Так же заказ на Живова пришёл Роману Алёхину. К сожалению, спугнули раньше времени, надо было выяснить текст и стоимость. Надеюсь, получится назвать заказчиков, кто на государственные деньги устраивает войну внутри страны. То, что тратятся деньги государственные, я не сомневаюсь - ниодин идиот такое за свои делать не будет, свои жалко.

Кажется, нашлись заказчики мочилова Живова. Хотя странно, что начали с него, видимо, сочли наиболее привлекательной целью.

Кто-то разместил опрос, кто из спикеров должен заменить выгоревших болванчиков на Соловьев-Лайф (спасибо, что меня включили, камрады), я так понимаю, чисто ради прикола. Но люди у бюджетов сильно перепугались, восприняв серьёзно.

Не знаю как остальным коллегам, но лично мне глубоко фиолетово на эти эфиры. Я за месяц по зоне СВО и прилегающим территориям накрутил 9 тысяч километров - подошла замена масла, а я в июне только менял, был сильно удивлён. Поэтому реально плевать на жабьи разборки.

Эксклюзивное видео для канала ПриZрак Новороссии от тов. Хухрика и артразведки 132 отдельной мотострелковой бригады 1 АК 8 ОВА 51 ОВА.

Работа по арткорректировке и поражение сбросами с коммерческих дронов типа "Mavic"

Работа ведётся при помощи усилителя сигнала пульта Vigor.

Проблемы Белгородской области. Часть 1.

«Государству все должны, государство никому ничего не должно». Помогаем афганцам, палестинцам, таджикам, но не можем обеспечить безопасность и благополучие граждан собственной страны. Жители прифронтовых районов Белгородской области оказались заложниками ситуации, которую власти региональные и федеральные не решают годами.

1. Несколько тысяч жителей Шебекино, Грайворона и других районов не могут выехать из своих домов. Некуда. Очередь в ПВР. Не все ПВР вместят большие семьи, нет продуманной эвакуации. К примеру, за долгий срок обстрелов и смертей граждан России, так и не смогли отстроить какие-то нормальные дома, в которые могли переехать большие семьи. Чечня для палестинцев отстроила, а Белгород для своих - не смог.

2. В прифронтовых районах продолжают собирать штрафы за нарушение ПДД и платить налоги, сборы, ЖКХ в прежнем объеме. К примеру, водители превышают скорость, чтобы оторваться от дрона, или проехать быстро опасное место, штрафы государство за это исправно собирает.

3. Невозможность получить компенсацию за утраченное (разбомбленное жилье/машину). У нас огромное количество жалоб на то, что люди а) не могут получить компенсацию, б) частичное восстановление тоже заморожено, в) на то, что выделяется невозможно купить ничего, а купить ты можешь только в Белгородской области, г) не положена компенсация. Люди стали заложниками бюрократов.

4. Социальное напряжение в Белгородской области растет, с этим никто не работает. Белгородцы, которые первыми оказали поддержку нашим войскам в СВО, к сожалению, стали чувствовать себя приманкой для ВСУ. Нашим военным говорят, что это серая зона и они просто в шоке, что нужно выполнять приказы и бить врага рядом с домами, где живут люди. Между военными и гражданскими начинается напряжение. Ни те, ни другие в этом не виноваты.

Я буду публиковать серию постов про Белгород. Эту тему у нас не поднимают нигде. Все замыливают и считают, что государство ничего не должно, сейчас сложный момент. Это в корне нарушает принцип государства, которое обязано обеспечить своим гражданам безопасность, нормализовать их быт. Тем более с федерального бюджета направлялись на помощь пострадавшим средства - многие эти выплаты не получили. Люди имеют право требовать соблюдения своих прав, требовать защиты от властей.

А то, что власть выставляет какую-то маломальскую помощь, как нечто невероятное и свое достижение, также противоречит здравому смыслу и смыслу власти - это ваша прямая обязанность. Вам за это выплачивается зарплата с налогов, с налогов тех самых людей, которых вы не можете защитить.

Проблемы Белгородской области. Часть 2.

Некоторые меры поддержки белгородцев остаются красивыми словами, не получая реальную нормативную базу. Региональные власти обещали, что не будет взиматься оплата ЖКХ, но их решение не носит обязательный характер. И сейчас компании, предоставляющие услуги, судятся с жителями прифронтовых регионов, выбивая из них коммунальные платежи, которые обещали списать.

Пообщались с юристами региона, которые, конечно, сейчас занимаются помощью землякам. Выявили несколько юридических тупиков.

Например, губернатор Гладков летом 2023 года заявил, что коммунальные платежи не будут начисляться жителям Шебекино до полного возвращения их в дома. Правда, потом было заявлено, что начислений не будет лишь до 1 августа. Именно к этом сроку планировалось восстановить тепловой контур во всех пострадавших квартирах и домах.

Первостепенная проблема, конечно, в том, что восстановительные работы в ежедневно обстреливаемом населенном пункте можно проводить бесконечно. И очевидно, что многие шебекинцы (а теперь и белгородцы) не готовы вернуться в зону поражения просто из-за того, что власти им окна вставили. Сегодня вставили - завтра их снова выбили, и дай Бог, чтобы обошлось без человеческих жертв.

Но есть и менее очевидная сложность: несмотря на все заявления губернатора, Белгородэнергосбыт в 2024 году решил-таки взыскать с шебекинцев плату за те самые несчастные июнь-июль 2023 года.

Сейчас идут суды, в которых пока что управляющие компании, которым выкатили счета, пытаются оспорить это взыскание (иначе им придется начислить эти суммы шебекинцам). Однако выясняется, что решение оперштаба, о котором говорил Гладков, не имеет силы нормативно-правового акта.
Региональные власти в ситуацию не вмешиваются, хотя, конечно же, юристы обращались за разъяснениями.

Интересно, что Белгородэнергосбыт - единственный поставщик ресурсов, который посчитал, что должен-таки получить свое с людей, многие из которых, вообще-то вынуждены были бежать, бросив все, спасая свои жизни.

Вчерашнее заявление региональных властей, что коммуналку не будут платить те, кто выехал из обстреливаемых районов, тоже не имеет пока юридической силы перед компаниями, и вполне возможно, что с людей будут сдирать деньги.

Видишь ли, Роман.

Все то, о чем ты пишешь, и о чем говорит эта женщина - оно уже было.

С 2014 оно уже происходило и происходит. С такими же русскими людьми. На Донбассе. С людьми, которые заявили свою патриотическую субъектность и присягнули на верность России. Не словами, но делами. Которые выбрали быть с Россией и для России. Причем выбрали даже вопреки воле части истеблишмента Российской Федерации. Той части истеблишмента, которая не признала референдум 2014 года. Той части истеблишмента, которая называла республики ЛДНР ОРДЛО-У "Отдельными районами Донецкой и Луганской областей Украины". Той части истеблишмента, которая была готова депортировать русских добровольцев в лапы СБУ из-за незначительных проблем с документами или не вклеенной фотографии (которую они должны были бы вклеить... на территории укронацистского государства). Чиновников и медийщиков с рыбьими глазами, которые рассказывали, что "Донбассу никто не обещал" (с), "Донбасс в Россию не хотел" (с), "Донбасс нельзя включать в Россию - они научат плохому" (с) Которые рассказывали, что "проблемы Донбасса - это внутренние проблемы Украины".
Военных советников из РФ, которые запрещали ополчугам отвечать на обстрелы укронацистов, потому что "минские соглашения" и "хитрый план".

Все это уже было годами. Там.

Что тогда делали адекватные патриоты?

Они критиковали сложившуюся ситуацию. Сцепя зубы, вопреки, продолжая помогать Донбассу и подразделениям Народной милиции. Возили через границу между РФ и республиками гуманитарку, пытаясь правдами и неправдами протащить через таможню то, что нужно для ополчуг из Народных милиций. Нарываясь на абсолютную неадекватность и запреты
- Там война!! Как вы не понимаете!!!
- Там нет никакой войны. Не придумывайте. Будет война "заходите хоть с автоматом". (рекомендую прочитать по ссылке)

Но если бы тогда, Роман, в те годы поинтересоваться у людей, которые воевали в ЛДНР или помогали республикам относительно дальнейшего развития ситуации, они бы глядя на тебя уставшими глазами ответили бы следующее:

- Если вы думаете, что это война за Донбасс, как вас убеждает ваша медийка, то вы глубоко заблуждаетесь. Это не война за Донбасс. Это не война на Украине. Это война ЗА СУВЕРЕНИТЕТ И СУБЪЕКТНОСТЬ РОССИИ. Присмотритесь внимательно вокруг и запомните. То, что происходит сейчас и здесь, также может (и будет) происходить на территории континентальной России.
Готовьтесь, тренируйтесь - мы просто аванпост. То, что происходит у нас - также может происходить везде на территории России.
Присмотритесь внимательно, слушайте, кто и что говорит, смотрите, кто и что делает.
И запомните одну очень важную вещь, - люди, которые сейчас с трибун, экранов и т.д. говорят, что проблемы русских Донбасса - это не проблемы РФ, люди, которые безразлично взирают на убийства русских Донбасса , - эти люди УЖЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКИ ГОТОВЫ сказать то же самое про любых других русских с любой другой территории континетальной РФ, если такая же ситуация сложится там. Механизм будет такой же - "вам не обещали, вы балласт".
Просто запомните это. Просто держите это в уме.

Так бы они ответили.

Прошло время. Которое просто подтвердило правоту.

Чужой беды нет и не может быть. Поэтому объединяемся, выстраиваем горизонтальные связи. Работаем.

Наши не придут, все наши - это мы.

"Пиши книгу" - говорят все. Но мне пока некогда. Иногда случается что-то более-менее похожее на рассказ, я допиливаю по ночам это что-то до состояния удобочитаемости и кладу в отдельную папочку, своему лит.редактору. Да, у меня уже двадцать с лишним лет есть мой литературный редактор. И почти литературный агент.

Вот вам рассказ из этой папочки.


Два мира


Рассказ.


В мире первом 12 сентября 2021 года в городе Кировске (ЛНР) на улице Борисова, примерно в обед, пьяный мажор 1996 года рождения наматывает свою BMW 525 на бетонный фонарный столб. “Бэху”, видимо, сваренную оборотистыми махинаторами на продажу из двух аварийных, разрывает пополам, пассажир, тоже пьяный, уезжает в реанимацию, а водителя, отделавшегося ушибами, уже через пару дней видят в городе на другой машине. В самом деле, не пешком же ходить сыну уважаемого человека?

В мире втором пасмурным осенним днём заместитель комбата, плотный мужик возрастом уже за сорок пять в бронике и каске, нащупав опору для ног на крутости траншеи, рывком заскакивает на бруствер. Позывной замкомбата мало кто знает. Все уважительно зовут по имени-отчеству. А позывной у него “Озорник”.

- Давай аппарат! – шепчет он, оборачиваясь назад, и я вкладываю “зеркалку” в протянутую ладонь.
Он включает, проверяет настройки и переходит к самому решительному моменту нарушения всех многократно спущенных сверху правил и требований безопасности. Поднимается на бруствере в рост, на том расстоянии от противника, с которого любой школьник, сиди он не за партой, а во вражеских окопах, срезал бы его из пулемёта “на раз-два”. И, стоя так порядка минуты, очень долгой напряженной минуты, он медленно обводит аппаратом окрестности слева направо.

“Шшых-шшых-шшых-шшых…” – слышатся частые сработки “зеркалки” в режиме панорамной съемки.

“Озорник” не просто так нарушает все мыслимые “правила поведения на ЛБС”, придуманные в больших штабах. Делает он это, исполняя приказ тех же самых штабов. “Анонимным военачальникам” из России нельзя самим ездить по позициям, так что картину мира им составляет он. И, разумеется, начальник штаба батальона, днями и ночами верстающий потом эти фотопанорамы, накладывающий пояснительные надписи, печатающий и склеивающий всё это в бесконечные бумажные рулоны. Иногда начальник штаба недоволен качеством фотографий, и приходится в тот же день, уже отлазав один раз всю программу, ехать лазать её заново полностью или частично. Так что не торопимся. В любую секунду пуля вражеского снайпера может сбросить его обратно в окоп, но “Озорник” медленно, без дрожи, дёрганий и рывков ведёт из стороны в сторону объективом. На всякий случай – ещё раз.

“Шшых-шшых-шшых-шшых…”

Пока он снимает, я достаю ещё одну камеру, маленький компактный чёрный кубик, и фотографирую его несколько раз сзади, пока он не видит. Отдельно снимаю крупным планом его ботинки. Надо отправить фотоотчёт отнюдь не богатому и никому не известному простому человеку из Москвы, который уже несколько лет помогает фронту небольшими посылками. Не будь его – замкомбата лазал бы по окопам в старых стоптанных казённых берцах, потому что на новые денег у него нет. А так более-менее сносная конструкция хороших фирменных ботинок хоть как-то компенсирует износ и повреждения опорно-двигательного аппарата их носителя, случившиеся за семь лет войны.

- Держи!

Я принимаю фотоаппарат, и через секунду сам замкомбата тоже в окопе. Забирает фотик, аккуратно убирает в футляр, висящий поверх броника, и мы двигаемся бесконечными траншеями в обратный путь. В тыл, к припрятанной в складках местности машине.

“Озорник”, сопровождаемый старшим позиции, удивительно бритым сержантом с закинутым за спину автоматом, традиционно вырывается вперёд. Даже после двух тяжёлых ранений и клинической смерти, он, облачившись в каску и броник, всё равно гораздо проворнее меня. Я топаю следом, шурша снаряжением по стенкам траншей и утыкаясь каской в бревна перекрытий. Неудачно поправляю флисовую балаклаву, работающую подшлемником, и из-под неё на лицо потоком течёт пот, собравшийся за последние полчаса-час. Секунд пять стою и матерюсь сквозь зубы. Сильно жжёт глаза, и “просто протереть” не помогает. Уж больно много рассола накопилось.
- Нарядился ты, Андрюха… прямо разрушитель траншей!
- Не разрушитель, а всего лишь расширитель!

Пока я утираюсь, замкомбата, заруливая во все закутки окопов, наговаривает сержанту замечания по оборудованию огневых точек и НП. Нещадно отчитывает за мокрые пятна и запах мочи в двух местах.
“Ну что вы как свиньи?”

Догоняю их, прощаемся с сержантом, и дальше одни, два боевых Винни-Пуха, ещё долго топаем за ближайший пологий холм, где местность уже не просматривается с позиций врага.

Это вторая точка за сегодня, так что дыхалка у меня, с непривычки подохреневшая, когда петляли оврагами на первую точку, уже пришла в себя, и я не отстаю слишком сильно. С одной стороны, в моем детстве и юности не было советской спортшколы, где за неуспеваемость по остальным предметам наказывали дополнительным ФИЗО. А у “Озорника” была. С другой стороны мои потроха, вываленные на операционный стол, хирургам пока что не приходилось собирать обратно, навешивая снаружи имплант, чтобы не выпали. А вот у замкомбата такой эпизод был.

“Уже думал что умер. Думал, вот умираю сейчас, а родиться бы заново толстым рыжим котом где-нибудь в Новой Зеландии”.

Скидываем каски и броники, грузимся в “Ниву”, едем на следующую точку.
Топ-топ-топ-топ.
“Давай!....”
“Шшых-шшых-шшых-шшых…”
“Шшых-шшых-шшых-шшых…”
“Держи!...”
“Кто мне говорил, что вы здесь уже всё откопали? Ротный ваш докладывал, что всё готово! Я как говорил сделать!? А вы как сделали!?”
Топ-топ-топ-топ.

Конечно же, это не разовая акция. “Озорник” должен проделывать этот ритуал регулярно. Накопали сами новый НП – фотопанорама. Противник что-то новое накопал – где это на фотопанораме? Ну и, разумеется, проверка состояния всего и вся. Оружие, БК, журналы наблюдения. А в этот раз ещё и наличие ящиков для хлеба. Разумеется, с заламинированной табличкой “Хлеб” на каждом.

Красный фон. Жёлтые буквы. Белый кант. Только так, иначе никак. Иначе проиграем войну.

На улице не жарко, но когда я скидываю броник, вернувшись с последней позиции, китель под ним хоть выжимай. И забытая в нагрудном кармане кителя бумажка расплывается в руках, как письмо капитана Гранта, извлечённое из бутылки лордом Гленарваном. Замкомбата, тоже разоблачающийся возле “Нивы”, аккуратно припрятанной в развалинах безлюдного прифронтового посёлка, не подаёт никаких признаков усталости. Просто когда доедем до общежития в Кировске и попьем чаю, он, прежде чем снова двинуться на штаб, скажет “Пойду полежу полчасика”, и уйдёт к себе в комнату. И просто полежит там, сбросив ботинки. Без стонов и жалоб.

По дороге в Кировск мы, обсуждая текучку, неизбежно переходим на военные байки из личной практики, и я внимательно слушаю его рассказы о семи годах службы на фронте. О том, какими они, ополченцы, летом 2014-го были “помойными котами”, как вооружались трофеями и одевались во что попало из разбитых домов. Как творили невообразимое и выживали в немыслимых передрягах. Как переплывали Северский Донец на надувных матрасах, перевозя с собой легкий 82-мм горный миномёт с боекомплектом, чтобы там, за рекой, отработать из него по двум соседним гарнизонам укропов и послушать, как те, решив, что их обстреливают свои же соседи, начнут активно воевать между собой.

Как тупили, как путали своих и чужих, то сами чуть не убивали кого-то из соседей, то прятались от соседского “friendly fire”.

Как глумили всевозможные “спецназы”, увешанные оружием, терявшие магазины и пистолеты из разгрузок.

Как, когда пришёл приказ идти на Дебаль, приспособленцы, пристроившиеся офицерами по знакомству, дрожащими руками писали рапорта на увольнение в той же комнате, в которой “Озорник” и остальные простые солдаты набивали ленты и проверяли железо.

Как под Дебалью, воюя без точных карт, перепутали бензозаправки и заняли не ту, которую надо было, а следующую.

Как на Желобке оголодали и полезли по подвалам брошенных домов в поисках консервов. Так увлеклись поисками (есть-то хочется!), что сами не заметили, как оказались через стенку от укров, которые паковали для отправке родне почтой честно намародёренную стиральную машину. Хозяйственных ребяток с западэнщины оказалось сильно больше, их пришлось закидывать гранатами и тикать. И ему, знатному боевому Винни-Пуху, вместо скачков через стены и заборы, пришлось проходить их насквозь в наиболее ветхих местах. Обошлось.

Он рассказывает, как всю войну он и его люди обмундировывались и оснащались “с противника”, трофеями, захваченными во время боевых операций. Как продавали на интернет-барахолках модникам дорогие “обскоровские” шлемы взятые в бою, чтобы купить на тех же барахолках что-то попроще.

Со смехом рассказывает, как во время одного “траншейного рейда” они пропустили нишу в окопе, из которой выскочил укроп и с размаху рубанул его по каске мачетой. Сделал он это с перепугу тупой стороной, так что кевларовую каску, конечно, списали, но голова осталась невредимой. “Этим мачете у меня жена щепу колет на растопку”.

Разговор наш непременно съезжает на самую актуальную для замкомбата бытовую тему – официальное оформление инвалидности. Да, по медицинским показаниям этот бодрый дядька уже инвалид. И он пытается оформить себе полноценную военную инвалидность, утопая в бесконечных бумажках и тыловой канцелярской казуистике.
Инвалиды на службе здесь давно уже никого не удивляют. Чаще всего инвалиды одноногие, с оторванными ПМНками голеностопом. В день денежного довольствия пёстрая зелёная толпа у штаба безмолвно расступается перед очередным бойцом с тростью или на костылях, которого привезли за деньгами. Не все они сидят вечными дежурными, есть и сумасшедшие люди, скачущие на протезах по полям вроде сапёра с позывным “Хрон”, который за три года таких скачек износил первоклассный металлический протез, так что пришлось делать новый.

Или разведчик “Санта”, потерявший свой первый протез на мине. Живой ногой он наступил на ПМНку в мае 2019-го. Через несколько месяцев встал на протез, освоился с ним и продолжил водить группы в разведку. Весной 2020-го прозевали новую откопанную украми точку, с которой те засекли группу, и пришлось бежать-прятаться в станционном домике тогда ещё ничейной Сифонки. А укропы лупили по домику из АГСов, рассчитывая, что хотя бы один-два ВОГа залетят внутрь через окно. И залетело. Вернулись все живые, но утыканные противными мелкими осколками.

Второй раз “Санта” подорвался под конец лета 2020-го, снова на ПМНке, наступив на неё уже протезом. “Протез улетел выше деревьев”. Самый большой обломок, искусственную ступню с оторванной взрывом пяткой, нашли спустя пару месяцев, когда довели до этого места траншею. В этот раз осколком протеза “Санте” вырвало кусок мяса здоровой ноге, но он всё равно встал на новый протез через три месяца. Разумеется, деньги на этот протез, полноценный современный протез, позволяющий ходить и даже немного бегать, ему собирали всем миром. Он и сам залез по уши в долги, но в результате всё-таки встал на ноги, чтобы в начале февраля 2021-го попасть под бомбы укровских квадриков и чуть не погибнуть ещё раз. Повезло – оказавшийся рядом ротный умел оказывать первую помощь и, даже будучи легко ранен сам, грамотно перетянул “Санте” жгутом бедренную артерию, перебитую осколком маленькой самодельной авиабомбы. И наименее израненый боец, медленно заливая кровью коврик под водительским сиденьем, повёз “Санту” и ещё двоих раненых в тыл.