Поймал любопытную мысль: "Бетис" Пеллегрини крайне похож на прекрасную топ-команду из нулевых. Без мяча могут и поддавить, однако сильно на активности не настаивают, а владение строят относительно свободно, многое создавая на несистемном и лишённом строгих паттернов, но стабильном творчестве гибких атакующих игроков. С вымирающей и брошенной остальным миром вольной тонкой "десяткой" и размеренным темпом практически каждой игры для полного погружения в начало века бело-зелёной Севилье не хватает, кажется, только мешковатых футболок и рябящей картинки с "Бенито Вильямарин". Сегодня футбол Мануэля выглядит явлением уникальным и тем симпатичным.

А каковы ваши ощущения от "Бетиса"? Может, какая другая команда возвращает вам славное (не примитивное!) прошлое?

Думаю, от вчерашнего матча "Брайтона" и "Ньюкасла" можно, для твёрдости и красоты, вести устойчивое начало окончательно большого бытия обеих команд. Это была встреча взаимного уважения, выразившегося в осторожности - исключительно мощные соперники сознательно не возводили в абсолют характернейшие свои черты и шли на компромиссы ради сдерживания преимуществ друг друга: хозяева снижали отчаянность короткого заигрывания с прессингом (сильной стороной "Ньюкасла") и при 1:0 доводили владение соперника до 65% (кошмар для Де Дзерби) отходом в средний блок, провоцируя его на позиционное нападение (слабость "сорок"), а гости чаще откатывались в выжидание, чем выдвигались в подобное лучшему "Ливерпулю" давление, лишая "Брайтон" желанного пространства.

Подобное взаимопризнание не так давно сопровождало матчи пышущих команд Пепа и Клоппа. Тем ярче точка отсчёта - АПЛ встречает новых героев.

​За агонией Германии незамеченным осталось новое изящество Японии. Чрезвычайно компактная, внимательная и взрывная команда, заслужившая восхищение на ЧМ игрой без мяча и переворачивающими матчи отрезками прессинга, после катарского успеха стремительно развивается во владении. Во всех пяти играх нынешнего года Япония выходила с четвёркой сзади и достигала >80% точных передач - тот случай, когда эти часто лукавящие из простоты числа неплохо передают черты команды. Ребята Мориясу, сохранив прежние добродетели, теперь не только встречают соперника стабильнее выше и агрессивнее, но и, главное, упорно разыгрывают и выходят низом и коротко, пытаясь держать мяч и планомерно выстраивать атаки. Первый тайм в Вольфсбурге, пусть с оглядкой на раздирающие соперника обстоятельства и статус матча - отличная демонстрация заметно подросшей Японии, особенно яркая при сопоставлении с их осадным триллером на мундиале; опять же, сухие, непередающие ощущения пышущей смелой самодостаточности символы для сравнения с предыдущей дуэлью Ханса и Хадзимэ: позавчера Япония отдала почти на 100 передач больше с точностью на 13% выше, а ещё била по воротам чаще соперника. Любопытно, насколько округлится она до следующей большой встречи.

​Валид Реграги, архитектор и педагог великолепной сборной Марокко, назначение национального масштаба заслужил успехами с "Видадом": клуб из Касабланки тренер привёл к победам в чемпионате и африканской ЛЧ.

Команда крупнейшего города североафриканской страны всегда была на виду. "Видад", самый титулованный клуб Марокко, отчётливо отражает культуру и историю местного футбола - и не только его. Спортивное общество создавалось в 1937 году как исключительно марокканское - тогда организованной физкультурой занимались только французы, - для разрешения пользоваться многочисленными бассейнами, испещряющими портовый город. Со скрипом местных бюрократии и дискриминации, только благодаря контактам с высшей колониальной администрацией "Видаду" разрешили сформироваться - с условиями воздержания от политики и религии и разделением двенадцати мест учредительного комитета поровну, между марокканцами и французами.

Практически сразу в обществе выделился футбольный отдел, уже девятый десяток реющий гордым красно-белым флагом. Над запретом политизации "Видад" смеётся до сих пор. Клуб всегда позиционировал себя как всемарокканский, регулярно выставлял на поле исключительно местных игроков, а его фанаты, одни из самых ярых на континенте, до обретения независимости распевали кричалки против Франции и освистывали "Марсельезу". Король Марокко Хассан II называл футболистов "солдатами", но мирное, спортивное сопротивление "Видада" было куда нагляднее и успешнее: клуб мгновенно взлетел на вершину и при французском правлении, взяв до 1956 пять чемпионств. С тех пор главная команда страны забрала ещё 33 трофея.

Но наилюбопытнейший эпизод из жизни "Видада" - момент его наречения. Имя свежесозданному обществу долго не могли подобрать. На очередную встречу учредителей заметно опоздал один из отцов-основателей клуба. Причиной задержки оказалось кино: мужчина досматривал мюзикл по "Тысяче и одной ночи" с Умм Кульсум, величайшей арабской певицей, в главной роли. Фильм назывался "Видад".

На арабском "видад" означает гармония, симпатия, искренняя привязанность. Любовь.

Как мне кажется, столбовые сюжеты вчерашнего восторга в Мюнхене - смелая оборона "Байера" с акцентом на Киммихе и сквозящая опорная "Баварии".

1) Команда Алонсо зря и излишне присела в дебюте матча. Цеплять последнюю линию по одну из сторон штрафной и уже неудобно всё набирающему дерзость "Байеру", и, особенно, самоубийственно против только и ждущей скукожевшегося соперника "Баварии", её имманентного флангового напора и перегруженной под последующие подачи штрафной. Оставлять в такой защите свободу Киммиху, не оказывать (да и не успевать, сидя слишком низко) на него почти никакого давления и на открытом мяче в 20-30 метрах от ворот - значит возводить в абсолют манеру-синоним неизбежности грядущего гола.

Но, сразу же получив, "Байер" одумался и воспрянул. Стал заметно чаще и агрессивнее выдвигаться в давление, порой доходящее до игры 1v1 по всему полю; плотно накрывал на приёме со спины отскакивающих для помощи атакующих игроков; постепенными перестройками схемы и сменами позиций пришёл к 4-4-2 - модели, отлично подходящей для подобного смелого противодействия баварским 4-2-3-1. Так команда Алонсо отодвинула игру на чужую половину, половила полдюжину резвых контратак, подравняла контроль и инициативу.

И важнейшей деталью послепропущенных метаморфоз было значительно возросшее внимание к Киммиху. Теперь Йозуа почти никогда не оставался на вольном просторе, не готовил с поднятой головой, по десятку секунд, фирменные, пронзительные забросы и диагонали. Теперь "Байер" всегда при- или накрывал опорника соперника, либо сразу отрезая на него линии передач близким к немцу расположением, либо мгновенно выдвигаясь после получения им мяча. В разных, меняющихся структурах, вариативно - могла выйти в давление "восьмёрка", мог рядом расположиться один из игроков первой линии, короткими отрезками даже, почти персонально, опекали Виртц или Хофманн, - но после пропущенного "Байер" делал всё для максимального урезания влияния Киммиха на игру, разрубал идущие от него во все стороны нити владения. Характерны энергичные жесты Алонсо, указывающие на свободного Йозуа с призывом скорее того накрыть, что не раз попадали в трансляцию - кажется, это было одной из важнейших задач гостей Мюнхена в попытке перевернуть игру.

Попытке весьма удачной. С повязанным Киммихом владение "Баварии" вновь напоминало худшие образцы при Тухеле. Без диктуемого Йозуа высокого темпа, постоянных переводов с фланга на фланг и угрозы вертикальных передач контроль хозяев, в развитии упиравшийся в лишённых вариантов ЦЗ и обходящий опорную, стал сухим и слабосильным, порождающим остроту лишь исключительными индивидуальными действиями.

Лишнее напоминание о почти нетронутом поле позиционного нападения, на котором Тухелю необходимо много и много работать. Киммих, разумеется, всегда будет важнейшим и уникальным игроком, но так замыкать на его влиянии практически всю атаку команды выглядит недостойно - особенно для притязаний на ЛЧ.

Иллюстрации - постом ниже, а за ним - подробнее о втором обстоятельстве встречи.

2) Одним Киммихом - или его ограничением, - проблемы центра "Баварии" не ограничиваются. Кажется, Тухель был честен, когда говорил о нехватке в составе опорников - и дело не только в заявленном количестве. Все игроки Мюнхена приличного уровня, способные органично примерить роль "шестёрки" - Киммих, Горетцка и Лаймер, - без мяча действуют в приблизительно одном стиле: они агрессивны, любят бросаться на мяч и выдвигаться в активное давление. Чтение пространства вокруг себя и его тщательный, порой мудро выжидательный контроль, плотное перекрытие возможностей для проникновения в зону обитания - навыки эти у всех троих, сталкиваясь с давно привычной манерой действий в другом направлении, развиты не на самом высоком уровне.

И вот такая опорная, Киммих-Горетцка, сталкивается с командой, возможно, активнее и острее всех в стране атакующих именно через центральные каналы. Там "Байер" копит до пяти футболистов, а между линий, за спинами опорных, тщательно выискивают пространство тонкие Виртц и Хофманн. Неудивительно, что центр "Баварии", безголядно бросаемый ориентирующимися на мяч и соперников перед собой игроками, раз за разом прошивали свободно себя там чувствующие полузащитники Алонсо (есть претензии и к вингерам, особенно Сане: в блоке они постоянно забывали сужать и блокировать пространство в полуфлангах, чем ещё сильнее оголяли любимый аптекарский простор); показательно, - и в связи с предыдущим пунктом, - что Тухель снял с игры Киммиха и перевёл в зону Лаймера, если не альтернативной манерой, то бо‌льшими объёмом и ориентацией назад способным хоть как-то склеить опорную.

И вариантов разрешения проблемы у Тухеля немного, вернее, наиболее очевидным представляется лишь один: настолько забирать инициативу в свои руки, так плотно и высоко прессинговать, так стремительно реагировать на потерю, чтобы раскрывались лишь лучшие стороны Горетцки и Киммиха без мяча, - агрессия, интенсивность и единоборства, - а про менее проактивные все и вовсе бы позабыли. Как при Флике, на пике, когда "Бавария" не выпускала соперников со своей трети, а Горетцка-Киммих были лучшим опорным звеном Европы.

Но сейчас не верится, что Тухель готов пойти на подобную отчаянность. Весь предыдущий опыт говорит о меньшем стремлении к подавлению соперника, бо‌льшей осторожности и заметной компромиссности (на поле) Томаса, а полгода в "Баварии" это только подтверждают. Тем любопытнее, какие пути решения Мюнхен будет искать - с нынешнем положением в опорной сложно рассчитывать на значительные успехи.

Наглядные примеры - вновь постом ниже.

​Не на 1:5, но странным, конечно, предстал вчера "Милан". Ладно сыро и сухо владение - современное, геометричное и любопытное, с ложными фулбеками, гибридами и ротациями, оно всё ещё ново команде по структуре, без темпа и понимания конкретных путей продвижения, да и длящиеся проблемы Пиоли с построением позиционного нападения мгновенно никуда не уйдут. Но соль-то миланская, плотнейшая персональная игра, без уступок выгрызающая мяч в дуэлях - где она? И если Кьер староват и объяснимо не успевает за рвущем 1v1 любого Лаутаро, то Рейндерс, в Нидерландах пропитанный индивидуальной игрой, почему отпускает Бареллу на десяток метров от себя, а иногда и вовсе будто не отслеживает прямого оппонента? Апогей недоразумения, разумеется, Тшау: казалось, одного из лучших ЦЗ в лиге наедине с соперником бессовестно полощет Тюрам, дважды - особо показательно и результативно.

Кратно множит непонимание и эффект дежавю от дерби. Подобное уже было в первом матче полуфинала ЛЧ, когда "Милан" смяли стартовым шквалом соседа - тогда он также не выдержал темп, фирменным стилем обороны сведя её к дуэлям и проиграв все важнейшие из них, не успевая, уступая или лишь безропотно отслеживая мгновенных соперников. Почему Пиоли не вызубрил тот ужасный урок, не осмыслил собственный - а против "Интера" подобную боль испытывали и многие другие, хоть бы недавняя "Фиорентина", - острый опыт? Почему не выкрутил реле давления на максимум, как в лучшие времена, или, наоборот, не снизил агрессию обороны, не поменял манеру или структуру - словом, почему не предпринял хоть что-нибудь во избежание нового наступления на те же грабли, просто повторив уверенный шаг на их издалека видимые зубцы?

К "Милану" очень много вопросов.

​Может, мы никогда больше и не увидим Саррибол? В том, идеальном, неаполитанском его воплощении - с вращающимся левым флангом, до борозд прочерченной структурой, не запирающей, а только питающей творчество, и бесконечным коротким контролем с проникновением через узкие зоны? Сейчас всё это всё глубже проваливается в память -  напоминанием остаётся разве что стройность без мяча; впрочем, и оно лукавит: признак скорее всей Италии, чем одного Маурицио.

Кажется, так случается потому, что мы плохо знали Сарри. Он не всё о себе и рассказывал - видимо, случая не было; а может, и сам он себя не до конца понимал? И вдруг оказалось, что выглядевший исключительным до насмешек идеалист оказался марксистом: бытие всё настойчивее определяет его всё более пластичное сознание. Сейчас Сарри готов стоять у штрафной, бегать в контратаки и давать одному из полузащитников огромную, почти Фекир-Иско-вольность - а опорник его касается мяча реже вингера и фулбека, тогда как команда, проигрывая, уступает сопернику владение. Теперь Сарри не сверлит алмазным внутренним стержнем жёсткий внешний мир - он ориентируется на обстоятельства, предоставленные окружением, подстраивается под них. Невозможно было представить подобное ещё несколько лет назад - думаю, и Маурицио не мог помыслить Весино-метронома.

Само по себе такая метаморфоза не хороша и не плоха, к ней можно относиться по-разному. Сожалеть об очередном угасающем догматике, прогибающемся под изменчивый мир, обвинять в предательстве принципов, насмехаться над неудачливым и потерявшимся идеалистом - или понимающе уважать меняющиеся с опытом взгляды, отдавать должное обретённой гибкости, высоко оценивать движение к разнообразию и цельности тренерского мастерства. Одно проступает всё отчётливее: прежние представления о Сарри пора забывать.

С возвращением в Лигу Чемпионов, Рим.

​Два обстоятельства матча "Баварии" и МЮ - кажется, важных.

1. В диалектике левого для Манчестера фланга рождалось много важных и обусловливающих друг друга активностей. Рэшфорд часто то застревал выше в прессинге, то недорабатывал назад, то, даже при трудолюбии, недоставало выучки и умения перекрыть зону или остановить соперника - в результате развитие через прямого оппонента англичанина, Лаймера, стало одним из немногих плодотворных инструментов Мюнхена против в целом сдерживающего плана МЮ - слишком уж свободным, относительно партнёров, Конрад раз за разом оставался. Первый мяч - тоже, отчасти, следствие изъянов Маркуса: не хватило навыка противодействия стенке, и он без сопротивления пустил Сане на результативный удар.

Но фланг был обоюдоострым. Мощь Рэшфорда сочеталась со смелыми продвижениями вперёд и шире Мартинеса и высокими включениями Регилона - всё вместе пусть нерегулярно, но вырастало в проникновения в финальную треть и быстрые там, перед штрафной, комбинации с передачей к воротам.

Так левая бровка стала редким, на конструктивном отрезке матча, опасным оружием для обеих команд. И невзначай навеяла ностальгию по кажущимся теперь безоблачными временам Сульшера, его вечными дилеммами в лице высокой позиции Рэшфорда под контратаки.

2. Характер МЮ. Крайне настороженно отношусь к рассуждениям о психологической стороне футбола, особенно в её анализе извне: слишком она зыбка, эфемерна и пластична, позволяя собой, неосязаемой, объяснять, при желании, что и как угодно. Но не могу робко не заметить всё настойчивее бросающуюся в глаза особенность нынешнего "Юнайтед": кажется, слишком откровенно они порой ломаются при неудачах в течение игры. Пропущенный мяч или начинающийся переход инициативы к сопернику не первый раз рушат их до того неплохие планы: без мяча команда снижает напор и слаженность, а при владении - темп, качество и осмысленность, продолжая раскручивать спираль промахов. Две последних встречи Манчестера, против "Брайтона" и "Баварии", в этом смысле выглядят особенно красноречивыми. В сочетании с второй год длящимися речами Тен Хага о духе, отношении, дисциплине и всём морально-ментально-волевом подобная черта настораживает ещё сильнее.

Понимаю, насколько воздушным может показаться пункт, как широка эта плоскость для искажений, неверного восприятия и иллюзорных вращений ума. Потому постарался быть максимально осторожен в мыслях и их формулировании. Но за поведением МЮ в сложных полевых условиях последить всё же, кажется, стоит.

Иллюстрации к первому пункту будут двумя постами ниже.