Панацея найдена... или нет?
Итак, доказано (хотя бы тут), что физические нагрузки снижают смертность, помогают в профилактике хронических заболеваний, и не допускают саму возможность их возникновения, улучшают самооценку и чувство благополучия.

А еще у нас когнитивные функции улучшаются, риск деменции падает, ну не красота ли? Ну и вишенкой на торт — у нас значимо падают симптомы тревоги и депрессии, что, в общем, вполне объяснимо — двигаешься — приводишь в порядок гипотоламо-гипофизарно-надпочечниковую систему (она же система реакции на стресс).

При ПТСР и кПТСР люди, как правило, находятся в хроническом стрессе, при этом их чувствительность к раздражителям растет. Что делать? Качать попу, это приводит уровень стресс-гормонов в порядок, и снижает тревогу. Более того, в ситуации хронического стресса, из которого нет выхода (привет, выученная беспомощность), у нас падают уровни серотонина и норадреналина, а регулярные аэробные упражнения их повышают. Хэх, а еще у нас есть эндогенные опиоиды... повкалываешь так на дорожке, упашешься, привет, а вот и они, эндорфинчики, легкая эйфорийка и снижение болевой чувствительности.

Ну и в принципе, мы, двуногие приматы, созданы для движения по саваннам (и в этом мы, кстати, самые крутые в животном мире, никто лучше нас по жаре пешком ходить не умеет), а вовсе не для того чтобы сидеть на попе ровно дома перед экраном. И тогда, казалось бы, все ясно:
Уррра, ЗОЖ!!!

Уж сколько раз твердили миру, делай зарядку, качай попу, ходи в зал, будешь стройный-красивый-уверенный в себе, забудешь про болячки и встретишь солнышко с улыбкой!

Три раза хаха. Коль все было б так просто, все б мы (и я, и я в первых рядах!) бегали по утрам, не успев встать с кровати стелили бы коврик для йоги, не забывали б о «физкультурных пятиминутках» через каждый час сидячей работы, ну и таки да, не обогащали бы фармацевтические компании, ибо реально были б веселее, спокойнее и здоровее. Но почему-то этого не происходит.

Почему же? Ну, думаю потому что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, легкие пути ведут в ад и все такое.

Для начала тренировки — падам! — это тоже стресс, внезапно, правда? И кстати, если я все правильно поняла в статье (эх, английский мой, английский), максимально тревожные люди склонны максимально избегать физических упражнений, что тоже вполне логично. Жизнь и так страшна, полна боли и тягот, а тут себя еще и на дорожку волочить. И не просто волочить на дорожку.

Если б речь шла только о снижении тревожности, повышении настроения, улучшения состояния здоровья, а на все остальное нам было б по барабану, так нет же. Нас ждет конкурс - «у кого в раздевалке сама подкаченная жпопа, а у кого самый большой живот». Нас ждет преодоление чувства стыда. И в принципе стыд. Нас ждут красивые, тоненькие мускулистенькие девочки-тренерши, которые может так и не думают даже, но в нашей культуре трудно будет не прочитать в их взгляде что-то типа «жирная корова!». Но вообще чаще всего эти девочки родом из какой-нибудь художественной гимнастики и тоже прошиты насквозь довольно таки токсичным духом преодоления, «дальше-выше-сильнее» стремления, и нездоровыми стандартами того, кто и как должен выглядеть. Ммм, хорошее настроение говорите? Снижение депрессии и тревоги?

Сами тренировки. Ну, кому как, но выстроить тренировки так, чтоб у нетренированного, засидевшегося дома, с ослабленным тонусом мышц человека на завтра ничего не болело — это надо быть гением, много чего знать, уметь и понимать, постоянно получать обратную связь от тренируемого... короче это всегда про тренировки с тренером, и не обычным тренером, а опытным и понимающим. А без этого у нас случается, хм, обучение тому, что тренировки это боль, боль мы должны превозмогать... ню-ню. А потом мы удивляемся, почему так НЕ хочется снова пилить на тренировку.
⬇️

⬆️
Не говоря уже о травмах и микротравмах. У меня сломана ключица, рваный мениск и компрессионный перелом позвоночника. Все травмы являются следствием нарушения техники безопасности моими тренерами в моей юности, и форсированием тренировок. Выставить на соревнования по дзюдо девочку «без разряда» против первого разряда — надо быть альтернативно одаренным, я считаю. Так же как и на пятой по счету в жизни тренировке потребовать от начинающего всадника поднять в галоп лошадь «с хлыста». А у людей с кПТСР всех видов фигово с границами, возможностью сказать «нет» и верой самому себе, а не авторитетному авторитету.

Из моего «здесь-и-сейчас», где эти травмы сильно влияют на мое здоровье, требуют внимания и здорово ограничивают мою физическую активность — на то «там и тогда» зла не хватает.

Система мотивации. Вообще, что б мы чем-то занимались, нам это зачем-то должно быть надо. Вопрос интереса, вопрос цели. И держать в уме такую цель, как «чувствовать себя хорошо» и ради нее ежедневно фигачить на коврике или дорожке... наверное есть люди, которым это нравиться, это хорошо, это интересно и которые могут так всю жизнь, но я предполагаю, что их мало. Поскольку заниматься чем-то сложным, трудоемким и неинтересным мы можем только тогда, когда овчинка стоит выделки. Но что, когда мы получаем уже выделанную овчину? Когда вес достиг заветной циферки, когда из зеркала на нас посмотрел именно тот человек, которого мы мечтали увидеть? Прааавильно, в большинстве случаев именно в этот момент все диетыправильное питание и регулярные тренировки идут в одно место, а вес и плохое самочувствие возвращаются назад, да еще и с запасом.

Потому что, вообще-то так, позволю себе свое мнение, сам по себе фитнесс, беговая дорожка, качалка — это неинтересно, и мозгу непонятно зачем. То есть понятно — но непонятно. Пока это все не начнет вызывать удовольствие от самого процесса — а достигнуть этого очень непросто, это странные и напряжные телодвижения, куча усилий, совершаемых на силе воле и достижении цели. Фигачить 12 недель, как в эксперименте легко, заниматься 30 минут ежедневно всю жизнь — невероятно сложно.

Поэтому, уж если и фигачить, то лучше когда это не фитнесс, а спорт, которым заниматься хочется, потому что он интересен сам по себе и приятен. У меня это было дзюдо, верховая езда, байдарки... ни к чему из этого я не могу вернуться сейчас, причину см. выше.

А еще есть такая штука, как нечувствительность к себе. И в большинстве залов и в большинстве видов спорта эта история поддерживается. Заходишь позаниматься — а в зале бумц-бумц ритмичненькая музыка, а у девушек на тренажерах заткнуты уши плеером. Невопрос. Под музыку, да ритмичненькую, оно кажется что полегче. Энергичнее. Больше циферки на табло, больше калорий сожжено, йууухуууу! Вот только это еще те самые опиоиды, эндогенный обезбол, который выделяется тогда, когда уже перебор. Когда телу давно хватит. На этом бесчувствии к себе и своему телу славно убегать от тигров по саванне. И частично именно за счет этого эффекта снижается тревога, поскольку мы выныриваем из тревожного замирания... но в долгосрочной перспективе тело такое... шо? Опять? Тигры, какие тигры, нет там никаких тигров, Я БОЛЬШЕ НЕ МОГУ, хватит надо мной издеваться... и объявляет забастовку. И мозг подкидывает стопиццот причин, по которым мы больше не пойдем весело фигачить туда, где телу больно.

Так что палка о двух концах весь этот ваш ЗОЖ. Тем проще жить по-здоровому, коль ты уже здоров, а для травматиков это часто история пыток и превозмоганий. Да, физическая активность это очень хорошо. С другой стороны, то, как этот самый ЗОЖ в современном мне мире выглядит - это скорее разрушительная история, чем оздоровляющая. Да, современному хоумофисному планктону с минимальной подвижностью, к которому отношусь, например, и я, движение необходимо. Да, для людей в хроническом стрессе физнагрузка целительна. Но как сделать так, чтобы это было:
интересным
щадящим
расслабляющим
приносило удовольствие
не вызывало отвержение
хотелось еще и еще...
вопрос открытый и творческий.

Травматическое решение

Я очень люблю изобретать велосипеды и открывать Америки. Работаешь вот так, наблюдаешь, наблюдаешь что происходит, придумываешь какую-нибудь концепцию, встраиваешь ее в какое-то предшествующее знаньице… а потом обнаруживаешь, что все это до тебя сто раз как открыли, описали и застолбили. Ну, что делать, не я одна на свете умная )))

Так вот, работаю я давеча, и очень четко подсветилась и прям сконцентрировалась одна история. Я уверена, что не новая, я даже думаю, что на какие-то ее части я давным давно опираюсь, и более того, вполне возможно что я знала, но забыла. Но так как «это красиво», то поделиться хочется.

Первое. Каждое решение, которое мы принимаем в текущий момент нашей жизни, каждый выбор, который мы совершаем — является в моменте для нас наилучшим и верным. Опираясь на ту информацию, которой мы располагаем, мы идем в сторону «хорошо и вкусно» от «плохо и ядовито», при этом в моменте у нас столько информации, сколько у нас есть, столько опыта, сколько мы уже успели получить — не больше. И принимая решение, осознанно или неосознанно, мы опираемся именно на это количество информации.

Со временем ее становится больше, ситуация начинает развиваться и меняться, мы получаем новый опыт, и, если брать в расчет все это и оглядываться назад на совершенный выбор — его, при «негативном» развитии ситуации, можно назвать и ошибочным. Но это не совсем так. Мы принимали решение тогда, когда последствия нам были неизвестны.

Второе. Часть решений и выборов мы совершаем неосознанно, иначе бы мы тратили непомерно много усилий для того чтобы все продумать, все взвесить и все просчитать. Мы не особо-то рефлексируем, почему мы выбираем ту или иную еду, чего-то хотим или не хотим. У нас есть уже какой-то опыт, предустановки-эвристики, научение, ощущения, малоосознанные желания-нежелания, которые фоново подталкивают нас к тому, чтоб, например, заказать в ресторане бараний шашлык, а не курячий. Подсказывают, когда креститься, на ком жениться, как общаться с официантами и руководителями и какую одежду выбрать.

Третье. Травматический опыт — тоже опыт, травматическое научение — тоже научение. Травма учит нас. Терпеть страдание, поскольку делать что-то для того, чтобы это страдание прекратить, приравнивается к усилению страдания (хуже будет, будешь жаловаться, что тебя бьют — будут бить еще сильнее). Обесценивать свой опыт и стараться стать «хорошим» для внешнего авторитета, всеми фибрами пытаясь понять как угодить и как понравиться. Строить отношения с собственной головой, а не реальным человеком, придумывая за него ответы и додумывая его реакции. Быть все время на стреме. Что угодно, что когда-то помогло выжить в условиях острого/хронического стресса, адаптироваться к ненормальному.

Так вот. Иногдачасто мы видим ситуацию, в которой человек, казалось бы, принимает решение, которое ему же и вредит. Которое идет в разрез с его интересами, планами, ценностями, причиняет ему боль и вообще, совершенно нелогично. Но он, из раза в раз, продолжает принимать именно такие решения.

Порой все зная и понимая, как было бы себе лучше, как полезнее, соглашаясь с аргументами недоумевающих окружающих. Но. В этом месте, порой, образуется еще и добавочно очень больное место — человек сам себя начинает корить, ругать и стыдить, за то, что постоянно принимает ошибочные, плохие решения, например.
Но вообще, если приглядеться, это не такие уж плохие решения. Они могут быть условно плохи с точки зрения долгосрочного благополучия человека, с точки зрения транслируемых им здесь-и-сейчас ценностей и удовлетворения насущных потребностей, но в моменте они от чего-то — как правило от сильных неприятных аффектов и переживаний — защищают.
⬇️

⬆️
А если приглядеться еще внимательнее и заметить, что, помимо того заметного, доминирующего состояния, того Васи или той Даши, которых мы по большей части видим в контакте, в Васе и в Даше есть множество васе- и даше-состояний, маленьких Вась и Даш, которые испуганы, или загнаны и устали, или еще с ними что происходит, то можно заметить, что такие решения вполне могут приниматься в их интересах. А их ценности и установки, их потребности могут очень сильно отличаться от пропагандируемых. Да, я сейчас про диссоциированные части и опыт, то что называется Аффективными Личностями в любимой мною теории структурной диссоциации. Осколки травмы…

И тогда, как не сложно догадаться, мы имеем дело с травматическими решениями. Как правило, не особо осознанными, не особо отрефлексированными, но таки хорошими и полезными с точки зрения травматического научения, с точки зрения адаптации к ненормальному миру вокруг. И информация о том, что здесь-и-сейчас мир какой-то другой, вполне возможно что на порядки адекватнее чем там-и-тогда, вот в это конкретное эго-состояние, отделенное от остальных барьером диссоциации, не особенно-то просачивается. Плюс к этому — даже если на каком-то когнитивном, понятийном уровне просочится — что мы с аффектом делать будем? Ситуация «я все понимаю, но иначе поступить почему-то не могу» очень характерна для людей с травмами в анамнезе.

И тогда перед нами ставится задача повышения уровня рефлексии, осознанного замечания таких историй и анализа ситуации в моменте заново. Никаких эвристик. Ставится задача: как сделать так, чтобы решения в дальнейшем принимались в пользу всей личности и всех ее частей, а не в интересах одной части, но в ущерб другим частям. Ставится задача: как переработать травматический аффект так, чтобы он не мешал больше человеку. Как интегрировать части. Как отделить там-и-тогда от здесь-и-сейчас. Мне кажется, разные направления терапии немного по-разному отвечают на эти вопросы, и с разными людьми работает разное, но точка внимания — здесь.

Ну а перестать ругать себя за «плохие» решения можно сразу. Не плохие они, а травматические.

Сделай всё наоборот, или где у травмы выход?

Вдогонку к предыдущему написалось.

Когда мы получаем опыт — мы учимся. Что делать для того, чтобы стало хорошо, и что делать для того, что бы не было плохо, как устроен этот мир. Когда мы получаем травматический опыт — мы тоже учимся. Что делать для того, чтобы стало получше, как избежать совсем уж звездеца, как устроен этот мир. Что делать стоит, а что совершенно бесполезно, а порой и опасно, вдобавок.

Ну вот, например, родители. Мир устроен так, что тот, кто тебя любит, это еще и тот, кто на тебя орет и бьет ремнем по попе. Непредсказуемо. И этого совсем-совсем нельзя избежать, это можно… ну, только терпеть. Или сделать вид, что это не с тобой. Или сразу на берегу счесть себя виноватым, стоит только заметить, что у мамы плохое настроение, и начать ее опекать изо всех сил. Пытаться догадаться, что ей нужно, пытаться порадовать тем, что ей нравится. И, конечно же, сразу начать извиняться, когда она начнет наказывать, вдруг в этот раз наказание окажется не таким жестоким, и его удастся смягчить?

Или, например, травма учит тому, что на просьбу все равно не откликнутся. Да и вообще просить — себе дороже, тебя обидят, унизят, высмеют или таки исполнят, но так, что лучше бы не откликались вообще. Тому, что иметь собственные желания опасно.

Тому, что смех за спиной железно обозначает, что смеются над тобой. Тому, что сопротивление бесполезно. Тому, что сила равна насилию, и тут уж как… хочешь быть самым статусным — замочи их всех, или наоборот, избегай и бойся сильных. Тому что бессилие — это ужас, боль, отчаяние, унижение, стыд — и никак не расслабление и уязвимость. Поэтому показать уязвимость и боль нельзя, а если уж и рассказывать о какой-то хтони — так непременно с улыбкой.
Травма, а точнее уж жизнь в ненормальных условиях, учит тому, как к этим самым ненормальным условиям адаптироваться. И человек адаптируется.

И картина мира в его голове — массаракш, мир наизнанку, мир поставленный вверх ногами. А потом его — если повезет, на самом деле, жизни женщин в Афганистане я не завидую — ждет нормальный мир: обычный, где-то в меру хороший, где-то опасный, но тем не менее живущий по каким-то другим правилам, а не тем, сумасшедшим, ненормальным.

Мир, в котором, если парень ведет себя неуважительно по отношению к девушке — его надо послать куда подальше, а не пытаться исцелить своей любовью или терпеть ниспосланное за грехи. В котором люди за спиной смеются потому, что им смешно, и даже если это вдруг имеет отношение к тебе — да какая разница? Мир, в котором люди интересны друг другу — или не интересны, потому что потому, а не потому что это можно заработать или заслужить. Мир, в котором в основном можно контролировать то, что ты делаешь для себя и с собой, но никак не то, позаботится ли о тебе другой человек, хоть всего себя ему отдай, и случится ли дождь.

Мир, в котором очень хочется немного счастья, но почему-то получается лишь страдание. И этого страдания, кажется, все больше, чтобы ни делал человек, чтобы его избежать.

Проблема в том, что человек с большим количеством травматического опыта просто не знает этих вот «правил нормальной жизни». Проблема в том, что травматический опыт учит контролировать неконтролируемое. Проблема в том, что зачастую, как я уже писала, решения принимаются неосознанно, и принимаются в интересах диссоциированных частей, а не всей личности целиком.

Проблема в том, что унижающего парня просто нельзя послать, потому что он унижает только одной рукой, а второй любит, и как тут отказаться от любви? Это подобно смерти, ведь (так устроен мир в голове), потом тебя не полюбит уже никто. Да и в целом это же нормально, такая любовь, ведь в детстве любили именно так.

Или ты никого к себе не подпустишь близко, ведь все, кто подходит близко, причиняют боль, не дают воздуха и пространства, поглощают заботой, в упор тебя не слышат... Таков твой опыт. И он нерелевантен, он кверх ногами, он наоборот.
⬇️

⬆️
И для того, чтобы вернуться в нормальную жизнь, для того, чтобы найти нормального парня, работу, далее по списку — придется делать именно то, что страшнее и больнее всего. Делать все наоборот.

Говорить «нет» прямо, глядя в глаза, заявлять о своем несогласии. Просить — и смиряться с тем, что отказать могут. Говорить о том, чего хочешь. Отвергать неподходящее, даже если оно густо, как говно с медом, замешано в единое целое с чем-то очень желанным. Не отталкивать всех, кто пытается приблизиться, без разбору, иногда люди приходят с хорошим. Искать выход и уходить оттуда, где опасно, не терпеть. Какие-то в целом… понятные и простые вещи, но вещи, которые на практике сделать очень тяжело. Потому что это очень больно, это очень страшно, потому что это взрывает голову, пока мир становится в ней ногами на землю. Потому что это очень много горя по себе и своему прошлому. Потому что ты попросту в принципе не умеешь, не знаешь «а как это когда нормально, когда хорошо?».

Потому что для того, чтобы прекратить страдание, надо делать то, что причиняет боль, перестать ее избегать. Во всяком случае, поначалу, ведь именно с боли начинается жизнь во всей ее полноте.

Потому что если «нуждаешься в любви сильнее всего - отвергни того, кто вместе с любовью приносит тебе насилие, потому что если боишься любви сильнее всего — позволь тому, кто по-настоящему безопасен и заинтересован в тебе, любить тебя».

Если что, никак не истина в последней инстанции, а размышления одного отдельно взятого травматерапевта. И «просто» тут не получится, по принципу бери и делай, это сложнейшая психическая работа, обычно занимающая несколько лет. И, конечно же, мир наизнанку желательно в терапии на место ставить, медленно, аккуратно и постепенно.

Первое сентября, первый день осени, дети в школу собирайтесь... Сижу, готовлюсь к стартующему через две недели курсу, расписываю упражнения, довольна собой как слон. Презентации, вон, красивые сделала, правочки внесла, дополнения… уруру.
В пятый раз уже буду вести, уже как большая, как взрослая ))

Это я к чему вообще. Господа присутствующие в канале практикующие психотерапевты, 15 сентября я начну вести курс по телесно-интегративной работе с травмой. Обещаю, что будет много вкусного, интересного, полезного. Как по части теории, так и по части практики.
Группа набрана, но еще 2-3 места есть. Кому?

Подробности, отзывы, расписание, форма для записи (пишите рабочий контакт, чтоб было можно с вами связаться!) - на сайте:
https://integropsy.ru

Навалилась кучная куча дел, вообще не успеваю писать длинные вумные посты :)
Зато есть поделиться кое-чем интересным из прочитаного.

Например, про Каскад защитных реакций.

Всем известна (ну, я надеюсь), классическая реакция защиты "бей/беги, замри", реакция организма на возникновение угрозы. В известном мне изложении, сперва возникает реакция "бей/беги", включается в работу симпатическая нервная система, потом, если попытка избежать опасности таким образом провалилась, включается "замри".

Однако же, встретилась мне интересная статья (в той же Нейробиологии и лечении травматической диссоциации), в которой описано, что процесс куда сложнее и интереснее. Защитных реакций у нас целый каскад, при этом явным предиктором последующей травматизации выступают только его последние ступени. Пробегусь по ним.

Первая ступень - это, собственно, отсутствие угрозы, отсутствие хищника. Все в организме работает спокойно, он настроен на спокойное поглощение или переваривание пищи.

Вторая ступень - обнаружение и идентификация хищника. Вот тут как раз и работает реакция.... как вы думаете какая? Внезапно - замри. Мы замираем, у нас замедляется сердцебиение, сужается фокус внимания - на объекте угрозы, при этом организм начинает активно готовиться к следующей стадии. В кровь выбрасываются анельгизирующие вещества, мы превращаемся в само внимание.

И это замирание, как не сложно заметить, предельно напряженное, в котором, с одной стороны, мы сохраняем полную неподвижность, с другой - считаем возможные варианты спасения.

Иногда на этой ступени все и заканчивается, многие хищники ориентируются на движение, и могут пройти мимо затаившейся и замершей жертвы. Иногда нет.

И тогда мы переходим на третью ступень - бей/беги. Здесь на полную включается симпатика, сердцебиение учащается, и мы делаем попытку сбежать от опасности. Если она проваливается, или "на берегу" ясно, что бежать некуда - включается реакция "бей", и мы пытаемся сопротивляться. В эмоциональном фоне мы переживаем страх перемешаный с яростью. Если получилось, то ура, а вот если нет, и мы попались хищнику...

Нас приветствует четвертая ступень - тоническая неподвижность. Это стадия тотальной сдачи, характеризующаяся полным обмяканием, максимальной анельгизацией, параличом воли, неспособностью к координированным действиям, апатией.

У животных это выглядит как полностью обмякшая и обвисшая тушка, к которой хищник, если он сыт, может потерять интерес, оставляя шанс на спасение. У людей о достижении этой стадии сообщают жертвы сексуализированного насилия (37% по данным одного исследования), а так же подвергшиеся запредельному насилию дети. Это те типы насилия, в которых беспомощность максимальна и способность противодействовать сведена к минимуму. Впрочем, есть данные, что нет, от типа насилия не зависит, и что в это состояния паралича воли, неспособности к сопротивлению, максимальной непроизвольной обездвиженности, подавленной вокализации попадают люди и в других травматических ситуациях.

Ступень тонической неподвижности связана с интенсивным переживанием запредельного ужаса.

И, начиная с этой стадии, начинается интересное. Опыт переживания тонической неподвижности является достоверным предиктором развития посттравматического расстройства, корреляция очень высокая. Т.е. тоническая неподвижность - это уже диссоциирующий опыт. При этом даже на этой стадии наша способность к запоминанию не страдает, мы достаточно четко и последовательно помним событийную часть, и, в целом, даже в этой ситуации - получаем опыт и учимся.

Но это еще не последняя стадия.

Есть еще пятая ступень - дальнейшего ослабления. На этой стадии консолидация памяти ослабляется, в дальнейшем происходящее или амнезируется, полностью или частично, или воспоминания размываются и смешиваются. Прекращается эмоциональное участие, т.е. возникает состояние "что воля, что неволя - все равно". Эта ступень ассоциируется с развитием диссоциативных симптомов, таких как деперсонализация и дереализация, и так же коррелирует с дальнейшим развитием ПТСР.

А на шестой ступени наступает обморок.

#конспект #умныепишут

Говно и мед, или «ИЛИ и И»

Мне тут в комментах напомнили, что еще одно сложное последствие для людей с большим травматическим опытом —это то, что он, зачастую, густо и не особо различимо, перемешан с опытом вполне здоровым и адекватным. Что токсичные и разрушительные убеждения соседствуют с вполне нормальными и полезными.
И что отличить одно от другого, даже со сверкой с внешним наблюдателем, довольно сложно.

Например, детский опыт научил тому, что заботиться надо о других, и, в первую очередь, удовлетворять нужды значимых близких. Обслуживать их, разбиваться ради них в лепешку — а себя, себе? Себе — в последнюю очередь, если это вообще возможно в моей вселенной. Другие всегда правы, я всегда виноват. Смысл в том, чтоб причинять добро, наносить пользу и подвергать ласке…

В общем, понятно, что такое постоянное самопожертвование в угоду другому, бесконечное служение (часто с фантазией о том, что тот, другой, также будет обслуживать меня и мои потребности) — это нифига не образец здоровых отношений. И, пожалуй, любой нормальный внешний наблюдатель это подтвердит, что мол да, не надо так, а как же ты сам?

И, осознав это, осознав, до какой степени страдают собственные потребности, что другому, порой, вся эта ласка, польза и добро до одного места, а то и лишнее и только раздражает — элементарно сорваться в другую крайность. Крайне контрзависимого, предельно эгоистичного поведения — «люби себя, чихай на всех, и в жизни ждет тебя успех». Я всем был должен? Теперь пусть мне все будут должны, вот оно, здоровье!

Как там у Анакондаз было?
«Я хочу сделать мир лучше
только для себя, и плевать на всех
Никогда, ничего, никому, всё себе
Чтобы было заебись мне, мне, мне.
Никогда, ничего, ни ему, ни тебе
Лишь бы было заебись мне, мне, мне»

Классно, ага? Но захочется ли с таким человеком дружить? Строить семью? Как насчет родительства — по умолчанию того места, где ты постоянно что-то свое отдаешь полностью зависимому от тебя ребенку?

Любить себя, заботиться о себе — да, необходимо. Ставить свои интересы, дела, потребности на первое место — да, довольно здоровый паттерн. Но первое не значит единственное. И, простите, а как же отношения? Я не особо заинтересована в отношениях, в которых меня используют как ресурс и ничего не дают взамен. Я не заинтересована в отношениях с человеком незаботливым и равнодушным. Я против того, чтобы превращать отношения в рынок (ты мне, я тебе, никак иначе, и давай на весах еще взвесим, кто сколько кому должен), но отношения без взаимообмена нежизнеспособны.

Люди социальны, люди взаимозависимы. Альтруизм, на котором строится все человеческое — это способность поступиться своими интересами в пользу собственного ребенка, супруга, семьи, группы, в конце концов. И благодаря ему люди, уязвимые лысые двуногие обезьяны, не просто выжили, но еще и выиграли конкуренцию у всех остальных видов. Интересно мне, кстати, а хватит ли человеческого альтруизма и способности поступиться личным удобством сейчас на то, чтоб планету окончательно не угробить? Ладно, это лирика уже…

Я к тому, что отношения, в которых кто-то по умолчанию считает, что ему все должны, не считает нужным поступиться своими интересами, в любом недовольстве партнера видит насилие, нападки и предвзятость, так же обречены на провал, как и те, в которых все отдается партнеру, происходит отказ от своих интересов и виноват во всем тоже ты.

Травма часто искажает мировосприятие, делает его полярным. Черное - белое, хороший - плохой, кто не за нас, тот против нас. Или - или.

Работать по 10-12 часов, естественно, с бесплатными переработками, из кожи вон лезть чтоб угодить боссу, за себя и того парня — полная хрень.

Но такая же хрень — просиживать на работе штаны, выполняя минимум миниморум, во всех своих неудачах обвиняя кого угодно, только не себя, и хлопать дверью при первом же неудобстве.
⬇️

⬆️
Работа, как бы, это взаимовыгодный обмен, где тебя оценивают, где от тебя ожидают результата, где тебе платят деньги в обмен не на тебя, красивого, а в обмен на твои знания, опыт и способность делать определенный объем задач. Да еще и в конкурентном рынке зачастую. И нет тут никакой справедливости, выгодной тебе, есть реальность. И хлопать дверью получится ровно до тех пор, пока тебе что есть на что кушать (или кто-то, кто тебя прокормит).

Родители - ужасные люди, нечуткие, неэмпатичные, не разделяющие твоих ценностей, поучающие до сих пор и нарушающие личные границы. Не давшие достаточно в детстве. Не, не, не...

Те же самые родители, которые вырастили и вскормили, порой в очень сложных условиях, во время войн и разрух, кризисов и потрясений. Которые дали образование и еще что-то такое, что позволило вообще задуматься о том, что такое хорошо, что плохо и чего лично я теперь хочу. Не черные и не белые, а, по большей части, те кто старался как мог и сделал что мог.

Гнев И благодарность. Забота о себе И забота о другом. Я И Другие. Хорошее И Плохое. Многомерность И сложность, а не поляризация и простота. Много разных, порой весьма противоречивых правд, а не одна на всех истина.
Травматический опыт лжив и фальшив, но так же лжива и фальшива его изнанка. Изнанка — а не противоположность.

Сложная штука, да? Но ИЛИ противопоставлено И, а не другому ИЛИ.

Совершенно нет времени, забегана.
В воскресенье стартует мой курс, предвкушаю и трепещу, волнуюсь и жду )
Ну и в целом - осень, меняется и по новому укладывается расписание, и обычных жизненных дел хватает.

Поэтому опять кратко и цитаты, которые меня впечатлили.

Вот, про стыд, например.
Стыд - это эмоция, сопровождающая неспособность защитить себя в своем периперсональном пространстве от физической или социальной угрозы, сопровождаемая явственным поведенческим компонентом "исчезнуть, спрятаться".

Стыд возникает, когда человек чувствует что не справился с задачей по самосохранению.

Надо сказать, такого определения стыда я еще не встречала, а оно заставляет задуматься. Ибо действительно, ощущение собственной крайней уязвимости, беззащитности и ничтожности вполне является компонентом стыда и может быть следствием переживания этого опыта проигрыша, беззащитности, отвержения.

Кстати, для запуска стыда требуется социальное обучение, это социальная эмоция, возникающая в отношениях. При этом первая реакция на стыд - это физиологический шок с потерей способности ясно мыслить, переживаемый как болезненный удар по всему телу, что ясно указывает на подкорковую природу переживания.

Далее возникает желание исчезнуть, самоаннигилироваться, провалиться под землю - и происходит моментальный переход к 1) аутоагрессии, 2) агрессии к другому 3) возникает поведение избегания.

В норме стыд нужен для регуляции возбуждения (у ребенка), есть у стыда такая особенность - он глушит и давит ВСЕ остальные эмоции. Пристыдить - самый простой способ поощрить безопасное и приемлемое поведение у ребенка, сбить возбуждение, которое сопровождает позитивный аффект.

Но так же стыд элементарно становится токсичной и диссоциирующей эмоцией, сопровождает (наряду со страхом) тоническую неподвижность, о которой я немного уже писала, и сопровождается ударом в идентичность, переживанием себя как дефектного, никчемного, уничтоженного.

Интроективная форма депрессии может быть связана со стыдом, и возникает в результате резкого самокритического мышления. Тут не могу не вспомнить нарциссическую депрессию, зачастую резистентную к антидепрессантам. Ну и при большом депрессивном расстройстве активность в средних отделах мозга такая же, как при переживании посттравматического и токсического стыда.

На изоляцию и оставленность у нас может возникнуть две реакции - горе и стыд. Но есть большая разница. Горе (тоска, дистресс от покинутости) возникает тогда, когда изоляция не сопровождается отвержением и унижением.

Аффект оставленности запускает поведение протеста, переживание отчаяние, а потом горевание и смирение, и это является интегративной работой и более здоровой реакцией психики, нежели стыд, требующий избегания переживания, вызвавшего стыд поведения, в конечном счете соприкосновения с "застыженной" частью идентичности.
Поэтому стыд является диссоциирующей эмоцией.

Стыд может возникнуть с опозданием ПОСЛЕ травмирующей ситуации (и являться дополнительным стрессогенным фактором), когда происходит когнитивная оценка ситуации.

Такие дела :)
#конспект #умныепишут

Подумалось еще про стыд.

Эдакий мой вывод из переваривания вот-этой-всей информации.
Все это бесконечное самообесценивание, самоотвержение, самостыжение - что, как не некоторый способ саморегуляции?
Стыд ооочень хорошо глушит собой все остальное. Все остальные эмоции. Снижает уровень возбуждения, да.

"Фу, я слабак" - торжественно заявляет сам себе парень, стискивает зубы, отправляется въя*ывать... и можно уже не разбираться с этим всем. Обидой, горем, болью, ужасом, собственной уязвимостью, беззащитностью. Вжух - взял и отрезал от себя - себя-такого. Эту свою идентичность. Этот свой опыт.

И в целом оно до поры вполне себе работает. И в целом порой реально надо въя*ывать, потому что задача в принципе стоит другая - выжить как-нибудь для начала. А потом уже вот это наше все. Ну, там, научиться испытывать больше чем пару эмоций. Из депрессии как-нибудь вылезти. Психосоматика тут еще всякая. Жизненные смыслы.

В общем... норм способ, годный, только я иногда чувствую некоторое сумасшествие - когда меня приглашает посмеяться над тем, над чем смеяться нельзя, потому что этого нельзя никогда - тот самый человек, с которым это нифига несмешное и приключилось.

#заметкинаполях

И опять некогда писать длинные красивые и связные тексты.

Зато красивой информацией по работе с клиентами с кПТСР вполне готова делиться.

Для начала, примем как постулат: если мы говорим о травме, о кПТСР, о ПРЛ - мы всегда говорим о фрагментарной идентичности. Что это значит?

Для каждого человека, в целом, нормальна некоторая степень диссоциации, для каждого нормально существование некоторых эго-состояний, т.е. разных проявлений себя. Мы по разному ведем себя, чувствуем себя и проявляем себя в зависимости от нашего настроения, гормонального статуса, состояния здоровья, социальной роли, которую сейчас играем. И, кстати, снаружи это вообще может восприниматься как “вау, другой человек совсем!”

Но некую нормальную норму отличает то, что у этакого здорового или почтиздорового человека смена этих эго-состояний происходит плавно, внутренне она практически никак не отслеживается, существует высокая внутренняя связность - и даже в разных настроениях и ролях человек в целом сохраняет некоторое единство убеждений, ценностей, поведения. Если мы обратимся к его “внутреннему зоопарку” - а я, как все-таки человек прошедший психодраматическую школу, уверена что внутри каждого из нас целый набор внутренних детей, родителей, бабушек и кого еще угодно - а если человеческим языком - то набор внутренних ролей и тех самых состояний я. Так вот, если мы посмотрим на эти внутренние я - они будут скорее дружественны друг ко другу, и особых внутренних конфликтов мы не обнаружим, наоборот, будут защищающие, поддерживающие, утешающие фигуры.

У человека травмированного эти эго-состояния разорваны. Его внутренний мир - мир конфликта и противоречий - и диссоциативных барьеров той или иной степени проявленности.

При этом нам совершенно необязательно наблюдать классическое диссоциативное расстройство идентичности, с его резкими переключениями, амнезией, выделением практически самостоятельных личностей со своими именами, гендером и национальностью (и образом тела до кучи). Вполне достаточно - и это наблюдается часто - отследить как человек только что утверждавший одно, с пеной у рта доказывает противоположное. И очень удивляется, если на это обратить его внимание. А иногда сам себя перебивает и удивляется тому что говорил. Или видеть, как человек, рассказывающий какой-то прям пиздец-пиздец, улыбается во весь рот. Или заметить, что поведение человека таки совершенно противоречит его, опять же, словам. Все это, на самом деле, диссоциативные истории. Их больше, и на них стоит обращать внимание, но моя цель не перечислить все :)

И амнезия, на самом деле, не обязательно такая уж отрубающая память штука - человек прекрасно помнит, что он говорил, но это перестает играть для него всякое значение. Сегодня он искренне ненавидит своего партнера, а завтра тот же человек - ну просто ангел во плоти и жизнь без него решительно невозможна.
Или человек совершенно точно знает что он делает, помнит потом свои действия - но не контролирует себя в моменте. Туда же.

Это всего-то внутреннее состояние сменилось, вот только оно не связано с другим опытом (и потому не имеет возможности его учесть). Этих состояний может быть много, они могут хаотично сменять друг друга или какие-то могут быть жестко подавлены и скрыты от самого человека, картина может быть разной - важно, что они есть.

И про одно из этих состояний - его часто называют внутренним критиком, внутренним мучителем, карающей фигурой - по сути оно во многом является интроецированной фигурой хренового опекуна - хочется прям рассказать побольше.

Но мне пора бежать укладывать сына, так что завтра :)

Итак, продолжаем.
Здесь будет кое-что близко к тексту из статьи Сандры Полсен и Ульриха Ланиуса “диссоциация и психотерапия”, и с этим близко к тексту я полностью согласна.

Боль необходима, и избежать ее невозможно. Весь вопрос в том, что с этой болью происходит впоследствии. Любящие опекуны помогают ребенку пережить боль, дают прочный фундамент, помогающий справиться с многочисленными проблемами и травмами, встающими на пути растущего человека. И ресурсы ребенка будут превышать силу боли, поэтому он сможет справиться с ней.

А вот если опекуны оказываются такими специальным, что не помогают ребенку справиться с болью, превышающей ребенкины ресурсы, а то и сами являются источниками боли - то у ребенка нет иного выбора, чем попытаться приспособиться к ситуации. Диссоциация и щепление на части “я” являются хорошим решением, которое травмированный ребенок принимает, чтобы отвлечь себя от ужасной правды, что он одинок в мире, где нет людей.

Однако, эта стратегия имеет долгосрочные дезадаптивные последствия. Щас пробегусь кратенько:

🔹Травматический материал остается непереработанным, и внутренний стресс продолжает оказывать давление на функционирование и благополучие человека.
🔹 Травмирующие действия: инцест, абьюз, эксплуатация, насилие, неглект опекунов переживаются ребенком как удар по идентичности. Попытки ребенка восстановить отношения привязанности и попросить защиты и заботы у тех же людей, что нанесли травму, логично приводит к постоянному срыву, что приводит ребенка в состояние тотальной сдачи, отчаяния и безнадежности.
🔹 Поэтому ребенок должен научиться скрывать свои чувства, свои потребности, стремления - самого себя. В том числе - от самого себя.
🔹 Ииии… ребенок развивает способность смотреть на себя глазами своего опекуна - а не своими собственными, или не глазами другого заботливого взрослого. Ребенок обязан быть лояльным своему родителю, даже злому, даже жестокому, даже равнодушному - это залог выживания и биологическая программа.

И вот из этого как раз и развивается та внутренняя часть, которую мы видим в терапии как нечто жесткое, ригидное, критикующее, стыдящее, самонаказующее, блокирующее пути к нормальной адаптации. Но что важно - она развивается из преданости и привязаности ребенка своим опекунам. И это служит по всей видимости нескольким целям:

🔹 Действие на опережение. Если я накажу себя сам - есть шанс, что меня не накажет родитель, или сила его наказания окажется минимизирована. Итог - самонаказание это мера безопасности. Иногда это правда так - если я скажу сама себе “заткнись и не плачь, ничтожество” - есть шанс избежать наказания за крик. Некоторые абъюзеры действительно наслаждаются криками жертвы или еще сильнее от них распаляются. Или, если я сама научусь выжимать из себя все соки, закритикую себя в хлам и добьюсь тех успехов, которые родители ожидают от меня - они меня правда, наконец, похвалят. Иногда это иллюзия.
⬇️

⬆️
🔹 Опыт власти и контроля. Мы говорим о травме - то есть, в том числе, о колоссальном опыте переживания бессилия, унижения, беспомощности. Вся власть и весь контроль остаются у обидчика. Самоидентифицируясь с этой фигурой внутри мы можем получить опыт переживания этой самой власти и контроля. Как минимум это обеспечивает возможность разрядки симпатического возбуждения, однако зачастую лежит в основе многих острых проблем по части селфхарма, (ауто)агрессии, сопротивления терапии.

🔹 Мечта о получении родительской любви. Если я стану таким же, как они - быть может тогда, наконец, они полюбят меня? Это попытка ребенка как-то примерить к себе и оптимизировать те крохи родительской любви, что все же достаются ему.

И тогда мы можем заметить, что основные функции этой части - защитные. Да, эта часть существует в жестком конфликте с другими частями человека. Да, она нашпигована ригидными и жестокими установками и способами обращения с собой. Но… у нее благие намерения. Когда я использую в работе разные техники, позволяющие визуализировать части - эта чаще всего предстает в виде такого “подростка в маминых туфлях”, дико усталого, выбившегося из сил от безуспешных попыток навести внутри человека порядок, защитить и как-то организовать. Уставшей и от сопротивления остальных частей. И так же нуждающейся в заботе, тепле, любви и принятии, в уважении - как и остальные части.

И тогда полезной представляется не борьба с этой частью, не изгнание ее из себя, а работа направленная на принятие этой части, предоставление ей заслуженного отдыха, переучивания ее на новые способы самозащиты и обеспечения заботы (сохраняем намерения, но отказываемся от способов), на примирение ее с остальными частями. И на горевание. Горевание и ее, и всех других частей, и человека в общем и в целом по тому, что родительская забота не сможет быть получена никогда - сколько не заслуживай ее, как ни старайся.

Работа же, нацеленная на избавление от этой части, назначение ее вредной, ее изгнание - может оказаться не полезной, и даже разрушительной, поскольку увеличивает динамику стыда во всей системе.

Короче, дилемма заключенного, как всегда.

ЗЫ, допишу быстренько. Что еще важно - эта часть развивается из некоторого родительского интроекта, что верно. Но, развившись - она становиться частью Я, частью идентичности, частью личности. Частью меня самой. Лично я придерживаюсь мнения, что части всякие нужны, части всякие важны - весь вопрос в том, как поменять систему взаимодействий между частями - и между частями и миром так, чтобы повысить связность системы и способность к адаптации. А избавляться от самого себя нинада.

Больше всего, конечно, бесит плохой перевод.

Тектокуинеиформное смущение. Что блин? Что? Чтааа?

Ладно. Тектум, было такое, оно же крыша мозга, оно же четверохолмие, которое, кстати, тут переведено как четырехгорбое тело, и поди еще догадайся что ВК - это верхняя колликула, оно ж верхние бугры четверохолмия, если все-таки по-русски. То есть, это похоже что-то связано с четверохолмием, да?

Инсула - без перевода, гугл-в-помощь, Маша, а это островок, оно ж островковая доля. Один из мозговых хабов, в который приходит куча (интроцептивной в основном) информации и в котором она смешивается и интегрируется.

Не, я все понимаю, вся эта терминология и на русском - мозг вынесешь, но когда, очевидно, переводчики вообще не утруждались вот этой всей гуглежкой, на научном редакторе сэкономили, и просто дали кальку терминологии с английского - то повеситься просто.

Мозги горят. Горят, но мышка плачет, колется и жрет кактус. Потому что интересно. И потому что становится хотя б приблизительно понятна (оно вполне и исследователям не ясно до конца) нейробиологическая основа структурной диссоциации, всех этих эго-состояний, того что приводит к травматизации.

А еще я маньяк. Я в пятый раз переписываю слайды, потом смотрю на них охреневшими глазами и думаю - ну на хрена, зачем, и в предыдущие четыре раза хорошо ж было, ну я ж терапевтов учу, а не нейропсихологов, и что убрать, а что оставить.

Все, это последний раз. А то Маша, кажется, чрезмерно увлеклась. Следующим наборам курса буду это давать, уже сделаное, а не стремиться к идеалу и вечно улучшать.

Но, блин, это офигенно же прийти к тому, что вся эта магия телесной терапии, все это титрование наше - реально приводит к тому, что таламус начинает работать в другом режиме (нормальном), что он восстанавливает свои функции, что приводит к улучшению интеграции, к восстановлению связности нейросетей - эго-состояний.

АААААааааАААА.

Короче понятно, что ничего непонятно, да? Ну, не считая того что Корнилова тут несколько увлеклась :)

Вы прослушали пятиминутку рефлексии по мотивам углубления одного психолога в недра нейробиологии.

Пуууффффф!

Кажется, я вынырнула из примерно двухнедельного заныра в психофизиологию, провела вчера лекцию (и вроде как, меня даже поняли), - и на радостях разбила телефон.

Мозги пустыыые, голова тоже, о чем писать прям даже не знаю. Вот напишу мааленький кусочек, про то «как мы устроены» по мотивам все того же экскурса. И про отвращение.

Итак, есть у нас островковая кора, она же островок, она же инсула. Она относится уже к конечному мозгу, к высшим структурам, хотя и старым, и является своеобразным «привратником» при лобной области мозга. В нее сходится множество сенсорной информации, и она является своего рода интегративным хабом, одна из немаловажных (но далеко не единственных) задач которого — оценить возникающие ощущения, «что, собственно, происходит, что нам предлагают» и сформировать реакцию приближения: «о, мне предлагают что-то вкусное, мне это приятно!» — или отдаления: «фу, какая гадость, это опасно и противно, надо отстраниться! Ну, а если что-то и притягательно, и отвратительно - определиться с решением и выстроить безопасную дистанцию.

И вот именно эта реакция отдаления-отвращения и интересна в контексте людей с серьезной травмой в анамнезе. Отвращение классная и здоровая эмоция, которая предохраняет нас от отравления, от соприкосновения с чем-то ядовитым, токсичным, опасным для нас. И это касается не только протухшего мяса или еще чего-то материального, но и сферы отношений.

Естественно, это касается и социального научения, естественно рамки и границы отвратительного могут двигаться (чем и пользуются власть предержащие), но вообще, так-то у нас есть консенсус относительно отвратительного, постыдного, аморального поведения. Не убий, не укради, не изнасилуй, не унижай, не воруй, не обижай тех кто слабее. Порой какие-то совсем простые вещи. И если мы их распознаем как отвратительные, то мы в домике, мы на берегу прочитаем все красные флажки, посидим покумекаем и в опасные отношения не зайдем, даже если там рядом вкусные приманки разложены. Но то в идеале.

А на практике, все как обычно сложнее. Во-первых, рамку «допустимого» можно тихонечко сдвигать, особенно надавливая на иные чувствительные вещи, типа хорошей идентичности, или создавая дегуманизирующий нарратив. Да, убивать, насиловать и грабить нельзя и отвратительно, но то своих, а если чужих и чучуть, то наверное можно? Особенно если их убеждения это «бред сумасшедшего» и тлетворны и разрушительны для нашей светлой нации? Про все эти манипулятивные политтехнологии и пропаганду писать можно много разного, но коротко, как по мне — они отвратительны.

Хум хау, в этой манипуляции отвратительным мне уже видится определенная травматизация, давление, размывание границ и поляризация. Меня, когда я собаку дрессировала, четко научили — что нельзя, то всегда нельзя. Полезное. Потому что если чужих все-таки можно, тогда почему нельзя своих, но не близких? А потом и совсем своих?

Во-вторых, привет исследователям и функциональному МРТ. У людей с ПТСР объем серого вещества островковой доли снижен, а функционирует она с нарушениями. Инсула может быть гиперактивна (это приводит к чрезмерно сильному влиянию физических ощущений и эмоций на психологическое состояние человека), недостаточно активна (это приводит к диссоциации в виде потери контакта со своими телесными ощущениями и эмоциями) или гиперреактивна (в таком случае наблюдается чрезмерная эмоциональная реакция на внешние стимулы).
И — тадаааам! — у этой же когорты значительные проблемы с чувством отвращения и в принципе его распознаванием.

Что вполне объяснимо. Как правило, если мы говорим про (к)ПТСР, то мы по дефолту говорим о том, что человек длительное время находился в ненормальных, отвратительных условиях. Рос в них и развивался, возможно был принужден совершать отвратительные вещи, например, под угрозой потери жизни. Был вынужден цепляться за немногое хорошее, что было, просто в целях собственного выживания. И как тут не сформировать толерантность к отвращению, если от отвратительного нельзя уйти, его нельзя забороть? Просто перестать это отвратительное распознавать?
⬇️

⬆️
Да, в целом любые отношения, и детско-родительские тоже, амбивалентны, мы не можем, да и не должны быть только хорошими для своего ребенка. А вот что мы должны, так это научить его распознавать опасность и угрозу, и что-то отвратительное, — и в нашем собственном поведении и проявлениях тоже. Так, чтобы выросший ребенок смог это в нас отвергнуть, выйти из слияния и установить здоровую дистанцию.

Но обычно если мы орем на ребенка, то это ребенок виноват, если мы бьем его, то за дело, если мы насилуем свою племянницу, так это она сама захотела...

А дальше мы видим очень специфическим образом преднастроенный мозг. Который умеет, прекрасно умеет, подавлять сигналы отвращения, игнорировать информацию от собственного тела, которая сообщает — мы едим, пьем, курим, нюхаем, колем что-то отвратительное, нам от этого плохо. С нами делают что-то отвратительное, нам говорят что-то отвратительное. Особенно, а так часто бывает, если это отвратительное завернуто в какую-то притягательную оболочку. «Фууу, ну ты и запустила себя, как ты растолстела, прям корова какая-то!» — зато с ласковой и жизнерадостной улыбочкой, зато с распростертыми объятиями. Муж ни хрена не помогает, ничего не делает по дому, зато слова, какие красивые слова говорит! Живет за твой счет, и ты еще и ипотеку его (ее) выплачиваешь, но зато очень умный(ая) и красивый(ая). Мы делаем ужасные вещи, зато мы великая нация и не дадим в обиду нашу великую культуру!

К сожалению, если существует такая преднастройка, а она существует у многих и многих, то она способствует дальнейшей травматизации. Поскольку зрение оказывается сфокусировано на «светлой» стороне чего-то амбивалентного, притягательной, «хорошей», поскольку мы попросту не замечаем, игнорируем «темные» сигналы. И на самом деле тем сильнее игнорируем, чем сильнее полярность.

Незначительные недостатки в целом нормальных и здоровых потенциальных партнеров виднее и заметнее, и сильнее пугают, чем действительно опасные и значимые поступки и особенности по-настоящему опасных людей.
И так легко становится влипнуть в опасные отношения, в зависимости, отхватить себе какое-нибудь РПП… По сути вот она, одна из причин высокой коморбидности, т.е. сродства (к)ПТСР этим состояниям.

А делать-то, делать-то что? Ну такое... терапия и терапия, выдерживать амбивалентность объекта, замечать что есть И черное, И белое, а вместе оно сербурокозявчатое, и с этим козявчатым устанавливать действительно безопасную дистанцию, восстанавливать телесную чувствительность и заново учиться прислушиваться к себе и телесным сигналам — отвращения, сытости, переполненности, ужаса...

Хорошо знакомые вещи в терапии травмы, в принципе. Но прикольно знать, что все это, оказывается, островок.

Про прощание в терапии, этику и травматическую муть

Попался мне на глаза дофига грустный пост, о том, как один человек “закончил” терапию. Потому что вот не смотря на то, что он оптимистично начинался словами “ты ок, даже если твое прощание с терапевтом похоже на хуйню”, заканчивался он выражением глубокого сомнения в себе, и вопросом “а быть может это я все испортил”?

Я хожу и пару дней уже думаю, по мотивам. Травма устроена так, что это мир, вывернутый наизнанку, не влезающий в голову, мутный, непонятный. Однажды я отловила себя на том, что когда касаюсь травматического материала — своего ли, клиентского — испытываю специфическое чувство, сродни тошноте. Своеобразной неясности, мути; вот вроде все ясно и понятно, но нет в этом “понятно” какой-то внутренней связности, четкости — и нихрена на самом деле непонятно. И это вполне соответствует критериям травмы, которая про потерю внутренней связности, смысла, про что-то, что не осознается и не вмещается.

Мне тема кПТСР и ПРЛ (как можно предположить :) близка не только теоретически, я много лет прохожу собственную терапию, и была в отношениях не с одним терапевтом. И не от одного уходила.

И вот был у меня уход от второго терапевта, очень давно, после которого я лет десять думала “что это было, Пух?” — и тошнилась. Я задавалась этим вопросом по ходу, я поднимала его с третьим терапевтом, с четвертым, и нашла ответ, и вместе с этим ответом выход из своей травмы, только с пятым.

Ответ звучал так: “Никто не гарантирует хороший конец, его может не быть. Есть ситуации, в которых компромисс и договоренности невозможны. Есть места, где просто нельзя договориться. Бывает так, что у каждого своя правда и своя ответственность. Если кто-то выбирает не увидеть тебя - это не изменить". Такой простой ответ, который так сложно было найти. Быть может, именно потому, что я искала его с тем терапевтом — и не нашла.

Там, в принципе, все было просто. Сперва она мощно мне помогла. А потом был конфликт, столкновение, и она уперлась в сеттинг, в то, что правила вот такие и должно быть именно так. А я так не хотела, я не была готова признать это справедливым, мне так не подходило. Если что, там речь шла об оплате, мне не казалось справедливым оплачивать пропуск в терапии, если я внезапно слегла с температурой 40. Я захотела уйти в конечном счете — мне сказали "чтобы попрощаться надо отходить еще 4 сессии…" я их отходила тогда, я не сделала бы это сейчас - ибо wtf???

Я очень хотела все изменить. Сделать себе снова “хорошего” терапевта. Или хотя бы уйти “по-хорошему”. Или остаться “хорошей” в своих глазах, уйдя от нее “по правилам”. Я очень хотела быть услышанной, я очень хотела, чтобы она меня поняла. Может, она меня и поняла, но ей был важен сеттинг — а следовательно, плевать на меня. Так я воспринимала это тогда, и при этом даже себе не могла это объяснить. Я приходила на сессию и мы играли в лыко мочало.

Мир травмы полярен. Идеализация и обесценивание, черное и белое, или я плохой, или другой плохой. Или слиться в блаженном слиянии, или обесценить и свалить. Нет середины — и нет свободы оставаться в отношениях и оставаться собой, а значит, сохранять различия.

Я в тот момент ее потеряла. И она в этот момент потеряла меня. Нормальная ошибка начинающего терапевта (каким она была тогда, опытно-дорого я не могла себе позволить), которому достался сложный клиент, но правда именно в этом. Сеттинг важен, нужен и придуман не просто так. И, в общем-то, она имела право поставить его во главу угла и сказать, что ей важно его придерживаться. И я могла бы сказать, что мне это не подходит, и выйти из терапии. И мы могли бы попрощаться, признав, что сделано то, что было возможно, и признав, что также невозможно продолжение.

Но мы не могли. Это были бы здоровые мы, а не влетевшие в отыгрывание...
⬇️

⬆️
Это был бы тот самый “достаточно хороший” конец, то самое, что часто “продают” психологи, мол, прощание это так важно, ему важно выделять время, хорошие и долгие отношения требуют хорошего и долгого прощания…

Все так, если люди, терапевт и клиент, могут друг друга увидеть. Могут принять и признать свои ограничения. Могут найти слова для того, чтобы объяснить происходящее. Если терапевт может сказать: я свободна соблюдать свои правила. А ты свободна уйти, если они тебе не нравятся. И даже не по моим правилам — просто уйти… и остаться нормальной, достаточно хорошей, достойной. Но в истории нет сослагательного наклонения.

Она не могла. И другие не всегда могут. Или не хотят. И не только клиент и терапевт. Родители, братья-сестры, начальники, любые другие значимые для нас люди. "Я знаю как надо, делай как я говорю, правила важнее тебя, есть только я и моя боль" - неважно, мне как будто "не дают свободу, не дают меня".

А я не могу взять сама. Иногда уйти самому просто кажется невозможным. Потому что какая-то часть меня не может связать воедино, что вот этот светлый облик, этот идеальный человек, та женщина, которая когда-то так помогла, и вот этот глухой и слепой ко мне, жестокий, как угодно еще неподходящий — это один и тот же человек. И мы цепляемся за хорошее, изо всех сил не замечая плохого, споря до рвоты, манипулируя, подкупая, отказываясь от себя и претерпевая.

Если я уважаю себя, если признаю за собой право уйти оттуда, где мне перестало быть хорошо — просто уйти, не пытаясь переделать другого под свои нужды, не подстраиваясь самой, если я вижу И черное И белое, и могу оценить, как в этом для меня, принимаю я или отвергаю — то жизнь, в целом, ок.
Я могу установить безопасную для себя дистанцию, я могу выйти из отношений, даже если в них когда-то было очень хорошо, и даже сейчас продолжает быть хорошо, но есть то плохо, которое я не хочу иметь в своей жизни.

А если нет? По сути, та терапевт устроила мне ретравматизацию. Не думаю, что она желала того, но…

Она показала мне, что правила важнее, чем я и моя боль.
Что я должна быть с ней в терапии по ее правилам, и если и уходить, то по ее правилам.
Что если я эти правила нарушу, я буду плохой.

Я могла бы научиться с ней, уже тогда, тому, что я имею право уходить оттуда, где мне плохо. Тому, что все мы разные, и что иногда невозможно достичь понимания. Что каждый отвечает за себя. Что даже если я люблю человека, но он творит какую-то невыносимую хтонь, мне лучше уйти, потому что это тот же самый человек. Не испытывая запредельных вины, стыда, отчаяния, гнева. Что переделать человека невозможно, и не стоит даже пытаться. Что правила этого монастыря могут мне не подходить. Я пришла в терапию, в том числе, именно за этим.

Мне жаль, что этого не случилось тогда, я рада, что я научилась этому потом. Что мир стал более связным и сложным.

Здесь должны быть какие-то выводы. Пожалуй, они будут про то, что ты правда ок, даже если в отношениях с тобой партнер выкидывает какую-то хуйню и перестает тебя слышать вообще. Такое бывает, увы, а от хуйни стоит отодвинуться и порешать еще, надо ли тебе туда по новой. Про то, что не стоит творить хуйню самому, и пытаться сделать себе из говна конфетку и вытрясти из партнера то, что надо тебе (но не ему). Про то, что сеттинг на самом деле невероятно важен, но он придуман для безопасности отношений терапевта и клиента, а какие могут быть отношения, если терапевт кивает на сеттинг (протокол, табличку, гуру сказал?). Про то, что на то, чтобы соединить в своей голове полярности, такие простые, казалось бы, вещи, порой уходят годы. Чтобы по-настоящему их понять.

И про то, что с тех пор я не люблю психоаналитиков.
#личное