Добротолюбцы
Часть VI

Критика русской версии Добротолюбия никак не умаля­ет ценности духовного наследия Феофана Затворника.
Приведем лишь несколько мнений относительно творчест­ва свт. Феофана, которого епископ Вениамин (Милов) на­зывает «признанным судом Церкви и академии авторите­том в области аскетики».

О собственных писаниях свт. Феофана отец Софроний
отзывается следующим образом: «В этих книгах вы найдете бесконечное, неисчерпаемое богатство. Чтение их достав­ляет душе неизъяснимое наслаждение. Написанные по вдохновению Святого Духа, они при одном чтении их освя­щают ум. Помучайтесь, потрудитесь, поскорбите, помоли­тесь, поплачьте о своей душе, читая их» [ Софроний (Сахаров), архим. Подвиг богопознания. Письма с Афона. Эссекс—
М., Иоанно-Предтечснский мон.; Паломникъ, 2002, с. 175, 176 ].

Свт. Серафим (Соболев) так отзывается о творчестве
святителя: «В толковании Священного Писания епископ
Феофан Затворник строго держится святоотеческого уче­ния. Для нас епископ Феофан есть благодатный толковник, благодаря своей святой жизни и в силу того, что он был весь проникнут учением и духом святых отцов и в своем толко­вании Писания ничего не говорил от своего собственного разума, а говорил словами святоотеческого учения... В этом-то и заключается величайшее значение для нас епи­скопа Феофана. Он своими творениями, дивными по общепонятному, евангельскому изложению, неотразимо влечет нас к святым отцам, внедряя в наш ум благодатное
святоотеческое понимание истин Божественного Открове­ния... Он является великим богословом Русской Право­славной Церкви, ее славой и украшением именно потому, что своим умом и сердцем и всею своею жизнью слился со святыми отцами» [ Серафим (Соболев), свт. Жизнеописание и сочинения. Platina, Cal., USA,
St. Herman of Alaska Brotherhood Press, 1992, c. 40, 41 ].

Архиепископ Аверкий (Таушев) отмечает: «Как личный
великий подвиг жизни свт. Феофана, так и его глубокое проникновение в самую сущность подлинной христи­анской жизни дает ему бесконечное превосходство, как учителю христианской нравственности, над всеми совре­менными системами христианского нравоучения, появля­ющимися у нас и на Западе... Плодом его вдохновенных со­зерцаний явились его многочисленные письменные труды неизмеримо важной ценности... Письма свт. Феофана —
это истинное сокровище: они отличаются необыкновенной живостью слова, теплотою чувства, четкостью мыслей, об­разностью сравнений и, при всей простоте изложения, не­обыкновенной глубиной, тонким пониманием человечес­кой души» [ Аверкий, архиеп. Провозвестник кары Божией русскому народу: свт. Феофан Затворник, Вышенский. М., Елеон, 1999, с. 14-16 ].

#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков

Когда же ум и сердце будут соединены в молитве и помыслы души не рассеяны, тогда сердце согревается теплотою духовною, в которой воссиявает свет Христов, исполняя мира и радости всего внутреннего человека.

#прп_Серафим_Саровский

Отчего святые отцы, подвижники, не писа­ли системы, а изречения? —

Они говорили по временам, по требованию, говорили то, что зрел ум в той час. Ум же вводится в таинство духовного мира — не вдруг во все, а как бы водится по комнатам, как говорит Макарий
Великий. Впрочем, сии видения ума обнимали иногда — всю по иному духовную жизнь — в начале, средине и конце,— кратко, и ясно, и полно. Ибо брато с опыта — с дела.

#свт_Феофан_Затворник

Аскеза и духовная практика. Часть I

Где лежат истоки аскезы и в чем ее основные особенности? Зачем аскету общество? Что лежит в центре аскетической практики? Объясняет профессор Института философии РАН, доктор наук Сергей Хоружий.

#профессор_Сергей_Хоружий

Нигде так не опасна замена действительности воображением, как в молитве, потому что нигде так трудно не бывает заметить подделку.
 
Когда, читая о постничестве и восхищаясь состоянием бесстрастия, человек много ест и живет чувственной жизнью, разница для него самого виднее, чем когда он, восхищаясь описанием молитвенных подвигов, не молится сам, ибо эти описания дают ощущение почти молитвенное, они касаются внутренних состояний и делаются почти достоянием читающего.
 
Зато и вернуться от воображаемой молитвенности к действительной – труднее всего. Если человек решает поститься не только в мечтах своих, но и на самом деле, он может с малого начинать всегда, и пост у него удастся. Начать молиться, отравив себя воображаемой молитвенностью, можно только после многого времени и больших трудов.

#протоиерей_Валентин_Свенцицкий

Святая вера, над которою смеялись и смеются рационалисты, называя ее слепою, столько тонка и возвышенна, что может быть постигнута и преподана только одним духовным разумом. Разум мира противен ей, отвергает ее. Когда-же по какой-нибудь материальной необходимости найдет ее нужною или терпимою; тогда понимает ее ложно и объясняет ее ложно: потому что слепота, приписываемая им вере, есть его неотъемлемая принадлежность. Тогда только вера свята и истинна, когда она – вера в святую Истину, когда она – вера, принесенная на землю вочеловечившеюся Божественною Истиною, Господом нашим Иисусом Христом. Всякая другая вера, кроме веры в святую Истину, есть суеверие.

Плоды суеверия – погибель. Такая вера осуждена Богом: ею веруют идолопоклонники в своих кумиров, мусульмане в лжепророка Магомета и коран, еретики в свои богохульные догматы и в своих ересеархов, рационалисты в падший разум человеческий. Ею будут веровать в антихриста его последователи.

#свт_Игнатий_Брянчанинов

Блаженный Августин так поясняет разницу между многословием и продолжительностью в молитве:

«Многословная молитва не есть то же, что и продолжительная молитва, поскольку одно дело говорить долго, и совсем другое – долго благоговеть. Ведь сказано же, что Господь, желая подать нам пример, "молился еще", проведя в молитве всю ночь». И далее он продолжает: «Когда молитва немногословна, молитесь дотоле, доколе сохраняете ревностное внимание. Ведь многословность молитвы означает выражение нужды в излишне многих словах, тогда как продолжительность её есть стук непрерывно благоговеющего сердца в двери Того, Кому мы молимся. К тому же само это деяние куда чаще учиняется стенаниями, а не словами, слезами, а не речью».
#духовнаяжизнь

Мрак исчезает при свете, и особенно при великом свете; неведение прогоняют познания, и особенно великие познания. Принимая это в смысле превосходства, а не лишения, утверждай непреложно, что неведение Бога сокрыто от тех, которые имеют свет и познание о вещах; что этот высочайший мрак Его скрывается при всяком свете, равно как и при Нем скрывается всякое познание. Если кто, увидев Бога, уразумел то, что видел, – это значит, что не Его он видел, а что-нибудь из существующего и познаваемого. Сам Он, будучи выше ума и выше бытия, по тому самому, что не принадлежит к числу познаваемых и случайно существующих предметов, существует сверхсущностно и познается превыше ума. И это в преимущественном смысле совершенное неведение есть познание Того, Который выше всего познаваемого.

#свт_Дионисий_Ареопагит

Аскеза и духовная практика. Часть II

В чем цель христианской жизни, как менялся опыт ее достижения на разных стадиях Священной истории и как исихазм стал ядром православной духовности?

#профессор_Сергей_Хоружий

Я видел неверующих священников, гордящихся знанием и соблюдением Устава. То, что было создано в монастырях Византийского Средневековья, они исполняли, не имея Веры Евангельской. Без нее же всякое «типиконство» есть нечто крайне тягостное, духовно невыносимое: на грозную пустоту церковной действительности оно набрасывает покрывало византийского благополучия – «У нас, мол, все в порядке, так как мы пропели все 10 стихир, а не 9, и именно шестым, а не пятым гласом».

Архиепископ Илларион, будучи в Соловках, как-то с доброй улыбкой спросил одного священника (о. П. Ш.): «И вы тоже принадлежите к секте типиконщиков?»

Устав зовет к молитвенному подвигу, т.е. к «побеждению», а не к «угождению» плоти, и, воспринимаемый так, он есть святое оружие духовной борьбы.

«Живоцерковники» потому и нарушили его, что для них этой борьбы не существовало.

Опасность устава начинается тогда, когда забывается его историческая условность, и его начинают как бы догматизировать, возводить в догмат. Тогда и возникает это «оцеживание комаров и поглощение верблюдов» (Мф. 23:24), то есть подмена христианства ветхозаветной обрядностью.

Уставом нельзя пренебрегать, но всегда при этом надо помнить: «суббота для человека, а не человек для субботы» (Мк. 2:27). – В этом смысле о. Алексей Мечев и говорил: «Любовь выше устава».

Знаю, что понятие этой мудрости любви для нелюбящих очень неопределенно, но это предвидел апостол, сказавши: «Если же у кого из вас недостает мудрости, да просит у Бога, дающего просто и без упреков, – и дастся ему» (Иак. 1:5).

Сочетание свободы любви с Уставом возможно только тогда, когда в человеке все стоит на своем месте: «безусловное на первом, условное на втором». О безусловном нам сказано ясно: «Ищите же прежде Царства Божия и правды его, и это все приложится вам» (Мф. 6:33). Царство Божие «внутри нас», в благодати Святого Духа. Поэтому, особенно в наше время ухода от основ христианства, от его духовности, не о том надо прежде всего болеть, что не знаем Устава, но о том, что так мало людей знает, что стяжание Святого Духа должно быть постоянной, ежедневной целью каждого христианина. Это апостольское завещание вновь произнесено у нас прп. Серафимом Саровским.

Сочетание свободы с Уставом возможно только через духовность, через стяжание Святого Духа. И тогда сама собой разрешается антиномия, на одной стороне которой: «Устав – это святое предание», а на другой – слова: «Если же вы духом водитесь, то вы не под законом» (Гал. 5, 18) Устава.

#Сергей_Фудель

Важно понять: легко никогда не будет. В этом «тяжело» – вся суть труда над собою. Господь, когда пришел, что сказал? Расслабьтесь? Нет. «Хочешь быть Моим учеником, возьми крест свой» (ср. Мф. 16, 24). Легко на Голгофе?

Он же не сказал, что всё будет о’кей? Это протестанты учат: бизнес пойдет, жилищные условия улучшишь... «Бог меня любит! Ура! Хорошо!»

Да так не бывает в духовной жизни! Через скорби нам Господь открывает глаза на нас же самих. Нечто важное нам так показует.

Память смертная – это очень высокий дар. Для кого-то, может, это жестковато. Можно смягчить: чувство времени. Это когда человек постоянно ощущает, что не только он сам умирает, но и всё вокруг него скоротечно, хрупко и тленно.

Вот мы сейчас с вами говорим, а минуты уходят... Через полтора часа – конец. И повтора не будет. Это умирание – всегда и везде. Оно точно актуальнее всего, что проходит.

#протоиерей_Сергий_Баранов

Отчего часто бывает трудно молиться? Причин существует много, сейчас хотелось бы обратить внимание лишь на одну: нередко мы воспринимаем молитву как ОБЯЗАННОСТЬ. Как то, что мы ДОЛЖНЫ СДЕЛАТЬ. И от этого у множества людей отношение к молитвенному правилу – как к бремени тяжкому и неудобоносимому. Отсюда и разговоры о том, что даже такая малость, как утренние или вечерние молитвы, является для для современного христианина подвигом непосильным.

Но на самом деле к молитве можно и нужно относиться не как к ОБЯЗАННОСТИ, а как к ВОЗМОЖНОСТИ. И это в корне меняет все. Мы не ДОЛЖНЫ «15-20-30 минут повторять слова, сказанные когда-то святыми, которые мы находим в молитвослове». Мы – имеем уникальную ВОЗМОЖНОСТЬ, ПРАВО в течение этого времени или даже дольше просить Бога о самых важных, самых необходимых для нас вещах. И не только просить, но и находиться с Ним эти минуты в общении.

Пусть несовершенном, пусть очень поверхностном, пусть до конца не удовлетворяющем нас самих, но все же в общении.
Возможность эта уникальна, драгоценна, она – лучшее, чем мы располагаем.

Если относиться к молитве так, то тяготиться ею перестанешь точно. И будешь не считать минуты и страницы, не в силах дождаться, когда же наконец «закончишь читать правило», а переживать: как же коротко это время, которое у тебя для молитвы есть…