81. Достойно исследования, почему богоносные отцы похоть и гнев иногда называют силами плотскими, а иногда душевными? – Говорим о сем, что слова святых никакого не имеют несогласия, если как следует рассмотреть их до точности, но те и другие истинствуют, премудро изменяя, когда должно, свои о сих предметах суждения. Душа сама по себе имеет силу хотения и мужественную энергию к действованию, что есть сила раздражительная; но, будучи создана разумной и духовной, она не получила вместе с бытием похоти и гнева; равно как и плоть первоначально, будучи создана нетленной, не имела тех мокрот, от коих после породились похоть и ярость зверская. Уже по преступлении, когда впал человек в тлю и дебельство плоти, по необходимости возникли в нем похоть и ярость. Почему, когда плоть господствует в нем, похоть и гнев сопротивляются душевным желаниям. Когда же мертвенное сие покорится разуму, тогда они содействуют душе в делании добра.
#прп_Григорий_Синаит
#прп_Григорий_Синаит
СВЕТ В СУМЕРКАХ
Преподобный Паисий Молдавский
Часть II
Во время жительства на Афоне Паисий, приложив огромные усилия, собрал уникальные рукописи святоотеческих текстов и приступил к их изучению и переводу, «да не приидут сия святыя книги во всеконечное забвение и от лица земли истребление». Прежде всего, это были писания, «учащие трезвению, вниманию ума, безмолвию и молитве умней, сиречь умом в сердце совершаемей, сиречь о соединении ума с Богом». В письме к архимандриту Феодосию, настоятелю Софрониевой пустыни, старец Паисий писал: «Проведя немало лет на Афоне... я задался мыслью отыскать эллино-греческие отеческие книги и по ним произвести исправление славянских переводов... Мне удалось наконец отыскать желаемые книги, а некоторую часть их даже приобрести». Из писаний, которые и среди греков пришли почти в совершенное забвение, старцу Паисию
удалось тогда, в самом начале своей деятельности, разыскать книги Антония Великого, Григория Синаита, Симеона Нового Богослова, Петра Дамаскина, Никифора Монаха, Исаии Отшельника, Филофея, Исихия, Диадоха, Фалассия и другие подобные рукописи.
Уже тогда иеромонах Паисий стал известен на Святой Горе и почитаем как духовник. «Даже святейший патриарх Серафим, живший в Пантократорском монастыре, нередко навещал старца для духовной беседы». В полной мере проявились дарования старца как филолога и переводчика, — «переводя отеческие книги, отец Паисий глубоко постиг свойства как славянского, так и греческого языка» [ Интересна высказанная старцем оценка обоих языков: «Язык сей эллино-греческий вся языки всея вселенныя премудростию, красотою, глубиною, и преизобилием, и богатством неисповедимым речений несравненно превосходящий, его же глубины и самии природнии грецы, совершенно учении, едва отчасти могут достизати». Наш же славянский язык «многия языки красотою своею и глубиною и преизобилием речений, паче же всего преближайшим к эллино-греческому языку уподоблением, несравненно превосходит» ], тогда же он формулирует свой принцип: «Всегда пользуюсь тем видом перевода, который именуется дословным. Этим способом переведены с греческого на славянский Божественное Писание и все церковные и другие книги». Помимо
совершения богослужений и руководства своим братством, в котором собралось около шестидесяти человек, «сам старец днем делал ложки, а ночью он спал не более трех часов — занимался переводом отеческих книг с греческого на славянский язык».
Позже, в Молдавии, старец Паисий, управляя несколькими монастырями и скитами [ Только в одной Нямецкой обители в 1778 г. подвизалось около 1000 братий ], сумел наладить многогранную работу по изучению и переводу святоотеческого наследия. Это была организация, по современным понятиям соотносимая с мощным научно-исследовательским институтом. «В Нямце старец поставил дело переписки и перевода отеческих книг самым широким образом. Он собрал вокруг себя многочисленную группу помощников и специально подготовлял их к книжному делу. Он обучал их греческому языку и для усовершенствования посылал их в Бухарестскую Академию». Обильный «рукописный материал, который вышел из-под пера сотрудников старца, разошелся по монастырям и монашеским кельям всего православного Востока». Крупнейший просветительский центр прп. Паисия способствовал возрождению русского монашества и дал возможность донести вплоть до наших дней письменное Предание, вводящее в живой опыт святых отцов [ По свидетельству профессора А.И. Яцимирского, из тысячи рукописей, - хранящихся в библиотеке Нямецкого мон-ря и написанных в разное время на языках молдавском, греческом, латинском, итальянском, немецком, еврейском, арабском, турецком, сирийском, болгарском, польском, французском и славянском, - двести семьдесят шесть рукописей относится ко времени старца Паисия, и более сорока из них написаны собственноручно старцем Паисием. Четвериков С., прот. Правда христианства, с. 198 ].
#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков
Преподобный Паисий Молдавский
Часть II
Во время жительства на Афоне Паисий, приложив огромные усилия, собрал уникальные рукописи святоотеческих текстов и приступил к их изучению и переводу, «да не приидут сия святыя книги во всеконечное забвение и от лица земли истребление». Прежде всего, это были писания, «учащие трезвению, вниманию ума, безмолвию и молитве умней, сиречь умом в сердце совершаемей, сиречь о соединении ума с Богом». В письме к архимандриту Феодосию, настоятелю Софрониевой пустыни, старец Паисий писал: «Проведя немало лет на Афоне... я задался мыслью отыскать эллино-греческие отеческие книги и по ним произвести исправление славянских переводов... Мне удалось наконец отыскать желаемые книги, а некоторую часть их даже приобрести». Из писаний, которые и среди греков пришли почти в совершенное забвение, старцу Паисию
удалось тогда, в самом начале своей деятельности, разыскать книги Антония Великого, Григория Синаита, Симеона Нового Богослова, Петра Дамаскина, Никифора Монаха, Исаии Отшельника, Филофея, Исихия, Диадоха, Фалассия и другие подобные рукописи.
Уже тогда иеромонах Паисий стал известен на Святой Горе и почитаем как духовник. «Даже святейший патриарх Серафим, живший в Пантократорском монастыре, нередко навещал старца для духовной беседы». В полной мере проявились дарования старца как филолога и переводчика, — «переводя отеческие книги, отец Паисий глубоко постиг свойства как славянского, так и греческого языка» [ Интересна высказанная старцем оценка обоих языков: «Язык сей эллино-греческий вся языки всея вселенныя премудростию, красотою, глубиною, и преизобилием, и богатством неисповедимым речений несравненно превосходящий, его же глубины и самии природнии грецы, совершенно учении, едва отчасти могут достизати». Наш же славянский язык «многия языки красотою своею и глубиною и преизобилием речений, паче же всего преближайшим к эллино-греческому языку уподоблением, несравненно превосходит» ], тогда же он формулирует свой принцип: «Всегда пользуюсь тем видом перевода, который именуется дословным. Этим способом переведены с греческого на славянский Божественное Писание и все церковные и другие книги». Помимо
совершения богослужений и руководства своим братством, в котором собралось около шестидесяти человек, «сам старец днем делал ложки, а ночью он спал не более трех часов — занимался переводом отеческих книг с греческого на славянский язык».
Позже, в Молдавии, старец Паисий, управляя несколькими монастырями и скитами [ Только в одной Нямецкой обители в 1778 г. подвизалось около 1000 братий ], сумел наладить многогранную работу по изучению и переводу святоотеческого наследия. Это была организация, по современным понятиям соотносимая с мощным научно-исследовательским институтом. «В Нямце старец поставил дело переписки и перевода отеческих книг самым широким образом. Он собрал вокруг себя многочисленную группу помощников и специально подготовлял их к книжному делу. Он обучал их греческому языку и для усовершенствования посылал их в Бухарестскую Академию». Обильный «рукописный материал, который вышел из-под пера сотрудников старца, разошелся по монастырям и монашеским кельям всего православного Востока». Крупнейший просветительский центр прп. Паисия способствовал возрождению русского монашества и дал возможность донести вплоть до наших дней письменное Предание, вводящее в живой опыт святых отцов [ По свидетельству профессора А.И. Яцимирского, из тысячи рукописей, - хранящихся в библиотеке Нямецкого мон-ря и написанных в разное время на языках молдавском, греческом, латинском, итальянском, немецком, еврейском, арабском, турецком, сирийском, болгарском, польском, французском и славянском, - двести семьдесят шесть рукописей относится ко времени старца Паисия, и более сорока из них написаны собственноручно старцем Паисием. Четвериков С., прот. Правда христианства, с. 198 ].
#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков
Тот, кто по преимуществу идет путем молитвы, рано или поздно, легко или после тяжелых опытов поймет, что без воздержания молитва его бесплодна. И тот, кто молится, и тот, кто по преимуществу идет путем воздержания, неизбежно поймут еще и то, что без любви к людям все умирает: и воздержание, и молитва. И это не только в смысле общего пути, но и в отношении каждого отдельного духовного шага. Тот, кто встал утром на молитву, знает, что она тогда наиболее легка, когда совершается до принятия пищи: воздержание дало крылья молитве. И он же знает, что если он во время молитвы не войдет в какое-то лоно любви к людям и не простит тем, которые его огорчили, то и Отец Небесный не простит ему и не примет молитвы. Только в тройственном единстве человек может идти своим особым путем.
#Сергей_Фудель
#Сергей_Фудель
СВЕТ В СУМЕРКАХ
Преподобный Паисий Молдавский
Часть III
Главное, что отличало деятельность старца, это особый подход к литературному труду. Он считал, что когда дело касается литературы духовной, то здесь для переводчика и редактора недостаточно одних лингвистических познаний, старец привлекал к этой работе прежде всего подвижников, на деле постигших духовную жизнь, имевших опыт внутреннего делания. «Язык духовных понятий не соответствует не только языку бытовому, на котором мы общаемся, но и философскому и литературно-художественному, на котором осмысляем и воспеваем окружающий мир. Для перевода понятий духовных от человека требуется личное знание предмета, а для этого он сам должен быть опытным аскетом». Таким образом, «Нямецкий монастырь становится при старце Паисии большим литературным центром, очагом богословско-аскетического просвещения, где литературная деятельность органически сочеталась с умным деланием». Сам старец был истинным наставником и всегда учил своим личным примером — «все свое время, какое оставалось от молитвы и служения братии, он посвящал переводу с греческого писаний древних святых аскетов».
Мы имеем свидетельства о том, как трудился прп. Паисий на склоне лет. «Старец, несмотря на свои годы и болезненность... будучи весь день обременен делами монастыря, духовными и хозяйственными, ночи проводил за переводом и исправлением книг... Старец нес труды, превышающие естественные человеческие силы». Из-за пролежней «весь правый бок старца, до самой ступни, был покрыт ранами, так что он даже и лежать на нем не мог. Сидя согнувшись на своей кровати, он всего себя обкладывал книгами. Здесь лежали словари различные, Библия греческая и славянская, грамматика греческая и славянская и переводимая книга. Тут же стояли зажженные свечи. А старец, сгорбившись, как малый ребенок, писал всю ночь, забывая и свою слабость, и свои раны, и необходимость отдыха и сна. Он до такой степени углублялся в свои занятия, что не слыхал монастырского била, не замечал ничего, происходившего кругом него, не мог дать ответа на вопросы спрашивающихего. Прислуживающий ему брат в это время и не допускал к нему никого. Когда же являлось неотложное дело, то служащий брат должен был много раз повторить старцу свои слова, прежде чем получал от него ответ. Принуждаемый отвечать, старец с болью и оханьем едва бывал в состоянии отвлечь свой ум от книги: “Для меня, — говорил он, — нет более тяжкого труда, чем, когда перевод делаю, давать ответ на какой-либо вопрос. Тогда, пока отвлеку ум от книги, — весь потом покроюсь”».
Вспомним, что все это происходило в эпоху, когда Россия поглощена была мраком. «Святоотеческие аскетические писания в то время распространялись между любителями духовного просвещения в рукописных экземплярах. Это были труды монашествующих, и ценились очень дорого». Можно было достать случайно попавшие в Россию экземпляры книги Исаака Сирина, переведенные старцем Паисием и напечатанные в Молдавском Нямецком монастыре, но стоили они весьма недешево. Как чудо нужно рассматривать то, что «одна только аскетическая книга — Добротолюбие — в первый раз напечатана была по распоряжению Св. Синода на славянском языке в 1793 году, и то по особому расположению к этому митрополита Гавриила»; благоволение Государыни было достигнуто, в частности, благодаря дипломатическому искусству владыки.
Не лучшим было положение в начале XIX столетия —
«светская литература своим количеством и содержанием свободно подавляла и пленяла мысли людей», при этом «враги православия и христианства свободно печатали свои книги, - например, в 1806, 1813, 1817 годах и позже с дозволения гражданской цензуры выходил “Сионский Вестник” и прочие подобные издания». В то же время «уже готовые к печати переводы старца Паисия лежали под спудом более пятидесяти лет».
#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков
Преподобный Паисий Молдавский
Часть III
Главное, что отличало деятельность старца, это особый подход к литературному труду. Он считал, что когда дело касается литературы духовной, то здесь для переводчика и редактора недостаточно одних лингвистических познаний, старец привлекал к этой работе прежде всего подвижников, на деле постигших духовную жизнь, имевших опыт внутреннего делания. «Язык духовных понятий не соответствует не только языку бытовому, на котором мы общаемся, но и философскому и литературно-художественному, на котором осмысляем и воспеваем окружающий мир. Для перевода понятий духовных от человека требуется личное знание предмета, а для этого он сам должен быть опытным аскетом». Таким образом, «Нямецкий монастырь становится при старце Паисии большим литературным центром, очагом богословско-аскетического просвещения, где литературная деятельность органически сочеталась с умным деланием». Сам старец был истинным наставником и всегда учил своим личным примером — «все свое время, какое оставалось от молитвы и служения братии, он посвящал переводу с греческого писаний древних святых аскетов».
Мы имеем свидетельства о том, как трудился прп. Паисий на склоне лет. «Старец, несмотря на свои годы и болезненность... будучи весь день обременен делами монастыря, духовными и хозяйственными, ночи проводил за переводом и исправлением книг... Старец нес труды, превышающие естественные человеческие силы». Из-за пролежней «весь правый бок старца, до самой ступни, был покрыт ранами, так что он даже и лежать на нем не мог. Сидя согнувшись на своей кровати, он всего себя обкладывал книгами. Здесь лежали словари различные, Библия греческая и славянская, грамматика греческая и славянская и переводимая книга. Тут же стояли зажженные свечи. А старец, сгорбившись, как малый ребенок, писал всю ночь, забывая и свою слабость, и свои раны, и необходимость отдыха и сна. Он до такой степени углублялся в свои занятия, что не слыхал монастырского била, не замечал ничего, происходившего кругом него, не мог дать ответа на вопросы спрашивающихего. Прислуживающий ему брат в это время и не допускал к нему никого. Когда же являлось неотложное дело, то служащий брат должен был много раз повторить старцу свои слова, прежде чем получал от него ответ. Принуждаемый отвечать, старец с болью и оханьем едва бывал в состоянии отвлечь свой ум от книги: “Для меня, — говорил он, — нет более тяжкого труда, чем, когда перевод делаю, давать ответ на какой-либо вопрос. Тогда, пока отвлеку ум от книги, — весь потом покроюсь”».
Вспомним, что все это происходило в эпоху, когда Россия поглощена была мраком. «Святоотеческие аскетические писания в то время распространялись между любителями духовного просвещения в рукописных экземплярах. Это были труды монашествующих, и ценились очень дорого». Можно было достать случайно попавшие в Россию экземпляры книги Исаака Сирина, переведенные старцем Паисием и напечатанные в Молдавском Нямецком монастыре, но стоили они весьма недешево. Как чудо нужно рассматривать то, что «одна только аскетическая книга — Добротолюбие — в первый раз напечатана была по распоряжению Св. Синода на славянском языке в 1793 году, и то по особому расположению к этому митрополита Гавриила»; благоволение Государыни было достигнуто, в частности, благодаря дипломатическому искусству владыки.
Не лучшим было положение в начале XIX столетия —
«светская литература своим количеством и содержанием свободно подавляла и пленяла мысли людей», при этом «враги православия и христианства свободно печатали свои книги, - например, в 1806, 1813, 1817 годах и позже с дозволения гражданской цензуры выходил “Сионский Вестник” и прочие подобные издания». В то же время «уже готовые к печати переводы старца Паисия лежали под спудом более пятидесяти лет».
#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков
82. Когда душа чрез вдуновение создана была разумной и мысленной, тогда вместе с нею не создал Бог ярости и похоти скотской, но одну силу желательную вложил в нее и мужество к исполнению желаний. Равным образом и тело создав, Он не вложил в него в начале гнева и похоти неразумной; но после уже чрез преслушание оно приняло в себя мертвость, тленность и скотность. Тело, говорят богословы, создано нетленным, каковым и воскреснет, как и душа создана бесстрастной; но как душа имела свободу согрешить, так тело – возможность подвергнуться тлению. И обе они, т.е. душа и тело – растлились, и срастворились, по естественному закону сочетания их друг с другом и взаимного влияния: при чем душа окачествовалась страстями, паче же бесами; а тело уподобилось скотам несмысленным и погрузилось в тление. Объединившись таким образом, силы обеих их составили единое скотоподобное существо, бессмысленное и неразумное, гневу и похоти работное. Вот как человек «приложися скотам несмысленным и уподобися им всячески», как говорит Писание (Пс. 48, 13).
#прп_Григорий_Синаит
#прп_Григорий_Синаит
СВЕТ В СУМЕРКАХ
Часть IV
Многочисленные воспитанники прп. Паисия продолжили его дело, возникло множество монашеских духовных центров, послуживших восстановлению древней традиции. Благодаря подвигу старца отеческие писания в России стали наконец общедоступны. Издательское дело, начатое старцем Паисием, получило мощное развитие в Оптиной пустыни. Здесь около середины XIX столетия оно было возобновлено трудами славянофилов Киреевских во главе со старцем Макарием (Ивановым) и его сподвижниками [ Помимо прп. Макария в оптинском книгоиздании самое деятельное участие принимали митр. Филарет (Дроздов), цензоры -
архим. Сергий (Ляпидевский), прот. Феодор Голубинский; оптинская братия - иеромон. Амвросий (Гренков), монахи Ювеналий (Половцев), Леонид (Кавелин), Климент (Зедергольм), о. Аникита, послушник Павел (Покровский) ] при покровительстве свт. Филарета Московского. Заметим, что старец Макарий имел непосредственную связь с
Паисиевой традицией через своего наставника отца Афанасия [ Афанасий Площанский (Захаров; + 1825), схимонах. Дворянин, ротмистр гусарского полка. В 30-летнем возрасте поступил в Нямецкий мон., где подвизался 7 лет, исполнял послушание писца. Постриженик прп. Паисия Молдавского, один из его близких учеников. После вынужденной поездки в Россию не смог вернуться в Молдавию. Поступил в Гороховецкий мон. (1777), затем пребывал во Флорищевой пуст., где был казначеем, и в Белобережской пуст, (с 1806), при настоятельстве прп. Льва (Наголкина). Бывая в Москве, посещал Новоспасского старца иеромон. Филарета (Пуляшкина). Находясь в Свенском мон-ре (1811), присутствовал при кончине схимон. Афанасия (Охлопкова). Последние 10 лет жизни провел в Плошанской пуст, (с 1815), здесь его воспитанником стал будущий прп. Макарий Оптинский. У старца храпились списки многих переводов, сделанных и исправленных прп. Паисием. О. Афанасий «служил примером для всей братии, ибо был кроток, милостив и сострадателен, принимая каждого с любовью. Несмотря на все свои немощи, никогда не оставлял церковной службы и келейного правила». После перелома правой ноги передвигался с костылем. Болея ногами, «никогда не садился не только во время чтения Апостола и кафизм, но и при чтении Пролога». До самой кончины не оставлял келейного правила, завещанного ему прп. Паисием: после утрени акафисты Спасителю и Божией Матери, молитвенное воспоминание Страстей Христовых, несколько канонов, 2 главы из Апостола,
глава из Евангелия, молитвенное воспоминание Божией Матери и святых, какие придут на память, поминание о здравии и упокоении отцов и братий, сродников, знаемых и благодетелей. Это правило старец совершал утром и вечером, кладя по 200 поклонов. Почил о. Афанасий
после тяжкой болезни (17.10.1825) напутствуемый своим духовным сыном и ближайшим учеником иеромон. Макарием (Ивановым) ]. В оптинское книгоиздательское дело активно вовлекались и мирские сотрудники, — помимо семьи Киреевских, это были профессор Шевырев [ Шевырев Степан Петрович (1806-1864), профессор Императорского Московского университета, литературный критик, историк литературы и поэт. Будучи признанным авторитетом по истории древнерусской словесности, активно помогал в подготовке святоотеческих изданий Оптиной пуст ], сенатор Филиппов [ Филиппов Тертий Иванович (1825—1899), сенатор, публицист и историк, соредактор журнала «Русская беседа». Духовный сын прп. Макария Оптинского ] и другие известные лица.
Часть IV
Многочисленные воспитанники прп. Паисия продолжили его дело, возникло множество монашеских духовных центров, послуживших восстановлению древней традиции. Благодаря подвигу старца отеческие писания в России стали наконец общедоступны. Издательское дело, начатое старцем Паисием, получило мощное развитие в Оптиной пустыни. Здесь около середины XIX столетия оно было возобновлено трудами славянофилов Киреевских во главе со старцем Макарием (Ивановым) и его сподвижниками [ Помимо прп. Макария в оптинском книгоиздании самое деятельное участие принимали митр. Филарет (Дроздов), цензоры -
архим. Сергий (Ляпидевский), прот. Феодор Голубинский; оптинская братия - иеромон. Амвросий (Гренков), монахи Ювеналий (Половцев), Леонид (Кавелин), Климент (Зедергольм), о. Аникита, послушник Павел (Покровский) ] при покровительстве свт. Филарета Московского. Заметим, что старец Макарий имел непосредственную связь с
Паисиевой традицией через своего наставника отца Афанасия [ Афанасий Площанский (Захаров; + 1825), схимонах. Дворянин, ротмистр гусарского полка. В 30-летнем возрасте поступил в Нямецкий мон., где подвизался 7 лет, исполнял послушание писца. Постриженик прп. Паисия Молдавского, один из его близких учеников. После вынужденной поездки в Россию не смог вернуться в Молдавию. Поступил в Гороховецкий мон. (1777), затем пребывал во Флорищевой пуст., где был казначеем, и в Белобережской пуст, (с 1806), при настоятельстве прп. Льва (Наголкина). Бывая в Москве, посещал Новоспасского старца иеромон. Филарета (Пуляшкина). Находясь в Свенском мон-ре (1811), присутствовал при кончине схимон. Афанасия (Охлопкова). Последние 10 лет жизни провел в Плошанской пуст, (с 1815), здесь его воспитанником стал будущий прп. Макарий Оптинский. У старца храпились списки многих переводов, сделанных и исправленных прп. Паисием. О. Афанасий «служил примером для всей братии, ибо был кроток, милостив и сострадателен, принимая каждого с любовью. Несмотря на все свои немощи, никогда не оставлял церковной службы и келейного правила». После перелома правой ноги передвигался с костылем. Болея ногами, «никогда не садился не только во время чтения Апостола и кафизм, но и при чтении Пролога». До самой кончины не оставлял келейного правила, завещанного ему прп. Паисием: после утрени акафисты Спасителю и Божией Матери, молитвенное воспоминание Страстей Христовых, несколько канонов, 2 главы из Апостола,
глава из Евангелия, молитвенное воспоминание Божией Матери и святых, какие придут на память, поминание о здравии и упокоении отцов и братий, сродников, знаемых и благодетелей. Это правило старец совершал утром и вечером, кладя по 200 поклонов. Почил о. Афанасий
после тяжкой болезни (17.10.1825) напутствуемый своим духовным сыном и ближайшим учеником иеромон. Макарием (Ивановым) ]. В оптинское книгоиздательское дело активно вовлекались и мирские сотрудники, — помимо семьи Киреевских, это были профессор Шевырев [ Шевырев Степан Петрович (1806-1864), профессор Императорского Московского университета, литературный критик, историк литературы и поэт. Будучи признанным авторитетом по истории древнерусской словесности, активно помогал в подготовке святоотеческих изданий Оптиной пуст ], сенатор Филиппов [ Филиппов Тертий Иванович (1825—1899), сенатор, публицист и историк, соредактор журнала «Русская беседа». Духовный сын прп. Макария Оптинского ] и другие известные лица.
В начале 1847 года вышла в свет первая книга, подготовленная этим творческим содружеством, она носила название «Житие и писания молдавского старца Паисия Величковского, с присовокуплением предисловий на книги святых Григория Синаита, Филофея Синайского, Исихия Пресвитера и Нила Сорского, сочиненных другом его и спостником, старцем Василием Поляномерульским, о умном трезвении и молитве». В том же году вышло второе дополненное издание, которое в наше время репринтно воспроизведено Оптиной пустынью.
Когда свершилось это знаменательное событие, издатель петербургского журнала «Маяк» Степан Бурачок [ Бурачок Степан Анисимович (1800-1876), генерал-лейтенант, автор книг по математике, кораблестроению, гомеопатии. Преподавал теорию кораблестроения (1831-1864) на офицерских курсах Морского кадетского корпуса в С.-Петербурге ] писал отцу Макарию: «Я тысячекратно благословляю Господа, внушившего разумному отцу Голубинскому [ Голубинский Федор Ачександрович (1797-1854), протоиерей. Богослов и философ, профессор МДА, член Московского комитета для
цензуры духовных книг (1826-1851), занимался научным редактированием. Цензор многих изданий Оптиной пустыни ] пропустить эту книгу. Здешняя цензура запретила бы, как мечтание и мистицизм... Все наши святые отцы подвижники обращены в лжемистики и мечтатели. И умная сердечная молитва уничижена и осмеяна, как зараза и пагуба. В семинариях и академиях не только ей не учат, но еще сызмала предостерегают и отвращают... Выход книги отца Паисия — знамение величайшей милости Божией, и произведет перелом в наших обителях и семинариях».
Переводная литература, изданная в Оптиной, в основном состояла из трудов старца Паисия, не вошедших в Добротолюбие. Оптинцы имели цель дать в книгах необходимое руководство по всем областям иноческой жизни, поэтому темы, не затронутые в трудах Паисия, они дополняли собственными, новыми переводами, например аввы Фалассия и Орсисия. Кроме переводов, в Оптиной издавались самые необходимые русские аскетические писания, в том числе книги самих оптинских старцев, было также выпущено огромное количество брошюр. Видимо, в Оптиной глубоко прониклись словами старца Паисия, некогда писавшего в одну из обителей, где подвизались его ученики, возбуждая их к издательской деятельности: «И аще на создание странноприимницы каменныя с покровом железным толико положили есте иждивение, то не подобает ли несравненно большее иждивение на стяжание предреченных книг вечныя ради своея и ближняго пользы положите?»
#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков
цензуры духовных книг (1826-1851), занимался научным редактированием. Цензор многих изданий Оптиной пустыни ] пропустить эту книгу. Здешняя цензура запретила бы, как мечтание и мистицизм... Все наши святые отцы подвижники обращены в лжемистики и мечтатели. И умная сердечная молитва уничижена и осмеяна, как зараза и пагуба. В семинариях и академиях не только ей не учат, но еще сызмала предостерегают и отвращают... Выход книги отца Паисия — знамение величайшей милости Божией, и произведет перелом в наших обителях и семинариях».
Переводная литература, изданная в Оптиной, в основном состояла из трудов старца Паисия, не вошедших в Добротолюбие. Оптинцы имели цель дать в книгах необходимое руководство по всем областям иноческой жизни, поэтому темы, не затронутые в трудах Паисия, они дополняли собственными, новыми переводами, например аввы Фалассия и Орсисия. Кроме переводов, в Оптиной издавались самые необходимые русские аскетические писания, в том числе книги самих оптинских старцев, было также выпущено огромное количество брошюр. Видимо, в Оптиной глубоко прониклись словами старца Паисия, некогда писавшего в одну из обителей, где подвизались его ученики, возбуждая их к издательской деятельности: «И аще на создание странноприимницы каменныя с покровом железным толико положили есте иждивение, то не подобает ли несравненно большее иждивение на стяжание предреченных книг вечныя ради своея и ближняго пользы положите?»
#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков
...Как научиться молчанию? Молчит – непроизвольно и радостно – душа тогда, когда ей есть что внутри себя слушать. Она молчит тогда, когда боится помешать шумом слов этому слушанию, то есть тогда, когда, по слову Тютчева, «есть целый мир в душе твоей»...
Все дело в том, чтобы иметь в себе этот мир, эту незримую жизнь духа. Тогда замолкаешь, тогда это не тяжкая немота больного или нищего, а слушание и зрение иного бытия, в котором и здоровье, и богатство, и свет.
Сергей Фудель
Из письма 1951 года к сыну Николаю
#Сергей_Фудель
Все дело в том, чтобы иметь в себе этот мир, эту незримую жизнь духа. Тогда замолкаешь, тогда это не тяжкая немота больного или нищего, а слушание и зрение иного бытия, в котором и здоровье, и богатство, и свет.
Сергей Фудель
Из письма 1951 года к сыну Николаю
#Сергей_Фудель
84. Добродетели имеют между собою равность в том отношении, что все во едино сводятся, к одному ведут концу и один все вместе лик добродетели полным делают. Но есть добродетели, большие других добродетелей, как объемлющие и совмещающие в себе очень многие, или даже и все добродетели, каковы – божественная любовь и смирение и божественное терпение. О последнем говорит Господь: «в терпении вашем стяжите души ваши» (Лк. 21, 19). – Не сказал: в посте вашем, или в бдении вашем. Терпение же я разумею то, которое бывает по Богу, и есть царица добродетелей и основание мужественных доблестей. Оно есть само в себе – мир в бранях, отишие в бурю и непоколебимое утверждение для стяжавших его. Кто стяжал его во Христе Иисусе, тому не могут вредить ни оружия, ни копья, ни воинства напускаемые, ни самое полчище бесов, ни фаланги сопротивных сил.
#ЦСДобротолюбие
#ЦСДобротолюбие
СВЕТ В СУМЕРКАХ
Часть V
Наследие прп. Паисия
Сегодня мы знаем, сколь значителен вклад прп. Паисия Молдавского в дело возрождения святоотеческого духа в России, понимаем значение его личности в масштабе истории Русской Церкви. Каждый, кто смог постичь духовную ценность Добротолюбия, понимает, чем мы обязаны великому старцу. Между тем не столь много известно о проблемах, связанных с судьбой письменного наследия святого. Кратко касаясь этой темы, обратимся к мнению ученого.
Ныне в истории России, пишет 3. П. Иноземцева [ И н о з е м ц е в а З и н а и д а П е т р о в н а, кандидат исторических наук, заслуженный работник культуры РФ, председатель секции личных фондов Центрального Совета «Российского общества историков архивистов», член Фонда «Память мучеников и исповедников РПЦ»], наступил период прояснения смыслообразующих истоков национального бытия. Возвращаются изъятые из народной памяти имена, заново обретаются труды русских философов, подвижников благочестия. Первые Киреевские Чтения, состоявшиеся в 1996 году, воздали должное подвигу Ивана Васильевича и его супруги Натальи Петровны Киреевских, возобновивших под руководством и при участии прп. Макария Оптинского прерванное петровскими реформами книгопечатание святоотеческого наследия. Основу подготовленных и опубликованных ими (1845—1860) шестнадцати изданий составили рукописи творений святых отцов, переведенные на славянский язык с греческого прп. Паисием. Эти книги переиздаются и ныне (чаще в репринтном исполнении). К сожалению, имя прп. Паисия, осуществившего эти переводы, в таких изданиях почти не упоминается. Большинство же наших современников, причисляющих себя к образованной части общества, даже не знакомо с трудами великого старца, значение деятельности которого для России XVIII века сравнивают со значением роли прп. Сергия Радонежского в XIV столетии.
Время прп. Паисия — XVIII век — это век гонений на монашество. Закончилась эпоха Московской Руси, прошедшая под знаком симфонии государства и Церкви, монастыри, которые Петр I именовал «гангреной государства», подвергались разграблению, многие закрывались. В обителях запрещено было иметь какие-либо книги, кроме богослужебных. Творческая жизнь старца Паисия пришлась в основном на вторую половину XVIII века, когда в полной мере проявились последствия петровских реформ, сменивших издательские традиции Московского Печатного двора XVII века. Эти последствия ярко описаны самим Паисием в письме к старцу Феодосию. Предприняв розыск отеческих книг во многих монастырях, лаврах, скитах и «всюду вопрошая учительных лиц и преискусных и престарелых
духовников и честных иноков», он везде слышал одно: «Яко мы даже и доселе не точию таковых книг не вемы, но ни имени сих святых слышахом». Старец Паисий пишет: «Таковый ответ аз получив, Бог весть, в яково недоумение впадох, разсуждая, яко в таковом месте святем... идеже мнози велицыи и совершеннии святии пожиша, не сподобихся не точию обрести многожелаемыя мне святыя оныя книги, но
ни имен святых онех от кого услышати; и сего ради впадох
в немалую о сем печаль, обаче всю мою надежду о обретении таковых книг возложих на Бога, и молях Его неизреченное милосердие». И Бог «сподобил мя есть Своим неизреченным Промыслом таковыя книги обрести».
#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков
Часть V
Наследие прп. Паисия
Сегодня мы знаем, сколь значителен вклад прп. Паисия Молдавского в дело возрождения святоотеческого духа в России, понимаем значение его личности в масштабе истории Русской Церкви. Каждый, кто смог постичь духовную ценность Добротолюбия, понимает, чем мы обязаны великому старцу. Между тем не столь много известно о проблемах, связанных с судьбой письменного наследия святого. Кратко касаясь этой темы, обратимся к мнению ученого.
Ныне в истории России, пишет 3. П. Иноземцева [ И н о з е м ц е в а З и н а и д а П е т р о в н а, кандидат исторических наук, заслуженный работник культуры РФ, председатель секции личных фондов Центрального Совета «Российского общества историков архивистов», член Фонда «Память мучеников и исповедников РПЦ»], наступил период прояснения смыслообразующих истоков национального бытия. Возвращаются изъятые из народной памяти имена, заново обретаются труды русских философов, подвижников благочестия. Первые Киреевские Чтения, состоявшиеся в 1996 году, воздали должное подвигу Ивана Васильевича и его супруги Натальи Петровны Киреевских, возобновивших под руководством и при участии прп. Макария Оптинского прерванное петровскими реформами книгопечатание святоотеческого наследия. Основу подготовленных и опубликованных ими (1845—1860) шестнадцати изданий составили рукописи творений святых отцов, переведенные на славянский язык с греческого прп. Паисием. Эти книги переиздаются и ныне (чаще в репринтном исполнении). К сожалению, имя прп. Паисия, осуществившего эти переводы, в таких изданиях почти не упоминается. Большинство же наших современников, причисляющих себя к образованной части общества, даже не знакомо с трудами великого старца, значение деятельности которого для России XVIII века сравнивают со значением роли прп. Сергия Радонежского в XIV столетии.
Время прп. Паисия — XVIII век — это век гонений на монашество. Закончилась эпоха Московской Руси, прошедшая под знаком симфонии государства и Церкви, монастыри, которые Петр I именовал «гангреной государства», подвергались разграблению, многие закрывались. В обителях запрещено было иметь какие-либо книги, кроме богослужебных. Творческая жизнь старца Паисия пришлась в основном на вторую половину XVIII века, когда в полной мере проявились последствия петровских реформ, сменивших издательские традиции Московского Печатного двора XVII века. Эти последствия ярко описаны самим Паисием в письме к старцу Феодосию. Предприняв розыск отеческих книг во многих монастырях, лаврах, скитах и «всюду вопрошая учительных лиц и преискусных и престарелых
духовников и честных иноков», он везде слышал одно: «Яко мы даже и доселе не точию таковых книг не вемы, но ни имени сих святых слышахом». Старец Паисий пишет: «Таковый ответ аз получив, Бог весть, в яково недоумение впадох, разсуждая, яко в таковом месте святем... идеже мнози велицыи и совершеннии святии пожиша, не сподобихся не точию обрести многожелаемыя мне святыя оныя книги, но
ни имен святых онех от кого услышати; и сего ради впадох
в немалую о сем печаль, обаче всю мою надежду о обретении таковых книг возложих на Бога, и молях Его неизреченное милосердие». И Бог «сподобил мя есть Своим неизреченным Промыслом таковыя книги обрести».
#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков
Все исходит из умной молитвы. Преуспевая в молитве, мы обретем облегчение от страстей.
Со временем помыслы исчезнут, и наше сердце станет беззлобным сердцем ребенка. И молитва, когда со временем станет нашим достоянием, тогда будет твориться без труда и принесет много плода.
#архимандрит_Ефрем_Филофейский
Со временем помыслы исчезнут, и наше сердце станет беззлобным сердцем ребенка. И молитва, когда со временем станет нашим достоянием, тогда будет твориться без труда и принесет много плода.
#архимандрит_Ефрем_Филофейский
86. Опыты добродетелей, своим тщанием и усилием совершаемым, не дают душе совершенной благонадежности, если они не будут в существенное обращены сердечное расположение благодатью. Каждая из них имеет особое дарование и свое ей свойственное действо, – и когда дарована будет, оттоле сохраняется неизменной и непреложной. Ибо сподобившиеся сего имеют в членах своих, как душу живую, благодать, чтоб совершать их. Без благодати же весь сонм добродетелей обыкновенно бывает мертв, и в тех, кои по видимому имеют их, или и делом исполняют, одна тень их и призрак представляется, а не подлинный лик.
прп. Григорий Синаит
#ЦСДобротолюбие
прп. Григорий Синаит
#ЦСДобротолюбие
С трудом разыскав то немногое, что сохранилось на славянском языке, и проведя титаническую работу по сличению этих текстов для уяснения мест темных и неясных, старец Паисий приходит к неутешительному выводу о том, что славянские переводы слишком несовершенны и непригодны для сравнительных работ и исправлений [ Вот как в 1787 г. писал об этом сам прп. Паисий: «Обаче весь мой, о сем бывший труд, и все оное мнимое исправление книг, по предовольном времени усмотреся мною быти вотше и без всякия пользы. Уразумех бо совершение, яко славенския отеческия, у мене обретающияся книги, иного отнюд не могут получити исправления, разве от своих источников, из нихже и проистекоша, сиречь с еллиногреческих книг, из нихже и наславенский язык в древняя времена преведошася» ]. Нужны греческие первоисточники. И такие книги неисповедимым путем приходят к Паисию. Сделанные им переводы из двадцати четырех творений отцов, в том числе Антония Великого, Григория Синаита, Петра Дамаскина, прп. Симеона и других, послужили основой для славянского Добротолюбия, изданного митрополитом Гавриилом в 1793 году. Этому изданию выпала роль быть единственной славянской духовной энциклопедией для целого ряда поколений русских людей.