Когда ж вы не можете так, как должно, молиться или приуготовить себя к ней, то неужели надо совсем молитву оставить? Напротив, надо себя нудить к молитве, хотя бы и противилось тому сердце, а Господь, видя такое наше понуждение и насилие к молитве, подает Свою помощь, по словам святых Макария и Петра Дамаскина: «Даяй молитву молящемуся», – кто молится добре простой молитвой, тому дает Господь дар молитвы умной. Помните, дар молитвы, а не собственность твоя, надо сей дар заслуживать не одной молитвой, но и прочими благими делами: смиренномудрием, простотой, терпением, простодушием, а без этих добродетелей, хотя мнит себя кто якобы стяжавшим молитву, но прельщается: не молитва это, но маска молитвы.

#прп_Макарий_Оптинский

Кого мы любим, с тем и беседуем
(из бесед с кавказским пустынником)

Пришлось как-то раз беседовать с одним молодым человеком — студентом. Он верующий, ведет относительно благочестивую жизнь. Но когда у нас зашла речь о молитве, он сказал:

— Я молюсь совсем мало. Да и нужды особой нет: зачем молиться, если все знаешь, все понимаешь? И никаких особых обстоятельств нет, которые побуждали бы на молитву. Если уж будет какая-то особая экстремальная ситуация, тогда буду молиться, а так — зачем? Нет охоты.

— Так что же, — говорю, — ты хочешь молиться «по-мужицки»: пока гром не грянет, мужик не перекрестится?

— Да нет, я, в общем-то, не хочу, чтобы меня постигали какие-то бедствия и скорби. Ну, просто как-то не хочется молиться, да и все…

Что на это сказать? Допустим, родители имеют ребенка. И вот этот ребенок скажет: «Зачем мне говорить с папой и мамой? Если у меня будет какая-то нужда, тогда я буду с ними разговаривать, а так зачем они мне? Я не хочу с ними разговаривать — неинтересно». Разве не оскорбит он таким нелюбовным отношением своих родителей? Оскорбит — и сильно.
Вы никогда не замечали, что когда мы постоим на молитве с холодным чувством, к Богу, то и люди проявляют к нам холодность? А после усердной, теплой молитвы к Богу и отношения людей к нам становятся более теплыми.

И сплошь и рядом встречается, что если родители становятся холодными к Богу, то и дети остывают в своей естественной любви к родителям. Но это почему-то не берется во внимание. А Господь сказал: «Какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Мф. 7:2).

Кого мы любим, с тем и беседуем, с тем и общаемся. Или даже если сидим молча, все равно радуемся, чувствуя присутствие любимого. Так же и пред Богом: если нам «скучно» с Ним на молитве, следовательно, мы потеряли к Нему любовь. Мы оскорбляем нашего Небесного Отца и, фактически, теряем с Ним тот контакт, который нам же в первую очередь и требуется. Не Богу нужен этот контакт, а нужен нам для нашей вечной жизни. И если мы не установим его, подобно электрической лампочке с электросетью, то что с нами будет? Если лампочка не включается в электросеть, она становится ненужной, и ее выбрасывают на мусорник. Так и мы, если не соединимся с Богом, то, как негодная лампочка, будем выброшены на мусорник духовный, который называется «ад» и «вечная мука».

#монах_Константин

Единственное условие

Послушание, как добровольное подчинение по иерархическому принципу, служит незаменимым средством для достижения победы над самостью через отвержение своеволия и обретение смирения. Суть этого принципа точно и ясно выражена в афонском изречении: «Лишь бы не по-нашему!» Послушание является упражнением, постепенно выводящим человека из рабства своеволию, а значит — из-под действия враждебных сил. Это способ исцеления души, который в конце концов приводит жизнь человека в полное согласие с Божественной волей. Нашу поврежденную в Адаме природу мы не можем исправить и восстановить сами, поэтому человек вынужден самоустраниться и дать возможность действовать Богу. Добровольный отказ от своей воли в итоге упраздняет самость. Осуществляется весь этот труд через посредника, которым является пастырь.

«Причиною... нашего повреждения, — учат свв. Каллист и Игнатий Ксанфопулы, — было Адамово самоверие, самочиние и непослушание, от коих оставление и преступление заповеди». Исходя из этого послушание есть «наиболее результативный способ умерщвления падшей воли и разума... Послушание есть самый простой и действенный способ совлечения падшего человека... Духовный подвиг един и органичен. Послушание в этом подвиге занимает исключительное место. Послушание — это обет монаха, хранить который он обязан до самой смерти... Послушание — это позвоночный столб всего монашеского организма. Все добродетели и подвиги поверяются послушанием». В Добротолюбии дается формулировка закона, по которому для исихаста открывается возможность духовного роста: «Истинное послушание служит основанием, законною дверью для истинного безмолвия».

Сердечная молитва, учит прп. Симеон, недосягаема вне послушания. «Без послушания невозможно быть совести чистой», без него не избавиться от рабства заботам и попечениям, без него, наконец, недостижимо смирение. Верное начало полагает тот, кто «всю печаль свою возвергнет на Бога и на духовного отца своего, так что перестанет уже... творить волю свою... если, впрочем, найдет духовного отца истинного, который сам не состоит в прелести... Таково начало истинной жизни духовной! И которые не полагают такого начала, всуе трудятся, сами не зная того».

Прп. Григорий Синаит говорит о том, что вне послушания бесполезно и опасно пытаться обрести навык молитвы Иисусовой: «Научить других сему чину (то есть непрестанной Иисусовой молитве) не всех возможно. Послушливых [Не по простому обычаю так названных, но в повиновении нахо­дящихся у духовного отца, с отсечением своей воли и разума. - Прп. Макарий Оптинский] простецов и неграмотных — да; потому что послушание, ради смирения, — ко всякой добродетели способно. Непослушливым же, простецы ли они или ученые, не преподается сия наука, чтоб не впали в прелесть; ибо самочинный не может избежать самомнения, которому обычно сопутствует прелесть, как говорит св. Исаак. Некоторые же, не помышляя об имеющем быть вреде, всякого прилучающегося учат своими усилиями держать память Божию (то есть Иисусову молитву) для того, чтобы ум навык сей памяти и возлюбил ее, что невозможно, особенно для привыкших жить по своему чину. Ибо так как ум их нечист по причине нерадения и высокомудрия и не предочищен слезами, то они узревают паче срамные образы помыслов, нежели молитву».

В другом поучении прп. Григория сказано: «Для разленившихся к исполнению заповедей и возжелавших изгнать мутное омрачение нет лучшего и пригоднейшего врача, как нерассуждающее с верою во всем послушание. Оно есть живительное, многосоставное врачевство добродетелей для тех, кои пьют его, и нож, зараз очищающий язвины ран. Предпочетший в вере и простоте действовать сим ножом зараз отсек все страсти и в безмолвие не только доспел, но чрез послушание и совершил его вполне, обретши Христа и подражателем Его и рабом соделавшись».

Прп. Макарий Оптинский в своем «Предостережении желающим проходить умную молитву» пишет о послушании как единственном условии, дозволяющем приблизиться к умному деланию: «Кто имеет возможность и произволение жить по наставлению прп. Симеона Богослова, тот, без сомнения, со смирением и надеждою на помощь Божию, может коснуться обучения деланию сердечной молитвы». Послушание проявляется в смирении: «Делатель сей также должен иметь в виду и цель молитвы истинную», то есть не искать дарований и утешений духовных. «Праведные подвижники не искали дарований, но, напротив, некоторые из них молились Богу о том, чтобы отъяты были от них и данные уже дарования. “Если же некоторые из них, — говорит святой Исаак, - и принимали дарования, то принимали по нужде (для общей пользы) или по простоте своей”».

Валаамский игумен Ионафан

[Ионафан Валаамский (Дмитриев; 1816-1891), игумен. Родился в Москве, остался сиротой в младенческом возрасте, до 31 года работал на механическом заводе, затем, навсегда оставив мир, ушел на Валаам (1847). Пострижен в рясофор (1851) и в мантию (1854), рукоположен в иеромонаха (1855). Находился под духовным руководством опытного делателя Иисусовой молитвы старца Памвы (+ 1856) и духовного своего отца игум. Дамаскина (Кононова), который, провидя в о. Ионафане своего преемника, особо занимался его воспитанием. О. Ионафан был назначен наместником (1879), а по кончине игум. Дамаскина (1881) настоятелем мон-ря. Деловитый строитель и хозяйственник, он вместе с тем отличался доступностью и теплотой: «во всей наружности и речи его чувствовалось что-то отеческое, что сразу располагало и влекло к нему, возбуждая полнейшую симпатию... Не обладая даром красноречия, он никогда не прибегал к изысканной форме изложения своих мыслей, но говорил всегда чрезвычайно просто и ясно». При этом он «крепко хранил и точно соблюдал уставы святых отцов и устав древней, вверенной его надзору обители». Особенное внимание он уделял монастырской библиотеке, которая пополнилась при нем более чем 1500 томами. Энергичная разносторонняя деятельность о. Ионафана много способствовала умножению братства и процветанию древней обители. Почил старец 20.01.1891. См.: Валаамский Патерик, т. 1]

особо ценил послушническое служение за присущую ему жертвенность. «Храня высокую нравственность братства, — рассказывают об отце игумене, — он выше всего ставил послушание, если оно всегда, как в легких, так и трудных делах, с охотой, безропотно и с готовностью, не из страха или не из уважения к лицу, но ради Бога, без всякого промедления исполняло волю начальства. Такое послушание он считал величайшей жертвой, какую только можно требовать от человека, — жертвой собственной волей и собственным разумом; по его мнению, только способный к такому самопожертвованию может, исполняя данные обеты, повиноваться правилам и узаконениям иночества, настоятелю и всей братии. Поэтому он был врагом и карателем непослушания и самочиния, неутомимо преследуя и строго наказывая ослушников».

«Послушание, — говорил схимитрополит Зиновий (Мажуга), - выше любви, так как любовь без послушания оказывается страстью, а послушание, очищая душу человека, ведет ее к любви духовной. В гордом и непослушном сердце нет и не может быть любви, — это самообман».

Минуя подвиг послушания, нет возможности достичь высоких степеней созерцания, нельзя обрести чистую молитву, так как для получения этого дара необходимо иметь очищенный ум. «Монашество, — по определению отца Софрония (Сахарова), — прежде всего есть чистота ума. Без послушания невозможно достигнуть ее, и потому без послушания нет монашества. Непослушник — не монах, в подлинном смысле этого звания». При этом «цель старца совсем не в том, чтобы освободить ученика от ответственности, но в том, чтобы научить послушника подлинной христианской жизни и подлинной христианской свободе, для чего необходимо через подвиг послушания преодолеть в себе страсть любоначалия и властолюбия. Человек, порабощающий своего брата-сочеловека или хотя бы посягающий на его свободу, тем самым неизбежно губит и свою свободу, потому что самый факт такого посягательства есть уже отпадение от той божественной жизни-любви, к которой призван человек. Одно из главнейших препятствий к достижению того состояния, к которому зовет нас заповедь Христа, есть — наша самость, эгоизм. Послушание есть лучший путь к победе над этим последствием первородного греха в нас».

Когда афонский подвижник Ефрем Катунакский вспоминал годы обучения у благодатного своего наставника, то он так выразился: «Наш старец Иосиф был истинный исихаст и делатель умной молитвы. Но не исихазм и умную молитву он нам преподал в первую очередь, а преподал нам послушание и общежитие».

#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков

2. Каким образом следует читать молитву.

Одни из отцов так произносили [молитву]: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя; другие же [читали] половину ее: Иисусе, Сын Божий, помилуй мя, что более легко по бессилию ума. От себя без Духа [Святого] ни один [человек] не может призвать Господа Иисуса чисто и совершенно, если не будет молиться в Духе Святом, более лепеча, как младенец, неспособный произнести [слов] раздельно. Однако часто не следует переменять призывания имен по лености, но [важно] произносить их с постоянством и продолжительно. Сверх того, одни учат говорить молитву устно, другие — мысленно. Я же полагаю — тем и другим [способом], потому что иногда по изнеможению ум не в состоянии произносить молитву, иногда — уста. По этой причине надлежит молиться двояко: и устами и умом. Тихо и невозмутимо надобно взывать, чтобы голос, приводя в смятение чувство и сосредоточенность ума, не воспрепятствовал молитве. Пока ум, навыкая в [этом] деле, не получит силы от Духа и не усовершится, до тех пор не научится безраздельно и твердо молиться. Тогда, [то есть в силе Духа], не будет необходимости произносить [молитву] устно, да и невозможно, потому что достаточно сил к выполнению [молитвенного] упражнения одним здоровым умом.

Перевод: #епископ_Вениамин_Милов

2. Как произносить молитву

Из отцов одни говорили, что надо произносить полную молитву: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий помилуй мя», или: «Господи Иисусе Христе помилуй мя», или, что надо переменять и говорить то полно, то сокращенно. Не должно однако же часто переменять слова молитвы, поблажая лености, но с пожданием в показание терпения. – Еще – одни учат устно произносить молитву, а другие – мысленно умом. Я же то и другое полагаю. Ибо иногда ум изнемогает произносить молитву сам по себе, от уныния, иногда уста утомляются делать это. Потому обоими надо молиться, и устами и умом. Однако же тихо и без смятения надо взывать к Господу, чтобы глас не расстроил внимания ума и не пресек молитвы, пока ум навыкнет деланию сему и прияв силу от Духа, станет крепко молиться сам в себе. Тогда не будет нужды произносить молитву устно, да и невозможно, – потому что достигший сего довольствуется вполне умным деланием молитвы и не имеет желания отставать от ней.

Перевод: #свт_Феофан_Затворник

#прп_Григорий_Синаит
#ЦСДобротолюбие

Правильно твое замечание, что “от молитвы ничего не ждать”. При молитве надо себя держать на большом непотребстве и, если появятся теплота и слезы, не мечтать о себе что-то высокое; пусть они приходят и уходят без нашего принуждения, но не смущайся, когда они пресекаются, иначе и не бывает.

Молитва – самый трудный подвиг, и она до последнего издыхания сопряжена с трудом тяжкой борьбы.

#Схиигумен_Иоанн_Алексеев

Восстенай горько, вспомни о грехах своих, воззри на небо, скажи умом: помилуй меня, Боже, – и твоя молитва кончена. Кто сказал: помилуй, тот исповедался, сознал грехи свои, потому что желать помилования свойственно согрешившим. Кто сказал: помилуй меня, тот получил отпущение грехов, потому что помилованный не наказывается. Кто сказал: помилуй меня, тот получил Царствие Небесное, потому что Бог, кого помилует, того не только освобождает от наказания, но и удостаивает будущих благ. Не станем же говорить в свое оправдание, что дом молитвы не близко: благодать Духа нас самих сделала храмами Божиими, если только мы бдительны; стало быть [молиться] для нас везде весьма легко. Наше богослужение не таково, каково было прежнее – у иудеев, имевшее в себе много чувственного и обставленное множеством обрядов. Там молящемуся нужно было: и прийти в храм, и купить горлицу, и принести дрова и огонь, и взять нож, и стать пред жертвенником, и исполнить множество других постановлений. Здесь же [не нужно] ничего такого, но где бы ты ни был, везде с тобою и жертвенник, и нож, и жертва, потому что ты сам и жрец, и жертвенник, и жертва. Где бы ты ни был, везде можешь поставить жертвенник, покажи только бодрую волю, и не помешает тебе ни место, ни время; нет, хоть ты и не преклонишь колена, не станешь бить себя в грудь, и не прострешь рук к небу, а только покажешь горячую душу, ты этим исполнишь все [нужное для] молитвы. Можно и жене, сидя за прялкою или занимаясь тканьем, обращать ум к небу и призывать Бога пламенно. Можно и мужу, выходя на площадь, или, идучи по своим делам, совершать усердные молитвы. Другому, и сидя в мастерской и сшивая кожи, [можно] вознести душу к Господу. Слуге можно, и покупая, и поднимаясь вверх, и сходя вниз, и занимаясь на кухне, совершать искреннюю и усердную молитву. Бог не гнушается местом, Он требует только пламенного сердца и смиренной души. А чтобы увериться тебе, что [для молитвы] требуется не [известное] положение тела, место или время, но мысль добрая и бодрая, [послушай, как] Павел, лежа в темнице распростертый, а не стоя прямо, как он, помолившись с усердием, лежа, потряс темницу и поколебал ее основание, устрашил темничного стража и затем привел его к святому Таинству. Также Езекия, не стоя прямо и не преклонив колена, но лежа на постели по причине болезни и обратившись к стене, с жаром и смиренной душой призвал Бога и тем отменил произнесенный уже приговор и привлек к себе великое благоволение [Божие], и возвратил себе прежнее здоровье. И это случалось не только с святыми и великими мужами, но и с порочными. Так, разбойник, и не стоя в доме молитвы, не преклонив колена, но, будучи распростерт на кресте, немногими словами приобрел Царствие Небесное. Один в тине и во рве, другой во рве и со зверями, третий даже в чреве китовом, призвав Бога, прекращали все бедственные обстоятельства и привлекли к себе вышнее благоволение. Говорю это, чтобы убедить вас чаще приходить в церковь, и дома молиться в тишине в свободное время, и, преклоняя колена и воздевая руки, если же в какое-либо время или в каком-либо месте вы будете находиться среди множества других людей, – и тогда не нужно оставлять обычных молитв, но таким же образом, как я сказал любви вашей, молитесь и призывайте Бога, в надежде получить не меньшую пользу и от такой молитвы.

#свт_Иоанн_Златоуст

Из духовной беседы на Оптинском подворье под руководством настоятеля игумена Арсения (Мосалева) 6 марта 2016г.

ПРИХОЖАНИН: Батюшка, объясните, пожалуйста. Молитва есть краткая и полная: «Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя грешнаго» и «Господи, помилуй» — но одна ли сила молитвы или нет?

ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Молитва есть молитва, сила одна, но здесь знаете, какой момент есть — лучше имя Иисусово в молитве использовать. Почему? По Евангельскому слову, «именем Моим бесы ижденут» (Мк. 16:17). Конечно, в молитве «Господи, помилуй» тоже обращение к Богу, но в полной молитве употребляется само имя Иисусово — «Иисусе». Поэтому имя Господа в молитве лучше произносить (не сокращать). Преподобный Григорий Синаит пишет, что если человек, который находится в благодати, — это я вам для примера говорю — скажет, что он может говорить больше, чем «Иисусе мой!», то он находится в прелести, а не в благодати; то есть Христос, Иисусе Сладчайший — для нас всё.

ПРИХОЖАНКА: Батюшка, а как научиться вниманию? Не знаю, как с собой быть, потому что на молитве постоянно невнимательна.

ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Что по этому поводу пишет тот же преподобный Григорий Синаит: «Знай, что никто не может сам собою удержать ума, если не будет он удержан Духом: ибо он неудержим».

ПРИХОЖАНКА: Но как мне быть… Каждый раз собираюсь внимательно молиться, а пока сказала себе, что буду внимательно стоять, уже подумала обо всём на свете, что надо картошку на плиту поставить и ещё…

ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Молитва даётся молящемуся. Надо молиться и молиться. Как говорится в Евангелии, что просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят (см. Мф. 7:7-8).

Старайся всегда, гуляешь ли, работаешь один или среди людей, хоть изредка, мысленно от всего сердца вздохнуть несколько раз ко Господу. Хоть один раз в час. Даже если что-либо не так делаешь, даже грешишь, надо еще усиленнее просить помощи и прощения у Господа.

***
... рассеянная молитва – не есть молитва, хотя Господь и ее принимает вначале от тех, кто еще только учится молиться. Но ведь надо же научиться когда-нибудь молиться и без рассеяния!

#игумен_Никон_Воробьев

Внутреннее послушание

Второе правило Двукратного Собора, как указует Номоканон, гласит: «Святой Собор определил: отнюдь никого не сподоблять монашеского образа без присутствия при сем лица, которое должно принять его к себе в послушание, с обещанием иметь над ним начальство и попечение о спасении его души». Епископ Петр (Екатериновский) поясняет: «Таковое послушание наставнику, собственно, и составляет монашеское послушание. По назначении настоятелем опытного наставника послушник, совершенно отвергнув свою волю и разумение свое, по учению Василия Великого, должен всецело предаться его распоряжению и поступать по его воле во всех делах не только внешних, но и внутренних — мыслях, чувствованиях и намерениях; не только в делах важных, но и маловажных, даже и таких, которые с первого взгляда представляются малополезными или низкими и противными нашей воле».

В воспоминаниях митрополита Антония (Блума) встречается такой эпизод: «В 1939 году, — рассказывает владыка, — я произнес монашеские обеты, а через неделю попал в армию [в качестве фронтового хирурга], и началось армейское житие... Я спросил своего духовника [о. Афанасия]:

[Афанасий (Нечаев; f 1943), архимандрит. В миру Анатолий Нечаев, родился в семье сельского священника Пензенской губернии, окончил семинарию. Был миссионером в Финляндии (с 1923). Приехал на Валаам (1925), где начал свою иноческую жизнь и принял монашеский постриг. По решению старцев был послан в Париж (1920-е) для обучения в Богословском ин-те, окончив который остался во Франции. Здесь он стал известным в кругах русской эмиграции пастырем и «сыграл большую роль в духовном становлении очень многих людей», в частности был духовным руководителем митр. Антония (Блума). Оставаясь в юрисдикции Московского Патриархата, о. Афанасий служил на Трехсвятском Патриаршем подворье в Париже. После перевода еп. Вениамина (Федченкова) в Америку (1933) о. Афанасий, «как старейший из священнослужителей, возглавил “ Московскую” юрисдикцию». Скончался он в возрасте около 60 лет (14.12.1943) и был похоронен под Парижем. В 1949 г. было решено перенести его прах на Русское кладбище. Прот. Борис Старк об этом рассказывает: «Когда мы открыли крышку гроба, чтобы переложить косточки в новый гроб, мы с удивлением увидели, что тело лежит полностью целое... Я ощупал тело - и с головы до ног оно было совершенно не тронутое [тлением]... Надо учесть, что с момента смерти прошло 5 лет и что гроб не был ни металлическим, ни даже дубовым». Русский паломник. 1990, № 1; Российский архив. Вып. 5, с. 622]

“Вот я сейчас иду в армию, как же я буду осуществлять свое монашество, в частности послушание?” И он мне ответил: “Очень просто — считай, что каждый, кто тебе дает приказ, говорит именем Божиим, и твори приказанное как волю Божию, не только внешне, но всем нутром. Считай, что каждый больной, который потребует помощи, позовет, — твой хозяин, и служи ему, как купленный раб”. Если так подходить, — заключает владыка Антоний, — то, пожалуй, армия самая блестящая школа послушания».

Характер этого свойства — внутренней послушливости — объясняет, исходя из своего личного опыта, схимница Антония (Сухих): «Довелось мне пройти путь строгого послушания. Вот и вас я учу: когда вам говорят что-нибудь сделать, а вы чувствуете дух противления, даже чуть-чуть, значит, вы еще “больны”. Никакого сопротивления не должно быть. Сказали вам, что сделать, — и вы сразу, как ангелы, полетели. Сказали — не задумываясь беги исполнять... Наука из наук — победить самого себя, свою гордость. Ведь смирение может быть ложным. На вид как будто смирен. А когда тебя глубже заденут, ты не выдерживаешь. Или внешне молчишь, а внутри на кого-то обиду, гнев носишь. Это смирение ложное».

Школу послушания матушка Антония проходила у владыки, келейницей которого была много лет [в течение 18 лет схимон. Антония была келейницей архиеп. Антония (Голынского-Михайловского)]. Она рассказывает, например, такой случай. Жили они в поселке Буча Киевской области; однажды она пришла с работы уставшая, измученная, а владыка ей говорит: «Антония, поезжай скорее в Киев, посиди там на вокзале». Матушка вспоминает: «Мне и в голову не пришло спросить, зачем на ночь глядя в Киев ехать, зачем на вокзале сидеть. Пошла, беру билет на поезд, приезжаю в Киев. Сижу на вокзале. И вдруг ко мне подбегает знакомая матушка, монахиня старенькая: “Я поехала к владыке, а адрес забыла; сижу тут с утра на вокзале и плачу: владыченька, владыченька, что же мне делать?” Приезжаем с ней домой, владыка смеется: “Ну, встретила? А то она с утра плачет: владыченька, владыченька, что же мне делать?”».

#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков

#имхо📿
Тишина. Сейчас нам так не хватает тишины. Постоянное движение информации, атака за атакой на поддающееся провокациям сознание. Шум сбивающий с толку, шторм в наших мыслях, ураган в сердце...

Как мятется сердце без Христа, как маленькое суденышко с апостолами посреди бушующих волн. Проснись Господи, помоги, утиши моё бунтующее сердце, мои трепещущие от перенапряжения мысли. Стон о спасении, стонущую молитву принимает Христос и укрощает стихию. Апостолы в недоумении, ум в недоумении перед Христом и Его покоем, Его миром. "Кто же Сей, что и ветер, и море повинуются Ему?"

Прииди Господи. Укроти бурю терзающую меня.

http://pokrov.pro/мир-спасет-молитва/

Умное делание Иисусовой молитвы – это «оружие битвы не только за Отечество Небесное, но и за земное отечество. В тот момент, когда Византия переживала страшный нравственный упадок и вот-вот должна была уже сделаться добычей мусульман, явились Григорий Синаит и Григорий Палама, которые так вдохновили весь народ своим учением об умном делании, что начали молиться все – и монахи и миряне. Это привело к оздоровлению народной жизни в такой степени, что мусульманское завоевание было отодвинуто на 100 лет» ...