В телеграме опубликована выдержка из свода правил журналиста Нью-Йорк Таймс, где оговаривается, что репортеры не могут принимать подарки от «партнеров».
Идеальное положение конечно же выглядит так. Но этот уклад сложно экстраполировать на реалии фэшн-журналистки по нескольким причинам:
1. Глянцевые издания, в отличие от того же НЙТ, существуют за счёт рекламодателей, а не читательской аудитории. Соотвественно, есть ситуации, когда согласно этому правилу не смог поступить бы даже самый принципиальный работник, так как это поставило бы под угрозу отношения с клиентом. По этой же причине модная критика в её более-менее честном и адекватном виде существует сейчас только в газетах, которые не разорятся, если вдруг на них занозится худрук большого модного дома.
2. Мода в принципе индустрия неформальная в самом плохом смысле слова.
3. Может сложиться впечатление, что регион, где все происходит, решает. Но это не так, ибо ключевые сотрудники крупных и важных тематических зарубежных изданий регулярно получают подарки и хвастаются ими, насколько я могу судить.
Естественно, бренды НЕ ДОЛЖНЫ как-то подкупать редакторов, ибо поиск, открытие и поддержка новых имён – в интересах последних. В интересах редактора должно быть поддержать классную новую марку и без всяких подгонов. Просто потому что без этого никуда.
Не так давно Диор всех «лидеров мнений», как бы казенно это ни звучало, одарил новой сумкой, редакторы среди них тоже были. И ситуация ожидаемо вызвала бугурт, так как многие (в основном блогеры) никак не обозначили, что пост поддержки был сделан в обмен на подарок от бренда. Очень часто, когда бренд (он может быть рекламодателем, а может и не быть, но чаще все же является) анонсирует новый релиз, он делает вот такую рассылку (собственно, как в случае с Диором). Новую модель кроссовок или флакон духов получают в подарок в основном инфлюенсеры, в меньшем количестве селебы и в еще меньшем сотрудники профильных изданий. Необходимость отблагодарить публикацией чаще всего не озвучивается, но подразумевается (хотя Диор 100% убедительно попросили всех в определенный час выложить пост).
Пусть в случае с редакторами ответная поддержка на страницах издания остается на их усмотрение, но мало кто хочет обижать дружественных пиарщиков. Такой вариант, что продукт искренне нравится, тоже исключать нельзя. Насчёт блогеров точно сказать не могу, но в случае с Диором, думаю, все предпочли сохранить и укрепить хорошие отношения с крупным клиентом. Сейчас вся эта тема с подарками особо актуальна, перед нг всегда начинается взаимная бомбежка комплиментами: бренды одаривают редакторов в благодарность за поддержку, рекламные отделы издательств шлют подарки ключевым рекламодателям в надежде на укрепление отношений в новом году (читай ещё большие бюджеты).
С другой стороны, иногда наглость журналистов в истребовании даров не знает границ: мне лично в парижских шоурумах русских дизайнеров доводилось слышать, как редактрисы просто тыкали пальцем в понравившиеся вещи (или примеряли их) и ассистенты тех дизайнеров тут же кидались фиксировать эту информацию, понятно для чего.
Не оправдываю несчастных журналистов с маленькими зарплатами, которые жадно набрасываются на любую подачку от бренда, но в этом механизме работает комплекс факторов: друзья-пиарщики, рассчитывающие на пост, какая-нибудь сетевая популярность и стремление ее монетизировать (что невозможно без тёплых отношений) + афиллированность с журналом, для которого так же важны хорошие отношения с условным дарителем кроссовок. Получается, что те, кто дарят, балуют редакторов, и потом они ждут подобного подхода от всех. И вот это вот ужасно, это уже самая уродливая форма профдеформации, когда поддерживают молодых и талантливых не потому, что в этом (в том числе) суть работы, а потому что ждут или уже получили подгон.
Идеальное положение конечно же выглядит так. Но этот уклад сложно экстраполировать на реалии фэшн-журналистки по нескольким причинам:
1. Глянцевые издания, в отличие от того же НЙТ, существуют за счёт рекламодателей, а не читательской аудитории. Соотвественно, есть ситуации, когда согласно этому правилу не смог поступить бы даже самый принципиальный работник, так как это поставило бы под угрозу отношения с клиентом. По этой же причине модная критика в её более-менее честном и адекватном виде существует сейчас только в газетах, которые не разорятся, если вдруг на них занозится худрук большого модного дома.
2. Мода в принципе индустрия неформальная в самом плохом смысле слова.
3. Может сложиться впечатление, что регион, где все происходит, решает. Но это не так, ибо ключевые сотрудники крупных и важных тематических зарубежных изданий регулярно получают подарки и хвастаются ими, насколько я могу судить.
Естественно, бренды НЕ ДОЛЖНЫ как-то подкупать редакторов, ибо поиск, открытие и поддержка новых имён – в интересах последних. В интересах редактора должно быть поддержать классную новую марку и без всяких подгонов. Просто потому что без этого никуда.
Не так давно Диор всех «лидеров мнений», как бы казенно это ни звучало, одарил новой сумкой, редакторы среди них тоже были. И ситуация ожидаемо вызвала бугурт, так как многие (в основном блогеры) никак не обозначили, что пост поддержки был сделан в обмен на подарок от бренда. Очень часто, когда бренд (он может быть рекламодателем, а может и не быть, но чаще все же является) анонсирует новый релиз, он делает вот такую рассылку (собственно, как в случае с Диором). Новую модель кроссовок или флакон духов получают в подарок в основном инфлюенсеры, в меньшем количестве селебы и в еще меньшем сотрудники профильных изданий. Необходимость отблагодарить публикацией чаще всего не озвучивается, но подразумевается (хотя Диор 100% убедительно попросили всех в определенный час выложить пост).
Пусть в случае с редакторами ответная поддержка на страницах издания остается на их усмотрение, но мало кто хочет обижать дружественных пиарщиков. Такой вариант, что продукт искренне нравится, тоже исключать нельзя. Насчёт блогеров точно сказать не могу, но в случае с Диором, думаю, все предпочли сохранить и укрепить хорошие отношения с крупным клиентом. Сейчас вся эта тема с подарками особо актуальна, перед нг всегда начинается взаимная бомбежка комплиментами: бренды одаривают редакторов в благодарность за поддержку, рекламные отделы издательств шлют подарки ключевым рекламодателям в надежде на укрепление отношений в новом году (читай ещё большие бюджеты).
С другой стороны, иногда наглость журналистов в истребовании даров не знает границ: мне лично в парижских шоурумах русских дизайнеров доводилось слышать, как редактрисы просто тыкали пальцем в понравившиеся вещи (или примеряли их) и ассистенты тех дизайнеров тут же кидались фиксировать эту информацию, понятно для чего.
Не оправдываю несчастных журналистов с маленькими зарплатами, которые жадно набрасываются на любую подачку от бренда, но в этом механизме работает комплекс факторов: друзья-пиарщики, рассчитывающие на пост, какая-нибудь сетевая популярность и стремление ее монетизировать (что невозможно без тёплых отношений) + афиллированность с журналом, для которого так же важны хорошие отношения с условным дарителем кроссовок. Получается, что те, кто дарят, балуют редакторов, и потом они ждут подобного подхода от всех. И вот это вот ужасно, это уже самая уродливая форма профдеформации, когда поддерживают молодых и талантливых не потому, что в этом (в том числе) суть работы, а потому что ждут или уже получили подгон.
Патриарх Кирилл рассказывает, что знаком с Константинопольским патриархом с 1977 года, в молодости работали вместе, писали тексты. И когда он предложил Варфоломею встретиться в их резиденции Шампези под Женевой, на нейтральной территории, обсудить ситуацию на Украине, Варфоломей отказался и сказал, что встреча может пройти только в Стамбуле. То есть на территории Константинопольской патриархии. И встреча состоялась.
«Нет это не унизительно, я готов пешком идти куда угодно с тем, чтобы предотвратить такое развитие событий. Я поехал и по-братски разговаривал, сделал все чтобы смягчить ситуацию, но братского отношения в ответ не увидел», - рассказывает Патриарх Кирилл.
«Нет это не унизительно, я готов пешком идти куда угодно с тем, чтобы предотвратить такое развитие событий. Я поехал и по-братски разговаривал, сделал все чтобы смягчить ситуацию, но братского отношения в ответ не увидел», - рассказывает Патриарх Кирилл.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
те самые слова Патриарха Кирилла о том, что разрушение единства Церкви это заказ, имеющий глобальное измерение
Патриарх Кирилл о том, на каком языке священничество должно говорить с молодежью: сейчас передо мной сидят молодые люди, но я же не пытаюсь изобразить из себя парнишу на дискотеке и не употребляю молодежный сленг, чтобы быть понятным.
А это было неплохо
А это было неплохо
Апокалипсис может наступить в обозримое время или в метафизических горизонтах бытия. Все зависит от того, насколько мы будем укрепляться в добре. И в этом смысле задача расширения пространства добра имеет апокалиптическое значение.
Патриарх Кирилл
Патриарх Кирилл
В общем, встреча с Патриархом прошла интересно, и проповедь довольно актуальная. Жаль только мне не удалось задать вопрос о том, следует ли считать Распутина святым старцем или злым колдуном, который при помощи демонических сил в облике животных пытался помешать Анастасии попасть к вдовствующей императрице Марии Федоровне
Forwarded from 🔵 Полные видео | Еврейский подход
Любое дело похоже на работу портного – шитье одежды для благословения, адресованного нам.
Невозможно изменить размер благословения, изготавливая одежду попросторнее, – они могут в ней просто улетучиться. Но одежда не должна быть и слишком малой. В этом и заключен замысел: чудеса и благословения не могут явиться миру нагими, они должны быть одеты, как это принято в материальном мире. Мы – лишь портные.
Невозможно изменить размер благословения, изготавливая одежду попросторнее, – они могут в ней просто улетучиться. Но одежда не должна быть и слишком малой. В этом и заключен замысел: чудеса и благословения не могут явиться миру нагими, они должны быть одеты, как это принято в материальном мире. Мы – лишь портные.
Кичливые греки и итальянцы считают неуместным, что Македония носит имя Александра Македонского, к которому не имеет никакого отношения, и то и дело поднимают тему переименования страны. Думаю, хорошим компромиссным решением было бы назвать Македонию, например, Калигулонией. Или Неронией.
Но лучше все же Калигулонией
Но лучше все же Калигулонией
Более 70% дел в России принадлежит менее чем к 30 составам преступлений, причем довольно простым.
"Уголовная юстиция в России в 2009 г.: комплексный анализ судебной статистики", Скугаревский Д.
"Уголовная юстиция в России в 2009 г.: комплексный анализ судебной статистики", Скугаревский Д.
Тут происхождение Шахри Амирхановой называют экзотическим, а ничего, что она представляет коренной народ страны-субъекта РФ? В прогрессивном обществе определения типа «экзотический» и «этнический» давно считаются сомнительными, если не оскорбительными, потому что они предполагают угол зрения белого человека и никакой другой
В Конституционный суд Российской Федерации в 2012 году поступили 19 тысяч обращений, ответ в форме постановления получили только 34, все остальные обращения были отклонены. То есть доля положительных решений - 0,18%. Но не спешите с выводами. Конституционный суд Германии выносит положительные решения по 2,4% обращений, а Верховный суд США, который по сути совмещает функции наших Верховного и Конституционного судов, в среднем принимает к рассмотрению 0,75% дел.
Важный вопрос.
Почему та девушка шла вдоль ночных дорог босиком? Это была курортная территория, а шла она с пляжа? Что ж, тогда нечего тут и жаловаться, не по асфальту же и битым стеклам шла. А может быть ее ограбили, и обувь была такая ценная, что ее отобрали, а все остальное не тронули? Как долго и куда она шла, что в итоге сложила песню о своих страданиях? К Роковой горе что ли? Вы ли это, мистер Бегинс?
Почему та девушка шла вдоль ночных дорог босиком? Это была курортная территория, а шла она с пляжа? Что ж, тогда нечего тут и жаловаться, не по асфальту же и битым стеклам шла. А может быть ее ограбили, и обувь была такая ценная, что ее отобрали, а все остальное не тронули? Как долго и куда она шла, что в итоге сложила песню о своих страданиях? К Роковой горе что ли? Вы ли это, мистер Бегинс?