В 1995 году старица Агафия Алексеевна Петрина на просьбу своих духовных чад «пожить еще» ради них со скорбью отвечала: «Не для кого больше жить». Причиной нынешнего повсеместного ухода из жизни известных народу старцев стало то, что к концу XX века «мир становился иным, изменялись и люди, его населяющие. Старцев перестали понимать, они становились мало кому нужны», людей, «понастоящему в них нуждающихся, оставалось очень немного».

#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков

ПАМЯТЬ БОЖИЯ

Непрестанной памяти Божией препятствует рассеянность наших помыслов, увлекающих наш ум в суетные попечения. Только когда вся жизнь наша всецело направлена к Богу, человек делается способным и начинает верою во всём видеть Бога – как во всех важных случающихся обстоятельствах жизни, так и в самомалейших – и во всём покоряться Его воле, без чего не может быть памяти Божией, не может быть чистой и непрестанной молитвы. Ещё более вредят памяти Божией, а потому и молитве, чувства и страсти. Поэтому надо строго и постоянно внимать сердцу и его увлечениям, твёрдо сопротивляясь им, ибо увлечения уводят душу в непроницаемую тьму. Всякая страсть есть страдание души, её болезнь и требует немедленного врачевания. Само уныние и другого рода охлаждения сердца к деятельности духовной – это болезни. Подобно как человек, который был болен горячкой, по прошествии болезни ещё долго остаётся слабым, вялым, неспособным к делу, так и душа, больная страстью, делается равнодушна, слаба, немощна, бесчувственна, неспособна к деятельности духовной. Это страсти душевные. На них вооружаться и бороться с ними, их побеждать – это главный труд. Необходимо усердно трудиться в этой борьбе с душевными страстями. Молитва обнаруживает нам страсти, которые живут в нашем сердце. Какая страсть препятствует нашей молитве, с тою и должны мы бороться неотложно, и сама молитва поможет в этой борьбе, и молитвою же искореняется страсть.

#прп_Арсения_Себрякова

Свт. Феофан пишет: «Без руководства нельзя. Но, в истинном виде, оно очень возвышенно и оскудевает в настоящее время. Спрашивается: как быть именно нам? Куда обратиться ищущему руководства?.. Вопрос, где и как найти руководителя, решается сам собою. Возьми того, кого Бог послал, и ему вверься, как учит св. Игнатий Богоносец». Такие «виды руководства обнимают все христианское жительство». Если человек пробудился к духовной жизни и пришел в Церковь, то «он всегда уже имеет над собою руководителя. Кто пробудился в гражданской и общественной жизни, тот пусть следует руководству пастыря; кто в монастыре, пусть вверится настоятелю или тому, кого он укажет. В каком звании кто призван, братия, в том каждый и оста­вайся.... Старчество состоит в том, когда... опытнейшему в обители, или вне оной, предают себя ищущие спасения. Большею частью наделе заменяют его ныне духовники, а в иных обителях старцы, коим благословлено открывать помыслы... Ныне, если есть руководство, то оно проявляется именно в этом виде», оно осуществляется «отцом, который дается от Бога... в лице пастыря, или настоятеля, или духовника».

Некогда на эти же вопросы отвечал затворник Александр (Стрыгин): «Хотя по грехам нашим и нет ныне старцев таких, какие были прежде, но кто истинно хочет спастись, тому Господь не даст погибнуть и пошлет ему старца или же Сам, имиже весть судьбами, вразумит его... Праведник же не оскудеет на земле до скончания века... Если кто истинно хочет спастись, то Господь и в нынешнем веке пошлет ему наставника... Надо сделаться подобным малым детям и ничего без благословения не делать... Надо советоваться с людьми благоразумными и сострадательными, имеющими духовный разум; особенно же ищи себе такого старца, который имеет нищету духа, кроткого и смиренного... Такие большей частью миром бывают презираемы, их мир ненавидит».

Послушание, как и прочие древние подвиги, в свою меру всегда исполнимо. Таков духовный закон, утверждает прп. Симеон. Возможное для святых отцов возможно в принципе и для нас: «Если бы это было невозможно [нам], то и они не возмогли бы это справить; потому что и они были люди, как и мы, и ничего особенного пред нами не имели, кроме доброго произволения и ревности о всяком добре, терпения, смирения и любви к Богу. Так стяжи себе это и ты... Если же не хочешь... то не говори по крайней мере, что это дело невозможное».

На Руси пять веков спустя те же принципы проповедует прп. Нил Сорский: «Подобает знать Предание святых и хранить заповеди Божии и исполнять Предание святых от цов, а не выставлять отговорки и “не измышлять оправдания во грехах” и не говорить: “Ныне непосильно по Писанию жить и последовать святым отцам”. Но хотя и немощны мы, а, сколько есть силы, нужно уподобляться и последовать приснопамятным и блаженным отцам, пусть и невозможно нам в равную меру с ними достигнуть».

«От монаха-послушника, — учит архимандрит Ефрем Филофейский, — требуется непоколебимое послушание старцу, который являет видимый образ жизни Спаса Христа». И тут же, имея в виду мирян, отец Ефрем добавляет: «От всех же христиан требуется приведение своей жизни в соответствие с указаниями духовников и послушание канонам Единой Святой Православной Церкви, чтобы никто не блуждал по пути своих похотей и желаний, от чего нас пре­достерегает Священное Писание».

Благодатные прозорливцы и наставники умного делания всегда были явлением редким, тем более в периоды общего упадка духа. Тем не менее духоносные старцы пребудут на земле до скончания века, хотя и не обязательно останутся на виду — Господь временами скрывает праведников. «До самого скончания века сего не оскудеют пророки у Господа Бога... — предрекал свт. Нифонт, патриарх Цареградский. — Впрочем, в последнее время те, которые поистине будут работать Богу, благополучно скроют себя от людей и не будут совершать среди них знамений и чудес, как в настоящее время, но пойдут путем делания, растворенного смирением».

Очевидно и то, что признаком настоящего подвижника всегда останется смирение, а потому — естественная потребность оставаться в безвестности

[«Иногда Божественный Промысл назначает такого человека членом или руководителем монашеского сообщества, и на этом месте он может оказать большую и разностороннюю помощь. Бывает и так, что он живет в простоте, оставаясь почти никому не известным, ибо он сам захотел этого, и Бог дал ему по его желанию. Тогда этот подвижник обращает свое внимание на всю совокупность верующих, Церковь в целом, и, молясь о них днем и ночью и подьемля общечеловеческую боль, скорбит вместе со скорбящими и страдает с народом Божиим (Ср.: Евр.11, 25), согласно закону любви! Блаженны общество и поколение, которые богаты такими атлантами, стоящими скорее между небом и землей, Нежели на земле». Иосиф Монах. Старец Иосиф Исихаст, с. 109].

Афонский Патерик так и говорит, как о норме, об «особенном смирении здешних святых подвижников, которые, как и все ставшие на истинную стезю подвижничества, не желали и не желают быть славимыми от людей». Так, например, об афонском старце Данииле Катунакском, «истинном безмолвнике и почти полном затворнике», наставлявшем некогда Иосифа Исихаста, вспоминают, что «он предпочитал всегда скрываться и быть безвестным». И это нормально, это «является обычном делом для истинных монахов» [Иосиф Ватопедский, Монах. Старец Иосиф Исихаст. ТСЛ, 2000, с. 48].

#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков

Все шествующие к Царствию Божию тесным и прискорбным путем не желают сладостей мира сего и удовольствия чувственного, усыпляющего душу; они желают все терпеть, все переносить, любят нищету и скудость как удобнейшие средства к достижению вечного блаженства.

Внимательное чтение псалмов и смиренная молитва – им пищею и питием, упоевающим души и пременяющим чувства земные на небесные.

Истинно монашествующим есть крайнее желание разрешиться от темницы смертного тела сего и жить со Христом! Для сего-то они презирают мир и все, еже в мире есть,– и не только мир, но презирают и самих себя, чтобы любить более всего единого Христа Бога и иметь Его непрестанно пред собою в памяти своей, не оставляя ни на малое время призывания имени Его: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя! Спасайтесь.

#свт_Георгий_Задонский

Вчера на благословении Батюшка сказал мне:

– Диавол вам не даст сделать ни одного шагу, за каждый шаг надо бороться. Вы помните, как евреи при построении храма в одной руке держали заступ, а в другой меч? Это вообще сказано про совершение добродетелей. С одной стороны, мы должны исполнять Евангельские заповеди, а с другой, – отбиваться от врага мечом, борясь за каждый шаг.

– Батюшка, как же я должен отбиваться, какой же это меч?

– У нас один меч – молитва Иисусова. Сказано: «бей этим мечом невидимых ратников, ибо нет более сильного оружия ни на небе, ни на земле».

Если вдуматься в эти слова, становится страшно, что нет более сильного оружия даже на небе. «О имени Иисусове всяко колено поклонится небесных, и земных, и преисподних, и всяк язык , яко Господь Иисус Христос...» Какие страшные времена придут.

Да, молитва Иисусова – вот оружие. А я, окаянный, совершенно забываю про нее, да не так скоро дается все истинно духовное, Боже, как я думал.

#прп_Варсонофий_Оптинский
#прп_Никон_Оптинский

Прекрасно всегда молиться и не унывать, как говорит Господь (Лк. 18, 1). И апостол еще говорит: Непрестанно молитесь (1Фес. 5, 17), – то есть и ночью, и днем, и всякий час. Не только входя в церковь, но и в другие часы не оставляй попечения об этом; напротив, работаешь ли, спишь ли, или находишься в дороге, или ешь, или пьешь, или лежишь – не прерывай молитвы, ибо не знаешь, когда придет требующий души твоей. Не жди воскресного дня или праздника, не разбирай различия мест, но, как сказал пророк Давид, молись на всяком месте владычества (Пс. 102, 22). Посему в церкви ли ты, или у себя дома, или в поле, пасешь ли овец, занимаешься ли постройкой, бываешь ли на пиршестве – не оставляй молитвы; и, когда можно, преклони колена, а когда невозможно, молись умом и вечером, и утром, и в полдень. Если молитва будет предшествовать делу, и, встав с ложа, первые свои движения посвятишь молитве, то грех не найдет доступа к душе. Молитва есть предохранительное средство для целомудрия, обучение сердца, укрощение кичливости, очищение от памятозлобия, истребление ненависти, исправление нечестия. Молитва – крепость телу, благоденствие дому, благоустройство городу, могущество царству, знак победы во время брани, прочность мира. Молитва – печать девства, верность брака, оружие путников, страж почивающих, благонадежность бодрствующих, плодоносие земледельцам, спасение плавающих. Молитва – заступница судимых, отрада заключенных, утешение скорбящим, веселье радующимся, ободрение плачущим, праздник в дни рождения, венец супругам, погребение умершим. Молитва – беседа с Богом, равночестие с Ангелами, преуспеяние в добром, отвращение от худого, исправление согрешающим. Молитва сделала Ионе и кита домом, а Езекию от врат смертных возвратила к жизни, и отрокам в Вавилоне превратила пламень в дух росы (cм. Дан. 3, 50). Молитвой Илия связал небо, и не было дождя на землю три года и шесть месяцев (Иак. 5, 17). Видите, братия, как сильна молитва. В целой жизни человека нет иного достояния драгоценнее молитвы. Никогда не удаляйтесь от нее, никогда не оставляйте ее, но, как сказал Господь наш, будем молиться, да не тщетен будет труд наш. И когда стоите на молитве, прощайте, если что имеете на кого, дабы и Отец ваш Небесный простил вам согрешения ваши (Мк. 11, 25). Смотрите, возлюбленные, чтоб не тщетно трудиться нам, молясь, если будем иметь на кого вражду.

#прп_Ефрем_Сирин

15. Самостоятельно невозможно кому-либо изучить науку добродетелей, хотя некоторые и пользовались, как учителем, своим опытом. Сами по себе, а не по совету усовершенствовавшиеся в деятельности обычно имеют или, лучше, рождают [в себе] самомнение. Если Сын ничего от Себя не творит, но, как научил Его Отец, так и творит (см.: Ин. 5, 19) и Дух не от Себя говорить будет (Ин. 16, 13), то есть ли кто достигший столь великой высоты добродетелей, на которой бы не нуждался в тайноводстве себя кем-либо посторонним? Таковой в самопрельщении кажется имеющим более безумие, чем добродетель. Потому следует повиноваться тем, которые [опытно] прошли труды в деятельной добродетели, и соблюдать под [их руководством] пост [до ощущения всегда] голода, неприятное воздержание, терпеливое бодрствование, утомительное коленопреклонение, утруждающее [тело] неподвижное стояние, непрерывную молитву, нелицемерное смирение, непрекращаемые сокрушение и воздыхание, мудрое молчание, как бы приправленное солью, и во всем терпение. Но жить всегда в покое или пребывать прежде старости или болезни в непрерывной бездеятельностине следует. Ты, говорит Писание, будешь есть от трудов рук. твоих (Пс. 127, 2), и еще [замечает оно]: Царство Небесное принадлежит употребляющим усилие (см.: Мф. 11, 12). Кто напряженно старается совершить вышеупомянутые виды деятельности, тот с Богом соберет своевременно и плоды от них.

#ЦСДобротолюбие
#прп_Григорий_Синаит

Архиепископ Василий (Кривошеин)

Доклад, прочитанный на Международном Патристическом съезде в Оксфорде 26 сентября 1951 г.

Нет необходимости настаивать на значении «Иисусовой молитвы» для восточной духовности. Аскетические писатели употребляют наименование «Иисусова молитва» для особого рода умной молитвы, состоящей в непрестанном внутреннем повторении кратких призываний, сосредоточенных на имени Иисусовом. Первое ясное указание на существование этой духовной практики находится у Диадоха, V в. (гл.31; 32; 50; 61 и др.), но технический термин «Iesoû euché» впервые появляется у Иоанна Лествичника, VII в. (ступень 15; Migne 88, 889 D) и более часто у Исихия Синайского, VIII в. (гл. 1.7; 1.93 и т.д.; М. 93.1484 В; 1508 D). В позднейшей традиции текст этой молитвы формулирован следующим образом: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя» (Kýrie Iesoû Christé, Yié toû Theoû, eléesón mé). Древние авторы, однако, обычно не приводят полного текста молитвы. Диадох, например, пишет только «Господи Иисусе Христе» (to Kýrie Iesoû – гл. 61), и наиболее полная цитата у Исихия: «Христе Иисусе, Сыне Божий» (гл. 1, 5; М. 93. 1481 D). Какое самое раннее упоминание полного текста? Большинство исследователей (И. Хаусхерр, М. Жюжи и т.д.) избегают даже ответить на этот важный вопрос. Попытка датирования была недавно сделана в ценной работе «La Priére de Jésus» (Irénikon, 20 – 1947), где анонимный автор ее (Moine de l'Eglise d'Orient) приходит к заключению, что традиционная формула впервые упоминается в текстах, принадлежащих к XII–Х111 вв. Таким образом, «кристаллизация» молитвы в ее традиционный текст должна быть отнесена только к «Афонскому» периоду, в то время как более древний «Синайский» знал только простое «размышление» (méditation) о имени Иисусовом (С. 265; 381; 398). Мы думаем, однако, что более полное исследование источников может доставить доказательства значительно более раннего употребления традиционного текста.

Наши источники следующие:

1⃣
Житие прп. Досифея. (Греческий текст издан P.M. Brun, Orientalia Christiana, 26 (1932). P. 102–123). В нем пишется о молодом монахе Досифее: «Он имел память Божию, ибо (Дорофей, его духовный руководитель) передал ему (ên paradoús) говорить всегда: Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй мя. Сыне Божий, помоги мне (Kýrie Iesoû Christé, о Theόs emôn, eléesón mé. Yié tou Theoû, boéthesón moi)».

Итак, он всегда имел эту молитву (euchén – С. 116. 16–18). Даже будучи совершенно больным, почти до самой смерти, Досифей старался сохранить эту непрестанную молитву. Его духовный отец поддерживал его в этом усилии, говоря ему: «Позаботься о молитве. Смотри, не потеряй ее». Он часто спрашивал: «Как молитва?» («Pôs é euché?» С. 116. 19, 21 и 24). Только когда Досифей совершенно ослабел и признался, что больше не может держать молитву, ему было сказано заменить ее простым ощущением присутствия Божия. Таким образом, мы имеем здесь полный текст Иисусовой молитвы с прибавлением слов «Боже наш» и «помоги мне». Другие рукописи опускают первое прибавление и разделяют молитву на две части (С. 116, прим.). Такое разделение часто встречается в позднейшей традиции, например у Григория Синаита, XIV в. (М. 150. 1316 А). В вопросе о дате этого «Жития» мы отсылаем к его издателю (С. 89–92); Досифей умер до 540 г. «Житие», историческое, простое и почти без чудесного элемента, было написано очень скоро после его смерти, около 560–570 гг. Оно дошло до нас в сокращенной редакции VIII века. Автор ее, по всей очевидности, верно сохранил характер первоначального «Жития». Место об «Иисусовой молитве» прекрасно подходит к общему контексту и, конечно, принадлежало к первоначальной редакции. Мы можем поэтому заключить, что непрерывное занятие «Иисусовой молитвой» и употребление ее полного традиционного текста были уже предметами обучения в общежительных монастырях Палестины в середине VI века. Существование прибавок и различных версий в рукописях указывает, однако, что словесная формулировка молитвы в это время еще не была окончательно закреплена. В позднейшей практике текст стал, скорее, более кратким.

2⃣
В качестве дальнейшего доказательства мы приводим «Весьма полезное слово об авве Филимоне» – «Péri toû abbâ Philémonos lόgos раný ophélimos». Этот важный текст практически неизвестен на Западе, так как он был издан только в «Филокалии» (изд. 1782г. Т. II. С. 485–495; изд. 1893 г. С. 347–354. Наши ссылки по второму изданию). Мы находим здесь точную формулу «Иисусовой молитвы». Нам сообщается, что молодой монах был научен египетским пустынником Филимоном иметь всегда в своем сердце «тайное занятие» (kryptén meléten. C. 349-а). Монах, как «не посвященный» («amýetos») в точный смысл этих слов, не понял и спросил: «Отче, что такое тайное занятие?» (С. 349-b). Филимон ответил: «Иди, трезвись в сердце твоем и говори трезвенно в помышлении твоем со страхом и трепетом: «Господи Иисусе Христе, помилуй меня"». И он объяснил подробнее: «Внимай себе тщательно и храни твое сердце не принимать дурные помыслы... но всегда – и во сне, и в бодрственном состоянии, и при еде, и при питии, и в обществе других, твое сердце тайно в помышлении (kryptôs kata dianoian) или да упражняется в псалмах, или же да молится: «Гocподи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня"» (Proseuchéstho to Kýrie Iesoû Christé, Yié toû Theoû, eléesón mé. – C. 349-b). Для определения даты этого «Слова» у нас имеются следующие указания. Оно должно было быть написанным после V в., так как оно упоминает «блаженного Диадоха» (С. 349-b). Оно не может быть позднее XI в., так как на него ссылается Петр Дамаскин (Творения его в Филокалии, II. С. 8–108. Относительно хронологии см.: Gouillard J. Pierre Damascéne. – Echos d'Orient, 1939). Петр Дамаскин дважды упоминает Филимона: один раз в связи с молитвою (С. 38-а) и другой раз, когда в начале своего компилятивного труда он перечисляет свои источники. Филимон помещен в конце списка непосредственно после Дорофея (С. 3-а). Петр Дамаскин не ссылается вообще ни на одного писателя более позднего, чем Иоанн Дамаскин. Мы можем заключить из этого, что он считал Филимона древним «отцом» и «учителем», принадлежащим к периоду не позже Иоанна Дамаскина, т.е. не позднее VIII века. Текст «Слова» подтверждает это заключение. Общие условия, описанные в нем, относятся к периоду до арабского завоевания Египта (640 г.). Например, свободное путешествие по церковным делам в Константинополь и обратно упоминается как самое обыкновенное происшествие (С. 352-b). Монашество в цветущем состоянии. Никаких упоминаний о преследованиях, но много о неприятностях со стороны еретиков. Например, упоминается ересь «в Александрии и ее окрестностях» (С. 347-а). Это, равно как и особое ударение на Православии (как, например, совет читать Символ веры, прежде чем идти спать), напоминает атмосферу «Духовного Луга» Иоанна Мосха с его антиеретической полемикой. Все это указывает на то, что Филимон жил в последний период византийского владычества в Египте, т.е. в VI–VII веке. «Слово», замечательное по своей простоте и полному отсутствию чудес, должно было быть написано очень скоро после – может быть, даже до – смерти Филимона, о которой оно не упоминает. Вообще, отсутствие легендарных или риторических черт в «Слове» исключает предположение, что мы имеем дело с позднейшей подделкой, имеющей целью придать ореол древности «Иисусовой молитве». «Слово» доказывает употребление полного традиционного текста «Иисусовой молитвы» египетскими монахами во дни Филимона. Молитва приводится в нем дважды: один раз во всей полноте и другой раз с опущением слов «Сыне Божий». Такого рода сокращения часто встречаются даже у писателей классического исихастского периода XIV века. Сама молитва называется «тайным занятием», и о ней говорится, что она передавалась от более старых к более молодым монахам своего рода личным и устным «посвящением». Тайный характер молитвы может дать объяснение отсутствия ее полного текста у древних авторов, которые рассматривали ее как составляющую часть тайного предания.

3⃣
В качестве третьего свидетельства мы приводим, несколько неожиданно для нас самих, «Письмо Папы Григория II к Императору Льву III о почитании св. икон» (Mansi 12, 959–974). Автор его, желая объяснить своим восточным читателям значение икон в религиозной жизни, пишет, что, входя в церковь, мы становимся перед св. иконами и, если это икона Христа, мы говорим: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помоги и спаси меня» (966-b). Сходство этих слов с «Иисусовой молитвой» поразительно. Они точно передают всю ее главную часть. Только в конце они несколько отличны: слова «помилуй меня» заменены «помоги и спаси меня» (как и в прибавке Досифея). Подлинность этого письма, сохранившегося только по-гречески, оспаривалась учеными прошлого столетия, которые считали его восточной подделкой. Г. Острогорский успешно доказывает его подлинность в своей статье: Les Débuts de la Querelle des Images. – Mélanges Ch. Diehl. V. I (1930)». Если письмо подлинное, то оно должно было быть написанным между 727 и 729 гг. (см. у Острогорского). Если не подлинное, оно должно быть отнесено до Седьмого Вселенского Собора (786 г.), как это признается всеми исследователями. Этот документ показывает, что верующие имели обыкновение молиться в церквах словами, практически тождественными с «Иисусовой молитвой», которая, можно думать, распространилась из монашеских кругов в более широкие слои мирян. Значительный промежуток времени должен был, несомненно, пройти, прежде чем тайное предание Филимона получило такого рода развитие. Таким образом, наше датирование «Слова» более ранним периодом находит новое подтверждение.

Употребление традиционного текста может быть, однако, еще более древним. Сам Филимон приписывает его Диадоху. Процитировав текст молитвы, он ссылается на Диадоха как на «авторитет»: «Ибо и (kai gar), – пишет он, – блаженный Диадох так передает (научает – outo paradidosin) новоначальным» (С. 349-b). Мы можем отсюда сделать вывод, что традиционный текст молитвы был уже в употреблении в середине V века. Но это, скорее, предположение, так как сам Диадох его не приводит полностью. Для VI–VIII столетия, однако, существование его может быть установлено вне сомнений.

Иеромонах Василии (Кривошеин),

монастыря св. Пантелеймона на Афоне Оксфорд.

Подворье св. Николая


Источник: Архиепископ Василий (Кривошеин). Богословские труды / Составитель, автор биографических вступлений диакон Александр Мусин. Нижний Новгород: Изд. «Христианская библиотека», 2011. – 752 с. / Дата традиционного текста «Иисусовой молитвы». 214–218 с. ISBN 978–5-905472–01–5

#архиепископ_Василий_Кривошеин
#ИисусоваМолитва

Чётки — это Евангелие (Благовестие) исихастов, делателей непрестанной молитвы Иисусовой в монастыре, пустыне и миру.

Чётки — это и символ непрестанной молитвы, и практический инструмент, помогающий её творить. Как Святое Евангелие несёт через века весть о Спасителе и Царствии Божием, так и чётки несут ту же весть сжато и концентрированно в молитве Иисусовой, которая обращена к Спасителю и учит искать Царствия Божия внутри себя. Само воззрение на чётки и ношение их напоминает об умном делании и вдохновляет на него, а усердного делателя утешает и благодатно греет.

Потому даже сами чётки подвижников-исихастов имеют по милости и воле Божией благодатную силу, как и прочие вещи святых, например, вериги святого апостола Петра. Главное же заключено в том, к чему чётки призывают и что они символизируют, то есть — непрестанное покаянное умное делание.

Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного.

#монах_Салафиил_Филипьев

Право выбора

В начале 1920-х годов юный Франциск Коттис (будущий старец Иосиф Исихаст) и его сподвижник Арсений, движимые «божественной ревностью о правильном пути», обратились к известному афонскому старцу Даниилу (Димитриадису)

[Даниил Катунакский (Димитриадис; 1846-1929), схимонах. Греческий старец, один из самых замечательных и почитаемых представителей афонского монашества конца XIX — начала XX века, которого именуют «великим исихастом», провел 48 лет в пустыннических подвигах. Иконописец, плодовитый духовный писатель, основавший знаменитую монашескую общину в Катунаках - скит-исихастирий «Иконописный дом Даниилеев». Отошел ко Господу 8.09.1929. См.о нем: Херувим (Карамбелас), архим. Современные старцы Горы Афон. М., 1998; Даниил Катунакский, старец. Ангельское житие. М., 2005.]

за советом о дальнейшем образе жизни. Собратья получили старческий наказ предать себя деятельному послушанию. Им не велели искать чудотворца, но им было сказано — найти какого-нибудь старца, хотя бы совсем простого. Конечно, «какой-нибудь» не означает — какой попало, не исключает продуманного выбора, но уточняет критерий этого выбора. Духоносный старец Даниил преподал им строгий завет о послушании, предначертав весь план духовного пути: «Без благословения старца не бывать никакому успеху. Без этой печати отеческого благословения ни один духовный труд в нашей монашеской жизни не принесет плода. Поэтому я настаиваю, чтобы вы прошли через эту необходимую ступень, и тогда всей вашей жизни будет сопутствовать благодать Божия. Пойдите к какому-нибудь старцу, сколь бы простым он ни казался, и подчинитесь ему. А когда он умрет... то унаследуете благословение Божие, которое будет вам сопутствовать и направлять к преуспеянию».

После этого молодые собратья обратились к другому выдающемуся подвижнику, старцу святой жизни Каллинику,

[Каллиник Исихаст, Афонский (Фиасприс; 1853-1930), схимонах. Греческий отшельник, затворник, прозорливец, отличался высокой аскетической строгостью. Родился и вырос в Афинах, получил хорошее светское образование. В возрасте 22 лет ушел на Святую Гору, поступил в ученики (1875) к известному старцу игум. Даниилу Исихасту (+1881), жившему отшельником в пустыни Катунаки. Здесь он прошел суровую школу подвижничества. После кончины наставника стал его преемником - старцем в каливе исихастов прп. Герасима. В 1885 г. о. Каллиник ушел в полный затвор, заключившись в крохотной келье, и так провел 45 лет вплоть до кончины, ни разу не нарушив строгого уединения, лишь еженедельно причащался в храме при каливе. Старец имел очень немногих учеников, почти никто не мог понести строгости его жизни, среди его чад особенно известен схимон. Герасим (Менагиас; 1881-1957)]

о котором известно, что «сам он проводил жизнь в сухоядении и всенощных бдениях, но предпочтение отдавал блаженному послушанию и отсечению своей воли». И этот благодатный старец почти дословно повторил совет отца Даниила. Молодые сподвижники Франциск и Арсений выбрали себе старцем Ефрема бондаря и на годы предали себя в деятельное послушание этому простецу албанцу, вплоть до его кончины. Выбор, однако же, был продуман и вполне отвечал их тогдашним запросам: отец Ефрем хотя и не мог наставить в сердечной молитве, но «это был человек простодушный, незлобивый, мирный, спокойный, очень добрый и невероятно молчаливый», главным достоинством старца Ефрема была «простота и его забота не повредить ревностному отношению молодых людей к желанным для них подвигам».