​​Как и у либерализма, у шариата есть встроенная гибкость. В рамках традиционалистского дискурса она представлена посредством усуль аль-фикх (принципов или основ исламской юриспруденции). Правовые принципы формулируются и сортируются в этом анализе. Аш-Шатыби упомянул, что 5 самых важных вещей в шариате это: жизнь, родословная, религия, имущество и честь (аш-Шатыби, 1991: стр. 31).

Правовые принципы усуля включают в себя пункт «ад-даррар узаль (вред должен быть устранен). Вред (мафсада) может признаваться как физическим, так и духовным. Данный принцип основывается на хадисе «ля даррар уа ля дыррар» (нельзя причинять вред без причины, и нельзя причинять вред в ответ) . Он занимает центральное место в спорах об усуле (принципах юриспруденции) среди ученых этой области. Принцип схож с некоторыми утилитарными консеквенциалистскими способами морального обоснования. В его основе положено стремление к достижению самого большего шариатского блага для большего числа людей.

<>

Аль-Мардави, написавший «аль-Инсаф» (одну из главных авторитетных книг ханбалитского мазхаба) прямо упоминает общественный договор, который передает легитимность от народа к правителю. Аль-Мардави цитирует ибн Кудаму (другого авторитетного ханбалитского ученого), который сказал: «Недопустимо применение худуд кем-либо, кроме правителя или его представителя», и дальше он утверждает: «И это несомненно мнение всего мазхаба» (аль-Мардави, 1980: стр. 1721). В своем объяснении того, как имам (правитель мусульман) получает свои полномочия и власть — и также ссылаясь на книгу аль-Маваради «Ахкям ас-Сультанийя» — аль-Мардави пишет, что взаимосвязь имама (с его подданными) основывается скорее на его представительной легитимности (викаля), чем на его полномочиях покровителя (виляйя) (аль-Мардави, 1980: стр. 1770).

Более того, если государство, управляемое в соответствии с шариатским правом, заключает соглашение с немусульманским государством о высылке муртаддов в последнее, то большинство суннитских ученых утверждает, что применение смертной казни в таком случае будет аморальным и противоправным. Ибну-льКаййим аль-Джаузийя так прокомментировал Худейбийский договор : «Дозволено составлять договор, который гласит, что те, кто бегут от немусульман из числа мусульман возвращаются немусульманам, тогда как те, кто бегут от мусульман из числа немусульман не возвращаются мусульманам. Однако ясные свидетельства из Корана указывают на то, что женщины исключаются из такого договора и возвращение женщин-мусульманок неверующим не дозволено любой ценой. Коран отменил это конкретное положение (договора), касающееся договоров с немусульманами» (аль-Джаузийя, 1994)

Эта позиция ясно указывает на то, что приговором для муртадда, объявившего свою ридду публично и имеющего договор с государством, не является смерть, если есть договор между мусульманской страной и немусульманской страной об организации переселения такого «публичного вероотступника». В этом случае, у муртадда есть выбор — или же оставаться тайным вероотступником (то есть вообще не понести никакого наказания за это) или (если есть соглашение с немусульманской страной) переехать в немусульманскую страну. Это мнение упоминается в других книгах по фикху, включая те, что были написаны авторитетными учеными шафиитского мазхаба (аль-Маварди, 1994: 364). Это основано на хадисе Пророка Мухаммада, мир ему и благословение, в котором Сухейль ибн Амр сказал ему: «Мы также хотим, чтобы ты возвращал нам любого, кто придет к тебе от нас, даже если он примет твою религию». И такое условие было прямо принято Пророком Ислама, мир ему и благословение

— Мухаммад Хиджаб, “Трактат о либеральной критике уголовной наказуемости ридды”

Перевод выполнен Discussion Club: https://t.me/awakeningDC

Только при условии, что боги есть, можно как-то убедить, что у законов (nomoi) есть неизменный источник.

(Massimo Cacciari. Geofilosofia dell'Europa)

НОВОСТИ ИЗДАТЕЛЬСТВА: НОВАЯ ОБЛОЖКА

Скоро в нашем издательстве выйдет книга «Теология и социальная теория». Это программная книга одного из лидеров «радикальной ортодоксии», Джона Милбанка, в которой он прослеживает историю развития секулярного взгляда на мир.

Перевод «Теологии и социальной теории» выполнен культурным центром «Духовная библиотека» и планируется к изданию в издательстве «Теоэстетика» осенью 2021 года.

«Радикальная ортодоксия» — движение, которое возникло в британских англикано-католических кругах в конце XX века. Его основатели понимают под «ортодоксией» одновременно приверженность святоотеческой матрице, возвращение к более «богатому» христианству, утраченному при наступлении эпохи позднего Средневековья, выход за границы конфессиональных различий современного христианства, стремление восстановить традиционную христианскую онтологию (вместо секулярного метадискурса) и создать практическую философию, основанную на неискаженном христианстве.

________________

Как вам обложка?

Под политикой мы понимаем отношения о власти и по поводу власти. Говоря о политическом в религии, мы имеем в виду вопрос о том, как власть должна реализовываться и как она должна быть институализирована. И самая главная категория, от которой зависят оба вопроса – это вопрос легитимности. «Что такое легитимность и когда мы признаём власть над собой легитимной?» -- у исламской цивилизации разные ответы на этот вопрос, но все они связаны с тем, что реальная власть в мире принадлежит одному Аллаху. Исламский правитель является тем, кто реализует его волю, выраженную в откровении. Расхождение же связано с тем, как и кем она должна быть реализована.

https://telegra.ph/Rashozhdenie-po-povodu-politicheskogo-v-Islame-10-12

Мусульманский универсализм шел рука об руку с классической идеей халифа, который возглавлял бы религию и империю. На схожих основах держался и суфизм:

«И хотя на современном Западе суфизм часто представляют как основанный на типе внутренней “духовности”, которая превосходит все социальные и политические разделения, средневековый суфизм на самом деле был пропитан этим типом имперской иерархии. Как отмечает Маргарет Маламуд: [Суфийская] модель доминирования и подчинения, которая структурировала отношения между учителями и учениками, воспроизводила способ, которым власть создавалась и распределялась в средневековых исламских обществах: а именно, посредством многочисленных диадических и иерархических отношений власти и зависимости, которые постоянно распадались и реформировались. Эта всепроникающая модель действовала в духовной, политической и семейной сферах»

Margaret Malamud, “Gender and Spiritual Self-Fashioning: The Master-Disciple Relationship in Classical Sufism,” Journal of the American Academy of Religion 64, no. 1 (1996): 102.

Omid Safi утверждает, что в средневековой Персии суфии были тесно вовлечены в задачу использования своей святости для изменения, улучшения, оспаривания и сохранения ответственности за дела видимой вселенной. Их социальные взаимодействия отнюдь не сводят на нет их репутацию “мистиков”, но на самом деле укрепляют их статус обладателей как wilāya (власти и авторитета), так и walāya (близости с Богом).

«Таким образом... идея Ибн ‘Араби о “религии” (дин) является теомонистической в том смысле, что все существа “поклоняются” и “повинуются” Богу, хотят они этого или нет, но из ЭТОГО НЕ СЛЕДУЕТ, что для Ибн ‘Араби все формальные средства поклонения или послушания одинаково действительны.

Согласно идее Ибн Араби о том, что “религия — это воздаяние”, некоторые формы “религии” или “послушания” приносят награду в виде счастья, а некоторые — нет. Таким образом, для Ибн ‘Араби спасительны только те пути поклонения, которые были “предписаны” Богом через откровение.[76] Например, Ибн ‘Араби утверждает в МО (Мекканские Откровения):

“Твой Господь предписал вам не поклоняться никому, кроме Него” [Коран 17:23] — то есть Он “определил/постановил”. Таким образом, из-за Бога поклоняются богам. Тем не менее, единственной целью каждого поклоняющегося является Бог; следовательно, единственная почитаемая вещь сама по себе — это Бог. Тот, кто приобщает сотоварищей Богу (аль-мушрик), ошибается только потому, что он установил для себя особый путь, который не был предписан ему из открытой части Божественной Истины (аль-хакк). Итак, он несчастен (шаки) из-за этого.[77]

Действительно, эту же идею можно найти и в комментарии Ибн Араби к самому Tarjumān al-Ashwāq, где он заявляет:

“Мы знаем, что каждая душа и каждая религиозная община (милла) стремится к спасению (наджах), которое любимо всеми. Однако, поскольку они не знают этого, они невежественны в отношении пути, ведущего к спасению. Тем не менее, каждая секта и религиозная община воображают, что они находятся на правильном пути. И действительно, все осуждения, которые происходят между различными религиозными общинами и сектами, связаны с путем, ведущим к спасению, но не с ним самим. И если бы кто-то знал, что идет по неверному пути, то, конечно, не стал бы упорствовать на нем” [78]

Таким образом, согласно Ибн ‘Араби, “путь, ведущий к спасению”, не гарантирован каждой религиозной общине, даже если каждая община считает свой особый путь правильным. В то время как различные религиозные общины не обязательно виноваты в том, что они идут по неверному пути, поскольку их так называемое отклонение вызвано (предопределенным) невежеством, в то же время религиозные пути никоим образом не должны рассматриваться как равноценные средства для божественного»

— Gregory A. Lipton, “Rethinking Ibn 'Arabi”

76. However, talk of salvation and damnation is ultimately relative when it comes to Ibn ‘Arabi’s radical conception of hell. See discussion, p. 7.
77. Ibn ʿArabī, al-Futūḥāt, vol. 2, 36 (Fut. 1, 405).
78. Ibn ʿArabī, Dhakhāʾir al-aʿlāq: sharḥ tarjumān al-ashwāq, ed. Muhammad ʿAbd al-Raḥmān al-Kurdī (Paris: Dar Byblion, 2005), 64. The verse that Ibn ‘Arabi here comments on is the final line of the thirteenth poem that reads: “There is no one who blames me for passionately desiring her, for she is beloved (maʿshūqa)—intrinsically beautiful wherever she is.” The feminine subject of the commentary for this line is the feminine noun “beloved” (maʿshūqa), which in this passage transitions to the abstract noun, also feminine, “salvation” (najāh). However, this poem’s first line highlights a different, but perhaps related in Ibn ‘Arabi’s mind, feminine subject, that is, a “ringdove” (muṭawwaqa), and Ibn ‘Arabi states in his commentary that he means by it the ambiguous “spirit” (rūḥ) breathed into Adam (Qur’an 15:29). Moreover, “she” is also the “subtle human substance” (al-laṭīfa al-insāniyya). Ibn ʿArabī, Dhakhāʾir al-aʿlāq, 55. Qāshānī calls the laṭīfa al-insāniyya the rational soul and the heart. See “The Human Subtlety” in ʿAbd al-Razzāq Qāshānī, Sufi Technical Terms, trans. Nabil Safwat, ed. David Pendlebury (London: Octagon Press, 1991), 36.

Ибн Араби (раһимаһуЛлаһ) называет людей книги — христиан и иудеев людьми налога (ахлю джизья), то есть в рамках метафизико-политической космологии Ибн Араби обязывает их подчинятся мусульманскому господству, так и обязывает платить налог за искажение писаний и веры Бога т.е платя налог они возмещают ущерб причиненный мусульманам, ибо мы имеем неискаженный оригинал и истинную веру.

Капитализм и Ислам/Early islam and the birth of capitalism

«Когда Мухаммад произнес: “Цены в руках Бога”, он выразил понятие, которое соответствует концепции Адама Смита о “невидимой руке”, которая направляет рынки. Антрополог Дэвид Гребер заметил “поразительное сходство” между представлениями Адама Смита и Мухаммеда. Что, на мой взгляд, объединяет Адама Смита и Мухаммеда, так это то, что оба они опровергли общепринятые представления о том, как регулировать рынки: если Адам Смит, утверждавший, что рынки ведет невидимая рука, считается отцом рыночной экономики, то где-то в генеалогическом древе экономистов должно быть место для Мухаммеда.

<>

В общем праве трехсторонняя структура траста была новой правовой концепцией, но у нее был прецедент, а именно исламский вакуф. Закон о доверии в Англии был установлен во многих тестовых случаях, и истцами в этих делах часто были члены ордена тамплиеров или францисканских монахов. Учитывая, что францисканцы имели большее присутствие в исламских странах, чем любой другой христианский орден, это вряд ли может быть случайным совпадением. Четвертая область, в которой европейцы следовали исламскому шаблону, - это денежная реформа.

Таким образом, у нас есть исламские предпосылки для множества институциональных инноваций: создание компании, продвижение бизнес-исследований, основание колледжей и трастов и запуск золотой валюты. Это наводит на вопрос. Сам факт того, что европейцам потребовалось больше времени, чтобы сделать определенные открытия, не доказывает, что они зависели от исламских моделей, чтобы сделать их. Как мы можем утверждать, что исламские шаблоны послужили источником вдохновения для этих инноваций?

Чтобы ответить на этот вопрос, давайте посмотрим, кем были новаторы. Возникает закономерность: Леонардо Фибоначчи, рыцари—тамплиеры и францисканские монахи-все они имели отношение к исламским подходам к управлению институтами. Далее рассмотрим центры, в которых произошли инновации. Авангард коммерческого прогресса находился не в центрах политической власти—не в Риме или Париже, а в городах с наилучшими торговыми отношениями с исламскими странами—в Венеции и Генуе»

— Benedikt Koehler, “Early islam and the birth of capitalism”

О политической теории суфизма, восприятии статуса мусульманской общины среди человечества в мысли суфийского шейха, прозванного суфиями "Шейх уль-Акбар" — Великий шейх — в новом материале исследователя ЦИИМ Ануара Сагынбая

Разве ты не видишь, что Бог дал тебе такое превосходство (sura),
Не видишь, как все цари ниже тебя пресмыкаются (yatadhabdhab)?
Ибо ты — Солнце, а цари — звезды;
Когда восходит Солнце, больше не видно ни одной звезды.

https://telegra.ph/Politicheskij-misticizm-Ibn-Arabi-12-02

«Когда великий султан Селим I во время своего похода через Дамаск восстановил могилу великого суфийского шейха аль-Акбара Ибн аль-'Араби, он учредил вакф в честь вали/святого. В нем было указано, что ежедневно на его могиле должен подаваться суп для бедных. В вакфе даже оговаривалось количество мяса в каждой миске супа для каждого получателя. Хранитель могилы сказал мне, что поскольку вакф действует с пятнадцатого века, он, вероятно, накормил больше людей, чем коммунистический режим накормил своих бедняков»

— Abdalqadir as-Sufi, sultaniyya, p. 46

​​Интересное толкование ар-Рази исламского приветствия — Ас-Саляму Алейкум/Мир вам через призму его антропологии человека и политического значения в дальнейших политических взглядах ар-Рази: Tafsir, 16, 182-3.

«Нет никаких сомнений в том, что этот мир — рассадник зла, вреда, бедствий и ужасов. Ученые, которые исследуют неясные аспекты человеческого характера (Akhlaq), расходятся во мнениях о том, является ли происхождение природы животного (al-aslfljibillat al-hayawan) добром или злом. Некоторые говорят, что его происхождение — зло, и что все человеческие индивиды как бы полностью согласны с этим.

Мы можем дополнить это, добавив: Действительно, даже все животные как будто полностью согласны с этим! Доказательством этого является то, что всякий раз, когда человек видит другого человека, которого он не знает, бегущего к нему, природа будет побуждать его остерегаться его и готовиться дать ему отпор. Если бы его природное расположение (tab') не свидетельствовало о том, что изначальная природа человека — зло, изначальный разум (fitrat al-'aqt) не потребовал бы подготовки к отражению зла этого чужака. Они даже говорят, что эта особенность проявляется у всех животных; ибо каждое животное, которое обнаружит, что к нему бежит другое животное, убежит и будет остерегаться его.

Итак, если бы в его естественном расположении было очевидно, что изначальная природа этого пришедшего — добро, это заставило бы его оставаться на месте, не желая давать отпор <>

... Итак, мы знаем, что изначальное состояние животного — зло. Поэтому мы говорим: Предотвращение зла важнее (Ahamm), чем достижение добра. На это указывает ряд аспектов.

Во-первых, предотвращение зла подразумевает сохранение первоначального состояния, что важнее, чем достижение добра.
Во-вторых, доставить благо всем не под силу, тогда как воздержаться от причинения вреда кому-либо под силу, поскольку первое — это действие, а второе — воздержание...
В-третьих, если зло не будет предотвращено — зло случиться; и это приведет к возникновению боли и горя; но если добро не будет достигнуто, человек останется ни в хорошем, ни в плохом, но в изначальном благополучии. ... Таким образом, становится очевидным

1, что предотвращение зла важнее, чем достижение добра;
2, что этот мир является рассадником зла, вреда, бедствий и страданий; и
3 что животное, по происхождению своей созданной природы и необходимости изначального расположения, является источником зла.

Поэтому, когда человек достигает другого человека, самым важным соображением будет сообщить ему, что по отношению к нему самому он находится в состоянии покоя, безопасности и защищенности. Поэтому стало традиционным (istilah), что пришедший должен начать приветствие, то есть сказать: "Мир тебе!" — Ас-Саляму Алейкум»

— Ayman Shihadeh, “The teleological ethics of Fakhr al-Din al-Razi”

Примечания: ар-Рази свои социо-политические взгляды строит на антропологии человека, как принято в той же европейской политической философии. По словам Карла Шмитта, если упрощенно объяснить: посылка анархистов — человек изначально добрый, посылка консерваторов — человек плохой, природа его грешна из-за грехопадения (Жозеф де Местр, Доносо Кортес).

Тоже самое с ар-Рази. Нам не избежать тиранов, горя, войн, ибо человек по природе жаждет власти, господствовать над кем-то.

Перевод одной статьи Жиля Делеза о Палестине. Стоит отметить, что сам по себе Делез равнодушен к политической ситуации в нашем с вами понимании, то есть условный конфликт Палестины для Делеза был важен с позиции конструирования своего концепта, подробнее об этом пишет Дьяков А.В:

...в автономистской борьбе малых этносов он [Жиль Делез] усматривал возможности для молекулярной субъективации. Проблема герильи сливается с проблемой пустыни, — напишет он в «Критике и клинике» по поводу Лоуренса Аравийского, — речь идёт о проблеме индивидуальности или субъективности, пусть даже и субъективности группы, где разыгрывается судьба победы, тогда как проблема войн и армии — в организации анонимной массы, подчинённой объективным установлениям, цель которых состоит в том, чтобы человека свести к «типу».

https://telegra.ph/RAZRUSHITELI-MIRA-ZHil-Delez-o-Palestine-12-28

«Знаете ли вы фразу, которая больше всего высмеивается иранцами в наши дни? Фраза, которая кажется им самой нелепой, самой бессмысленной, самой западной? [Эта фраза] “Религия — это опиум для народа”. Вплоть до нынешней династии муллы проповедовали в своих мечетях с винтовкой на боку»

Мишель Фуко, Dits et écrits, III: 686.