Мне тут пишут: «Наверное, технический перевод — это жутко сложно!» Не совсем.
Во-первых, все нормальные переводчики (не я) специализируются в одной теме. Активных терминов везде очень ограниченное количество. Можно легко стать королевой нефтегаза, если поработать в этой сфере хотя бы полгода.
Во-вторых, вы и не обязаны знать всё. Если вы только начинаете работать с темой, об этом надо честно сказать заказчику. Первые дни можно использовать жанр русских народных загадок («без окон, без дверей»). Если вы работаете на производстве, то вообще можно тыкать пальцем в детали или чертежи (правда, если вы синхронист, тыкать пальцем получится только себе в глаз).
Кроме шуток, реально существует такой прием, как «описательный перевод» - его используют, если точного аналога в переводящем языке нет или вы его не знаете.
Если вы устраиваетесь в штат, то вообще проблем нет: все всё понимают, у вас точно будет хотя бы пара недель на разгон. Если вы фрилансер, ситуация сложнее: с терминологией придется разобраться заранее. Даже крутые синхронисты приходят на специализированные мероприятия с распечатанным словариком, который сами же составляют на двух языках.
Во-первых, все нормальные переводчики (не я) специализируются в одной теме. Активных терминов везде очень ограниченное количество. Можно легко стать королевой нефтегаза, если поработать в этой сфере хотя бы полгода.
Во-вторых, вы и не обязаны знать всё. Если вы только начинаете работать с темой, об этом надо честно сказать заказчику. Первые дни можно использовать жанр русских народных загадок («без окон, без дверей»). Если вы работаете на производстве, то вообще можно тыкать пальцем в детали или чертежи (правда, если вы синхронист, тыкать пальцем получится только себе в глаз).
Кроме шуток, реально существует такой прием, как «описательный перевод» - его используют, если точного аналога в переводящем языке нет или вы его не знаете.
Если вы устраиваетесь в штат, то вообще проблем нет: все всё понимают, у вас точно будет хотя бы пара недель на разгон. Если вы фрилансер, ситуация сложнее: с терминологией придется разобраться заранее. Даже крутые синхронисты приходят на специализированные мероприятия с распечатанным словариком, который сами же составляют на двух языках.
Как понять, что ты жутко старый? Очень просто!
Звонит тебе уважаемая институция и говорит: «Надежда, а поедемте с нами в Белгород! Посинхроните полтора часа, зато в дороге проведете восемь. А еще обратно самолет в шесть утра, так что вы толком не поспите. А заплатим за все это мы как за два часа синхрона в Москве».
И тут ты понимаешь, что ты уже too old for this shit и лучше будешь сидеть два дня под одеялом и пить чай. Или вино.
Звонит тебе уважаемая институция и говорит: «Надежда, а поедемте с нами в Белгород! Посинхроните полтора часа, зато в дороге проведете восемь. А еще обратно самолет в шесть утра, так что вы толком не поспите. А заплатим за все это мы как за два часа синхрона в Москве».
И тут ты понимаешь, что ты уже too old for this shit и лучше будешь сидеть два дня под одеялом и пить чай. Или вино.
Меня часто спрашивают: как последовательным переводчикам удается запоминать так много информации, а потом еще всё передавать на другом языке?
Секрета два.
Первый — хорошая краткосрочная память. Она должна быть неплохой от природы, но вообще она тренируется. Это такой буфер обмена: в ухо влетело, через рот вылетело. Не путайте с долгосрочной памятью: у них совершенно разные механизмы. Я, например, могу перевести трехчасовую лекцию, а через два дня толком не вспомню, о чем она вообще была.
Есть, конечно, гении. Мой знакомый, отличный переводчик, как-то работал на фуршете с важными лицами. Одно из этих лиц под винными парами забыло про переводчика и выступило с тостом на десять минут. Переводчик ничего не записывал, но потом встал и повторил все слово в слово. На вопрос «Как?!» он сказал, что, слушая тост, смотрел на люстру и каждой лампочке по кругу приписывал какую-то мысль. Потом он по этим лампочкам все воспроизвел. Снимаю шляпу, я так не умею.
Я пользуюсь вторым секретом последовательного перевода — переводческой скорописью. Это метод записи опорных слов и общей логики текста. В классической версии переводчики ходят с блокнотами и рисуют там кружочки, лесенки и стрелочки.
Я замучалась изводить килограммы бумаги, и вообще это неудобно, если, например, вам надо держать в руках микрофон. Поэтому сейчас я просто конспектирую в приложении Notes на телефоне. Вот как примерно это выглядит:
Секрета два.
Первый — хорошая краткосрочная память. Она должна быть неплохой от природы, но вообще она тренируется. Это такой буфер обмена: в ухо влетело, через рот вылетело. Не путайте с долгосрочной памятью: у них совершенно разные механизмы. Я, например, могу перевести трехчасовую лекцию, а через два дня толком не вспомню, о чем она вообще была.
Есть, конечно, гении. Мой знакомый, отличный переводчик, как-то работал на фуршете с важными лицами. Одно из этих лиц под винными парами забыло про переводчика и выступило с тостом на десять минут. Переводчик ничего не записывал, но потом встал и повторил все слово в слово. На вопрос «Как?!» он сказал, что, слушая тост, смотрел на люстру и каждой лампочке по кругу приписывал какую-то мысль. Потом он по этим лампочкам все воспроизвел. Снимаю шляпу, я так не умею.
Я пользуюсь вторым секретом последовательного перевода — переводческой скорописью. Это метод записи опорных слов и общей логики текста. В классической версии переводчики ходят с блокнотами и рисуют там кружочки, лесенки и стрелочки.
Я замучалась изводить килограммы бумаги, и вообще это неудобно, если, например, вам надо держать в руках микрофон. Поэтому сейчас я просто конспектирую в приложении Notes на телефоне. Вот как примерно это выглядит:
Сегодня поставила личный рекорд: целый день готовилась к синхрону часовой лекции.
«Что же так долго?!» — спросите вы. Отвечу отрывком из текста лекции.
«The next technical issue worth considering is how we physically hang lights.
In any theatre, counter-weighted fly-bars provide a ground-based solution.»
Я не знаю, как вы бы с этим справились, но мне надо минут 15, чтобы над этими предложениями перестала мигать красная лампочка. И это я глазами читаю. А при переводе надо всё понять на слух. И знать, как эти bars по-русски называются.
Так вот. Чтобы день не прошел зря, расскажу вам, как переводчики вообще готовятся к заказам.
1. Мы просим у заказчика материалы для подготовки. Это не стыдно, это профессионально. Моя коллега, которая работает на уровне ООН, вообще отдельно пишет в договорах: «В случае, если заказчик не предоставляет материалы для подготовки, исполнитель не несет ответственности за качество предоставляемых услуг».
Если для подготовки нет вообще ничего (иногда нет даже анонса мероприятия и имени спикера), просто включаем режим «веселье», и дальше все зависит от вашей скорости реакции, чувства юмора и мобильного интернета — я обычно успеваю загуглить термины прямо во время перевода.
2. Если материалы есть, вину свалить не на кого. Надо не просто прочитать текст, но и загуглить вообще ВСЕ.
Понятно, что мы выписываем термины и имена на русском — но лучше еще почитать про все упоминаемые факты/события на переводящем (русском) языке.
3. Слова — хорошо, а смысл — лучше. Я делаю zoom out и пытаюсь понять, о чем вообще речь в каждом абзаце/слайде/разделе. Если вы примерно понимаете смысл, будет лучше работать «переводческое прогнозирование»: спикер сказал «Ээээ», а вы уже знаете, что будет дальше. Ну, и в случае чего (например, спикер тараторит, и вы не успеваете за ним) вы сможете сделать «резюмирующий» перевод.
А дальше остается рассчитывать на чувство юмора и приятный голос (помогают уроки вокала).
«Что же так долго?!» — спросите вы. Отвечу отрывком из текста лекции.
«The next technical issue worth considering is how we physically hang lights.
In any theatre, counter-weighted fly-bars provide a ground-based solution.»
Я не знаю, как вы бы с этим справились, но мне надо минут 15, чтобы над этими предложениями перестала мигать красная лампочка. И это я глазами читаю. А при переводе надо всё понять на слух. И знать, как эти bars по-русски называются.
Так вот. Чтобы день не прошел зря, расскажу вам, как переводчики вообще готовятся к заказам.
1. Мы просим у заказчика материалы для подготовки. Это не стыдно, это профессионально. Моя коллега, которая работает на уровне ООН, вообще отдельно пишет в договорах: «В случае, если заказчик не предоставляет материалы для подготовки, исполнитель не несет ответственности за качество предоставляемых услуг».
Если для подготовки нет вообще ничего (иногда нет даже анонса мероприятия и имени спикера), просто включаем режим «веселье», и дальше все зависит от вашей скорости реакции, чувства юмора и мобильного интернета — я обычно успеваю загуглить термины прямо во время перевода.
2. Если материалы есть, вину свалить не на кого. Надо не просто прочитать текст, но и загуглить вообще ВСЕ.
Понятно, что мы выписываем термины и имена на русском — но лучше еще почитать про все упоминаемые факты/события на переводящем (русском) языке.
3. Слова — хорошо, а смысл — лучше. Я делаю zoom out и пытаюсь понять, о чем вообще речь в каждом абзаце/слайде/разделе. Если вы примерно понимаете смысл, будет лучше работать «переводческое прогнозирование»: спикер сказал «Ээээ», а вы уже знаете, что будет дальше. Ну, и в случае чего (например, спикер тараторит, и вы не успеваете за ним) вы сможете сделать «резюмирующий» перевод.
А дальше остается рассчитывать на чувство юмора и приятный голос (помогают уроки вокала).
Ничто не бесит меня в переводах так, как выражения «не так ли?» и «верно?»
Когда последний раз вы их слышали в звучащей родной речи? Дайте угадаю! Наверное, сегодня утром. «Милая, ты ведь уже приготовила пожрать, верно?» или «Майкл, на улице ведь холодно, не так ли?»
Понятно, что это английский вопрос-хвостик “isn’t it?” Многие переводчики (особенно почему-то в кинопереводе) считают своим долгом сохранить эту конструкцию.
По плохому переводу можно очень легко восстановить оригинал. В английском было “It’s cold outside, isn’t it?”
А теперь фокус! Это предложение можно перевести обычным человеческим вопросом: «На улице ведь холодно?» Ну хочется вам добавить хвостик, ну скажите: «На улице холодно, да ведь?»
Говорят, Эжен Ионеско на создание своих первых абсурдистких пьес вдохновлялся диалогами из учебника английского языка. И вот когда я слышу, как в переводном фильме американская девочка-подросток говорит папе: «Ты наверняка нашел время зайти в магазин, не так ли?» — я погружаюсь в удивительный мир абсурдисткой драмы, где дети разговаривают картонным языком учебника русского языка для иностранцев.
Когда последний раз вы их слышали в звучащей родной речи? Дайте угадаю! Наверное, сегодня утром. «Милая, ты ведь уже приготовила пожрать, верно?» или «Майкл, на улице ведь холодно, не так ли?»
Понятно, что это английский вопрос-хвостик “isn’t it?” Многие переводчики (особенно почему-то в кинопереводе) считают своим долгом сохранить эту конструкцию.
По плохому переводу можно очень легко восстановить оригинал. В английском было “It’s cold outside, isn’t it?”
А теперь фокус! Это предложение можно перевести обычным человеческим вопросом: «На улице ведь холодно?» Ну хочется вам добавить хвостик, ну скажите: «На улице холодно, да ведь?»
Говорят, Эжен Ионеско на создание своих первых абсурдистких пьес вдохновлялся диалогами из учебника английского языка. И вот когда я слышу, как в переводном фильме американская девочка-подросток говорит папе: «Ты наверняка нашел время зайти в магазин, не так ли?» — я погружаюсь в удивительный мир абсурдисткой драмы, где дети разговаривают картонным языком учебника русского языка для иностранцев.
В конкурсе на самый лестный комплимент за синхронный перевод побеждает куратор Музея Лондона:
“It was like poetry in my ears!
It was like my brain was outside my head and working independently!”
(Тут у меня начались какие-то фантазии про мозги и зомби-переводчиков.)
“It was like poetry in my ears!
It was like my brain was outside my head and working independently!”
(Тут у меня начались какие-то фантазии про мозги и зомби-переводчиков.)
Преподаватель и практикующий переводчик Дмитрий Иванович Ермолович опубликовал свой разбор конкурса последовательного перевода «Косинус». Я в этом конкурсе тоже участвовала, но в синхронной секции — и до сих пор кусаю локти, потому что выступления многих на последе были, прямо скажем, не на высоте.
Пока читала этот подробный анализ, заностальгировала по инязу. Точно так же — в таком же тоне и с такой же дотошностью — разбирались наши работы каждый день. Например, перевод трехминутного выступления мы могли легко обсуждать целую пару (и это было time well spent).
В общем, если вам интересно, как профессионалы дают фидбек и на что обращают внимание, почитайте:
http://yermolovich.ru/index/0-221#toppage
Пока читала этот подробный анализ, заностальгировала по инязу. Точно так же — в таком же тоне и с такой же дотошностью — разбирались наши работы каждый день. Например, перевод трехминутного выступления мы могли легко обсуждать целую пару (и это было time well spent).
В общем, если вам интересно, как профессионалы дают фидбек и на что обращают внимание, почитайте:
http://yermolovich.ru/index/0-221#toppage
Едим дома шоколадочки – их мне вчера подарил очень крутой швейцарский журналист и редактор, которого я переводила на ярмарке non fiction. Я все время думаю, как же мне везет с клиентами – я работаю на тех мероприятиях, куда бы с радостью пришла сама как гость, и еще бы доплатила за билет.
Меня часто спрашивают: как искать клиентов? У меня дзенский ответ: их не надо искать. Реально работает только сарафанное радио – если вы хорошо работаете с симпатичными людьми, то они будут рекомендовать вас другим симпатичным людям. Это очень долгий способ набирать себе заказы, но зато очень качественный.
Я пробовала, конечно, прицельно искать заказчиков, но каждый раз получается какая-то ерунда: на hh мое резюме отклонили раз ...ндцать, переводческие сайты-агрегаторы не принесли ни одного приличного заказа. Еще иногда через третьих лиц находятся чуваки, которые относятся к переводчикам, как к обслуживающему персоналу, или предлагают вместо денег заплатить натурой (не шутка) – но они сразу бывают посланы, куда положено.
В общем, моя позиция такая: если надо искать, не надо искать.
Меня часто спрашивают: как искать клиентов? У меня дзенский ответ: их не надо искать. Реально работает только сарафанное радио – если вы хорошо работаете с симпатичными людьми, то они будут рекомендовать вас другим симпатичным людям. Это очень долгий способ набирать себе заказы, но зато очень качественный.
Я пробовала, конечно, прицельно искать заказчиков, но каждый раз получается какая-то ерунда: на hh мое резюме отклонили раз ...ндцать, переводческие сайты-агрегаторы не принесли ни одного приличного заказа. Еще иногда через третьих лиц находятся чуваки, которые относятся к переводчикам, как к обслуживающему персоналу, или предлагают вместо денег заплатить натурой (не шутка) – но они сразу бывают посланы, куда положено.
В общем, моя позиция такая: если надо искать, не надо искать.
Часто переводчики очень странно говорят на русском языке: используют чудные интонации и иностранные звуки (придыхательную t, например). По-умному это явление называется «фонетическая интерференция»: переводчик впитывает звучание и фонологию иностранной речи и начинает ее переносить на родной язык. С интерференцией на уровне грамматики и синтаксиса война объявлена официально, а на произношение почему-то внимания обращают мало.
Например, в инязе фонетику первого иностранного языка ставят два года, второго – один год, а родным не занимаются вовсе.
Я когда-то работала на телевидении, составляла сценарий роликов и должна была их озвучивать. После первого же предложения звукорежиссер тяжело вздохнул и спросил: «Иняз заканчивали, да?» Это был первый раз, когда я поняла, что не могу под запись говорить на нормальном русском. В режиме декламации мой артикуляционный аппарат сдавался и начинал выдавать все, чему меня выдрессировали в лингафонном кабинете.
С одной стороны, все маститые переводчики твердят, что мы обязаны блестяще знать родной язык, а не только иностранный – но при этом в высшей школе родной язык не преподается совсем никак. Это при том, что во всем мире рулит ‘mother tongue principle’, то есть в 90% случаев переводчики переводят только что на родной (в ЮНЕСКО или ООН, например, это жесткое правило).
Я что думаю. Родным языком надо заниматься столько же, а может, еще и больше, чем иностранным – тщательно ставить фонетику, много писать и читать на русском. Иначе переводчик выдает не живую речь, а мертвую кальку.
Записалась на курсы дикторов, в общем.
Например, в инязе фонетику первого иностранного языка ставят два года, второго – один год, а родным не занимаются вовсе.
Я когда-то работала на телевидении, составляла сценарий роликов и должна была их озвучивать. После первого же предложения звукорежиссер тяжело вздохнул и спросил: «Иняз заканчивали, да?» Это был первый раз, когда я поняла, что не могу под запись говорить на нормальном русском. В режиме декламации мой артикуляционный аппарат сдавался и начинал выдавать все, чему меня выдрессировали в лингафонном кабинете.
С одной стороны, все маститые переводчики твердят, что мы обязаны блестяще знать родной язык, а не только иностранный – но при этом в высшей школе родной язык не преподается совсем никак. Это при том, что во всем мире рулит ‘mother tongue principle’, то есть в 90% случаев переводчики переводят только что на родной (в ЮНЕСКО или ООН, например, это жесткое правило).
Я что думаю. Родным языком надо заниматься столько же, а может, еще и больше, чем иностранным – тщательно ставить фонетику, много писать и читать на русском. Иначе переводчик выдает не живую речь, а мертвую кальку.
Записалась на курсы дикторов, в общем.
Думаю, надо сделать на сайте раздел «отзывы» и превратить его в арт-проект.
Писать туда, например, такое:
«Мать, да ты кудесница! Как ты это делаешь так быстро!?»
Или такое:
«Извините,пожалуйста,но мне кажется,что не литературно написано.Разговорным языком,поэтому ощущение приметивности.»
(Орфография и пунктуация авторов сохранены. Оба фидбека получены в один и тот же день по разным проектам :))
Писать туда, например, такое:
«Мать, да ты кудесница! Как ты это делаешь так быстро!?»
Или такое:
«Извините,пожалуйста,но мне кажется,что не литературно написано.Разговорным языком,поэтому ощущение приметивности.»
(Орфография и пунктуация авторов сохранены. Оба фидбека получены в один и тот же день по разным проектам :))
Когда я делаю письменные переводы, я часто прогоняю текст через google.translate, а потом его редактирую. Это позволяется ускориться на 200% и заодно почувствовать, что машинный перевод заменит нас не скоро. Вот, например, из сегодняшнего улова.
Оригинал:
Термин «анимация» произошёл от французского слова «оживление, одушевление».
Гуглоперевод:
The term 'animation' came from the French word 'animation, animation'.
Оригинал:
Термин «анимация» произошёл от французского слова «оживление, одушевление».
Гуглоперевод:
The term 'animation' came from the French word 'animation, animation'.
Пятиминутка цинизма.
Завтра должна была переводить человека-киборга с роботоорганами. Он такой пропагандист постугманизма — рассказывает, что в нас скоро будет железная начинка и жить станет лучше и веселей.
Лекцию только что отменили «по причине проблем со здоровьем спикера».
Дорогие друзья, будущее еще не наступило, расходимся.
Завтра должна была переводить человека-киборга с роботоорганами. Он такой пропагандист постугманизма — рассказывает, что в нас скоро будет железная начинка и жить станет лучше и веселей.
Лекцию только что отменили «по причине проблем со здоровьем спикера».
Дорогие друзья, будущее еще не наступило, расходимся.
Коллега прислала интервью с замечательной переводчицей Анастасией Завозовой. В нем очень хорошо видно, что художественный переводчик – это совершенно особый вид людей, homo traductoris:
– Вы ведь работаете редактором в журнале, насколько сложно, отработав 8-9 часов в офисе, включаться потом в совсем другой процесс?
– Совершенно не сложно, потому что я не воспринимаю перевод как работу, для меня это такой вид отдыха. Но меня часто спрашивают – а тебе не скучно, мол? Вот ты сидишь и переводишь, а как же жизнь – ну там, прыгнуть с парашютом, пойти куда-то (ключевое слово "пойти"), ну и вообще как-то подвигаться. И я понимаю, что мне довольно сложно объяснить, что мне нравится просто сидеть дома и переводить, что я не страдаю и не проповедую аскезу и отречение от мира, а что для меня отдых и большое счастье – это вот такое сидение наедине с чужим текстом.
Понятно, что у нас сейчас такой очень визуально ориентированный мир, очень подвижный. Сложно зачекиниться на фоне компа и написать что-нибудь вроде "ну наконец-то, думала два часа, какое же слово здесь вернее всего подойдет и ПРИДУМАЛА". В этом нет внешнего секса, драйва, движения, но внутренне – для меня – он есть. Никто же не спрашивает у людей, которые идут после работы в спортзал тягать штангу – а тебе не скучно, не тяжело? Это считается нормальным, потому что людям это по-настоящему доставляет счастье и радость, прилив дофамина, я не знаю.
Так вот, у меня с переводом – все абсолютно как у кого-нибудь со штангой, единственное отличие – это все не так зрелищно и все поднятия тяжестей происходят у меня в голове.
Я помню, как я в какие-то особенно трудные моменты думала, как приду домой и буду переводить "Щегла". У Тартт там есть какие-то огромные пакеты воздуха, есть, где спрятаться.
(Не знаю, как для вас, а для меня это прямо страшный сон – восемь часов в офисе за компьютером, а потом еще дома четыре часа письменного перевода. А человек вот находит в этом "пакеты воздуха", удивительно.)
Полный текст интервью: https://www.m24.ru/articles/literatura/29032016/100708
– Вы ведь работаете редактором в журнале, насколько сложно, отработав 8-9 часов в офисе, включаться потом в совсем другой процесс?
– Совершенно не сложно, потому что я не воспринимаю перевод как работу, для меня это такой вид отдыха. Но меня часто спрашивают – а тебе не скучно, мол? Вот ты сидишь и переводишь, а как же жизнь – ну там, прыгнуть с парашютом, пойти куда-то (ключевое слово "пойти"), ну и вообще как-то подвигаться. И я понимаю, что мне довольно сложно объяснить, что мне нравится просто сидеть дома и переводить, что я не страдаю и не проповедую аскезу и отречение от мира, а что для меня отдых и большое счастье – это вот такое сидение наедине с чужим текстом.
Понятно, что у нас сейчас такой очень визуально ориентированный мир, очень подвижный. Сложно зачекиниться на фоне компа и написать что-нибудь вроде "ну наконец-то, думала два часа, какое же слово здесь вернее всего подойдет и ПРИДУМАЛА". В этом нет внешнего секса, драйва, движения, но внутренне – для меня – он есть. Никто же не спрашивает у людей, которые идут после работы в спортзал тягать штангу – а тебе не скучно, не тяжело? Это считается нормальным, потому что людям это по-настоящему доставляет счастье и радость, прилив дофамина, я не знаю.
Так вот, у меня с переводом – все абсолютно как у кого-нибудь со штангой, единственное отличие – это все не так зрелищно и все поднятия тяжестей происходят у меня в голове.
Я помню, как я в какие-то особенно трудные моменты думала, как приду домой и буду переводить "Щегла". У Тартт там есть какие-то огромные пакеты воздуха, есть, где спрятаться.
(Не знаю, как для вас, а для меня это прямо страшный сон – восемь часов в офисе за компьютером, а потом еще дома четыре часа письменного перевода. А человек вот находит в этом "пакеты воздуха", удивительно.)
Полный текст интервью: https://www.m24.ru/articles/literatura/29032016/100708
Москва 24
Анастасия Завозова: "Любимую книгу переводить не нужно"
Сетевое издание m24.ru продолжает серию интервью с переводчиками. Ранее собеседниками издания стали Виктор Голышев, Елена Костюкович, Максим Немцов, Александр Богдановский, Сергей Ильин, Наталья Мавлевич, Леонид Мотылев, Владимир Бошняк, Владимир Бабков и…
Сижу на паблик-токе с великим режиссёром, переводчица ужасно волнуется — и я прям не воспринимаю ничего, только считываю её эмоциональное состояние, и у меня уже руки дрожат. Профдеформация, чёрт подери!
Ну, волнуется, кстати, не зря: паблик-толк идет всего десять минут, а она уже перевела street dance как «стриптиз», а первую фразу благодарности — очень неловким оборотом «спасибо вам за интерес, надеюсь, этот спектакль вас как-то удовлетворил».
Ну, волнуется, кстати, не зря: паблик-толк идет всего десять минут, а она уже перевела street dance как «стриптиз», а первую фразу благодарности — очень неловким оборотом «спасибо вам за интерес, надеюсь, этот спектакль вас как-то удовлетворил».
Еще наблюдения про непрофессионализм переводчика:
1) Девушка вообще ничего не записывает, несмотря на гигантское количество прецизионной лексики — названия картин, имена художников и режиссеров.
Дорогие друзья, ваша память может быть сколь угодно блестящей, но выходить без блокнота или заметок в телефоне — просто верх самонадеянности. Ну seriously, только создаете стрессовую ситуацию себе и слушателям.
2) Девушка огрызнулась на зал. Слушатель подсказал слово, которое она не расслышала и переспросила у спикера. Девушка очень зло сказала: «Спасибо!» И через паузу добавила: «Я в курсе».
Ну да, ужасно бесит, когда тебя поправляют из зала. Но во-первых, ты же сам виноват, облажался, так что не надо на людей злиться. Во-вторых, профессиональная реакция, конечно, — это не раздражаться, а переводить дальше.
Фух.
1) Девушка вообще ничего не записывает, несмотря на гигантское количество прецизионной лексики — названия картин, имена художников и режиссеров.
Дорогие друзья, ваша память может быть сколь угодно блестящей, но выходить без блокнота или заметок в телефоне — просто верх самонадеянности. Ну seriously, только создаете стрессовую ситуацию себе и слушателям.
2) Девушка огрызнулась на зал. Слушатель подсказал слово, которое она не расслышала и переспросила у спикера. Девушка очень зло сказала: «Спасибо!» И через паузу добавила: «Я в курсе».
Ну да, ужасно бесит, когда тебя поправляют из зала. Но во-первых, ты же сам виноват, облажался, так что не надо на людей злиться. Во-вторых, профессиональная реакция, конечно, — это не раздражаться, а переводить дальше.
Фух.