. Ведь не ради политического профита ведь это всё делается.
США направили в Италию мобильный госпиталь на 10 (прописью: десять) коек. Германия приняла на лечение восемь пациентов в особо тяжёлом состоянии.
Россия за это время отправила в Италию 15 транспортных самолётов с оборудованием и специалистами.
Но я лично не сомневаюсь, что впоследствии выяснится, что именно помощь Германии и США была важной и значимой, а Россия... ну, так, рядом постояла.
Впрочем, это и не важно. Ведь не ради политического профита ведь это всё делается.
О реакции элит на коронавирус
Наблюдение за ходом борьбы с коронаврусом в России и на Украине позволяет понять некоторые особенности функционирования систем госуправления.
В самом начале украинской коронавирусной истории украинские СМИ писали о том, что нувориши покупают себе отдельные аппараты искусственной вентиляции лёгких (ИВЛ) и хранят их в гаражах. Затем появились новости о том, что и российские коллеги по классу покупают себе ИВЛы. Покупка личного ИВЛ дело, конечно, глупое, но показывает, что мыслительная деятельность у богатых устроена примерно одинаково – все же родом из 1990-х. Все хотят жить, желание повысить свои шансы выжить вполне понятны, деньги в данном случае не более чем инструмент. Впрочем, купить в РФ ИВЛ для «себя любимого» уже не выйдет – всё до конца года выкупило государство.
Однако на Украине 8,6 ИВЛ на 100 тыс. человек (они на Украине не производятся и их сейчас невозможно импортировать), а в России – 27,3 на 100 тыс. человек и они производятся (Уральский приборостроительный в ближайший месяц отгрузит 720 аппаратов), в РБ 22 ИВЛ на 100 тыс. человек (ИВЛ не производятся, импорт невозможен).
В России топ-чиновники пока не болеют, тогда как на Украине уже начали. И система на это отреагировала просто: VIP-больным в Киеве выделят отдельные палаты площадью не менее 13м2 с удобными коммуникациями, операционной и диагностическим отделением, а также круглосуточным сестринским постом, оперативным резервом медпрепаратов и спецбригадой медпомощи в составе врача-руководителя, двух фельдшеров и водителя.
И это при том, что больным уже не хватает мест.
Понятное дело, что в состав управделами президента РФ входят больницы и санатории и в случае чего президента лечили бы там, но остальных VIPов наверняка привезли бы во всю ту же «Коммунарку», куда позавчера наведался президент. Скорее всего, бюрократическая система не позволила бы проявить столь вопиющую сегрегацию по отношению к больным как на Украине, где «пацаны» не захотели лежать в одной палате с «быдлом». В случае развития эпидемии в России по итальянскому сценарию, полагаю, что лечили бы и в больницах УДП.
И это уже не говоря о капитальной больнице, которую строят в Подмосковье за 50 млрд рублей и грозятся сдать в течение месяца. К слову, Москва с данной больницей втянулась в соревнование с Пекином, который построил мобильный госпиталь. Если больницу построят в срок, то это будет огромным плюсом в карму российской бюрократии.
В Беларуси с её «тракторотерапией» тем временем больных меньше сотни, а Минздрав открыл благотворительные счета для сбора средств на борьбу с коронавирусом. Сколько насобирают денег – не ясно, но в Росси лечение одного коронавирусника обходится фонду ОМС в 200 тыс. рублей.
Поэтому за реакцией белорусской бюрократии на рост числа заболевших мы ещё проследим.
Наблюдение за ходом борьбы с коронаврусом в России и на Украине позволяет понять некоторые особенности функционирования систем госуправления.
В самом начале украинской коронавирусной истории украинские СМИ писали о том, что нувориши покупают себе отдельные аппараты искусственной вентиляции лёгких (ИВЛ) и хранят их в гаражах. Затем появились новости о том, что и российские коллеги по классу покупают себе ИВЛы. Покупка личного ИВЛ дело, конечно, глупое, но показывает, что мыслительная деятельность у богатых устроена примерно одинаково – все же родом из 1990-х. Все хотят жить, желание повысить свои шансы выжить вполне понятны, деньги в данном случае не более чем инструмент. Впрочем, купить в РФ ИВЛ для «себя любимого» уже не выйдет – всё до конца года выкупило государство.
Однако на Украине 8,6 ИВЛ на 100 тыс. человек (они на Украине не производятся и их сейчас невозможно импортировать), а в России – 27,3 на 100 тыс. человек и они производятся (Уральский приборостроительный в ближайший месяц отгрузит 720 аппаратов), в РБ 22 ИВЛ на 100 тыс. человек (ИВЛ не производятся, импорт невозможен).
В России топ-чиновники пока не болеют, тогда как на Украине уже начали. И система на это отреагировала просто: VIP-больным в Киеве выделят отдельные палаты площадью не менее 13м2 с удобными коммуникациями, операционной и диагностическим отделением, а также круглосуточным сестринским постом, оперативным резервом медпрепаратов и спецбригадой медпомощи в составе врача-руководителя, двух фельдшеров и водителя.
И это при том, что больным уже не хватает мест.
Понятное дело, что в состав управделами президента РФ входят больницы и санатории и в случае чего президента лечили бы там, но остальных VIPов наверняка привезли бы во всю ту же «Коммунарку», куда позавчера наведался президент. Скорее всего, бюрократическая система не позволила бы проявить столь вопиющую сегрегацию по отношению к больным как на Украине, где «пацаны» не захотели лежать в одной палате с «быдлом». В случае развития эпидемии в России по итальянскому сценарию, полагаю, что лечили бы и в больницах УДП.
И это уже не говоря о капитальной больнице, которую строят в Подмосковье за 50 млрд рублей и грозятся сдать в течение месяца. К слову, Москва с данной больницей втянулась в соревнование с Пекином, который построил мобильный госпиталь. Если больницу построят в срок, то это будет огромным плюсом в карму российской бюрократии.
В Беларуси с её «тракторотерапией» тем временем больных меньше сотни, а Минздрав открыл благотворительные счета для сбора средств на борьбу с коронавирусом. Сколько насобирают денег – не ясно, но в Росси лечение одного коронавирусника обходится фонду ОМС в 200 тыс. рублей.
Поэтому за реакцией белорусской бюрократии на рост числа заболевших мы ещё проследим.
От «медгеноцида» к последней надежде
История импортозамещения медицинских изделий в России схожа с аналогичным процессом в сфере фармацевтической промышленности. Для чиновников каждое новое лекарственное средство и медизделие (МИ) — повод для гордости, а для прессы — очередная возможность для написания текста с апокалиптическим заголовком или в лучшем случае вдумчивого размышления.
В реальности же с 2014 года импортозамещение медизделий в России идёт вполне успешно, хотя и явно неспешно. Все закупки МИ в России, проводимые до 2014 года, осуществлялись без учёта импортозамещения и возможностей отечественной промышленности. 2014-й всё изменил. Дело не в санкциях, а в девальвации рубля: несмотря на то что расходы на закупку МИ в рублёвом эквиваленте непрерывно растут с 2015 года (они превысили досанкционный пик 2012 года в 225 млрд руб. и достигли отметки в 305 млрд руб.), в валюте они упали с 7,8 до 4,7 млрд долларов.
Именно девальвация, а не санкции стали главным стимулом для импортозамещения МИ: критическая зависимость от импорта (его доля снизилась с 90 % конце 2000-х до 78–80 % в конце 2010-х), закупаемого за валюту, позволила приступить к импортозамещению. Государство осознало, что на те же рубли теперь можно купить меньше импортного оборудования, но больше российского — импортозамещать стало экономически выгодно. Заодно перед чиновниками замаячила перспектива неизбежного окончания гособоронзаказа и необходимость диверсификации производства на военных заводах, которые и производят медизделия.
Остальное — составление реестра производителей, перечней импортозамещаемого — стало делом техники.
А вот способы достижения цели — неуклонного повышения доли российских изделий в госзакупках — разнятся: государство активно поощряет иностранные компании к локализации производства, созданию СП, а также поддерживает отечественные разработки.
Однозначным успехом импортозамещения можно назвать аппараты ИВЛ — их производство освоили в советские годы, чуть не потеряли в 1990-е и 2000-е (тогда разорились 3 завода), а чтобы не отстать от передовых разработок, заимствовали американские технологии. Теперь Россия в состоянии обеспечить свои потребности в аппаратах ИВЛ, что особенно актуально на волне коронавируса, когда спрос на данные медизделия существенно вырос. Союзники по ЕАЭС аппараты ИВЛ не производят, а на Украине смогли лишь восстановить утраченную техдокументацию, но не наладить производство.
Провал импортозамещения — аппараты КТ и МРТ. Провал предсказуемый: СП по их производству с GE и Siemens в конце нулевых создать не вышло, купить обанкротившихся американских производителей, как сделали китайцы, у России возможности нет, а за свои разработки всерьёз принялись лишь в 2017 году. КТ и МРТ — это медицинский хай-тек, технологиями их производства с Россией никто делиться не станет. А вот с остальным делятся.
Неоднозначные истории импортозамещения — восстание врачей против коронарных стентов и попытки переделить рынок изделий из ПВХ. Тем не менее эти истории показали способность власти прислушиваться к мнению врачей и бизнеса.
В целом же список заключённых контрактов и запущенных в 2019 году производств радует и одновременно печалит: открыто многое, но нужно создать ещё больше. Впрочем, некоторые производства, вероятно, не «импортозаместят» (в частности, всё те же аппараты ЭКМО —потребность в них в «мирное» время невелика, в отличие от томографов и линейных ускорителей.
Коронавирус обеспечит повышенный интерес чиновников к медицине и эпидемиологии на долгие годы, если и вовсе не на десятилетия.
Закупки продолжатся — коронавирус рискует стать таким же ежегодным спутником жизни, как ОРВИ или грипп.
Поэтому повышенная потребность больниц в аппаратах ИВЛ и иных МИ в ближайшие годы гарантирована. Оборудование не будет стоять без дела, а государство ещё несколько лет будет заниматься извлечением уроков из предпринимаемых мер по борьбе с инфекцией. Отечественные производители получат обратную связь от врачей, что позволит доработать и улучшить выпускаемое оборудование.
История импортозамещения медицинских изделий в России схожа с аналогичным процессом в сфере фармацевтической промышленности. Для чиновников каждое новое лекарственное средство и медизделие (МИ) — повод для гордости, а для прессы — очередная возможность для написания текста с апокалиптическим заголовком или в лучшем случае вдумчивого размышления.
В реальности же с 2014 года импортозамещение медизделий в России идёт вполне успешно, хотя и явно неспешно. Все закупки МИ в России, проводимые до 2014 года, осуществлялись без учёта импортозамещения и возможностей отечественной промышленности. 2014-й всё изменил. Дело не в санкциях, а в девальвации рубля: несмотря на то что расходы на закупку МИ в рублёвом эквиваленте непрерывно растут с 2015 года (они превысили досанкционный пик 2012 года в 225 млрд руб. и достигли отметки в 305 млрд руб.), в валюте они упали с 7,8 до 4,7 млрд долларов.
Именно девальвация, а не санкции стали главным стимулом для импортозамещения МИ: критическая зависимость от импорта (его доля снизилась с 90 % конце 2000-х до 78–80 % в конце 2010-х), закупаемого за валюту, позволила приступить к импортозамещению. Государство осознало, что на те же рубли теперь можно купить меньше импортного оборудования, но больше российского — импортозамещать стало экономически выгодно. Заодно перед чиновниками замаячила перспектива неизбежного окончания гособоронзаказа и необходимость диверсификации производства на военных заводах, которые и производят медизделия.
Остальное — составление реестра производителей, перечней импортозамещаемого — стало делом техники.
А вот способы достижения цели — неуклонного повышения доли российских изделий в госзакупках — разнятся: государство активно поощряет иностранные компании к локализации производства, созданию СП, а также поддерживает отечественные разработки.
Однозначным успехом импортозамещения можно назвать аппараты ИВЛ — их производство освоили в советские годы, чуть не потеряли в 1990-е и 2000-е (тогда разорились 3 завода), а чтобы не отстать от передовых разработок, заимствовали американские технологии. Теперь Россия в состоянии обеспечить свои потребности в аппаратах ИВЛ, что особенно актуально на волне коронавируса, когда спрос на данные медизделия существенно вырос. Союзники по ЕАЭС аппараты ИВЛ не производят, а на Украине смогли лишь восстановить утраченную техдокументацию, но не наладить производство.
Провал импортозамещения — аппараты КТ и МРТ. Провал предсказуемый: СП по их производству с GE и Siemens в конце нулевых создать не вышло, купить обанкротившихся американских производителей, как сделали китайцы, у России возможности нет, а за свои разработки всерьёз принялись лишь в 2017 году. КТ и МРТ — это медицинский хай-тек, технологиями их производства с Россией никто делиться не станет. А вот с остальным делятся.
Неоднозначные истории импортозамещения — восстание врачей против коронарных стентов и попытки переделить рынок изделий из ПВХ. Тем не менее эти истории показали способность власти прислушиваться к мнению врачей и бизнеса.
В целом же список заключённых контрактов и запущенных в 2019 году производств радует и одновременно печалит: открыто многое, но нужно создать ещё больше. Впрочем, некоторые производства, вероятно, не «импортозаместят» (в частности, всё те же аппараты ЭКМО —потребность в них в «мирное» время невелика, в отличие от томографов и линейных ускорителей.
Коронавирус обеспечит повышенный интерес чиновников к медицине и эпидемиологии на долгие годы, если и вовсе не на десятилетия.
Закупки продолжатся — коронавирус рискует стать таким же ежегодным спутником жизни, как ОРВИ или грипп.
Поэтому повышенная потребность больниц в аппаратах ИВЛ и иных МИ в ближайшие годы гарантирована. Оборудование не будет стоять без дела, а государство ещё несколько лет будет заниматься извлечением уроков из предпринимаемых мер по борьбе с инфекцией. Отечественные производители получат обратную связь от врачей, что позволит доработать и улучшить выпускаемое оборудование.
О бесплатной нефти для Минска
После комментария из российского Минфина о том, что там ничего не знают о механизме межбюджетных трансфертов для компенсации премии поставщикам нефти и не ведут работ по его созданию, ситуация с нефтью для РБ вновь зависла.
Похоже, что единственным поставщиком нефти в РБ остаётся, как и предполагалось, Гуцериев. Но и с «Сафмаром» тоже ничего не ясно: компания исчерпала свои квоты по поставкам нефти в первом и втором кварталах, увеличить их невозможно из-за принципа равнодоступности к нефтяной инфраструктуре. Остальные нефтяные компании, очевидно, с предложенными Минском условиями не согласны и наращивают объёмы экспорта нефти через морские порты (+12% порты Балтики и +16% Новороссийск к мартовским объёмам).
Тем временем в США спрос на нефть опустился до такого уровня, что отдельные производители теперь доплачивают за то, чтобы их переполненные хранилища освободили от нефти. Стоимость нефти стала отрицательной: минус 19 центов за баррель. Проще говоря, в США уже доплачивают за нефть.
В Венесуэле стоимость барреля нефти колеблется в коридоре от 5 до 10 долларов – хранилища заполнены, добыча сокращена до 450 тыс. баррелей в день.
Вот только проблем от вайомингской нефти множество: она высокосернистая, годится лишь для битума и асфальта, и её невозможно вывезти из США, а венесуэльская нефть «токсична» из-за санкций, в том числе вторичных.
Поэтому от дешёвой или вовсе дармовой нефти Минску ни холодно, ни жарко, а переговоры в очередной раз зашли в тупик. Кто прав, а кто виновен со стороны понять невозможно, в данном споре у каждого своя экономическая правда.
Вот только к последующим громким словам о принятии условий и достижении договорённостей от белорусских чиновников придётся относиться осторожно: то ли в они выдают желаемое за действительное, то ли в нефтяном деле постоянно появляются новые подводные камни.
После комментария из российского Минфина о том, что там ничего не знают о механизме межбюджетных трансфертов для компенсации премии поставщикам нефти и не ведут работ по его созданию, ситуация с нефтью для РБ вновь зависла.
Похоже, что единственным поставщиком нефти в РБ остаётся, как и предполагалось, Гуцериев. Но и с «Сафмаром» тоже ничего не ясно: компания исчерпала свои квоты по поставкам нефти в первом и втором кварталах, увеличить их невозможно из-за принципа равнодоступности к нефтяной инфраструктуре. Остальные нефтяные компании, очевидно, с предложенными Минском условиями не согласны и наращивают объёмы экспорта нефти через морские порты (+12% порты Балтики и +16% Новороссийск к мартовским объёмам).
Тем временем в США спрос на нефть опустился до такого уровня, что отдельные производители теперь доплачивают за то, чтобы их переполненные хранилища освободили от нефти. Стоимость нефти стала отрицательной: минус 19 центов за баррель. Проще говоря, в США уже доплачивают за нефть.
В Венесуэле стоимость барреля нефти колеблется в коридоре от 5 до 10 долларов – хранилища заполнены, добыча сокращена до 450 тыс. баррелей в день.
Вот только проблем от вайомингской нефти множество: она высокосернистая, годится лишь для битума и асфальта, и её невозможно вывезти из США, а венесуэльская нефть «токсична» из-за санкций, в том числе вторичных.
Поэтому от дешёвой или вовсе дармовой нефти Минску ни холодно, ни жарко, а переговоры в очередной раз зашли в тупик. Кто прав, а кто виновен со стороны понять невозможно, в данном споре у каждого своя экономическая правда.
Вот только к последующим громким словам о принятии условий и достижении договорённостей от белорусских чиновников придётся относиться осторожно: то ли в они выдают желаемое за действительное, то ли в нефтяном деле постоянно появляются новые подводные камни.
О беде России
Лента Facebook чётко показывает, что главная беда России - не дураки. И даже не власть, не говоря уже о дорогах.
Главная беда - люди, которые считают себя самыми умными, настолько умными, что умнее микробиологов, главврачей и эпидемиологов не говоря уже о высших чиновниках.
Умные сегодня собрали компании и пошли жарить шашлыки. Самые умные - махнули в Сочи, откуда злая и мерзкая власть их теперь гонит по домам, не давая отдохнуть. Гении будут этим заниматься всю следующую неделю.
Почему всем дали неделю отдыха и попросили сидеть дома умные и самые умные успешно забыли. Гении же ушли в отрицание объективной реальности.
Сегодня проблема России - слабоумные, но очень отважные граждане. Но уже через пару дней эти граждане станут проблемой врачей. Через месяц эти граждане будут проклинать власть за то, что она не смогла, не удержала и не сберегла.
Побуду я, пожалуй, дураком и посижу дома. Этого же желаю и вам, дорогие читатели. Будьте дома.
Лента Facebook чётко показывает, что главная беда России - не дураки. И даже не власть, не говоря уже о дорогах.
Главная беда - люди, которые считают себя самыми умными, настолько умными, что умнее микробиологов, главврачей и эпидемиологов не говоря уже о высших чиновниках.
Умные сегодня собрали компании и пошли жарить шашлыки. Самые умные - махнули в Сочи, откуда злая и мерзкая власть их теперь гонит по домам, не давая отдохнуть. Гении будут этим заниматься всю следующую неделю.
Почему всем дали неделю отдыха и попросили сидеть дома умные и самые умные успешно забыли. Гении же ушли в отрицание объективной реальности.
Сегодня проблема России - слабоумные, но очень отважные граждане. Но уже через пару дней эти граждане станут проблемой врачей. Через месяц эти граждане будут проклинать власть за то, что она не смогла, не удержала и не сберегла.
Побуду я, пожалуй, дураком и посижу дома. Этого же желаю и вам, дорогие читатели. Будьте дома.
Добротный текст "Коммерсанта" о том, как Италия живёт в режиме карантина. Рекомендую к вдумчивому прочтению.
https://www.kommersant.ru/doc/4308693
https://www.kommersant.ru/doc/4308693
Коммерсантъ
«Лучше месяц посидеть дома с родными, чем месяц лежать в реанимации»
Эпидемия коронавируса в Италии продолжает уносить жизни людей, страна по-прежнему занимает первое место в Европе по распространению COVID-19. Спецкорреспондент “Ъ” Ольга Алленова поговорила с тремя гражданами Италии, живущими в красной зоне, в регионе Эмилия…
Об украинских страстях
Пока россияне привыкали к новой домашней реальности, на Украине 30 марта кипели нешуточные страсти.
Владимир Зеленский буквально за один день успел:
1. Предать своего верного соратника Сергея Сивохо, который единственный из его команды реально хоть что-то пытался сделать для примирения с ЛДНР;
2. Капитулировать перед МВФ, запустив рынок земли на Украине;
3. Обидеть Игоря Валерьевича Коломойского голосованием в парламенте за закон о запрете возврата ему контроля над «ПриватБанком» и одновременно извиниться перед ним же, отдав ему в кормление Минздрав;
4. Сформировать новую коалицию с «Голосом» им. Сороса и «Европейской солидарностью» им. Петра Порошенко, которого теперь наверняка амнистируют.
5. Выбрал вместо ужасного конца – дефолта – ужас без конца в формате вечной долговой кабалы МВФ.
Как видно, у президента Украины был невероятно продуктивный день. И никаких протестов – все граждане Украины сидят дома и сходят с ума от новых реалий пока 157 тестов в Ивано-Франковске области выявляют 57 заболевших ковидом, а врачи в соседней Тернопольской области массово увольняются.
В общем, Зеленский, как и предполагалось год назад, предпочтёт стать частью системы, а не уничтожать её ради имени в истории. Если в 2014 году Украина потеряла экономику и часть территории с населением, то в 2020 потеряла какие-либо шансы выбраться из-под внешнего управления.
Пока россияне привыкали к новой домашней реальности, на Украине 30 марта кипели нешуточные страсти.
Владимир Зеленский буквально за один день успел:
1. Предать своего верного соратника Сергея Сивохо, который единственный из его команды реально хоть что-то пытался сделать для примирения с ЛДНР;
2. Капитулировать перед МВФ, запустив рынок земли на Украине;
3. Обидеть Игоря Валерьевича Коломойского голосованием в парламенте за закон о запрете возврата ему контроля над «ПриватБанком» и одновременно извиниться перед ним же, отдав ему в кормление Минздрав;
4. Сформировать новую коалицию с «Голосом» им. Сороса и «Европейской солидарностью» им. Петра Порошенко, которого теперь наверняка амнистируют.
5. Выбрал вместо ужасного конца – дефолта – ужас без конца в формате вечной долговой кабалы МВФ.
Как видно, у президента Украины был невероятно продуктивный день. И никаких протестов – все граждане Украины сидят дома и сходят с ума от новых реалий пока 157 тестов в Ивано-Франковске области выявляют 57 заболевших ковидом, а врачи в соседней Тернопольской области массово увольняются.
В общем, Зеленский, как и предполагалось год назад, предпочтёт стать частью системы, а не уничтожать её ради имени в истории. Если в 2014 году Украина потеряла экономику и часть территории с населением, то в 2020 потеряла какие-либо шансы выбраться из-под внешнего управления.
АнтиCOVIDотерапия
Итак, что мы имеем по коронавирусу к утру 31 марта.
В РБ первая подтверждённая смерть, ад и угар в Телеграм из новостей и слухов различной степени достоверности о ситуации с вирусом при отмалчивающейся власти, что лишь усиливает ощущение того, что правительство что-то скрывает. Вирус, похоже, в популяции и теперь его уже ничто не остановит. Карантин вводить поздно – выбор в пользу экономики и политики вместо граждан власть сделала.
На Украине несмотря на введённый карантин, вирус так же оказался в популяции: его привезли депутаты из Куршавеля и трудовые мигранты из Италии. Теперь экономику Украины ждут такие же последствия как после войны 2014/2015 гг. с Донбассом и растущая смертность от COVID – остановить её карантином уже не выйдет. Власть хотела спасти людей, пожертвовав экономикой, но институциональня немощь не позволила спасти ни то, ни то. Карантин уже можно отменять – от него нет никакого толку, всё равно все переболеют.
В России ужесточающийся превентивный карантин. Вирус в популяции, полагаю, пока отсутствует. Так ли это станет понятно в ближайшие дни по динамике заболеваемости: она должна вырасти, а затем начать снижаться. Если снижения не будет, то значит люди заражают друг друга уже в России. В таком случае можно будет констатировать, что карантин введён поздно. Однако, опять же, делать однозначные выводы по РФ рано – нужно время.
А вот с Украиной и РБ всё, к сожалению, уже понятно: Украина уже в состоянии политического и экономического кризиса в острой фазе, РБ экономический кризис уже накрыл, а вот будет ли политический – не ясно.
Коронавирус уже стал очень жестким тестом для институтов государства и общества и уже позволяет сделать ряд промежуточных выводов об эффективности бюрократии и её способности перевести государство в мобилизационный режим. О том, как и кому удалось это сделать – читайте в тексте «Меры антивирусной терапии».
Китай свой экзамен сдал, Италия и США его провалили. Теперь очередь сдавать всем остальным.
Итак, что мы имеем по коронавирусу к утру 31 марта.
В РБ первая подтверждённая смерть, ад и угар в Телеграм из новостей и слухов различной степени достоверности о ситуации с вирусом при отмалчивающейся власти, что лишь усиливает ощущение того, что правительство что-то скрывает. Вирус, похоже, в популяции и теперь его уже ничто не остановит. Карантин вводить поздно – выбор в пользу экономики и политики вместо граждан власть сделала.
На Украине несмотря на введённый карантин, вирус так же оказался в популяции: его привезли депутаты из Куршавеля и трудовые мигранты из Италии. Теперь экономику Украины ждут такие же последствия как после войны 2014/2015 гг. с Донбассом и растущая смертность от COVID – остановить её карантином уже не выйдет. Власть хотела спасти людей, пожертвовав экономикой, но институциональня немощь не позволила спасти ни то, ни то. Карантин уже можно отменять – от него нет никакого толку, всё равно все переболеют.
В России ужесточающийся превентивный карантин. Вирус в популяции, полагаю, пока отсутствует. Так ли это станет понятно в ближайшие дни по динамике заболеваемости: она должна вырасти, а затем начать снижаться. Если снижения не будет, то значит люди заражают друг друга уже в России. В таком случае можно будет констатировать, что карантин введён поздно. Однако, опять же, делать однозначные выводы по РФ рано – нужно время.
А вот с Украиной и РБ всё, к сожалению, уже понятно: Украина уже в состоянии политического и экономического кризиса в острой фазе, РБ экономический кризис уже накрыл, а вот будет ли политический – не ясно.
Коронавирус уже стал очень жестким тестом для институтов государства и общества и уже позволяет сделать ряд промежуточных выводов об эффективности бюрократии и её способности перевести государство в мобилизационный режим. О том, как и кому удалось это сделать – читайте в тексте «Меры антивирусной терапии».
Китай свой экзамен сдал, Италия и США его провалили. Теперь очередь сдавать всем остальным.
COVID и трудовая миграция
COVID рискует обрушить государственность в многих постсоветских республиках, чьи элиты сбрасывали социальное-экономическое напряжение внутри своих стран с помощью трудовой миграции.
Если ранее элиты вместо стабилизации политической ситуации и перезапуска экономики максимально упрощали для своих граждан выезд в другие государства на заработки, – поэтому Киев так не мог нарадоваться безвизовому режиму с ЕС – то теперь большинство этих граждан вновь оказалось на территории Украины.
И вернуться к местам работы в ближайшее время они не смогут: пример Китая, который COVID победил, но границы не открыл из-за боязни повторного заражения, тому доказательство.
Когда у трудовых мигрантов закончатся деньги и наступит осознание того, что они не смогут уехать трудиться в Польшу/Россию, властям национальных республик бывшего СССР стоит ожидать беды. Безработный человек – злой человек, и злость может выплеснуть как с помощью правовых механизмов (выборы или референдум), так и с помощью неправовых (погром, грабёж, разбой).
Следовательно, первейшей задачей постсоветских элит будет стабилизация обстановки:
1. Максимально быстрое открытие границ (вот только это невозможно – на Украине COVID в популяции и границы будут закрыты до тех пор, пока граждане там не переболеют).
2. Накачка экономики кредитами МВФ в обмен на политические или экономические уступки. Киев не просто так продаёт землю – элиты спасают себя здесь и сейчас, понимая, временный характер своего правления и возможность наворовать себе на безбедную старость.
3. Усиление репрессивного аппарата – Киев не сокращает расходы на силовиков, а неизбежный рост влияния Авакова уже привёл к тому, что он стал вторым лицом в государстве и перспективой стать первым.
Другим же республикам, например, Молдове грозит хаос. Из республик Средней Азии легче всего проблемы перенесут граждане Кыргызстана – их труженики не гастрабайтеры, а работники из стран ЕАЭС. Таджикам и узбекам будет сложнее всего.
Что же касается индивидуального измерения, то в выигрыше останутся те, кто не вернулся на ту же Украину, а остался в Италии/Польше/России. Этим шагом они показали лояльность новому государству, остались ближе к рынку труда, повысив свои шансы на первоочередное трудоустройство, и увеличили шансы стать полноправными гражданами – COVID подводит черту под эпохой гастарбайтерства.
В постCOVIDное время государства будут делать ставку на новых граждан. Первым до этого додумалась Польша, второй – Россия, которая, впрочем, ещё не завершила трансформацию миграционного законодательства. Значит, депутатам и чиновникам нужно ускориться.
COVID рискует обрушить государственность в многих постсоветских республиках, чьи элиты сбрасывали социальное-экономическое напряжение внутри своих стран с помощью трудовой миграции.
Если ранее элиты вместо стабилизации политической ситуации и перезапуска экономики максимально упрощали для своих граждан выезд в другие государства на заработки, – поэтому Киев так не мог нарадоваться безвизовому режиму с ЕС – то теперь большинство этих граждан вновь оказалось на территории Украины.
И вернуться к местам работы в ближайшее время они не смогут: пример Китая, который COVID победил, но границы не открыл из-за боязни повторного заражения, тому доказательство.
Когда у трудовых мигрантов закончатся деньги и наступит осознание того, что они не смогут уехать трудиться в Польшу/Россию, властям национальных республик бывшего СССР стоит ожидать беды. Безработный человек – злой человек, и злость может выплеснуть как с помощью правовых механизмов (выборы или референдум), так и с помощью неправовых (погром, грабёж, разбой).
Следовательно, первейшей задачей постсоветских элит будет стабилизация обстановки:
1. Максимально быстрое открытие границ (вот только это невозможно – на Украине COVID в популяции и границы будут закрыты до тех пор, пока граждане там не переболеют).
2. Накачка экономики кредитами МВФ в обмен на политические или экономические уступки. Киев не просто так продаёт землю – элиты спасают себя здесь и сейчас, понимая, временный характер своего правления и возможность наворовать себе на безбедную старость.
3. Усиление репрессивного аппарата – Киев не сокращает расходы на силовиков, а неизбежный рост влияния Авакова уже привёл к тому, что он стал вторым лицом в государстве и перспективой стать первым.
Другим же республикам, например, Молдове грозит хаос. Из республик Средней Азии легче всего проблемы перенесут граждане Кыргызстана – их труженики не гастрабайтеры, а работники из стран ЕАЭС. Таджикам и узбекам будет сложнее всего.
Что же касается индивидуального измерения, то в выигрыше останутся те, кто не вернулся на ту же Украину, а остался в Италии/Польше/России. Этим шагом они показали лояльность новому государству, остались ближе к рынку труда, повысив свои шансы на первоочередное трудоустройство, и увеличили шансы стать полноправными гражданами – COVID подводит черту под эпохой гастарбайтерства.
В постCOVIDное время государства будут делать ставку на новых граждан. Первым до этого додумалась Польша, второй – Россия, которая, впрочем, ещё не завершила трансформацию миграционного законодательства. Значит, депутатам и чиновникам нужно ускориться.