как все это, господи правый,
красиво, что сердце в дыму,
стучится в грудные оправы,
и я открываю ему.
красиво, что сердце в дыму,
стучится в грудные оправы,
и я открываю ему.
когда-нибудь
наступит день
и ты узнаешь,
что настоящая любовь никогда (слышишь?) никогда не требовала от тебя ей угождать, ей соответствовать, ей потакать и тем более перекраивать свою душу и тело ради неё.
но перед этим ты поймёшь, что истязал и насиловал своё сердце сотни десятков раз ради толики чувств — все ради того, чтобы не ощущать себя пустым.
наступит день
и ты узнаешь,
что настоящая любовь никогда (слышишь?) никогда не требовала от тебя ей угождать, ей соответствовать, ей потакать и тем более перекраивать свою душу и тело ради неё.
но перед этим ты поймёшь, что истязал и насиловал своё сердце сотни десятков раз ради толики чувств — все ради того, чтобы не ощущать себя пустым.
все, кто стал для меня молитвой,
предавали меня в конце.
ну, а тех, кто горел любовью и готов был
«с обрыва вниз»
я казнил несносной болью,
обожая
своих
убийц.
предавали меня в конце.
ну, а тех, кто горел любовью и готов был
«с обрыва вниз»
я казнил несносной болью,
обожая
своих
убийц.
человек должен быть надежным, как контрольный выстрел и единственным, как последний шанс.