Иконы для собора писали лучшие мастера Императорской академии художеств, однако главной святыней храма оставался образ Богоматери Казанский, чье почитание усилилось в 1812 г. во время войны с Наполеоном. Перед иконой молились император Александр I и М.И. Кутузов. Уже во время заграничного похода в собор стали поступать трофеи: 103 знамени и штандарта, ключи от 8 крепостей и 17 городов, жезл маршала Даву и проч. 13 июня 1813 г. по указу императора Александра I в соборе был похоронен фельдмаршал Кутузов. По завершении войны во время торжественного служения благодарственного молебна за победу над «галлами и двунадесятью языками» митр. Амвросий назвал собор «священным памятником священной войны». В 1837 г. перед собором были установлены бронзовые памятники М.И. Кутузову и М.Б. Барклаю-де-Толли. В 1913 г. в соборе прошло первое за 200 лет патриаршее богослужение.

В 1918 г. большевиками был казнен настоятель собора сщмч. Философ Орнатский с двумя сыновьями. В 1920 г. настоятелем стал прот. Николай Чуков – будущий митрополит Ленинградский. В 1922 г., во время кампании по изъятию церковных ценностей, был уничтожен серебряный иконостас храма. Сдирание серебра производилось штыками и шашками. После процесса над митр. Вениамином собор перешел к обновленцам, а в 1932 г. закрыт и превращен в Музея истории религии и атеизма, который в годы Великой Отечественной войны был заменен Музеем Отечественной войны 1812 г. После прихода к власти Н.С. Хрущева в соборе возобновил работу Музей атеизма, который и просуществовал до начала 1990-х гг. Экспонатами музея среди прочего числились мощи свв. Александра Невского, Серафима Саровского, Зосимы и Савватия Соловецких, Иоасафа Белгородского.

В 1999 г. Казанский собор получил статус кафедрального собора Санкт-Петербургской епархии.

250 лет назад, 16 (по н.ст. в XXI в. – 29) сентября 1771 года, в Москве в ходе Чумного бунта был убит архиепископ Амвросий (Зертис-Каменский).

Будущий Московский архипастырь родился 17 октября 1708 г. в Нежине в дворянской семье. Его отец, молдаванин Степан Константинович Зертис (Зертыш), состоял переводчиком при гетманской канцелярии Ивана Мазепы. После измены гетмана он убеждал батуринцев сохранить верность царю Петру, за что был прикован к пушке и чудом спасен русскими войсками во время взятия города. Петр наградил Степана поместьем в Нежинском полку.

После смерти отца в 1722 г. Андрей жил на попечении дяди – соборного старца Киево-Печерской лавры Владимира (Каменского), чью фамилию он присовокупил к своей при поступлении в Киевскую Академию. Как было принято в те годы в Малороссии, юноша поехал за «кражей знаний» на Запад, в иезуитскую академию Львова, но завершил образование на Востоке – в Московской Славяно-греко-латинской академии. В 1738 г. он принял постриг в Александро-Невском монастыре с именем Амвросий, через два года рукоположен во иеромонаха, стал преподавать, назначен префектом Александро-Невской семинарии. С 1748 г. Амвросий – архимандрит Новоиерусалимского монастыря и член Свт. Синода.

В 1753 г. Амвросий хиротонисан во епископа Переславль-Залесского и Дмитровского. В 1761 г. переведен на Крутицкую кафедру и через три года возведен в сан архиепископа. 18 января 1768 г. Амвросий стал архиепископом Московским и Калужским.

Уже немолодой архиерей удивил москвичей своей энергией и предприимчивостью. Амвросий развернул деятельность по обновлению соборов и монастырей Кремля; будучи опекуном Воспитательного дома, тратил на его воспитанников и воспитанниц значительные средства; повел решительную борьбу с т.н. крестцовыми попами (бесприходными священниками, которые стояли на перекрестках и предлагали желающим совершить требу). Вообще, с духовенством он обходился круто, поэтому нажил много недоброжелателей. Широко образованный, знаток языков, архиеп. Амвросий находил время и для научной работы. В частности, в 1770 г. он перевел с древнееврейского языка Псалтирь. Известны его переводы «Послания св. Игнатия, епископа антиохийского», «Св. Кирилла, епископа иерусалимского, огласительные поучения», «Богословие или изложение православной веры» св. Иоанна Дамаскина, «Рассуждение против атеистов и натуралистов» Гуго Гроция.

Образование и погубило вл. Амвросия.

Летом 1771 г. раненные русские и пленные турецкие солдаты завезли в Москву чуму. Началась эпидемия. Простой народ массово пошел к чудотворной Боголюбской иконе Божией Матери, висевшей над Варварскими воротами Китайгородской стены. День и ночь у ворот толпились люди, заражая друг друга. Желая избежать дальнейшего распространения болезни, Амвросий дал указание снять икону. Доведенная до отчаяния, подогретая кликушами и провокаторами толпа подняла бунт. Восставшие направилась в Донской монастырь, где находился владыка, взломали ворота и растерзали вышедшего к ним архипастыря. Сбылось пророчество митр. Арсения (Мацеевича). Амвросий восемью годами ранее наряду с другими епископами участвовал в процессе лишения его сана, и тогда ростовский владыка предсказал каждому из них скорую и страшную смерть. Амвросию он сказал: «Яко вол, ножем зарезан будеши».

Вскоре бунт и эпидемия были прекращены малыми силами под началом генерал-поручика Петра Еропкина, а затем прибывшей из столицы гвардией под командованием Григория Орлова, который первым делом похоронил архиеп. Амвросия, примерно наказал зачинщиков, затем разбил город на 27 карантинов, где здоровых отделили от больных, а последним стали оказывать квалифицированную помощь. Результат не заставил себя ждать: если в сентябре от болезни скончалось 21,5 тыс. человек, то уже в октябре — 17,5 тыс., в ноябре — 5,2 тыс., в декабре — 805 человек.

По велению императрицы Екатерины II к возвращению Орлова в Царскосельском саду были воздвигнуты триумфальные мраморные ворота с надписью: «Орловым от беды избавлена Москва».

205 лет назад, 19 сентября (по н.ст. в XXI в. – 2 октября) 1816 года, в бедной многодетной семье священника села Сурково Новооскольского уезда Курской губернии Петра Булгакова появился на свет третий ребенок, сын Михаил – будущий митрополит Московский и выдающийся церковный историк Макарий.

Михаил рано лишился родного отца. Обученный грамоте отцом крестным, несмотря на слабое здоровье, он последовательно окончил Белгородское духовное училище, Курскую духовную семинарию и, в 1841 г., – Киевскую духовную академию, где его учителем был будущий архиепископ Херсонский, свт. Иннокентий (Борисов). Уже студентом он показал немалые дарования. Выпускная работа Булгакова «История Киевской академии» получила положительный отзыв свт. Филарета (Дроздова): «Сочинение достойное внимания по обилию собранных сведений и по порядку в изложении оных…» После выхода сочинения отдельным изданием знаменитый историк М.П. Погодин писал, что автор приобрел большую известность своим «ученым, европейским» сочинением по истории КДА… Знакомство близкое со всеми источниками, внимательность к прежним исследованиям, осторожность в заключениях, полнота, соразмерность, ясный ум, прекрасный язык – вот достоинства книги».

Вскоре после окончания академии пострижен в монашество с наречением имени Макария, рукоположен во диакона и во иерея. Оставлен в КДА преподавателем на только что открытой кафедре Русской церковной и гражданской истории. Однако не прошло и двух лет, как Макарий был переведён в столицу и стал преподавателем Санкт-Петербургской Духовной Академии, которую он полюбил и которой отдал в общей сложности 15 лет своей жизни. Будущий митр. Московский Леонтий (Лебединский), учившийся в СПбДА в 1840-х гг., вспоминал, что Макарий отличался от других профессоров тем, что никогда не читал с листа и все время ходил по аудитории; излагал материал обстоятельно и живо, но при этом на экзаменах был к студентам крайне требовательным.

В 1846 г. было опубликовано сочинение «История христианства в России до равноапостольного князя Владимира», за которое автор удостоился благодарности императора Николая Павловича. Чрез год увидели свет «Взгляд на историю Русской Церкви до нашествия татар» и «Введение в православное богословие», за которое Макарий был удостоен докторской степени.

20 января 1851 г. последовал указ о хиротонии Макария во епископа Винницкого, викария Каменец-Подольской епархии с оставлением ректором и преподавателем СПбДА. Кандидатуру Булгакова одобрил лично император.

В 1857 г. самый счастливый, по его собственному признанию, период жизни Макария, завершился – последовало назначение правящим архиереем в Тамбов, а менее чем через два года – в Харьков вместо переведенного в Чернигов своего давнего оппонента архиеп. Филарета (Гумилевского). «Во внимание к отлично-усердному служению и ревностным пастырским трудам» Макарий был возведен в сан архиепископа. За время управления владыкой Харьковской епархией число народных училищ там увеличилось в четыре раза, за что он был удостоен благодарности императора Александра Николаевича.

В 1868 г. вл. Макарий был назначен архиеп. Литовским, т.е. на одну из самых сложных кафедр из-за конфессиональной напряженности в регионе. Объезды епархии Макарий совершал редко, в основном в летние месяцы. Все остальное время, являясь присутствующим членом в Свт. Синоде, он жил в Петербурге. Несмотря на это, за время его руководства в Литве было воздвигнуто, отремонтировано и освящено 293 храма.

8 апреля 1879 г. Макарий был возведен в сан митрополита Московского, сменив на этом посту почившего свт. Иннокентия (Вениаминова). В первую очередь владыка занялся наведением порядка на приходах. Одни уважали и хвалили его, другие, наоборот, относились к нему с крайней враждой и еще при жизни его осуждали и порицали. «Везде духовная чернь относилась к нему с недоброжелательством. В Москве одна газета травлю митрополита сделала своею специальностью, обливала грязью все его выступления». «Крестом сиротства и лишений, с ним связанных, началась сознательная жизнь Макария Булгакова; и крестом гонения и преследования от завистников и врагов она и закончилась», писал его биограф Ф.И. Титов.

От этих переживаний митрополит скоропостижно скончался в архиерейском доме в селе Черкизове. На мраморной гробнице владыки в Успенском соборе Троице-Сергиевой Лавры изображены три книги: «Введение в православное догматическое богословие», «Православное догматическое богословие», «История Русской Церкви».

Работу над последней Макарий не прекращал до конца жизни. Владыка успел довести ее до 13-го тома, который был издан уже после его кончины. Автор описывал Русскую Церковь как часть Вселенской. Этим обусловлена периодизация исторического пути Русской Церкви, зародившейся в лоне Константинопольского Патриархата и затем развивавшейся в сторону все большей организационной самостоятельности и внутренней самобытности. На каждом этапе автор описал самые разные стороны церковной жизни: не только историю иерархии, но и приходскую жизнь, монашество, состояние богослужения, церковного права, развитие духовной литературы, состояние веры и нравственности, отношение к другим Церквам. Через все тома красной нитью проходит тема роли Церкви в общественной и государственной жизни страны. «История Русской Церкви» основана на изучении огромного числа источников, многие из которых впервые введены в научный оборот и заботливо опубликованы в приложениях к основному тексту. Благодаря огромному фактическому материалу, собранному автором, и широте исследовательского подхода «История Русской Церкви» послужила отправной точкой и основанием для дальнейших исследований в области церковной истории.

60 лет назад, 4 октября 1961 года, скончался митрополит Вениамин (Федченков) – видный деятель Русской Православной Церкви за границей и в отечестве, автор бесценных мемуаров.

Внук тамбовского крепостного крестьянина, нареченный при рождении Иваном, под влиянием матери, чьи отец и оба деда были диаконами, посвятил себя служению Церкви. По окончании Тамбовской семинарии, в 1903 г. Федченков был направлен в Санкт-Петербургскую духовную академию, которую окончил со степенью кандидата богословия.

Учась в академии, Иван много паломничал, встречался со св. прав. Иоанном Кронштадтским (трижды), оптинским старцем прп. Нектарием (Тихоновым), зосимовским иеросхимонахом прп. Алексием (Соловьёвым). Впечатления от этих встреч впоследствии легли в основу книги «Божии люди». Во время учебы в академии на Федченкова оказал большое влияние духовник царской семьи, инспектор СПбДА архим. Феофан (Быстров), который и постриг Ивана в монашество с именем Вениамин. Вскоре он стал иеромонахом и понес послушание секретаря архиеп. Финляндского Сергия (Страгородского). В 1911 г.-Вениамин занял должность инспектора Санкт-Петербургской семинарии, но буквально через несколько месяцев переведен в Крым ректором Таврической семинарии с возведением в сан архимандрита.

Там его и застала революция. В самый разгар Гражданской войны в 1919 г. Вениамин был хиротонисан во епископа Севастопольского, викария Таврической епархии. По просьбе командующего Белой армией генерала П.Н. Врангеля вл. Вениамин в марте 1920 г. стал епископом армии и флота, но уже через восемь месяцев вместе с частями Белой армии и беженцами эмигрировал в Стамбул, а затем в Болгарию. Вл. Вениамин активно участвовал в подготовке Карловацкого Собора 1921 г. (вл. Евлогий (Георгиевский) писал: «У нас по инициативе молодого епископа Вениамина (Федченкова) затевается большой заграничный собор…»), но отказался подписать принятую резолюцию о необходимости восстановления в России монархии в лице Дома Романовых. Большинство делегатов Собора представляли миряне, и их – политически мотивированное – мнение перевесило голос священнослужителей. Вл. Вениамин выступил от имени меньшинства: «Вы губите правое дело, т.к. вносите расслоение и разъединение в Собрание, и в высшей степени характерно, что вопрос о духовном возрождении России начался с обсуждения политических вопросов, тогда как мы видим возрождение России только в церковном освещении».

В мае 1922 г., после издания Патриархом Тихоном указа об упразднении Всезаграничного церковного управления, Вениамин оказался единственным его членом, принявшим указ к исполнению, и вышел из состава ВЦУ, после чего удалился в сербский монастырь Петковица, где с помощью насельников из числа русских эмигрантов восстановил монашескую жизнь. В 1923-1930 гг. перемещался между Сербией, Чехословакией, Францией. В Париже по благословению митр. Евлогия исполнял обязанности инспектора и преподавателя Свято-Сергиевского богословского института.

С целью решения для себя вопроса о присоединении или неприсоединении к «Декларации» митр. Сергия отслужил 40 литургий, записав свои сомнения, размышления и выводы в дневник, известный как «Святый Сорокоуст». 10 ноября дал подписку о лояльности Советской власти.

Евлогий, также подтвердивший, хоть и с оговорками, лояльность правительству СССР, был вызван в Москву на церковный суд. Отказавшись ехать, он перешёл в юрисдикцию Константинопольского патриарха, за что Синодом был запрещён в служении. Часть духовенства и мирян епархии, в том числе философы В.Н. Лосский и Н.А. Бердяев, остались в подчинении Московской патриархии. Возглавил эту группу еп. Вениамин. В марте 1931 г. он провёл епархиальное собрание, на котором было принято решение о создании общины в честь трёх Вселенских святителей (Трёхсвятительское подворье на рю Петель), ставшей центром русских приходов в Европе под юрисдикцией Московского Патриархата.

В 1933 г., после провозглашения митр. Платоном (Рождественским) автономии Митрополичьего округа в Северной Америке, Вениамин был направлен на переговоры с ним, и после неудачи последних, был утвержден архиепископом Североамериканским. В 1938 г. возведен в сан митрополита. В годы Великой Отечественной войны митр. Вениамин, несмотря на неприязненное к себе отношение со стороны эмигрантов, называвших его «красным архиереем», развернул в США активную деятельность как среди диаспоры, так и американцев, по сбору помощи Красной армии, призывая забыть прежние разногласия и вместе бороться с фашизмом. Через две недели после нападения Германии на Советский союз, 2 июля 1941 г., Вениамин выступил на многотысячном митинге в Медисон-сквер-гарден, после чего получил право в любое время суток входить с докладом к президенту США. Летом 1943 г. состоялась встреча митрополита с Генеральным консулом СССР в США Киселёвым, по совету которого владыка начал писать автобиографию, которая была издана под заголовком «На рубеже двух эпох».

В 1945 г. владыка приехал в СССР на Поместный собор, получил советское гражданство. В 1947 г. назначен на Рижскую кафедру и окончательно перебрался на Родину. Здесь владыка, наивно решивший, что Церковь в Советском союзе стала свободной, столкнулся с тяжелой реальностью. Митрополит заявил: «Когда я ехал из Америки сюда, то у меня было убеждение о том, что в СССР действительно имеется какая-то свобода в отношении к Церкви. Однако, побыв здесь три года, я пришел к твердому заключению, что такой свободы здесь нет, а, наоборот, имеются гонения на Церковь». Тут же он был смещен с Рижской кафедры и назначен в Ростов-на-Дону. Бескомпромиссный архиерей продолжил конфликтовать с органами, переведен на Саратовскую кафедру, а в 1958 г. уволен на покой с пребыванием в Псково-Печерском монастыре, где и отошел ко Господу три года спустя. По некоторым данным незадолго до кончины митрополит Вениамин принял схиму.

413 лет назад, 23 сентября (по н.ст. в XXI веке — 6 октября) 1608 года, началась героическая 16-месячная оборона Троице-Сергиева монастыря.

Как и многие другие русские монастыри, к началу XVII века Троице-Сергиев стал не только монашеской общиной, но и первоклассной крепостью. Обитель окружали 12 башен, соединённых крепостной стеной протяженностью 1250 метров, высотой от 8 до 14 метров и толщиной в метр. На стенах и башнях размещалось 110 пушек, имелись многочисленные метательные устройства, котлы для варки кипятка и смолы, приспособления для их опрокидывания на неприятеля.

Правительство царя Василия Шуйского, осознавая стратегическую важность Троицы в условиях смуты и иностранной интервенции, заранее направило в монастырь стрелецкие и казачьи отряды воеводы князя Григория Долгорукова-Рощи и московского дворянина Алексея Голохвастова. Поэтому подошедшее в конце сентября к Маковцу объединённое польско-литовско-казачье войско гетмана Яна Сапеги и полковника Александра Лисовского столкнулось с серьезной силой. При численном перевесе, интервенты очевидно проигрывали в огневой мощи: у них было всего 17 орудий, да и все они были полевыми, бесполезными для осады.

Оборонявшиеся насчитывали к началу осады до 2300 человек ратных людей и около 1000 ополченцев: крестьян соседних сёл, паломников, монахов и трудников. Весь период осады в монастыре находилась инокиня Ольга, бывшая царевна Ксения Годунова, которая последовала в обитель прп. Сергия за телами родных, перенесенных сюда по приказу царя Василия.

Сапега предложил архимандриту Иоасафу сдать монастырь без боя и получил решительный отказ. Накануне всенощного бдения под память прп. Сергия начались боевые действия. Отец Иоасаф отслужил молебен, все защитники обители принесли присягу у мощей святого основателя обители. Так что оборона монастыря с самого начала приобрела в глазах самих осаждённых и в глазах всего русского общества общенациональный, глубоко государственный характер, помноженный на миссию защиты одной из главных православных святынь.

Лагерь Сапеги расположился с юго-запада, лагерь Лисовского – с юго-востока, на расстоянии 600–800 метров от стен обители. Неприятель перекрыл все дороги, расставил заставы и укрепления с пушками («шанцы»), насыпал валы, по которым постоянно разъезжали наблюдатели.

Руководители гарнизона монастыря придерживались тактики активной обороны. Дерзкими вылазками удавалось наносить урон врагу, отбивать скот и запасы, поджигать укрепления. Огромную поддержку оказывали многочисленные русские пушки.

Через некоторое время осаждавшие также усилили свою артиллерию. Из-под Москвы доставили осадное орудие, которое начало обстрел монастыря. В Михайлов день одно ядро ударило в колокол на звоннице Духовского храма, рикошетом влетело в алтарное окно Троицкого собора и пробило в иконостасе доску возле правого крыла архистратига Михаила. Другое ядро пробило южную железную дверь и задело образ свт. Николая. Пробоина на двери, которая сейчас ведет в Серапионову палатку, сохранилась до сих пор. В тот же день ответным снайперским огнем троицкого наряда дальнобойное орудие Сапеги было уничтожено.

Ноябрь был отмечен героическими боями за контроль над вражеским подкопом под Пятницкой башней. Лазутчикам не раз приходилось прибегать к самоподрывам ради уничтожения заготовленного поляками заряда.

С января 1609 г. положение осаждённых ухудшилось — из-за дефицита продуктов началась цинга. Отсутствовало нужное количество дров, заканчивалось сено. Уже в феврале смертность достигала 15 человек в сутки. Стали истощаться запасы пороха. Вылазки сократили. Забили весь скот и боевых коней на еду. Деревянные постройки разобрали на дрова.

Начались ссоры между стрельцами и монахами. Первый воевода Долгорукий решил завладеть монастырской казной и запасами, обвинив казначея Иосифа в измене. Но второй воевода Голохвастов при поддержке архимандрита Иоасафа с братией сумел оправдать казначея.

Царь Василий Шуйский поддержал осаждённых, направив в монастырь груз в 20 пудов пороха.

Обоз попал в засаду, сопровождавшие его казаки вступили в неравный бой. Услышав шум, Долгорукий предпринял вылазку, рассеял лисовчиков, и ценный груз прорвался в монастырь. Раздосадованный неудачей Лисовский приказал наутро привести под стены монастыря и зверски казнить пленных. В ответ Долгорукий вывел на монастырские стены и приказал демонстративно зарубить всех пленных тушинцев — 61 человека.

Тем временем, земское ополчение освободило Владимир, Муром, Ярославль, Углич, Романов, а Михаил Скопин-Шуйский при поддержке шведов двинулся к Москве. Лжедмитрий II умолял Сапегу срочно снять осаду с Троицы и ехать в Тверь. Но наемники наотрез отказались уходить от монастыря, ожидая скорую победу и вознаграждение за пережитые бедствия.

Решающий штурм был назначен на 7 августа 1609 г. Защитников обители осталось около 200 человек, и все они были крайне изнурены и обессилены. Видевший приготовления неприятеля Долгорукий вооружил всех крестьян и монахов, женщин и подростков; приказал вынести на стены весь порох, но шансов на успех сражения практически не было. Осаждённых могло спасти только чудо, и оно произошло. Запутанная система сигнала к штурму, которую придумал Сапега, сыграла роковую роль. Отряды двинулись с четырех сторон вразнобой, в темноте не разобрались, где свои, где чужие, и накинулись друг на друга. Давние разногласия между тушинцами с одной стороны, поляками и наемниками — с другой, вылились наружу. В войске осаждавших произошёл раскол. Многие атаманы тушинцев увели свои войска, в оставшихся отрядах дезертирство приобрело массовый характер. Вслед за тушинцами лагерь Сапеги покинули иностранные наёмники. Зная о скором подходе основного войска Скопина-Шуйского, Сапега приказал спешно снять осаду. 22 января 1610 г. польско-литовские отряды отошли от монастыря в сторону Дмитрова.

Через несколько дней в Сергиев монастырь торжественно въехал Скопин-Шуйский.

Героическая оборона Троице-Сергиевого монастыря (наряду с обороной Смоленска) показала пример всей Руси и русскому народу, усилив сопротивление и организацию народа в деле преодоления Смуты.

1234 года назад, 24 сентября (по н.ст. в XXI в. – 7 октября) 787 года, в городе Никее открылся VII Вселенский собор.
 
Собор был созван по инициативе императрицы Ирины, взявшей бразды правления после смерти её мужа, императора-иконоборца Льва IV, и патриарха Тарасия в связи с назревшей необходимостью восстановления в Византии иконопочитания и, как следствие, восстановления нормальных отношений с Западной Церковью, управлявшейся папой римским и находящейся под покровительством могущественного короля франков Карла Великого, и Восточными Патриархатами, оказавшимися на территории арабского халифата. И та, и другие сохранили чистоту Православия, и приветствовали приход к власти иконопочитателей Ирины и Тарасия, хоть и недоумевали, как мог мирянин стать патриархом.
 
Однако выбор, упавший на императорского асикрита (секретаря) Тарасия, оказался крайне удачным. Во-первых, он, в отличие от многих епископов, не был замешан в иконоборческих спорах прошлых лет; во-вторых, не только репутация Тарасия, но и его ученость, вызывали всеобщее восхищение; в-третьих, он сразу занял бескомпромиссную позицию по защите святых икон, поставив перед императрицей условие: он согласится занять Константинопольскую кафедру только после того, как правительство гарантирует созыв Вселенского Собора.

К тому моменту ересь иконоборчества, отвергающая почитание священных изображений под предлогом борьбы с идолопоклонством, господствовала в Восточной Римской империи более 30 лет. В 754 г. иконоборчество было провозглашено в качестве официальной церковной доктрины Византийской империи на лжесоборе в Иерии (т. н. 7-м вселенском, именуемом также «безглавым», т. к. ни один патриарх не присутствовал на его открытии).

Открытие нового Собора было назначено еще на август 786 г. в столице. Но приехавшие в Константинополь епископы-иконоборцы заранее подговорили солдат столичного гарнизона сорвать Собор. Так и произошло: в день открытия в храм Святых апостолов ворвались вооружённые воины с криками: «Не допустим, чтобы вы отвергли догматы царя Константина (Копронима — Х.); пусть будет твердым и непоколебимым то, что на своем соборе он утвердил и законоположил; мы не допустим, чтобы в храм Божий вносили идолов...» Епископам, поддерживающим Ирину и Тарасия, ничего не оставалось, как разойтись.

Императрица приступила к подготовке созыва нового Собора. Пришлось пойти на хитрость. Под предлогом войны с арабами императорский двор был эвакуирован во Фракию, а верный иконоборцам гарнизон отправлен вглубь Малой Азии, ближе к театру боевых действий. Вместо столицы был выбран небольшой городок Никея, в котором проходил Первый Вселенский собор.

От Римского престола прибыли легаты папы Адриана — пресвитер Петр и игумен Петр; трёх восточных патриархов, не имевших возможности приехать из-за войны с арабами, также представляли их синкелы Иоанн и Фома. Всего, по различным оценкам, на Соборе присутствовало 350—368 делегатов, но число подписавших его Деяние составило 308 человек. VII Вселенский собор продолжался месяц.

Собор вовсе не представлял собой безоговорочного триумфа иконопочитателей. Многие иконоборцы участвовали в заседаниях, и лишь на пятом из них по предложению папских легатов в храм была принесена икона. Тем не менее итогом Собора стало публичное раскаяние иконоборцев и принятие догмата о иконопочитании, изложенного в оросе. В этом документе разрешалось употреблять в церквах и домах иконы Господа Иисуса Христа, Божией Матери, Ангелов и Святых, чествуя их «почитательным поклонением». «Ибо честь, воздаваемая образу, восходит (διαβαίνει) к первообразу, и поклоняющийся (ο προσκυνών) иконе поклоняется (προσκυνεί) ипостаси изображенного на ней».

Собор не смог остановить движение иконоборцев. Это было сделано только на Константинопольском соборе 843 г. при императрице Феодоре. Кроме того решения Седьмого собора вызвали бурю негодования у короля франков Карла Великого, который созвал свой собор во Франкфурте, осудивший деяния никейцев.

Придворные богословы Карла отвергли обоснование поклонения иконам, базирующееся на отношении образа и первообраза, и признали за иконами лишь практическое значение в качестве украшения церквей и пособия для неграмотных. Не последнюю роль в негативном отношении к Собору сыграло и низкое качество имевшегося латинского перевода его деяний. Помимо догмата об иконопочитании, Карл не соглашался с выражением патриарха Тарасия: «Святой Дух исходит от Отца через Сына», — и настаивал на формулировке: «Святой Дух исходит от Отца и от Сына». Поскольку слова «и от Сына» звучат по латыни как filioque, дальнейшие споры по этому вопросу стали называться спорами о филиокве. Несмотря на то что папские легаты подписали решения Никейского собора, папа Адриан не сразу, но согласился с Франкфуртским собором и Карлом. Что неудивительно. Ведь совсем недавно понтифик получил от короля значительные территориальные владения в Центральной Италии (Папскую область).

1012 лет назад, 29 сентября (по н.ст. в XXI в. — 12 октября) 1009 года, по приказу халифа Аль-Хакима би-Амруллаха был разрушен храм Гроба Господня в Иерусалиме.

Христианский храм на месте распятия и погребения Господа Иисуса Христа был построен св. царицей Еленой в 335 г. Монументальный комплекс простоял чуть менее трех веков, до захвата Иерусалима в 614 г. персидским царем Хосровом II. Тогда храм был сильно поврежден, но по повелению императора Ираклия восстановлен в 629 г., хотя и не в прежнем великолепии. Восемь лет спустя Иерусалим был осажден арабами под предводительством халифа Умара (Омара). Патриарх свт. Софроний после отступления императорской армии сдал город под гарантии мусульман о неприкосновенности святынь.

В конце X в. весь Магриб и Левант попал под власть Фатимидов — династии, возводившей свое происхождение к дочери пророка Мухаммада Фатиме. Новые правители неизменно подтверждали договор, заключенный праведным Умаром и свт. Софронием («Во имя Аллаха… ваши церкви будут сохранены в целости и сохранности, не будут захвачены мусульманами и не будут разрушены»), до той поры как халифом не стал Аль-Хаким би-Амруллах.

Он вступил на престол в 996 г. мальчиком 11 лет. Сначала он порадовал подданных тем, что отверг традиционную роскошь, отдавал предпочтение простым белым одеждам, путешествовал на простом ослике. Аль-Хаким ввел при дворе моду на аскетизм: забавы, игры, музыка и удовольствия оказались вне закона, алкоголь полностью исключался из употребления, виноградники и склады изюма и меда истреблялись, чтобы ни у кого не было возможности приготовить опьяняющие напитки.

Вскоре дал знать себя эксцентричный и жестокий нрав халифа, благодаря чему он вошел в историю под прозвищем «Безумный». Немотивированная жестокость, вспышки гнева, мгновенные казни неугодных, издание самих диких распоряжений (например, собак в Каире истребили лишь за то, что халифа раздражал их лай) — всё это стало будничным явлением в государстве.

Тем не менее, для христиан ничто не предвещало беды, ведь мать халифа была христианкой, а два дяди — православными епископами. Но это не остановило Аль-Хакима от введения репрессий в отношении христиан. Подогреваемый слухами и наветами, халиф обрушился на них с преследованиями, сравнял с землей тысячи церквей, заставил верующих носить черные одежды и кресты размером метр на метр. В 1009 г. халиф санкционировал массовые убийства христианского населения Иерусалима и разрушение храмов. Не стал исключением и храм Гроба Господня. Этот варварский акт вызвал волну возмущения в Европе и послужил предлогом к началу Первого крестового похода.

К концу правления Аль-Хаким объявил себя воплощением Аллаха (кстати, в это до сих пор верят друзы) и отказался от прежней карательной политики, но подобные кощунственные заявления вызвали волнения среди правоверных. Всё закончилось тем, что халиф таинственно исчез во время ночной прогулки. Его осла нашли мертвым, рядом на земле валялись изрезанные на клочки одежды Аль-Хакима. Однако тело Безумного халифа так и не нашли.

В 1048 г. храм Гроба Господня был вновь отстроен силами и средствами византийского императора Константина IX Мономаха (правящий халиф дал это разрешение в обмен на право построить мечеть в Константинополе), но по своему масштабу и великолепию этой постройке было далеко до предшественника. Вместо единого комплекса было сооружено несколько отдельно стоящих сооружений, напоминающих часовни.

В 1099 г. в результате Первого крестового похода Иерусалим стал столицей латинского королевства, христианским городом после 450 лет доминирования ислама. Крестоносцы приступили к строительству нового храма Гроба Господня около 1130 г. Освящение состоялось 15 июля 1149 г. В основном, с поправкой на пожары и землетрясения, он сохранил свой облик до наших дней.

После возвращения мусульманами контроля над Иерусалимом новый вождь арабов и могильщик династии Фатимидов Салах ад-Дин разрешил христианским паломникам свободно посещать Иерусалим и храм Гроба Господня.

207 лет назад, 1 (по н. ст. — 14) октября 1814 года, начала свою работу Московская духовная академия.

МДА считается преемницей старейшего высшего учебного заведения России — Славяно-Греко-Латинской академии, основанной братьями Лихудами в 1687 г. при Заиконоспасском монастыре в московском Китай-городе. СГЛА стала кузницей кадров для всей русской высшей школы, бурно развивавшейся в течение всего XVIII в. Однако после открытия Московского университета СГЛА превратилась в школу для юношей духовного сословия, т.е. фактически уже стала духовной академией.

Другим корнем, из которого выросло древо Московской духовной академии, стала Троицкая лаврская семинария, учрежденная указом царицы Анны Иоанновны в 1738 г. и открывшая свои двери в здании Царских чертогов в 1742 г. Первые 20 лет это было чисто лаврское заведение, существовавшее за счет обители прп. Сергия и управлявшееся братией монастыря. После секуляризационной реформы Екатерины II семинария стала получать финансирование из бюджета Коллегии экономии и обрела значительную степень независимости.

Своего расцвета Троицкая семинария достигла при митр. Московском Платоне (Левшине), который, впрочем, создал ей конкурента — Вифанскую семинарию. Среди выпускников Лаврской семинарии мы видим будущих митрополитов: Санкт-Петербургского Михаила (Десницкого) и Московского — свт. Филарета (Дроздова).

В царствование имп. Александра I произошло два события, ставших катализатором появления МДА. Во-первых, в 1808 г. было принято «Начертание правил об образовании духовных училищ», предписывающее открытие духовных семинарий во всех епархиях и четырех духовных академий. В Московской епархии в дополнение к Вифанской семинарии (которой удалось избежать закрытия только благодаря авторитету московского митр. Августина) была открыта семинария в Перервинском монастыре. Троицкая семинария в этих условиях оказалась как бы лишней. Во-вторых, в 1812 г. Москва была разорена французами, не пощадившими в том числе и Заиконоспасский монастырь с СГЛА. После изгнания неприятеля встал вопрос о дальнейшей судьбе этого учебного заведения.

Вспомнили о том, что еще в Духовном регламенте Петра Великого говорилось, что «место академии не в городе, но в стороне на веселом месте угодное, где несть народного шума, ниже частые окказии, которые обычно мешают учения, и находит на очи, что похищает мысли молодых человек и прилежать учением не попускает». И что еще в 1775 г. Екатерина II поручала Свт. Синоду для Академии «сыскать другое место». Тогда был предложен Донской монастырь, тогда же предалгалась и Лавра. Война отложила решение вопроса.

Теперь же решение напрашивалось само собой — Славяно-Греко-Латинскую академию и Троицкую семинарию упразднить, а в помещениях последней открыть Московскую духовную академию. Что и было сделано на Покров Пресвятой Богородицы 1814-го года.

Недоучившихся семинаристов перевели в Вифанию, в Академию же переехали последние студенты СГЛА. Большинство преподавателей также перешло из Славянской академии, включая ректора — архимандрита Симеона (Крылова-Платонова). К ним присоединились учителя Троицкой семинарии и несколько профессоров пятью годами ранее открытой столичной духовной академии.

Обучение проходило в течение четырёх лет с разделением на два класса: философский и богословский. Академия была призвана готовить преподавателей духовных семинарий и настоятелей городских приходов, а также синодальных чиновников.

Вскоре начался период расцвета Академии, связанный с вступлением на московскую кафедру свт. Филарета (Дроздова). Многие ректоры МДА были выдающимися пастырями и архипастырями, педагогами и учеными. Так, в 1835—1841 гг. должность ректора занимал архимандрит (впоследствии, архиепископ) Филарет (Гумилевский). Именно он явился инициатором издания при академии творений святых отцов.

Выдающимся ректором во 2-й пол. XIX в. был церковный историк и богослов, выпускник МДА, профессор, прот. Александр Васильевич Горский. Годы его ректорства стали одним из самых ярких в научном отношении периодов истории Академии. При Горском в актовом зале чертогов был устроен храм в честь академического праздника — Покрова Пресвятой Богородицы.

Новые веяния в жизнь Академии вносили такие ректоры как архимандрит (впоследствии, митрополит) Антоний (Храповицкий), епископ (с него было решено возводить ректора МДА в архиерейский сан) Арсений (Стадницкий), еп. Феодор (Поздеевский).

В 1918 г. в МДА прошел последний набор абитуриентов, в следующем году официально занятия прекратились, все имущество Лавры и Академии было национализировано. Отдельные профессора продолжали заниматься со студентами в съемных помещениях и московских церквях, а затем и по домам; готовили к защите курсовые сочинения вплоть до 1922 г.

Возрождение МДА началось после исторической встречи иерархов со Сталиным в сентябре 1943 г. Патриарх Сергий поручил еп. Григорию (Чукову) составить проект организации духовных учебных заведений высшего и среднего типа. В 1947 г. Московской патриархии была передана часть зданий Троице-Сергиевой лавры, а в 1949 г. туда были переведены духовная академия и семинария, беспрерывно работающие там по сей день.