В духе традиции

Все бытие верующего человека должно устремляться к единой цели — исполнению воли Творца, суть заповедей Которого — приуготовление к вечности. Отсюда основополагающий принцип исихазма: подчинить все сферы бытия духовному деланию — из всего извлекать духовный опыт, творить все во славу Божию [С XIV века исихазм оформился как духовно-культурное течение и как богословское направление, которое прямо связывает понятие о цели и назначении человеческой жизни с «возможностью достижения человеком состояния обожения и стяжания истинного христианского просвещения Святым Духом». Отсюда исихазм мыслится как жизненный принцип, пронизывающий индивидуальное бытие христианина на всех его уровнях и влияющий на все стороны общественных отношений. Движение исихазма, «зародившееся в кельях подвижников-отшельников, пройдя несколько стадий в своем развитии, укрепившееся научно и богословски... подтвержденное решениями Поместных Церковных Соборов, сделалось главенствующим в Константинопольской Церкви. Это произошло еще и потому, что исихасты оказались выразителями народного понимания православно-аскетического духа христианской Церкви. Учение исихастов... оказало огромное влияние на государственное строительство, политику, общественные нравы, культуру и искусство православных стран, составлявших единое кафолическое церковное тело. Оно способствовало возникновению целого ряда духовно-культурных центров византийского и славянского мира, взаимообогащающему сотрудничеству всех тогдашних православных народов, сплочению славян и объединению русских княжеств. Наиболее реальное практическое воплощение идеи исихазма нашли прежде всего на Балканах и особенно на Руси». Петр (Пиголь), игум. Духовные истоки победы на Куликовом поле: Доклад. 2005]. Молитвенная практика это не «ряд отдельных эмоциональных переживаний, но жизнь цельная» [Мейендорф Иоанн, прот. История Церкви и восточно-христианская мистика. М., Ин-т ДИ-ДИК; ПСТБИ, 2003, с. 320], умное делание это не комплекс упражнений, но образ жизни, определенное состояние сознания. Оно достигается через постоянство в подвижнических трудах. Церковь дает человеку все необходимое для спасения. С одной стороны, это возможность участия в таинствах, с другой — церковная среда создает благоприятные условия для внутреннего молитвенного подвига. Все тонкости этой науки закреплены в церковном Предании. Традиция хранит выработанную веками структуру богослужения, традиция вобрала в себя все то, что было с помощью Святого Духа найдено и утвердилось в духовном опыте поколений подвижников.

Каждое богослужебное действо, все устроение уставной жизни подчиняется конкретной задаче — содействовать стяжанию Божественной благодати, удержанию памяти Божией, обретению непрестанной, чистой молитвы, достижению обожения. То же самое нужно сказать и в отношении церковного творчества — певческого, иконописного, архитектурного, всей организации храмового пространства. Не только стиль письма и резьбы, акустика и освещение, но и все детали храмового убранства — все призвано служить сосредоточению молящегося ума, дабы, собранный во внутреннюю клеть, он через сердце возведен был к Богу. Здесь важна и роль пастырской культуры. Пластика и размеренность движений священнослужителей, характер возгласов и приемы каждения — все, вплоть до облачения и облика духовенства, обретает свою значимость [Как и отклонение в крайности, когда пастырская эстетика превращается в самоцель, что является признаком самообольщения].

Особые требования предъявляются к богослужебному пению. Отклонения от традиционных принципов здесь очень чувствительны. Это связано с тем, что именно пение оказывает самое непосредственное воздействие на эмоциональную часть души. Богослужебное пение — не искусство, но аскетическая дисциплина, и поэтому внутреннее устроение исполнителей имеет духовное значение. Характер и качество пения впрямую влияют на образ нашей молитвы, могут вносить в нее серьезные искажения. Если пение не содействует углублению нашей внутренней молитвы, то, значит, оно разоряет ее. Вне этой практической задачи церковное пение теряет свой смысл. Если оно не помогает молитве — оно не нужно, если мешает — оно вредно. Это случается, например, когда пение содержит в себе элемент душевности или личную эмоциональную окраску, заданную исполнителями. То же относится и к чтению, и к манере служения духовенства. Если певчие или чтецы переносят акцент с содержания на красоту звучания или мастерство исполнения, то это никак не может помочь молитве, так как неизбежно связано с привнесением страстного начала, что в духовном отношении всегда вредоносно. Для ценителей красоты и исполнительского искусства существует театр.

+++

В преддверии революционных событий свт. Макарий (Невский) вспоминает древнюю народную мудрость: «Той земле не устоять, где начнут уставы ломать». В этом изречении, говорит владыка, — «добрый совет для всякого времени, а для нашего по преимуществу... Уставы церковные пренебрегаются, освященные временем обычаи оставляются, вводятся новые, противные церковному духу». Разрушители законов Божиих даже не осознают, «что грешат против веры, против совести, против Бога... что безразборчивой переменой обычаев расшатывают устои доброго нашего Отечества... что этим нарушением уставов церковных привлекают на себя гнев Божий». Русское царство, предрекал святитель, «будет стоять дотоле, пока народ будет хра­нить неизменно закон Божий, предания святой старины и уставы святой Церкви, подобно предкам своим... Добрый русский человек! Храни заветы старины и не забывай мудрого изречения, что той земле не устоять, где начнут уставы ломать».

В 1925 году накануне ареста священномученик Петр (Полянский), Патриарший Местоблюститель, писал свой завет потомкам: «Прошу исполнять с любовью, как послушных детей, все правила, постановления и распоряжения Церкви... Уставы и правила ее многие считают произвольными, лишними, обременительными и даже отжившими. Но мудрецы века [сего] при всей своей самоуверенности не изобрели средств укрепить нашу волю в добре, дать человеку почувствовать сладость духовной свободы от страстей, [сладость] мира совести и торжества победы в борьбе со злом», — между тем все это достижимо, если следовать «предписанному уставами Церкви». С этим же святитель связывает причины трагедии обновленческого раскола: «К каким несчастным последствиям может привести отклонение от церковных постановлений, показывает горький опыт братьев наших по духу и плоти, отклонившихся от единения со святой Церковью, блуждающих во мраке предрассудков и тем самопроизвольно отчуждающих себя от упования вечной жизни».

Нынешние послабления в отношении церковной дисциплины, упрощение и сокращение чинопоследований мотивируются обычно снисходительностью, допускаемой ради немощи прихожан, из опасения отпугнуть паству от храма. Конечно, слаб современный человек. Но окажет ли благотворное, укрепляющее воздействие на душу потакание человеческим слабостям? Опыт пастырей предыдущих поколений, державшихся строгой уставной дисциплины, говорит об ином: «Епископ Петр (Зверев) служил всенощные всю ночь... Храм всегда был полон народа». Не оставалось места и в мечевском храме на Маросейке, когда там служились всенощные с вечера до утра в тяжелейшие годы — голода, лишений, гонений. Подобных примеров не мало. А какова была требовательность к самим себе у пастырей старой школы! [Например, архиеп. Леонид (Краснопевков; 1817—1876), выдающийся архипастырь, викарий свт. Филарета Московского, друг свт. Игнатия (Брянчанинова). О нем вспоминают, как внимателен был он во всем, что касалось богослужения, сколь строг был к самому себе. Владыка не совершал литургии, не вычитав у себя в моленной службы I, III и VI часов, - он объяснял: «Часы служащему слышать необходимо, а когда я в церкви и меня облачают, могу ли я слышать внимательно то, что чтец иногда очень невнятно бормочет? Я для себя всегда сам часы вычитываю». Когда он начинал готовиться к служению и читал правило, келейники старались ни в коем случае не входить к нему, разве по какому-то особо важному случаю; они знали, что если помешают докончить правило, то он снова начнет чтение с самого начала, хотя бы уже был в самом конце. По совершении литургии, не разоблачаясь, он становился у престола со всеми сослужившими и сам читал вслух для всех молитвы по св. причащении. Если были причастники из мирян, то выходил из алтаря и читал на амвоне. «Благодари с благоговением», - повторял он. Ежедневно присутствуя на всех службах, иногда он молился и на двух литургиях подряд. До конца жизни владыка подавал пример неуклонного исполнения церковных установлений, не щадя здоровья, усердствуя в богослужении и в особом воздержании. Так, постами он полностью исключал для себя постное масло, в среду или в пяток оставался совершенно безо всякой пищи, даже без чая. Великим постом «во всю первую и в Страстную седмицы только однажды в четверток подкреплял свои силы, принимая немного пищи; во все же прочие дни до субботы он совершенно не ел и даже не пил, а только иногда рот полоскал водой, не дозволяя себе даже и глотка воды». Архим. Пимен, с. 113. 119, 420.] В двух последующих главах — «Верность уставу» и «Проза подвига» — мы ограничимся лишь несколькими штрихами из нашего недавнего прошлого, коснемся нескольких судеб в напоминание о том, что такое верность долгу пастырского служения. Разные судьбы, но дух един, и настолько, что кажется, будто речь идет о судьбе одного человека. Что роднит этих пастырей — архиереев и священников, — так это их личный подвиг, подвиг, составляющий то основание, на котором зиждется земная жизнь Церкви [Кто будет соблюдать все уставы Мои, тот жив будет, не умрет (ср.: Иез. 18, 21)].

#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков

6. Противоречие. Скажи мне, так [судящий]: если кто постится, воздерживается, бодрствует, стоит [на молитве], совершает коленопреклонения, плачет, упражняется в нестяжательности, не есть ли это деятельность? Почему же ты говоришь, что без деятельности, выполняя только [правило] псалмопения, невозможно владеть молитвой? Это ли не дела?

Отвечаю: если кто устами молится, а умом блуждает, какую приобретает пользу? Когда один созидает, а другой разрушает, кроме труда ничего [от этого не получается]. Но, как трудится кто телом, так должен и умом [трудиться], чтобы не представляться праведным наружно, а сердечно быть переполненным нечистотой и беззаботностью. Это и апостол утверждает, говоря: "Если я молюсь языком, то есть устами, то дух мой, или голос мой, молится, но ум мой остается без плода" (1 Кор. 14, 14). И еще: Хочу пять слов сказать умом моим и прочее (1 Кор. 14, 19). Свидетель же, что [Павел] об этом говорит, - Лествичник. Он в "Слове о молитве" замечает: "Великий совершитель великой и превосходной молитвы говорит: "Хочу лучше пять слов сказать умом моим"" и прочее. Видов деятельности много, но они частны. Сердечная же молитва, как источник добродетелей, по Лествичнику, велика и всеобъемлюща, чрез нее приобретается всякое благо. Отмечая превосходство [молитвенного] дела, святой Максим говорит: "Нет ничего страшнее размышления о смерти и великолепнее памяти о Боге". А некоторые, будучи омрачены и маловерны по великому бесчувствию и невежеству, в настоящее время даже и слышать не желают, есть ли благодать.

#прп_Григорий_Синаит

... что же это такое — монашество? Какие обеты дает монах? Во-первых, нестяжание, затем — целомудрие, затем — послушание своему игумену, епископу и всем братиям. Затем — обет пребывать до смерти в монастыре и заниматься непрестанной молитвой.

Что значит слово «монах»? По-гречески μόνος («монос») означает «один, одинокий», тот, у кого никого нет в мире, кроме Господа, для кого все люди одинаково и чужие, и родные. По-русски монаха называют еще иноком, что значит «иной, человек, ведущий иную жизнь, которая отличается от жизни мирской». Он живет на земле, но душа его устремлена к Богу. Он находится среди людей, но в сердце своем беседует с Ангелами и святыми. По-грузински монах — «бери», то есть старец, умудренный духовным опытом. На древнеперсидском языке монах означает «ищущий единения с Богом».

Что главное в монашестве? Почему современные монахи так далеко отстоят от древних подвижников? Ведь и они искренне встали на этот путь! И они были готовы оставить все! Почему же теперь беспомощно бьются как рыбы об лед?! Почему души их не исполнены радости и благодати, как души древних подвижников?! Почему в них смятение, скорбь и тоска?! К этим монахам я отношу и себя...
Братия и сестры, в этом виноват не только наш мир. Виноваты и мы! Потому что забыли, что есть самое главное в монашеской жизни.

Однажды к преподобному Антонию Великому в пустыню пришли философы-стоики. Стоики учили презирать мир, мужественно переносить страдания, быть бесстрастными ко всему внешнему. И вот в беседе с преподобным Антонием они спросили: «Вы, монахи, живете целомудренно и даете обет чистоты — мы тоже безбрачны; вы отреклись от мира — и мы презираем его блага; наши плащи так же бедны, как и ваши монашеские рясы; вы говорите о посте — и мы питаемся самой простой пищей. Чем же мы отличаемся от вас?». Антоний ответил: «Мы храним свой ум и сердце от всякой нечистоты, а вы нет. Мы уповаем на Бога, а вы на свои силы».

Самое главное в монашестве — это хранить ум и сердце! Как хранить свой ум? Древние монахи одевали на голову куколь, он покрывал их лицо, они смотрели в землю, не видя более ничего. В «Патерике» повествуется о том, как игумен одного пустынного монастыря должен был по необходимости посетить архиерея в Александрии. Когда авва вернулся, монахи спрашивали его, что он видел по дороге. Тот отвечал: «Ничего, кроме земли, по которой ступал». — «А что ты видел в самой Александрии?». — «Я ничего не видел, только лишь был у епископа, и когда он отпустил меня, то вернулся к вам, больше ничего и никого не видел и не поднимал глаз от земли».

Преподобная Синклитикия говорит: «Для монаха глаза — это окна смерти, через них входят соблазны и искушения». Если он не смотрит за глазами своими, то сердце его — это горько-соленое, вечно волнующееся море. Монах должен оберегать свой слух от всех мирских разговоров и новостей; если монах не бережет свой слух, то душа его превращается в губку, которая впитывает в себя всю грязь.

Жизнь монаха — это жизнь безмолвная. Монах должен заключить свои уста. Некоторые подвижники считали, сколько слов они сказали за день, и сожалели, что не смогли сказать меньше. Святитель Иоанн Златоуст пишет: «В безмолвии цветут белые лилии созерцаний и алые розы молитвы». Когда монах занимается мирскими беседами, то это подобно тому, как если бы ограда сада была разрушена и в этот сад вошли животные, которые потоптали растения, обломали ветви деревьев, растоптали цветы, оставили после себя одну грязь. Так бывает с монахом после продолжительных разговоров. Поэтому, братия и сестры, если вам нужно что-либо спросить у монахов, знайте, что долгие беседы с ними разрушают их внутренний мир. Тот, кто долго говорит с монахами, — или не понимает сути монашеской жизни, или лишен духовного благородства.

Итак, настоящий монах должен быть для мира слепым, глухим и немым. Вот почему мы, несчастные современные монахи, не имеем в душе своей благодати Божией, а только лишь мрак и смятение! Мы принадлежим к этому миру, не будучи в силах внутренне оставить его.

Апостол Павел говорит: Я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня мир распят, и я для мира (Гал. 6, 14). Святые Отцы так толкуют эти слова: распят я для мира — это значит: ушел от мира; а для меня мир распят — это значит: я не оставил и воспоминания о нем в своем сердце. Итак, братия и сестры, главное делание монахов — это хранение своего сердца и ума. Но здесь предлежит еще борьба с темными силами, со своими греховными воспоминаниями, со своими грезами.

И святые Отцы заповедовали не только монахам, но и каждому христианину заниматься Иисусовой молитвой. Господь сказал: Войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему... и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно (Мф. 6, 6). Отцы говорили, что эта таинственная комната, клеть, — наше сердце. Мы должны войти туда с Иисусовой молитвой.

Первым даром благодати будет видение своих грехов. Затем человек увидит темную силу — адского дракона, который колеблет помыслы его, и имя Божие вступит в бой с демонами в сердце человека. Затем человек проходит как бы через ад, через тьму борьбы и духовного страдания. Но в этой тьме Господь дает ему лучи небесного света, и этот свет прекраснее всех красот видимого мира, и тот, кто увидел его, ощутил своим сердцем, за мгновение это готов отдать всю жизнь.

Преподобный Антоний Великий говорит: «Если бы люди знали, как труден монашеский путь, то никто бы не пошел в монахи. Но если бы люди знали, какую радость испытывает истинный монах и какая награда будет ему в вечности, то никто бы не остался в миру, все бы устремились в монастыри и пустыни».

Однажды преподобному Пахомию Великому было видение: он увидел уже покойного равноапостольного царя Константина Великого. Царь Константин сказал ему: «Пахомий, сколь блаженны вы, монахи! Если бы я знал это раньше, то пошел бы в монастырь». Тот возразил: «Равноапостольный царь, сколько добра ты сделал Церкви: прекратил гонения на христиан, воздвиг храмы и обители, помог сохранить в чистоте православную веру, защищая ее от еретиков». Царь Константин отвечал: «Пахомий! Если бы я знал, какая награда уготована истинным монахам, то оставил бы царство свое, снял бы царский венец и ушел в пустыню».

#архимандритРафаилКарелин

"В настоящее время не только среди мирян, но и среди молодого духовенства начинает распространяться такое убеждение: будто бы вечные муки несовместимы с беспредельным милосердием Божиим, следовательно, муки не вечны. Такое заблуждение происходит от непонимания дела. Вечные муки и вечное блаженство не есть что-нибудь только извне приходящее. Но всё это прежде всего внутри самого человека. "Царствие Божие внутрь вас есть" (Лк. 17, 21). Какие чувства насадит в себе человек при жизни, с тем и отойдет в жизнь вечную.

…Душа грешная, не очищенная покаянием, не может быть в сообществе святых. Если бы и поместили ее в рай, то ей самой нестерпимо было бы там оставаться, и она стремилась бы уйти оттуда. Действительно, каково немилосердной быть среди милостивых, блудной - среди целомудренных, злобной - среди любвеобильных…

Сильно распространен теперь неправильный взгляд и на муки вообще. Их понимают как-то слишком духовно и отвлеченно, как угрызения совести. Конечно, угрызения совести будут, но будут мучения и для тела, не для того, в которое мы сейчас облечены, но для нового, в которое мы облечемся после Воскресения. И ад имеет определенное место, а не есть понятие отвлеченное".

Преподобный Варсонофий Оптинский (память 1/14 апреля), беседа 1909 г.

Смертная память есть особое состояние нашего духа, совсем не похожее на всем нам свойственное знание, что в какой-то день мы умрем. Она, сия дивная память, выводит дух наш из земного притяжения. Будучи силою, Свыше сходящею, она и нас поставляет выше земных страстей, освобождает от власти над нами временных похотей и привязанностей, и тем делает нас естественно свято живущими. Хоть и в негативной форме, она, однако, плотно прижимает нас к Вечному.

Память смертная дает нам опыт бесстрастия, но еще не того положительного, которое проявляется как полновластие любви Божией; не имеет она и чисто отрицательного характера, т.е. как противоположение любви. Она пресекает действие страстей и тем полагает начало коренной перемене всей нашей жизнедеятельности и характера восприятия всех вещей. Тот факт, что она дает переживать смерть нашу как конец всего мироздания, подтверждает данное нам Откровение о том, что человек есть образ Бога, и как таковой он способен вместить в себя и Бога, и сотворенный космос. И это есть начало конкретизации в нас ипостасного принципа. Сей опыт приготовляет наш дух к более реальному восприятию христианского Откровения и тому богословию, в основе которого лежит опыт иного бытия.

#прп_Софроний_Сахаров

Священноисповедник Лука Крымский

Слово архиепископа Луки [ Лука Крымский (Войно-Ясенецкий; 1877-1961), Священноисповедник. Архиепископ Симферопольский и Крымский, хирург и ученый с мировым именем. Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий, доктор медицинских наук (с 1917), главврач Ташкентской городской больницы, профессор Среднеазиатского государственного ун-та, зав. кафедрой оперативной хирургии и топографической анатомии Туркестанского ун-та (с 1920). Хиротонисан во епископа Ташкентского и Туркестанского (1923), архиепископ Красноярский (1942). Неоднократно подвергался арестам и ссылкам. Лауреат Сталинской премии I степени в области хирургии (1946). С 1946 г. на Симферопольской кафедре, скончался 11.06.1961. Память 29.05/11.06 ] «имело особенную силу и действенность, потому что перед прихожанами стоял не кабинетный ученый, пересказывающий прочитанное в богословских книгах, а убеленный сединами старец-архипастырь с богатым житейским и духовным опытом, прошедший одиннадцать лет тюрем и ссылок и имеющий не только каноническое, но и моральное право учить народ и призывать его к подвигам во имя Христа». Не случайны и те слова, которые встречаются в службе, посвященной Крымскому исповеднику: «Истинный хранителю отеческих преданий», повелевавший «устав церковный строго исполняти».

Свидетельствуют документы. Владыке уже семьдесят, он весь погружен в дела Церкви. «Он администрирует, проповедует. Проповеди его составляют уже несколько машинописных томов. Особенно любит он службу в храме. Многочасовые службы истомляют, доводят до полного изнеможения, но владыка не желает для себя никаких поблажек». Вот несколько слов владыки Луки из его писем к сыну Михаилу: «После пятичасовых служб Воздвижения уложили меня на десять дней в постель вследствие слабости сердца. Была очень резкая аритмия» (6.10.1946). «Ретиво начал я пост, первые три дня проводил по семь-восемь часов в церкви, всегда проповедовал, а на четвертый день большая усталость, усиление аритмии, сижу дома» (1.03.1947).

«В это время на здоровье архиепископа Луки все больше сказывались испытания всей его трудной жизни и последствия исключительно напряженной работы. Он теряет зрение, сердце все чаше отказывает: аритмия, декомпенсация... Питался владыка очень просто. Завтрак состоял из одного блюда. Если подавали второе — сердился. Одевался более чем скромно... Преосвященный всегда ходил в чиненых рясах с прорванными локтями. Всякий раз, как племянница Вера предлагала сшить новую одежду, она слышала в ответ: “Латай, латай, Вера, бедных много”...

Положение дел в Крымской епархии было сложным... Будни старца-архиепископа были уплотнены до последней степени. День начинался с семи утра. С восьми до одиннадцати длилась ранняя обедня. Владыка ежедневно произносит проповеди... Потом начинаются дела епархиальные: распоряжения Патриархии, почта, прием духовенства, назначения и перемещения, претензии властей. Канцелярия находится тут же в квартире... Решения владыка принимает незамедлительно и твердо». Праздничные дни архиерея также предельно загружены: «Пишу тебе поздно вечером,вернувшись из Джанкоя (100 км от Симферополя), где служил вдень Покрова Пресвятой Богородицы. Литургия продолжалась (с проповедью) четыре часа, и целый час благословлял людей. Устал. Всю ночь не спал», — пишет он Михаилу (1951). «Не мала и моя работа, особенно теперь, Великим постом. Моя служба длилась пять часов. Очень утомляюсь». Некоторые роптали: «Что у нас, монастырь что ли?» Но владыка, как ему это ни было физически тяжело, продолжал служить по полному уставу.

Свою последнюю проповедь архиепископ Лука произнес в Прощеное воскресенье 1961 года. «Проповеднического долга он не оставлял до последней минуты... За тридцать восемь лет священства владыка произнес тысячу двести пятьдесят проповедей, из которых не менее семисот пятидесяти были записаны (около четырех тысяч пятисот машинописных страниц). Совет МДА назвал это собрание проповедей “исключительным явлением в современной церковно-богословской жизни” и избрал автора почетным членом академии... Протоиерей Александр Ветелев, профессор гомилетики МДА, считал его проповеди “сокровищницей изъяснения Священного Писания”. Отец Александр писал: «Каждая его проповедь дышала духом и силой, приближаясь к благовестию апостольскому и святоотеческому и по силе искреннего, сердечного чувства, и по духу пастырской душепопечительности, и по простоте и доходчивости содержания и изложения».

#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков

Делание ума

– Геронда, святой Григорий Палама пишет, что добродетели, поскольку родственны добродетелям Божиим, делают человека способным к принятию Бога, но не соединяют его с Ним. Молитва же осуществляет соединение с Богом. Что он имеет в виду?

– Здесь святитель говорит о чистой молитве.

– Геронда, что такое чистая молитва?

– Когда есть духовное благородство, жертвенность, человек становится родственным Богу, имеет связь с Ним, и ум его постоянно находится в Боге. Тогда, даже если он не молится, молится. Вся жизнь его – молитва. Он не думает ни о чём другом: что бы он ни делал – ум его всегда в Боге.

Как ребёнок, не имеющий отца, у которого есть одна только мать, и обстоятельства так сложились, что ему пришлось на какое-то время быть вдали от неё: что бы он ни делал, где бы ни находился, ум его постоянно с мамой. Так и человек, который является изгнанником на земле, вдали от своего Отца Бога: когда он достигает такого состояния, ум его постоянно в Боге, его Отце. Вот что такое чистая молитва.

– Геронда, как очищается ум?

– Чтобы ум очистился, он должен быть постоянно в Боге, должен соединиться с Богом. Чтобы он соединился с Богом, требуется внимание, наблюдение за собой, непрестанная молитва. Когда ум соединится с Богом, тогда человек не думает ни о чём, кроме Бога; ум чист, потому что в него не входят помехи. Тогда человек из «по образу» становится «по подобию». Потому что иное дело когда только «по образу». Ум хорош, но когда мы имеем ум на другой частоте…

Великую силу ума, который двигается со скоростью, большей скорости света, нужно использовать и целиком направить к Богу, Творцу света. Если эта сила рассеяна, то как ум может иметь силу? И если ум человека не имеет силы, тогда человек остаётся с одним голым рассудком: работает рассудком – и из образа Божия обращается в интеллект, машину.

С некоторыми, опять же, происходит следующее: поскольку они не используют эту силу ума на высшее, её использует или, лучше сказать, ею пользуется враг для низшего, вначале для земного, а потом ещё ниже, для греха, с тем, чтобы ввергнуть в ад. Но когда уму удастся взойти на высоту, тогда он все вещи видит с высоты очами души, божественным оком, божественным просвещением. Всё это, к сожалению, я знаю только теоретически и буду стараться трудиться в этом направлении, даже если смерть застигнет меня в пути.

#прп_Паисий_Святогорец

7. Немного поющие, думаю, хорошо поступают, преклоняясь пред умеренностью, потому что всякая мера, согласно мудрецам, прекрасна, чтобы [иначе их] ум, потратив на деятельность всю душевную силу, не выказал своей невнимательности в молитве и бессилия в ней. Потому [безмолвники], отчасти воспевая псалмы, наиболее же пусть устремляются к молитве. Равным образом, когда ум обеспокоивается от непрерывного мысленного вопля и настойчивого утверждения [внимания на молитве], тогда ему следует предоставлять незначительный отдых высвобождением его из стеснения безмолвием на простор псалмопения. Это прекрасный порядок и учение премудрых мужей.

#прп_Григорий_Синаит

Господи, отверзи источник слез в душе моей

Покайтесь в путях своих, народы земли. Смотрите, око Хозяина мира бдит в душах ваших. Не верьте своим очам, соблазняющим вас, дайте Его оку осветить ваш путь. Очи человеческие – завеса на очах Божиих.

Покаяние есть признание неверного пути. Оно указывает новый путь. Кающемуся открываются два пути: тот, которым он шел, и тот, которым должен пойти.
Кающихся лишь словами больше, чем тех, кто поворачивает колесницу своей жизни на новый путь. Дважды должен быть храбр кающийся: первый раз – оплакать прежний путь, второй – обрадоваться новому.

Что за польза, покаявшись, ходить прежними путями? Как назовете того, кто тонет и зовет на помощь, но, когда помощь приходит, отвергает ее? Вот так называю и вас.

Покайтесь в вожделении мира и мирского, ибо мир сей – кладбище предков ваших с вратами открытыми, ждущее принять вас. Еще совсем недолго, и вы станете чьими-то предками и захотите услышать слово «покаяние», но не услышите его.

Как порыв ветра разгоняет туман от света солнечного, так и смерть отнесет жизнь вашу от лица Божия.

Покаяние бодрит сердце и продлевает жизнь. Слезы покаяния смывают тьму с очей и придают им сияние детской чистоты. Глаза озера моего, словно глаза лани, всегда влажны и сияют алмазным блеском. Воистину, влага в очах гасит гнев в сердце.

Подобна месяцу молодому душа кающегося. Полная луна опадает и уменьшается – молодой месяц растет.
Кающийся пропалывает ниву души своей, освобождая ее от сорняков, давая расти семени доброму.

Воистину, кающийся не тот, кто скорбит об одном совершенном грехе, а тот, кто скорбит о всех грехах, которые способен совершить. Мудрый хозяин выпалывает с поля не только то терние, что укололо его, но всякое, желающее его уколоть.

Господи, поспеши и покажи кающемуся новый путь, когда он возненавидит прежний путь свой.

Мати Божия, Богоневеста, приклонись к сердцам кающимся. Отвори источник слезный в душах наших, чтобы омылись они от вязкого ила, помрачившего зрение наше.

Душе Пресвятый, дохни и отгони от души кающегося тяжелый смрад, душивший его и приведший к покаянию.

Тебе молимся и Тебе поклоняемся, всесильный и Животворящий Душе Истины!

#Свт_Николай_Сербский