Пиздец продолжался. Френсис Родс и Александр Холмс пытались остановить матросов, но те в исступлении сражались с пассажирами.
Часть пассажиров самостоятельно покинули лодку. Большинство же сражались за свою жизнь.
Как бы там ни было, за бортом оказались все мужчины, кроме двух помилованных, чьи жены находились с ними на баркасе. Матросы решили не разрушать семьи. Надо понимать, что семьи находящиеся дома и ожидаю мужей и отцов в расчет не принимались.
Еще печальной участи избежал подросток, которого матросы решили пока оставить жить.
Погибли 12 человек.
Больше никого не выбрасывали.
Но глубина ужаса и пиздецы заключается в том, что спустя несколько минут после смерти последнего пассажира, на горизонте показался корабль.
Баркас с командой и остатками пассажиров был спасен американским судном «Crescent».
Ты умен и великодушен, дружище. Это дает мне надежду, что ты простишь мне мою ссылку на Вики. Согласно пруфу, в апреле того года ежедневные кораблекрушения были обыденностью.
Это не апрель был такой хуевый. Это были такие времена.
Ты сам читатель легко найдешь информацию о катастрофе и прочтешь подробности тех событий.
Ты прочтешь о суде над Холмсом, о мнении присяжных и о мнении судьи.
Ты сам определишь степень вины Холмса и команды, которые боролись с пассажирами и шлюпка при этом не опрокидывалась. По мнению следователей это свидетельствовало об устойчивости шлюпки и о том, что выбрасывать пассажиров нужды не было.
Ты сам дашь оценку действиям Холмса на тонущем корабле, когда он, рискуя жизнью вернулся на тонущий корабль и спас ребенка, передал его матери на баркас.
Я привел этот случай, как пример моего представления о пиздеце.
Часть пассажиров самостоятельно покинули лодку. Большинство же сражались за свою жизнь.
Как бы там ни было, за бортом оказались все мужчины, кроме двух помилованных, чьи жены находились с ними на баркасе. Матросы решили не разрушать семьи. Надо понимать, что семьи находящиеся дома и ожидаю мужей и отцов в расчет не принимались.
Еще печальной участи избежал подросток, которого матросы решили пока оставить жить.
Погибли 12 человек.
Больше никого не выбрасывали.
Но глубина ужаса и пиздецы заключается в том, что спустя несколько минут после смерти последнего пассажира, на горизонте показался корабль.
Баркас с командой и остатками пассажиров был спасен американским судном «Crescent».
Ты умен и великодушен, дружище. Это дает мне надежду, что ты простишь мне мою ссылку на Вики. Согласно пруфу, в апреле того года ежедневные кораблекрушения были обыденностью.
Это не апрель был такой хуевый. Это были такие времена.
Ты сам читатель легко найдешь информацию о катастрофе и прочтешь подробности тех событий.
Ты прочтешь о суде над Холмсом, о мнении присяжных и о мнении судьи.
Ты сам определишь степень вины Холмса и команды, которые боролись с пассажирами и шлюпка при этом не опрокидывалась. По мнению следователей это свидетельствовало об устойчивости шлюпки и о том, что выбрасывать пассажиров нужды не было.
Ты сам дашь оценку действиям Холмса на тонущем корабле, когда он, рискуя жизнью вернулся на тонущий корабль и спас ребенка, передал его матери на баркас.
Я привел этот случай, как пример моего представления о пиздеце.
В очередной раз, напившись дешевой водки с друзьями и сорвав голоса в спорах о политике, я пошёл спать. Разгоряченный спором, я ложился, прокручивая в голове слова собеседников и запоздало находя мудрые контраргументы. Блин, не забыть бы их в следующий раз.
Чёрт, а ведь реально прикольно у них там, вверху, у тех, кто реально решает.
Вот душу бы отдал, чтоб понимать чуть больше.
Я лёг и увидел сон. Реальный такой сон. Как в жизни всё. Я сидел с каким-то непонятным усатым мужиком по-имени Пол Варбург (это же пьяный сон, поэтому не доёбывайтесь к смешным именам).
Так вот, этот Варбург мне что-то втирал о системе денег в США. Я так-то чётко запомнил не сильно много, а понял ещё меньше. Я попросил его не сыпать мудрёными фразами, на что он вздохнул и рассказал, как всё было и есть.
Для простоты повествования я поведу речь от его имени. Я понимаю, что всё сказанное - это чистейший бред. Но я же сон рассказываю, а не защищаю диплом.
Итак, речь этому Варбургу, пришедшему из Сонной Лощины (он там похоронен по его словам).
ЧАСТЬ 1
Все бизнесмены между собой общаются. Дружат, если можно так сказать. По-другому в мире больших денег жить невозможно. Может и не нравится тебе рожа конкурента, но улыбаться при встрече ты обязан. И соотносить свои поступки с его интересами ты тоже обязан. И ты и он в одной лодке и решаете вы вопросы масштаба всей страны.
Пока все понятно?
Собрались мы как-то за столом. Было это в 1910 году. Местом встречи назначили остров Джекил. Знаешь, наверное? Такой шлюшачий островок из "Золотой цепи". Помню еще, как кто-то заметил, что нас двенадцать человек. Прямо, как апостолы, блять.
Так вот, сидим, бухаем. Коньяк, кокаин, шлюхи. Кто-то уже спорит о политике, кто-то блюет под столом. Нормальная, в общем, пьянка. Обычная.
Помню зашёл разговор о выборах в президенты. Опять, блять, эта хуйня. Ну нахуя, спрашивается? Нормально же сидели. Я сделал попытку перевести тему на приближающуюся первую мировую, но не преуспел в этом. Пьяных в говно "коллег по цеху" уже было не остановить. Срач разгорался. Никто не хотел быть лохом и примерять на себя колпак клоуна.
Все ж не дебилы и не хотят тратить время на хуйню. Все хотят денег. А президентом пусть будет долбоёб, который ни на что более не способен.
И тут, не помню кто, сказал: "А давайте тогда пусть это станет общей проблемой! Хули, блять? Раз никто из нас не хочет быть президентом, то давайте все будем им".
Нельсон Олдрич даже блевать перестал, услышав этот бред.
Как это "все будем президентом?"
Надо сказать, что наши пьянки идут минимум по неделе. Стали бы мы переться на остров ради одного вечера. Так вот, на десятый день кокаинового угара, идея руководства страной обрела более-менее понятные очертания. Так мы думали тогда... В пьяном угаре...
По-прошествии времени я уже не помню доподлинно, кто и что там говорил. Помню, что кто-то предложил официально забрать печатный станок в свои руки дабы новый президент, на выборы которого нам похуй, не начал слишком уж сильно выёбываться.
Следует заметить, что, разумеется, печатный станок и так был наш. Но мы тогда были под кокаином и идея закрепить факт передачи станка на законодательном уровне, понравилась всем, кто тогда ещё стоял на ногах.
Донести эту идею до Конгресса и заставить его проголосовать было поручено Олдричу. Он опять спал под столом и возражений с его стороны не поступило.
Помню его охуевшие глаза на утро следующего дня. Я тогда пил кофе на веранде, пока остальные спали. На веранду вышел растрёпанный Олдрич с бутылкой минералки. В его руке были листки с набросками нашей идеи.
- Пацаны, вы ебанулись?
- Не пизди, Нельсон, идея ахуенная, - я пил кофе и смотрел на океан. Голос Олдрича нарушал идиллию.
- Блять, вы тут написали, что станок передается в частные руки! Нахуя ж так прямо писать? Что скажут люди?
- Да нихуя они не скажут, блять. Чего ты доебался? Кофе будешь?
Олдрич промолчал и, сощурившись, читал дальше.
- А это что за пункт? Кто, блять, решил не пускать государство в систему управления печатания денег? Как вы себе представляете, что мы это закрепим на уровне закона? Это ж бред!
Чёрт, а ведь реально прикольно у них там, вверху, у тех, кто реально решает.
Вот душу бы отдал, чтоб понимать чуть больше.
Я лёг и увидел сон. Реальный такой сон. Как в жизни всё. Я сидел с каким-то непонятным усатым мужиком по-имени Пол Варбург (это же пьяный сон, поэтому не доёбывайтесь к смешным именам).
Так вот, этот Варбург мне что-то втирал о системе денег в США. Я так-то чётко запомнил не сильно много, а понял ещё меньше. Я попросил его не сыпать мудрёными фразами, на что он вздохнул и рассказал, как всё было и есть.
Для простоты повествования я поведу речь от его имени. Я понимаю, что всё сказанное - это чистейший бред. Но я же сон рассказываю, а не защищаю диплом.
Итак, речь этому Варбургу, пришедшему из Сонной Лощины (он там похоронен по его словам).
ЧАСТЬ 1
Все бизнесмены между собой общаются. Дружат, если можно так сказать. По-другому в мире больших денег жить невозможно. Может и не нравится тебе рожа конкурента, но улыбаться при встрече ты обязан. И соотносить свои поступки с его интересами ты тоже обязан. И ты и он в одной лодке и решаете вы вопросы масштаба всей страны.
Пока все понятно?
Собрались мы как-то за столом. Было это в 1910 году. Местом встречи назначили остров Джекил. Знаешь, наверное? Такой шлюшачий островок из "Золотой цепи". Помню еще, как кто-то заметил, что нас двенадцать человек. Прямо, как апостолы, блять.
Так вот, сидим, бухаем. Коньяк, кокаин, шлюхи. Кто-то уже спорит о политике, кто-то блюет под столом. Нормальная, в общем, пьянка. Обычная.
Помню зашёл разговор о выборах в президенты. Опять, блять, эта хуйня. Ну нахуя, спрашивается? Нормально же сидели. Я сделал попытку перевести тему на приближающуюся первую мировую, но не преуспел в этом. Пьяных в говно "коллег по цеху" уже было не остановить. Срач разгорался. Никто не хотел быть лохом и примерять на себя колпак клоуна.
Все ж не дебилы и не хотят тратить время на хуйню. Все хотят денег. А президентом пусть будет долбоёб, который ни на что более не способен.
И тут, не помню кто, сказал: "А давайте тогда пусть это станет общей проблемой! Хули, блять? Раз никто из нас не хочет быть президентом, то давайте все будем им".
Нельсон Олдрич даже блевать перестал, услышав этот бред.
Как это "все будем президентом?"
Надо сказать, что наши пьянки идут минимум по неделе. Стали бы мы переться на остров ради одного вечера. Так вот, на десятый день кокаинового угара, идея руководства страной обрела более-менее понятные очертания. Так мы думали тогда... В пьяном угаре...
По-прошествии времени я уже не помню доподлинно, кто и что там говорил. Помню, что кто-то предложил официально забрать печатный станок в свои руки дабы новый президент, на выборы которого нам похуй, не начал слишком уж сильно выёбываться.
Следует заметить, что, разумеется, печатный станок и так был наш. Но мы тогда были под кокаином и идея закрепить факт передачи станка на законодательном уровне, понравилась всем, кто тогда ещё стоял на ногах.
Донести эту идею до Конгресса и заставить его проголосовать было поручено Олдричу. Он опять спал под столом и возражений с его стороны не поступило.
Помню его охуевшие глаза на утро следующего дня. Я тогда пил кофе на веранде, пока остальные спали. На веранду вышел растрёпанный Олдрич с бутылкой минералки. В его руке были листки с набросками нашей идеи.
- Пацаны, вы ебанулись?
- Не пизди, Нельсон, идея ахуенная, - я пил кофе и смотрел на океан. Голос Олдрича нарушал идиллию.
- Блять, вы тут написали, что станок передается в частные руки! Нахуя ж так прямо писать? Что скажут люди?
- Да нихуя они не скажут, блять. Чего ты доебался? Кофе будешь?
Олдрич промолчал и, сощурившись, читал дальше.
- А это что за пункт? Кто, блять, решил не пускать государство в систему управления печатания денег? Как вы себе представляете, что мы это закрепим на уровне закона? Это ж бред!
ЧАСТЬ 2
Признаться я забыл об этом пункте. Сейчас Олдрич напомнил и в моей памяти всплыло, как я сам этот пункт предложил ради хохмы и мы внесли его под дружный смех присутствующих.
- Нельсон, не нуди. В худшем случае скажешь, что мы разрешим представителю государства находится в совете директоров. Всё равно совет нихуя не решает.
Нельсон читал дальше. Он уже понимал, что его сделали крайним.
- А этот пункт... вот этот. Там где вы написали, что Конгресс не имеет права вмешиваться в нашу работу. Как вы, блять, себе это представляете? Мы же демократическая страна! Это ж пиздец!
Олдрич начал раздражать.
Я реально не помнил обсуждение пунктов плана по созданию системы контроля денег. Вот убейте меня нахуй! Я тогда больше внимания уделял шлюхам, коих мы привезли на пьянку в неимоверном количестве.
Как бы там ни было, но мы тогда закрепили на законодательном уровне передачу печатного станка в наши руки. Мы вдвенадцатиром (правильное слово?) контролируем его. Президент и Конгресс были посланы нахуй и лишены права вмешиваться в нашу систему.
Мы назвались Федеральной резервной системой. Ахуенное название, ящитаю. Красивое и непонятное!
Нас 12 человек. Каждый из нас выделил свой частный банк (у каждого бизнесмена есть минимум один собственный банк, если чё) и мы рулим печатным станком. Ну и по-мелочи там регулируем те или иные вопросы, связанные с баблом.
Конечно, мы имеем разные доли в управлении системой. Но эта информация чисто наша. Всяким лохам типа народа мы ее давать не собираемся.
Ради такого дела мы были вынуждены даже послать нахуй декларацию прав человека. Да, ту самую, что держит правой клешней Статуя свободы. И Конституцию мы не соблюдаем. Мы ее просто не читали, если честно. Хули читать этот бред 1787-го года? Мы тогда были детьми и не особо понимали, что пишем и подписываем.
Так вот, помню в 2010-м году наш юрист на всю страну тогда заявил, что ФРС не является государственным учреждением и ебала в рот Закон "О свободе информации". Я тогда аж закашлялся перед телевизором, подавившись круассаном и шлюха, сидящая на моих на коленях, долго хлопала меня по спине.
Блять, это мы Блумбергу заявили на всю страну? На весь мир? Та ну нахуй...
Но прокатило. Пиздежа не было.
Вообще, если честно, иногда пиздеть начинали те или иные пидарасы. Законы они, видите ли, читать научились.
Короче, да, иногда мы тупим. Например, мы прописали законодательно право каждого гражданина выпускать свои собственные деньги. Ну, с тем отличием, чтоб они были номиналом больше доллара и не походи внешне на доллар.
Мы писали это для себя. Была там одна мутка на будущее, но просто как-то руки не доходили ее воплотить. Ну, написали и забыли. Делов-то.
Так вот, один хуй - Бернард фон НотХаус - возомнил о себе черт знает что и, начитавшись законов, выпустил свои деньги. Пёстрые, как попугаи. И обеспечил их золотом. И номинал сделал в полтора доллара. Ну не пидор, скажи?
Всё сделал, как пишет закон.
Мы его, конечно, отъебали без жалости. Но пришлось сделать это по-тихому. Ну чтоб не выглядеть клоунами перед всем миром.
В тюрьму долбоеба сажать не стали, но назвали его террористом и вообще хуесосом. Он до сих пор возмущается, лошара. И раздаёт иньервью СМИ второго эшелона.
Зато другие прижали ушки и отодвинули книгу Хайека "Частные деньги" подальше от себя. Вредная литература, блять. Нахуй мы вообще её не запретили? Надо сказать секретарше, чтоб напомнила внести это графоманство в список запрещённой литературы.
А чё вы ржёте? Да, мы любим иногда прятать исторические моменты подальше.
Вот ты, читатель, помнишь, как мы забрали у населения США всё золото из личного пользования? Помнишь, как мы ебали ВСЕХ людей и все компании, прямо запрещая им иметь любые золотые изделия?
Помню тогда охуел даже Рузвельт и прямо сказал, что автор документа не он. Был бы скандал в любой стране, если б такое сказал их президент. Но слова президента США все поняли правильно. Да, автором был не он.
Признаться я забыл об этом пункте. Сейчас Олдрич напомнил и в моей памяти всплыло, как я сам этот пункт предложил ради хохмы и мы внесли его под дружный смех присутствующих.
- Нельсон, не нуди. В худшем случае скажешь, что мы разрешим представителю государства находится в совете директоров. Всё равно совет нихуя не решает.
Нельсон читал дальше. Он уже понимал, что его сделали крайним.
- А этот пункт... вот этот. Там где вы написали, что Конгресс не имеет права вмешиваться в нашу работу. Как вы, блять, себе это представляете? Мы же демократическая страна! Это ж пиздец!
Олдрич начал раздражать.
Я реально не помнил обсуждение пунктов плана по созданию системы контроля денег. Вот убейте меня нахуй! Я тогда больше внимания уделял шлюхам, коих мы привезли на пьянку в неимоверном количестве.
Как бы там ни было, но мы тогда закрепили на законодательном уровне передачу печатного станка в наши руки. Мы вдвенадцатиром (правильное слово?) контролируем его. Президент и Конгресс были посланы нахуй и лишены права вмешиваться в нашу систему.
Мы назвались Федеральной резервной системой. Ахуенное название, ящитаю. Красивое и непонятное!
Нас 12 человек. Каждый из нас выделил свой частный банк (у каждого бизнесмена есть минимум один собственный банк, если чё) и мы рулим печатным станком. Ну и по-мелочи там регулируем те или иные вопросы, связанные с баблом.
Конечно, мы имеем разные доли в управлении системой. Но эта информация чисто наша. Всяким лохам типа народа мы ее давать не собираемся.
Ради такого дела мы были вынуждены даже послать нахуй декларацию прав человека. Да, ту самую, что держит правой клешней Статуя свободы. И Конституцию мы не соблюдаем. Мы ее просто не читали, если честно. Хули читать этот бред 1787-го года? Мы тогда были детьми и не особо понимали, что пишем и подписываем.
Так вот, помню в 2010-м году наш юрист на всю страну тогда заявил, что ФРС не является государственным учреждением и ебала в рот Закон "О свободе информации". Я тогда аж закашлялся перед телевизором, подавившись круассаном и шлюха, сидящая на моих на коленях, долго хлопала меня по спине.
Блять, это мы Блумбергу заявили на всю страну? На весь мир? Та ну нахуй...
Но прокатило. Пиздежа не было.
Вообще, если честно, иногда пиздеть начинали те или иные пидарасы. Законы они, видите ли, читать научились.
Короче, да, иногда мы тупим. Например, мы прописали законодательно право каждого гражданина выпускать свои собственные деньги. Ну, с тем отличием, чтоб они были номиналом больше доллара и не походи внешне на доллар.
Мы писали это для себя. Была там одна мутка на будущее, но просто как-то руки не доходили ее воплотить. Ну, написали и забыли. Делов-то.
Так вот, один хуй - Бернард фон НотХаус - возомнил о себе черт знает что и, начитавшись законов, выпустил свои деньги. Пёстрые, как попугаи. И обеспечил их золотом. И номинал сделал в полтора доллара. Ну не пидор, скажи?
Всё сделал, как пишет закон.
Мы его, конечно, отъебали без жалости. Но пришлось сделать это по-тихому. Ну чтоб не выглядеть клоунами перед всем миром.
В тюрьму долбоеба сажать не стали, но назвали его террористом и вообще хуесосом. Он до сих пор возмущается, лошара. И раздаёт иньервью СМИ второго эшелона.
Зато другие прижали ушки и отодвинули книгу Хайека "Частные деньги" подальше от себя. Вредная литература, блять. Нахуй мы вообще её не запретили? Надо сказать секретарше, чтоб напомнила внести это графоманство в список запрещённой литературы.
А чё вы ржёте? Да, мы любим иногда прятать исторические моменты подальше.
Вот ты, читатель, помнишь, как мы забрали у населения США всё золото из личного пользования? Помнишь, как мы ебали ВСЕХ людей и все компании, прямо запрещая им иметь любые золотые изделия?
Помню тогда охуел даже Рузвельт и прямо сказал, что автор документа не он. Был бы скандал в любой стране, если б такое сказал их президент. Но слова президента США все поняли правильно. Да, автором был не он.
ЧАСТЬ 3
Более скандальной была фраза Секретаря Казначейства, заявившего, что он не был ознакомлен с данным документом. Но всем было уже похуй. Главное, что документ появился и вышел в свет. У населения забрали золото по курсу вдвое ниже рынка. Но президент и главный казначей клеят дурака и не знают чё за документ у них в руках и кто его дал. И даже не читали. Но проголосовать и принять надо.
Да, так вот, мы только в 1975-м году спохватились и снова разрешили населению иметь золото.
Если честно, мы просто забыли сделать это раньше. А население молчало. Сами виноваты, бля.
Признаться, я немного устал.
Ты же никому не расскажешь то, что я тебе тут поведал?
Хотя похуй. Рассказывай кому угодно. Мы давно сделали всех людей долбоёбами, неспособными проверить ДАЖЕ ДОСТУПНУЮ им информацию. Никто не проверит, как создавали ФРС и кто ею руководит. Никто не проверит слова ФРС на суде в 2010-м. Никто не проверит упомянутые тут слова Рузвельта. Никто и никогда не проверит то, что Черчилль строил концлагеря для евреев после второй мировой силами пленных фашистов... а, чёрт, извини, то из другой темы. Задумался, прости. О том, кто и как ебал евреев я расскажу в другой раз. Мне пора.
Но всё же рекомендую никому это не показывать. Засмеют, блять.
Бывай.
Более скандальной была фраза Секретаря Казначейства, заявившего, что он не был ознакомлен с данным документом. Но всем было уже похуй. Главное, что документ появился и вышел в свет. У населения забрали золото по курсу вдвое ниже рынка. Но президент и главный казначей клеят дурака и не знают чё за документ у них в руках и кто его дал. И даже не читали. Но проголосовать и принять надо.
Да, так вот, мы только в 1975-м году спохватились и снова разрешили населению иметь золото.
Если честно, мы просто забыли сделать это раньше. А население молчало. Сами виноваты, бля.
Признаться, я немного устал.
Ты же никому не расскажешь то, что я тебе тут поведал?
Хотя похуй. Рассказывай кому угодно. Мы давно сделали всех людей долбоёбами, неспособными проверить ДАЖЕ ДОСТУПНУЮ им информацию. Никто не проверит, как создавали ФРС и кто ею руководит. Никто не проверит слова ФРС на суде в 2010-м. Никто не проверит упомянутые тут слова Рузвельта. Никто и никогда не проверит то, что Черчилль строил концлагеря для евреев после второй мировой силами пленных фашистов... а, чёрт, извини, то из другой темы. Задумался, прости. О том, кто и как ебал евреев я расскажу в другой раз. Мне пора.
Но всё же рекомендую никому это не показывать. Засмеют, блять.
Бывай.
Влюбляться – охуенно, вот что.
Приходит она домой, кота несет в сумке. Заблудился, говорит, кот-то. Усыновить надобно. А сама - пьяненькая-пьяненькая, в лоскуты, в говно, в крошево.
Туфли свои пиздатые, что бывший подарил, тоже в сумке тащит. Ногу, говорит, натерла, шла - как русалочка по камням, хорошо хоть голос ведьмы не отобрали, проститутки, говорит, чертовы.
Ругается.
А ты думаешь - к тебе спешила. Счастье…
Сидит она, в трениках мятых, волосы грязные, в пучок собраны, трусами завязаны, пахнет то ли хвоей, то ли хорьками - сидит и о Вертинском рассуждает, хорошо, говорит, что бежал, и что в Шанхае жил – хорошо, а что молодежь его не знает - плохо. Мороженое жрет сидит, даже уши запачкала.
А ты думаешь - счастье…
Стоите вы в очереди в супермаркете, а она презервативы хватает вперемежку с шоколадками. Ого!- орет- если у тебя опять не встанет - так мы это горе заедим Твиксом, как в прошлый раз! И вся очередь тебе сочувствует, а ты рад - потому что проспорил, проспорил ты ей в дурацкую игру, вот и измывается, сучка.
Стоит, жевательный мармелад из пачки тянет и щурится.
А ты думаешь - дойдем до дома, отжарю прямо на окне. Счастье…
Температура у тебя 39. Лежишь, потный, как конь, воняешь простудой и моргом. Вылечим, говорит. Она тебе бульон куриный варит, сигареты по полу раскидала, на весь дом Шнур орет. Бульон недосолила, мед в молоко забыла добавить. Колотит тебя, как пса подзаборного, мокрый как мышь, а она раздевается – и в постель к тебе лезет. Опутала, обернула в три одеяла, ногами ледышки твои обняла, волосы нюхает. Бульон, говорит, херовый вышел. Давай скажи мне, что у мамы лучше, я тебе скорую вызову - интересно, ножевые они чем зашивают? Кишками страдальцев?
А ты думаешь – Господи, как тепло. Счастье…
(с) не моё
Приходит она домой, кота несет в сумке. Заблудился, говорит, кот-то. Усыновить надобно. А сама - пьяненькая-пьяненькая, в лоскуты, в говно, в крошево.
Туфли свои пиздатые, что бывший подарил, тоже в сумке тащит. Ногу, говорит, натерла, шла - как русалочка по камням, хорошо хоть голос ведьмы не отобрали, проститутки, говорит, чертовы.
Ругается.
А ты думаешь - к тебе спешила. Счастье…
Сидит она, в трениках мятых, волосы грязные, в пучок собраны, трусами завязаны, пахнет то ли хвоей, то ли хорьками - сидит и о Вертинском рассуждает, хорошо, говорит, что бежал, и что в Шанхае жил – хорошо, а что молодежь его не знает - плохо. Мороженое жрет сидит, даже уши запачкала.
А ты думаешь - счастье…
Стоите вы в очереди в супермаркете, а она презервативы хватает вперемежку с шоколадками. Ого!- орет- если у тебя опять не встанет - так мы это горе заедим Твиксом, как в прошлый раз! И вся очередь тебе сочувствует, а ты рад - потому что проспорил, проспорил ты ей в дурацкую игру, вот и измывается, сучка.
Стоит, жевательный мармелад из пачки тянет и щурится.
А ты думаешь - дойдем до дома, отжарю прямо на окне. Счастье…
Температура у тебя 39. Лежишь, потный, как конь, воняешь простудой и моргом. Вылечим, говорит. Она тебе бульон куриный варит, сигареты по полу раскидала, на весь дом Шнур орет. Бульон недосолила, мед в молоко забыла добавить. Колотит тебя, как пса подзаборного, мокрый как мышь, а она раздевается – и в постель к тебе лезет. Опутала, обернула в три одеяла, ногами ледышки твои обняла, волосы нюхает. Бульон, говорит, херовый вышел. Давай скажи мне, что у мамы лучше, я тебе скорую вызову - интересно, ножевые они чем зашивают? Кишками страдальцев?
А ты думаешь – Господи, как тепло. Счастье…
(с) не моё