125 лет назад, 6 (по н.ст. в XXI в. – 19) октября 1896 года, была торжественно открыта восстановленная после разрушительного землетрясения богословская школа на острове Халки – главное духовное учебное заведение Константинопольской патриархии.

Основание семинарии относится к первому патриаршеству Германа IV, который сам не получил систематического образования, но был большим любителем наук и просвещения. В 1842 г. он посетил древний, основанный в IX в. еще свт. Фотием, Свято-Троицкий монастырь на острове Халки в 16 км. от Константинополя и обнаружил его в весьма плачевном состоянии. Патриарх добился от великого визиря разрешения на восстановление обители и основания при нем семинарии. 1 октября 1844 г. в монастыре была отслужена первая Божественная литургия и начались занятия в школе.

Семинария существовала на ежегодные отчисления от патриарха и епархиальных архиереев. Кроме того, Свт. Синод Русской церкви раз в год перечислял в Халки 2000 рублей золотом.

В административном плане школа подчинялась непосредственно Вселенскому патриарху. Ректор избирался из числа архимандритов, получивших духовное образование заграницей (в российских духовных академиях или европейских университетах).

Изначально обучение длилось семь лет и делилось на четыре класса средней школы и три класса высшей школы. В 1899 г. среднее отделение было упразднено, и школа стала функционировать фактически как академия. Однако в 1923 г. была восстановлена семиклассная система.

Выпускники получали звание «дидаскала православного богословия». Особенностью Халкинской школы, отличавшей её от духовных учебных заведений России, было то, что все ученики накануне выпуска были обязаны принимать монашество.

Библиотечный фонд школы на начало XX в. насчитывал более 120 тысяч томов и представлял собой крупнейшее собрание греческого мира в Османской империи.

В июле 1894 г. мощное землетрясение обратило в руины большинство исторических зданий Троицкого монастыря и семинарии. Комиссия из членов Синода с патриархом во главе два дня пробыла на острове Халки для осмотра места бедствия. Синод определил распустить по домам всех учеников, прекратить занятия минимум на год и приступить к изысканию средств для восстановления.

Скорое возрождение семинарии стало возможным благодаря меценату Павлосу Стефановику Скилицису, пожертвовавшему гигантскую сумму, эквивалентную 200 тыс. рублей, и приглашенному им архитектору Периклису Фотиадису, чьими трудами были обновлены старые и выстроены новые монастырские и школьные здания. Среди жертвователей также были: Константинопольский патриарх Анфим VII (250 турецких лир), грек Леонид Зарифис (700 турецких лир), Свт. Синод Российской Православной Церкви (3000 рублей золотом, собранные на основании циркуляра по всей России). Строительство, успешно завершившееся два года спустя, курировал лично митрополит Принкипоннисский Дорофей.

Из более чем 990 студентов, прошедших обучение в Халкинской семинарии, 16 стали патриархами (в т.ч. нынешний Константинопольский патриарх Варфоломей), а более 260 — епископами Константинопольской, Иерусалимской, Александрийской, Антиохийской, Элладской, Сербской и других православных церквей.

Семинария пережила и Балканские, и Первую мировую, и турецко-греческую войны, и реформы Ататюрка, и антигреческие погромы. Роковым же для Халкинской школы стал военный (т.н. «меморандумный») переворот, произошедший в Турции в марте 1971 г. Демократическое правоцентристское правительство ушло в отставку, власть перешла в руки генералов. Была ограничена свобода печати и публичных выступлений. Военные стали вмешиваться в сферу образования. Часть иностранных учебных заведений было закрыто, остальные переданы в ведение Министерства образования и преобразованы в государственные учебные заведения. Семинария на острове Халки также стала жертвой этой политики.

Дело в том, что генералы были крайними кемалистами и сторонниками радикального лаицизма. Опасаясь того, что Турция может скатиться к исламизму (а с конца 1960-х гг. такая перспектива выглядела вполне реально), они запретили преподавать Коран, закрыли почти все медресе. Логично, что под каток «светского государства» попали и религиозные меньшинства, в т.ч. православная церковь.

Народная республиканская партия обратилась в Конституционный суд, который на основании ст. 130 и 132 Конституции Турции, принял решение о закрытии семинарии в связи с запретом на частную образовательную деятельность. Патриарху Афинагору предложили продолжить деятельность Халкинской школы в качестве подразделения одного из светских университетов Турции. Но тот отказался, сославшись на то, что это приведет к потери контроля над учебным процессом.

Патриарх Варфоломей неоднократно поднимал вопрос о возобновлении деятельности Халкинской семинарии. Постоянно привлекается внимание международной общественности к судьбе знаменитой в прошлом богословской школы (в 1999 г. президент США Билл Клинтон посетил Халки и ходатайствовал перед правительством Турции об открытии семинарии). Несмотря на положительные сигналы, которые давал на этот счет действующий президент Реджеп Тайип Эрдоган, Константинопольская церковь по-прежнему (вот уже полвека) лишена собственного духовного учебного заведения.

90 лет назад, 20 октября 1931 года, скончался Валентин Свенцицкий – протоиерей Русской Православной Церкви, знаменитый проповедник и духовный писатель.

Сын поляка-католика и русской православной несправедливо носил печать незаконнорождённого, потому что первая жена его отца сбежала из семьи, а это не считалось поводом для расторжения брака. Даже отчество Валентину было записано не по имени родного отца, а по имени крестного – Павлович, вместо Болеславович.

В годы учебы в 3-й Казанской гимназии на Валентина, с детства интересовавшимся религией, большое влияние оказал законоучитель, священник Алексей Молчанов, ставший впоследствии архиепископом Карталинским и Кахетинским, экзархом Грузии.

Когда Валентину было 15 лет, семья Свенцицких переехала в Москву. В 1903 г. Валентин поступает на историко-филологический факультет Московского университета, где становится членом Студенческого общества под руководством профессора С.Н. Трубецкого и инициатором открытия секции истории религии. Свенцицкий входит в круг религиозных мыслителей. Среди его друзей мы видим Павла Флоренского, Сергея Булгакова, Александра Ельчанинова, Андрея Белого, кн. Евгения Трубецкого, Владимира Эрна.

Многие из них станут участниками «Христианского братства борьбы» – нелегальной организации, основанной увлеченными идеями христианского социализма Свенцицким и Эрном в революционный 1905-й год. На собраниях Братства и Религиозно-философского общества памяти В.С. Соловьева проявляется ораторский и полемический талант Валентина; растет его популярность в обеих столицах, укрепленная впоследствии публицистическим и писательским успехом. Издаются его книги и статьи, на сценах театров ставят его пьесы.

Годы успеха стали одновременно и годами духовного кризиса. Валентин Павлович проходит через серьёзные искушения, общественности стало известно о его незаконнорождённых детях. Он многое переосмысляет, отказывается от социалистических идей, разрывает с бывшими единомышленниками.

Свенцицкий едет в Абхазию, желая своими глазами увидеть монахов-отшельников. Под впечатлением от этой поездки он пишет книгу «Граждане неба». После посещения Оптиной пустыни, где он давно окормлялся у прп. Анатолия (Потапова), Валентин начал склоняться к посвящению себя церковному служению. Святой старец не благословил его на монашество, но на священство благословил. После венчания с Евгенией Красновой, 9 сентября 1917 г. Валентин Павлович был рукоположен в священный сан у гроба прав. Иоанна Кронштадтского митрополитом Петроградским свщмч. Вениамином (Казанским).

Оказавшись вместе с Белой армией на юге, отец Валентин активно участвовал в подготовке и деятельности Юго-Восточного Русского Церковного Собора. Несмотря на нескрываемый антибольшевизм, он не эмигрировал, и в 1920 г. приехал в Москву, где стал часто служить с патриархом Тихоном, которого очень уважал и поддерживал в противостоянии обновленцам. За последнее он был в конце концов арестован и сослан в Таджикистан, где написал работу «Тайные поучения о нашем спасении (о молитве Иисусовой)», во многом вдохновленную общением с прп. Анатолием Оптинским. Находясь в Средней Азии, отец Валентин 31 мая 1923 г. присутствовал на тайной хиротонии свт. Луки (Войно-Ясенецкого).

Вернувшись в 1925 г. в Москву, он был назначен священником храма св. Панкратия у Сухаревой башни, а затем – настоятелем знаменитой московской церкви «Никола Большой Крест». Вскоре оба храма будут уничтожены большевиками. В проповедях и беседах о. Валентина с прихожанами сформировалась концепция «монастыря в миру», легшая в основу известного одноименного сочинения.

Декларация митрополита Сергия 1927 г. вызвала у о. Валентина резкий протест. Он разрывает с заместителем местоблюстителя отношения и уходит в лагерь т.н. непоминающих, за что в апреле 1928 г. вновь был арестован и сослан в Тайшет. Именно в этой сибирской ссылке будут созданы его «Диалоги» – сочинение, построенное как беседа духовника и интеллигента, в котором представлено цельное изложение христианского мировоззрения; используя сократический метод майевтики, о. Валентин вскрыл противоречие материалистического взгляда на мир.

В 1930 г. он заболел тяжелой каменно-почечной болезнью. Его пытались лечить, но безуспешно. Он болел больше года, страдания его были невыносимыми. Власти не согласовали проведение операции. Незадолго до кончины о. Валентин написал митр. Сергию покаянное письмо, и получил от него полное прощение. Призвал своих духовных чад последовать его примеру.

Скончался Свенцицский в больнице г. Канск на руках у жены. Родные получили разрешение перевезти гроб с телом о. Валентина в Москву. Товарный вагон шел три недели и прибыл в столицу лишь 6 ноября. К вечеру следующего дня гроб был установлен в церкви Троицы в Листах. После парастаса открыли гроб. Все были потрясены. Отец Валентин лежал как живой, со спокойным, просветленным лицом, без каких-либо признаков тления, что было засвидетельствовано двумя епископами, десятком священников и диаконов и сотнями прихожан, пришедших проститься с любимым батюшкой.

Протоиерей Валентин Свенцицкий был похоронен на Пятницком кладбище. В 1940 г. останки его были перенесены на Введенское кладбище, где могила о. Валентина и сегодня не забыта верующими.

1570 лет назад, 8 (по н.ст. в XXI в. – 21) октября 451 года, в городе Халкидон открылся IV Вселенский собор.

За 20 лет до этого, на III Вселенском соборе в Эфесе был низложен и предан анафеме Константинопольский архиепископ Несторий, который учил что Иисус Христос родился простым человеком, а затем за святость жизни с ним соединилось Божество, которое обитало в Нем, и что Иисус Христос, имеет не одно Лицо (Ипостась), а два разных лица - одно Божеское, а другое человеческое, и что Деву Марию поэтому следует именовать не Богородицею, а Христородицею. Однако отдельно заседавшая антиохийская делегация объявила еретиком не Нестория, а его оппонента — свт. Кирилла Александрийского. Разногласие было устранено императором Феодосием II, который после бегства предупреждённого об аресте Кирилла утвердил постановление александрийской делегации.

После смерти свт. Кирилла в лагере победителей – сторонников александрийского богословия – появились свои радикальные учения, в частности ересь константинопольского архимандрита Евтихия, который учил, что хотя «Родившийся от Девы Марии есть совершенный Бог и совершенный человек», однако Он «не имеет плоти, единосущной нам». Ересь Евтихия, постулирующая наличие в Иисусе Христе только божественной природы и отвергающая его человеческую природу, была названа монофизитством (от μόνος — «один, единственный» + φύσις — «природа, естество»).

Низложенный поместным собором 448 г., Евтихий апеллировал в Александрию к преемнику свт. Кирилла, архиепископу Диоскору. Император Феодосий II предписал провести в Эфесе в 449 г. Вселенский Собор для пересмотра дела Евтихия. Тем временем папа Римский, свт. Лев Великий, ознакомившись с доставленными в Рим актами Собора 448 г., осудил учение Евтихия и отправил послание (томос) к архиеп. Константинопольскому свт. Флавиану, в котором очень четко изложил православное учение о воплощении Сына Божия и соотношений Божественной и человеческой природы в нем.

В августе 449 г. на II Эфесском Соборе, получившем за насильственные действия на нем со стороны Диоскора Александрийского и его сторонников (в первую очередь Бар Саумы и его монахов) наименование «разбойничьего», был низложен свт. Флавиан, который вскоре скончался. Император подтвердил справедливость приговора, однако с этим не согласились не только осужденные, которые апеллировали в Рим, но и многие епископы – участники Собора, подвергшиеся насилию.

Специальная делегация папы в лице двух епископов и двух пресвитеров требовала ради церковного мира подписать томос Льва Великого. И первым это сделал новый архиепископ Константинопольский, свт. Анатолий, – ставленник Диоскора, но переметнувшийся в противоположный лагерь.

Пересмотр решений «разбойничьего» Собора стал возможным только после скоропостижной смерти имп. Феодосия II (28 июля 450). Новый император Маркиан и его супруга св. блгв. Пульхерия распорядились созвать новый Собор.

Эти события происходили на фоне вторжения гуннов во главе с Аттилой в Европу. 451 год был годом легендарной битвы на Каталаунских полях. Поэтому император Маркиан срочно должен был отправиться в поход на северные границы Империи, чтобы загородить гуннам вторжение. Задержанный военными заботами, но желавший лично присутствовать на соборе, Маркиан приказал Собору переехать как можно ближе к своей столичной резиденции. Выбранная изначально Никея была заменена совсем близким столичным предместьем – Халкидоном (ныне это пригород Стамбула Кадыкей на азиатском берегу Босфора). Там в базилике вмчц. Евфимии к назначенному сроку собрались 500 епископов, в подавляющем большинстве из восточных провинций империи; Запад представляли три легата Римского папы и два епископа из Африки. В сопровождении 19 епископов прибыл Диоскор Александрийский, которому по требованию легатов папы было приказано оставить место члена Собора и перейти на место обвиняемого. Участники Собора пришли к выводу, что свт. Флавиан сотоварищи был осужден несправедливо, а виновники этого (в первую очередь, Диоскор) должны быть низложены.

Затем отцам Собора было предложено письменно изложить истинное вероучение. После некоторого обсуждения, используя томос Льва Великого, епископы создали т.н. Халкидонский символ веры или догматическую формулу:

«Итак, последуя святым отцам, все согласно поучаем исповедовать одного и того же Сына, Господа нашего Иисуса Христа, совершенного в божестве и совершенного в человечестве, истинно Бога и истинно человека, того же из души разумной и тела, единосущного Отцу по божеству и того же единосущного нам по человечеству, во всем подобного нам, кроме греха, рожденного прежде веков от Отца по божеству, а в последние дни ради нас и ради нашего спасения от Марии Девы Богородицы по человечеству, одного и того же Христа, Сына, Господа, единородного, в двух естествах неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно познаваемого,- так что соединением нисколько не нарушается различие двух естеств, но тем более сохраняется свойство каждого естества и соединяется в одно лицо и одну ипостась,- не на два лица рассекаемого или разделяемого, но одного и того же Сына и единородного Бога Слова, Господа Иисуса Христа, как в древности пророки [учили] о Нем, и [как] Сам Господь Иисус Христос научил нас, и [как] предал нам символ отцов».

Согласно сочинениям X века на Соборе произошло чудо. Свт. Анатолий предложил участникам решить спор о природах Христа посредством молитв к св. Евфимии, чьи мощи почивали в халкидонском храме. Была вскрыта рака, и на грудь мученицы положили два свитка: с православным и монофизитским исповеданиями веры. Раку закрыли и в присутствии императора опечатали. На три дня участники Собора наложили на себя строгий пост и усиленно молились. С наступлением четвёртого дня открыли гроб и увидели, что свиток православных святая держит в правой руке, а свиток монофизитов лежит у неё в ногах. Более того, Евфимия, протянув руку как живая, подала свиток с истинным исповеданием Маркиану и Анатолию, тем самым поставив точку в прениях.

Помимо этого – важнейшего – деяния, отцами IV Вселенского собора было составлено 28-е правило, уравнивающее статус Константинопольской кафедры с Римской, что, конечно же, не было принято папой Львом и его преемниками, и впоследствие аукнулось в Великой схизме 1054 года. Интересно, что упоминание в 28-м правиле «епископов у иноплеменников» уже в ХХ в. послужило поводом для Константинопольской Патриархии выдвинуть своеобразное учение о ее исключительных правах в диаспоре (т.е. за пределами канонических территорий поместных церквей), приведшее к текущему кризису в мировом Православии.

Решения Халкидонского собора вызвали мощнейший раскол в Византийской империи. Восточные окраины, по-своему толкующие учение свт. Кирилла, восприняли упоминание о двух природах как победу несториан. Если в Палестине удалось свести влияние монофизитов к минимуму, то в Сирии, Армении и особенно Египте положение оказалось значительно серьезнее. Все попытки убедить монофизитов признать Халкидонский Собор не увенчались успехом. В Египте большинство населения оказалось на стороне низложенного Диоскора и его преемников. В Сирии уже в 40-х гг. VI в. возникла отдельная монофизитская иерархия. Сформировались самостоятельные церкви: Армянская, Коптская, Сиро-Яковитская, оказавшиеся с этого времени и до сегодняшнего дня оторванными от Вселенского Православия.

190 лет назад, 10 (по н.ст. в XXI в. – 23) октября 1831 года, находившийся более столетия в руках греко-католиков Успенский Почаевский монастырь, указом императора Николая I возвращен Православной Церкви.

Николай Павлович подписал высочайший указ об упразднении в стенах древней волынской обители униатского общежития ровно на следующий день, после символического завершения Польского восстания – капитуляции последнего оплота повстанцев, крепости Замостье.

И это вовсе не совпадение. Почаевские католики подверглись репрессиям со стороны правительства за активную поддержку инсургентам.

Обитель прп. Иова с 1713 г. находилась во владении базилиан – католического Ордена Св. Василия Великого (Ordo Basilianus S. Josaphat). Это был орден, созданный Ватиканом с целью распространения унии среди монашествующих, оказавших самое сильное сопротивление Брестскому собору 1596 г. Прикрываясь «восточным обрядом», «миссионеры святого престола» на самом деле стремились постепенно «исправлять» униатство, приближать его к римо-католичеству. У базилиан, которых поначалу трудно было отличить от православных, всё больше распространялся латинский богослужебный обряд, входило в обычай употребление латинского и польского языков, появлялись иные заимствования из западной традиции. Большую поддержку в создании Ordo Basilianus оказали иезуиты, которые стали для базилиан в значительной степени образцом для подражания: орден мыслился как «иезуитский восточного обряда».

Греко-католичество, в целом, и Орден Св. Василия, в частности, были передовыми отрядами борьбы со всем русским на территории бывшего Великого Княжества Литовского. Пещерная русофобия базилиан не раз играла с ними плохую шутку. Так, в 1705 г., осматривая полоцкий собор Святой Софии, которым владели базилиане, царь Петр I захотел пройти в алтарь, но монахи не пустили его, в лицо обозвав «схизматиком». Увидев икону с изображением Иосафата Кунцевича, царь спросил монахов, кто это. Ему ответили, что на иконе изображен «священномученик Иосафат», добавив, что умерщвлен он был единоверцами российского монарха. Терпение царя лопнуло, и он велел приближенным схватить дерзких базилиан. В ходе столкновения четыре униата были смертельно ранены, еще один – повешен.

Благодаря политике веротерпимости Екатерины II традиционно высокая степень влияния базилиан в западнорусских землях сохранилась и после вхождения их в состав Российской империи. Однако, состоявшийся в 1802 г. Тороканский капитул (съезд) носил столь ярко выраженный антироссийский характер, что даже такой веротерпимый царь, как Александр I, к тому же друживший с поляками (например, князем Адамом Чарторыским) принял решение о его роспуске.

Базилиане проявили свою ненависть к России и православию и во время восстания Костюшко, и во время Отечественной войны 1812 г., приветствовав Наполеона.

Само собой, поддержали они и Ноябрьское восстание 1830 г. В списке лиц, привлеченных к ответственности за участие в мятеже, значилось 76 представителей греко-католического клира, большинство из них – члены ордена. Монахи Г. Дверницкий и А. Вигиневский сражались на стороне повстанцев. Иноки Почаевского монастыря печатали в своей типографии листовки польского генерала Дверницкого, помогали осуществлять связь между отрядами и оказывали им иную помощь. В апреле 1831 г. почаевские базилиане тепло встретили отряд инсургентов, причем восемь монахов даже вступили в их ряды. Они скакали в монашеском одеянии, с саблей на боку, заклиная народ выйти на бой за отчизну.

В итоге после подавления восстания, Николай I приказал передать монастырь Русской Церкви, а в 1833 г. обители был присвоен статус Лавры. Скоро она стала одним из крупнейших центров Православия в Империи, четвертой в списке Лавр Русской Церкви.

К 1839 г., когда на Полоцком соборе униаты воссоединились с Православной Церковью, орден Св. Василия прекратил свое существование на территории России. Сохранилась только Холмская провинция ордена в пределах бывшего Царства Польского. Однако после очередного Польского восстания 1863 г. последняя на территории Российской империи Холмская униатская епархия была упразднена.

В годы Первой мировой войны Почаевская обитель снова подверглась поруганию от католиков, когда в неё вошли австро-венгерские войска. Большая часть братии была отправлена в концентрационные лагеря. В трапезной монастыря оккупанты устроили кинозал, в домовой церкви митр. Петра Московского – кафе. В результате Брусиловского прорыва Лавра была освобождена.

После того, как в 1920-м году Почаев отошел к Польше, монастырь попал под юрисдикцию Польской православной церкви (также как другие прославленные русские монастыри: Валаам и Коневец – Финляндской, Псково-Печорский – Эстонской). После присоединения Западной Украины к СССР в 1939 г. советская власть не закрыла (возможно, не успела закрыть) монастырь, и именно в Почаевской Лавре в 1941 г., в глубоком тылу гитлеровских войск, было провозглашено создание Украинской автономной Православной Церкви, сохранившей в отличие от всех мастей самостийников и автокефалистов верность Московскому Патриархату.

Пережила Почаевская Лавра и хрущевские гонения, и захлестнувшую Западную Украину волну насилия со стороны униатов, поднявших голову в конце 80-х. Обитель прп. Иова с честью вышла из испытания «филаретовским расколом» 90-х гг. Как и в случае с униатской историей Лавру попытались захватить изнутри. Наместник монастыря, епископ Иаков (Панчук), самовольно и без предупреждения братии в один момент начал поминать «патриарха Киевского» Филарета (Денисенко). Братия в тот же вечер выдворила раскольника, после чего был избран новый наместник.

В честь возвращения духовного центра Волыни, Успенского Почаевского монастыря, в родную гавань Святого Православия в этот день – 10 (23) октября – празднуется Собор Волынских святых.

146 лет назад, 11 (по н.ст. в XXI в. – 24) октября 1875 года, скончался Александр Васильевич Горский – протоиерей, ректор Московской Духовной Академии, выдающийся историк Церкви.

Александр родился в семье Василия Сергеевича Горского, настоятеля кафедрального Успенского собора города Костромы и ректора Костромской духовной семинарии. Там и учился Саша, когда в июле 1828 г. ревизор из Московской Духовной Академии, иеромонах Афанасий (Дроздов) не увидел его выдающиеся способности и досрочно направил в Академию. В МДА Александр учился блестяще, его учителем (ставшим затем единомышленником и другом) был новатор в преподавании церковной истории Филарет (Гумилевский), и именно его исторический метод в преподавании догматики будет впоследствии взят на вооружение Горским.

В 1833 г. Александр окончил МДА со степенью магистра, оставлен на кафедре церковной истории бакалавром, а в 1839 г. уже ординарным профессором. С 1842 г. Горский заведовал академической библиотекой, которую беспрерывно пополнял редкими старопечатными книгами и уникальными рукописями, вычитывал все поступавшие в неё книги, оставляя в них свои замечания. Александр Васильевич стал одним из основателей и постоянных авторов «Прибавления к Творениям святых отцов в русском переводе». В 22 года Горский возглавил кафедру церковной истории МДА.

Благодаря многолетним занятиям с рукописями Александр Васильевич стал одним из самых авторитетных специалистов в области средневековой славянской письменности. Дело в том, что по инициативе митр. Филарета с 1849 по 1862 г. Горский (вместе с К.И. Невоструевым) описал 576 рукописей Московской Синодальной библиотеки. Результат его труда (было выпущено пять томов) удостоен Ломоносовской премии Санкт-Петербургской академии наук. В ходе работы ученый сделал немало открытий. Александр Васильевич впервые исследовал и опубликовал паннонские Жития свв. Кирилла и Мефодия, «Слово о Законе и Благодати» митр. Илариона, Письмо «о нелюбках» между заволжцами и иосифлянами и другие памятники.

Важнейшие исследования были проведены Горским в области исторической литургики и библеистики, в т.ч. истории переводов Библии на славянский язык.

Горский с юности стремился к монашеству, но, не получив благословения родителей, отказался от этого пути, однако мечтал принять священство. В 1860 г. митр. Филарет, ценивший и покровительствовавший Горскому, написал трактат о примерах целибатных рукоположений, которые были в Древней церкви. Это сочинение было подано им как докладная записка в Свт. Синод, сопровождающая прошение о рукоположении Александра Васильевича в целибате и одновременно о назначении его ректором МДА. Прошение владыки было удовлетворено.

Первый русский целибатный священник А.В. Горский своего прихода не имел и был приписан к Архангельскому собору Московского Кремля. Также прот. Горский оказался первым представителем белого духовенства, ставшим ректором Московской духовной академии. Эту должность он занимал с 1864 г. до конца жизни. Благодаря его усилиям Академия стала центром российской церковной науки, где основное внимание уделялось преподаванию церковной истории. По инициативе о. Александра для чтения лекций по русской истории в МДА был приглашен В.О. Ключевский. При Горском в Академии был освящен Покровский храм. Сам Горский читал лекции и по библейской истории ветхозаветной, и по евангельской и апостольской истории, и историю церковную до разделения Церкви, и историю Западной церкви в период схоластики, и эпоху реформационную, и греческую церковную историю до самых последних времен, и, конечно, русскую церковную историю. Ему помогало основательное знание языков новых и древних и изумительная память.

Архиеп. Алексий (Лавров-Платонов), один из учеников Горского, рисует следующий образ своего учителя: «Он учил нас трояким способом: всех вообще на кафедре, увлекая нас своими глубокими изысканиями, историческими картинами, блестящими характеристиками отцов и учителей Церкви, затем он всех же нас учил на другой своей кафедре – в библиотеке. Это тоже драгоценнейшие для нас его лекции, коими он вводил нас в полное обладание литературою предмета. Но были еще его лекции – lectiones privatissimae – домашние. На эти лекции иногда он призывал нас поодиночке, по поводу прочитанных им наших рассуждений или для сообщения своих мыслей относительно данной темы»

При всех своих талантах (его называли «энциклопедией», «исполином знания» и «великаном русской науки») Горский отличался особой скромностью и отсутствием амбиций. Он не редко передавал перспективные темы и наработки коллегам и ученикам, что-то опубликовал анонимно. «Есть в нем какая-то трагическая хрупкость. Изящества в этом образе больше, чем силы», писал о Горском прот. Георгий Флоровский.

Умер Александр Васильевич в своем доме, будучи приобщен Св. Тайнам, со словами: «хочу домой». 14 октября 1875 г. прот. Александр Горский был похоронен около Смоленской церкви Троице-Сергиевой лавры. Отпевание совершил его ученик еп. Леонид (Краснопевков). В советский период место захоронения выдающегося ученого и педагога, члена многочисленных отечественных и зарубежных академий наук и научных обществ, было утеряно.

Лучше всего характеризуют А.В. Горского слова его ученика, мыслителя Н.П. Гилярова-Платонова: «Этот аскет-профессор, этот инок-мирянин, с подвижнической жизнью соединявший общительную гуманность и готовность всякому служить своими знаниями и трудами, это было необыкновенное явление. Оно едва ли повторится».

Рекомендуем Каталог православных каналов — весь православный телеграм в одном месте: самые интересные посты, подборки, обзоры, статистика.

546 лет назад, 15 (по н.ст. в XXI в. - 28) октября 1475 г., скончался Феодосий (Бывальцев) – бывший митрополит Московский, первый предстоятель Русской Церкви, официально носивший этот титул.

Впервые появляется на страницах исторических источников под 1453 годом как архимандрит Чудова монастыря. 23 июня 1454 г. митрополитом свт. Ионой хиротонисан во епископа Ростовского. Однако уже через полгода чуть было не лишился сана за то, что в навечерие Богоявления (день строгого поста), которое пришлось в тот год на воскресенье, благословил мирянам вкушать мясо, а инокам – рыбу, сыр и яйца. За такое самоуправство митр. Иона вызвал Феодосия в Москву, угрожал лишением сана. Однако раскаяние епископа, а также ходатайство за него вел. кн. Марии Ярославны отвратили гнев свт. Ионы. Более того, митрополит при жизни назвал Феодосия свои преемником. Вел. кн. Василий поддержал выбор первосвятителя, и 3 мая 1461 г., чуть больше чем через месяц после блаженной кончины Ионы, Феодосий был поставлен митрополитом Московским.

Именно с митр. Феодосия начинается в полном смысле автокефалия Русской Церкви. Свт. Иона управлял митрополией самостоятельно, но в его биографии еще присутствует поездка в Царьград, где ему объявили о назначении на Русь Исидора, но при этом сказали, что он, Иона, благословляется быть следующим митрополитом, если с Исидором случится смерть или что-то другое. Что-то другое с Исидором действительно случилось, и Иона заступил на кафедру свт. Петра в 1448 г., основываясь на этом, условном, патриаршем мандате, до конца жизни не теряя надежду на подтверждение своих прав в Константинополе. После падения последнего под ударами османов Русская Церковь окончательно отправилась в самостоятельное плавание, и Феодосий стал митрополитом без какого-либо сношения с греками: свт. Иона выбрал, вел.кн. Василий одобрил, освященный собор приговорил.

Однако стоит отметить, что в самом начале прерывания наших отношений с восточным православием отношения эти… были восстановлены. В Иерусалиме в патриаршество Иоакима, произошло землетрясение, которое сильно повредило храм Воскресения. Султан египетский, владевший тогда Палестиной, решил воспользоваться бедой и восстановить храм уже не как христианский, но как мечеть. Патриарх умолял султана не делать этого, султан потребовал 5500 золотых. Для сбора денег на ремонт и на умилостивление султана патриарх лично отправился в единственное православное государство того времени – Московскую Русь. Доехав до Феодосии, он заболел и умер. Перед смертью он благословил ехать в Москву своего протосинкелла и племянника Иосифа, которого нарек митрополитом Кесарии Филипповой и выдал ему грамоту к митр. Феодосию, в которой просил последнего рукоположить Иосифа. Что и было с радостью исполнено 4 апреля 1464 г. митр. Феодосием, который таким образом укрепил легитимность своего положения, будучи де факто признан одним из восточных патриархов.

В остальном ничем примечательным короткое пребывание Феодосия на престоле отмечено не было. При нем скончался вел.кн. Василий, и вошел на престол Иван Великий. Стремление Феодосия «нужею навести на божий путь» клириков московской епархии окончилось неудачей. В 1464 г. он вынужден был оставить митрополию — официально «ради тяжкого своего недуга», а на самом деле, из-за непопулярности введенных им строгих дисциплинарных мер. Провинившихся священников он запрещал в служении, вдовых – отправлял в монастыри, оставляя паству без церковного окормления. «Многыя бо церкви без попов, и начата его проклинати; он же слышав се разболеся того ради, и здрав бысть, и сниде в келию к Михайлову Чюду в манастырь». Находясь на покое в своем родном Чудовом монастыре, он «взял в свою келью расслабленного старца с тем, чтобы служить ему и омывать его струпы».

После отставки Феодосий прожил более 10 лет и скончался в Троице-Сергиевом монастыре, куда перешел (или приехал на богомолье) незадолго до смерти. Место погребения его неизвестно.

Митр. Феодосий не был отдельно канонизирован, но его имя присутствует в Соборе Московских святых и службе всем Русским святым.

Преемником Феодосия стал митр. Филипп I.

222 года назад, 16 (по н.ст. в XXI в. – 29) октября 1799 года, император Павел утвердил доклад Свт. Синода о приведении границ и названий епархий к границам и названиям губерний, повлекший за собой значительные преобразования в управлении Русской Церковью.

Членам Синода понадобилось без малого три месяца на подготовку решения во исполнение царского указа, который Павел Петрович издал 31 июля. Возможно, инициатива исходила от нового обер-прокурора графа Д.И. Хвостова, вступившего в должность месяцем ранее. Это поэт и свояк фельдмаршала Суворова проявил себя отличным администратором, хотя и слушался во всем архиеп. Амвросия (Подобедова). Так или иначе решение вопроса давно назрело: епархий в России было меньше чем губерний, что затрудняло взаимодействие ведомств. Раз уж Синод тоже превратился в «ведомство православного исповедания», следовало и его встроить в имперскую административную систему.

Во-первых, Синод подправил наименования епархий в тех случаях, когда они расходились с губернскими и перевел архиерейские дома в центральные города. Например, именно тогда Ростовская и Ярославская епархия превратилась в Ярославскую и Ростовскую, т.к. центр губернии давно находился в Ярославле. Архиерей покинул берега Неро, и выстроенный в XVII веке митр. Ионой Сысоевичем «кремль» начал приходить в упадок. Аналогичная рокировка произошла с Суздалем и Владимиром.

Во-вторых, соединённые в 1775 г. Санкт-Петербургскую и Новгородскую епархии синодалы постановили вновь разделить. Но, за исключением короткого пребывания в Великом Новгороде всё того же митр. Амвросия, попавшего в опалу, реально и окончательно епархии разделились только почти век спустя.

В-третьих, три епархии было упразднено: 1) древнюю Коломенскую кафедру вместе с семинарией перевели в Тулу (был епископ «Коломенский и Тульский», стал «Тульский и Белевский», а Коломна отошла в Московскую епархию); 2) созданную в 1793 г. с миссионерской целью первую «кавказскую» – Моздокскую – епархию вернули в состав Астраханской (преосвящ. Гаия (Такаова) перевели во вновь учрежденную Саратовскую, правда, с пребыванием в Пензе); 3) созданную в 1787 г. для окормления греков Мариуполя и Крыма Феодосийскую епархию слили с Новороссийской (вл. Христофора (Сулиму) перевели на новую кафедру в Харьков, где он энергично участвовал в создании университета)

В-четвертых, учредили шесть новых епархий (такое мощное прибавление состоялось впервые с собора 1682 г.): 1) Калужскую (в Калугу перевели викария Дмитровского Серапиона (Александровского) и сделали его правящим (правда, не успев прибыть в Калугу, он отправился в архиепископом в Казань); соответственно, архиепископ Московский был «и Калужский», а стал «и Коломенский»); 2) Пермскую (Вятский преосвященный был «и Великопермский», стал «и Слободской»); 3) Слободскую-Украинскую (с кафедрой в Харькове), 4) Саратовскую (с кафедрой в Пензе; Тамбовский епископ был «и Пензенский», стал «и Шацкий»), 5) Оренбургскую (с кафедрой в Уфе, куда перевели Спасский мужской монастырь из Коломны); 6) Гигантская Черниговская епархия была переименована вслед губернии в Малороссийскую и из нее выделена самостоятельная Переяславская епархия.

Не обошлось и без исключений из общего правила: в ведении Воронежского владыки оставили Область войска Донского; Казанского – Симбирскую губернию и Уральское казачье войско.

В больших, многоприходных епархиях – Киевской, Новгородской, Московской и Казанской – постановили быть викарным епископам в помощь правящим.

Патриаршество Кирилла (Гундяева) ознаменовалось похожей реформой т.н. «разукрупнения епархий», которые сильно разрослись в советский период, и создания митрополий в границах субъектов Российской Федерации.