Умный взор человеческой души – глубокая, Божественная и непостижимая тайна. Только святые слегка приоткрыли эту тайну. Велика и таинственна душа и способности ее также велики и таинственны! Умный взор человеческой души на что упадет, то и привлекает к себе. Способность таинственная, потрясающая и страшная, но и спасительная.
🔅Св. Давид взглянул на проходящую мимо Вирсавию – на чужую жену, и привлек ее к себе. Но привлек (Увы! Увы!) плач и рыдания на всю жизнь. А с ним оплакивают этот взор и тысячелетия...
🔅Взглянул Закхей на Бога и привлек Его к себе, привлек спасение всему своему дому. И св. Апостол говорит об этой же тайне нашего умного взора. Он говорит: Мы взираем открытым лицем на славу Господина и преображаемся в Тот же образ (2Кор. 3, 8).

Здесь сокрыта тайна учения святых отцов об «умной молитве». На что ум внимательно взирает, то и воспринимает. Поэтому и сказано умно ищущим Бога: «Непрестанно молитесь Непрестанно взирайте на славу Господню, на славное имя Господне. Этим привлечете к себе Бога». Но душа расслабленная, истощенная страстями, не в силах бывает умно взирать на Бога, не в силах искать Его умным взором. Поэтому мало разумеющих «умное делание» и еще меньше пребывающих в нем с разумом.

Вот св. Отцы и размыслили свое достоинство: «познали свою умную природу, свое мысленное естество и горячо устремились ко взысканию своей души – сего нетленного образа Божия бессмертной Красоты. Устремились в сродную себе «умную область: от жизни по плоти – к жизни по духу, от пространного и широкого пути мысленного кружения – в мысленную тесноту внимания и молитвы.

Носили со вниманием непрестанно Святейшее Имя Божие, многодейственное и спасительное для всякого, кто носит Его с верою и любовию.

#протоиерей_Иоанн_Журавский

Тропарь Рождества Христова (знаменный распев, обр. А. Мамаева)

Рождество Твое, Христе Боже наш, возсия мирови свет разума, в нем бо звездам служащии, звездою учахуся, Тебе кланятися Солнцу Правды, и Тебе ведети с высоты востока: Господи, слава Тебе.

Богословско-философский комментарий к тропарю Праздника Рождества Христова.

#молитвопение

Что такое «внутренняя жизнь» или «жизнь духа»?

Это живое ощущение Бога, Его слов, Его законов, Его непостижимого бытия, Его неизреченного о людях промышления, – ощущение не единичное и сухое, как мысль, а многообразное и цветущее, как многоветвистое плодовое дерево, вырастающее в душе. Тут и созерцание красоты истины, и слушание невидимой правды, и вкушение сладчайших плодов знания. Это то райское «дерево Жизни», о которой говорится в первой главе Библии.

Очами этого внутреннего мира люди познаются как дети Божии, как заблудшие боги, открывается их вечное, непреходящее сродство, открывается любовь к ним, как творческое действие этого познания, познания божественного сродства... Вот потому-то это всё так страшно и ответственно. Каждому из нас, по слову Божию, дан «талант» – серебряная монета, – который мы должны в течение жизни не в землю зарыть, а пустить в оборот: стяжать в себе Бога и через него людей. Это и есть цель жизни.

#Сергей_Фудель

Предыдущий пост⤴️

Некоторые затруднения для читателя могут возникать, когда у таких авторов, как, например, прп. Исаак Сирин или свт. Игнатий Кавказский, выражение «душевное делание» относится отнюдь не к внешнему подвигу, но используется как раз в значении делания духовного, внутреннего. Однако при вдумчивом чтении не должно возникать особых проблем, так как верный смысл обычно безошибочно уясняется из контекста».

О том, что делание внешнее без содействия внутреннего подвига утрачивает духовный смысл, лишает человека возможности достижения высших целей, свидетельствует все Священное Писание. Мысль эта развита в евангельском, а затем в апостольском учении; возведенная в принцип, она хранится Преданием Церкви; об этом пишут подвижники разных эпох, вплоть до наших дней. Поскольку Царствие Божие созидается внутрь нас, то и все реальные достижения на этом поприще бывают не чем иным, как результатом подвига внутреннего. Поскольку страсть, учат аскеты, имеет два измерения, и внешнее и внутреннее, то и подвиг должен быть двусторонним. Полагая начало во внешнем — воцерковлении, доброделании по заповедям, обуздании страстей и всесторонней аскезе, — следует к сему незамедлительно приложить делание внутреннее. Иначе будут расхищены все благие плоды, получаемые от внешних подвигов. Эти последние очищают тело и, отчасти, страстную часть души: волю и чувство. Но безоружной душе не сберечь свое достояние. Сколько ни очищайся, сколько ни причащайся, вновь появляется нечистый дух и ведет с собою семь других, а то и более, и, войдя, живут там. Только подъявший умное делание способен вести невидимую брань и соделать «ум чистым и крепким для борьбы», дабы «сражаться с бесами за все силы души» [авва Еванрий]. Только так возможно удержать благодать, сообщаемую в причастии Святых Тайн. Поэтому Богу нужны от нас не одни посты, поклоны, выстаивания служб и вычитывания правил, не только внешнее служение или милостыня, но сердце, очищенное в трезвении. Ибо при множестве внешних подвигов, но недостатке внутренней чистоты, человек бессилен в привлечении и удержании Духа Утешителя.

«Добро есть пост, бдение, странничество; обаче сия суть точию труды наружнаго благаго жития. Но чин христиан внутреннейш есть» [прп. Марк Подвижник]. «Чин христиан есть более внутренний», это тот подвиг, через который «силой благодати восстанавливается в человеке образ Божий» [он же]. «Пост, смирение, отказ от своей воли, совершенное послушание, не говоря уже об обуздании своих телесных потребностей» необходимы постольку, поскольку «содействуют главному — трезвению ума» — тому истинному орудию аскезы, которое и дает возможность, по мысли свт. Григория Паламы, достичь «бесстрастной, безмятежной, ничем не прерываемой молитвы... достичь вожделенной исихии» [архим. Киприан (Керн)]. Последняя зачинается в гармоничном слиянии двух начал: «телесное делание предшествует духовному, как сотворение тела в Адаме предшествовало вдуновению в него души». А отсюда следует, что пренебрежение внутренним деланием обрекает подвизающегося во внешнем на духовное омертвение — он лишается жизни, как тело, разлученное с душой» [прп. Исаак Сирин]. Вдумаемся: да возможен ли вообще покаянный подвиг при уклонении от умного делания, от сердечного трезвения? По определению святых отцов, «покаяние составляется из следующих трех добродетелей: из очищения помыслов, непрестанной молитвы и терпения находящих скорбей»; без этого «не может быть совершено дело покаяния». Для не посвященных в суть вопроса уточняется, что «эти добродетели должны быть совершаемы не только внешне, но и умным деланием» [прп. Марк Подвижник]. Посвященным и так ясно, что очищение помыслов и непрестанная молитва сами по себе есть плоды умного делания, иными путями не достижимые. Что касается терпения скорбей, то, если оно не сопровождается умным деланием, плоды его будут эфемерны, как, впрочем, и плоды любых добродетелей. Ведь только ради Христа претерпеваемая скорбь оказывается благотворной, когда терпим с искренним благодарением Господа — без ропота и саможаления. А эти супротивные внутренние движения, порой очень тонкие, невозможно ни отследить, ни пресечь без помощи постоянного бдения над своей душой, без умного трезвения. Только на ниве умно-сердечного подвига взрастают добродетели, глубоко укорененные, богато плодоносящие. И только тогда «этим добродетелям предназначено доставлять бесстрастие тем подвижникам, которые долговременным упражнением стяжут навык в них» [он же].

#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков

Самая драгоценная часть
Иисусовой молитвы — это её
мистическая сторона. В ней
присутствует и чисто практические
моменты, как-то: организация нашего
ума, поражённого рассеянностью,
пассивностью, дезорганизованностью,
мобилизация его на борьбу с
помыслами, чуткость, внимательность
в этой борьбе, тренировка воли для
того, чтобы быть стабильным,
функциональным. Всё это касается
нашего очищения, стремления к
девственности души. Но главная цель — не девственность. Девство ради девства — пустое дело. Девство
сохраняется ради Жениха, как дар
Ему, для сочетания с Ним. Так вот, в
Таинстве Иисусовой молитвы главным является Жених, всё остальное — второстепенно. Иисус Христос — это, в первую очередь, мистическая Личность. Сначала — Совершенный Бог, а затем — Совершенный Человек.
Входя с самого начала в это
сокровенное Таинство, мы должны
понимать конечную цель. Мы не
просто стремимся к очищению.
Очищение происходит через
соединение, обожение. В противном
случае, мы будем повторять грех
прародителей — попытку стать богом
без Бога, или глупость строителей
Вавилонской башни, которые, имея
искренность, труд, стабильность,
пытались своими силами подняться до
небес. Иисусова молитва действительно через
свои практические упражнения
позволяет достичь некоторых
психофизических результатов, но без
главного — Христа — это будет труд антихриста.

#протоиерей_Сергий_Баранов

– Когда берем четки и думаем о тех, за которых хотим помолиться, нашим двигателем является любовь. « Боже мой, Ты знаешь, как я люблю этого человека. Эта любовь моя – не моя, ибо Ты – источник Любви. От этого Источника беру и я, и Тебе приношу этого человека. И прошу Тебя, да дашь ему Просвещение, да дашь ему Милость, да дашь ему Силу, да дашь ему Веру, дай все богатые Твои щедроты. И молю тебя о...» (и после того как скажешь такое предисловие, берешь один узелок и говоришь) о таком-то, таком-то, таком-то. И приносишь мысленно к ногам Христовым этих лиц, как будто и они сами действительно коленопреклоненно молятся перед Ним, как говорит Паломник. У меня есть опыты многих лет, что Бог творит много чудес через такую молитву. Потому что Бог хочет иметь нас Своими соработниками. Какими бы ничтожными мы ни были. Ибо мы создания Его, и этими созданиями Он действует.

#схимонахиня_Гавриила

С днем памяти прп. Паисия Святогорца 🙏

— Геронда, как нужно молиться?

— Себя ощущай маленьким ребёнком, а Бога своим Отцом и проси Его обо всём, в чём имеешь нужду. Беседуя таким образом с Богом, тебе не захочется потом от Него отходить, потому что только в Боге человек обретает безопасность, утешение, невыразимую любовь, соединённую с божественной нежностью.

Молитва означает поместить Христа к себе в сердце, возлюбить Его всем своим существом. «Возлюбиши Господа Бога твоего от всего сердца твоего, и от всея души твоея, и всею крепостию твоею, и всем помышлением твоим», — говорит Священное Писание. Когда человек любит Бога и имеет общение с Ним, ничто земное его не прельщает. Он делается словно безумный. Поставь безумцу самую лучшую музыку: она его не трогает. Покажи самые прекрасные картины: он и внимания не обратит. Дай самые вкусные блюда, самую лучшую одежду, самые прекрасные ароматы: ему всё равно, он живёт в своём мире. Так и человек, имеющий общение с миром небесным: он весь там и ни за что не хочет с ним расстаться. Как нельзя ребёнка оторвать от объятий матери, так нельзя оторвать от молитвы человека, который понял её смысл. Что чувствует ребёнок в объятиях матери? Только тот, кто почувствует присутствие Бога, а себя почувствует маленьким дитём, может это понять.

Я знаю людей, которые, когда молятся, ощущают себя маленькими детьми. И если кто‑то услышит, что они говорят во время молитвы, то скажет, что это маленькие дети. А если увидит, какие делают при этом движения, то скажет, что эти люди сошли с ума! Как дитя бежит к отцу, хватает его за рукав и говорит: «Не знаю как, но ты должен сделать, что я прошу». С такой же простотой и дерзновением эти люди просят Бога.

#прп_Паисий_Святогорец

Молитва – дистиллятор мысли, сито, кузница, горнило, выплавляющее образ🔥

#прп_Иустин_Попович

С днем памяти преподобного Серафима Саровского🔥

О безмолвии. Преподобный Варсонофий учит: доколе на море – корабль терпит беды и приражения ветров; а когда достигнет пристанища тихого и мирного, уже не боится бед и скорбей и приражения ветров, но остается в тиши. Так и ты, монах, доколе остаешься с людьми, ожидай скорбей и бед и приражений мысленных ветров; а когда в безмолвие вступишь, бояться тебе нечего (Варс. Отв. 8, 9).

Совершенное безмолвие есть крест, на котором должен человек распять себя со всеми страстьми и похотьми. Но подумай, Владыка наш Христос сколько наперед претерпел поношений и оскорблений и потом уже восшел на крест. Так и нам нельзя прийти в совершенное безмолвие и надеяться святого совершенства, если не постраждем со Христом. Ибо, говорит Апостол, аще с Ним страждем, с ним и прославимся. Другого пути нет (Варс. Отв. 346).
Пришедший в безмолвие должен непрестанно помнить, зачем пришел, чтобы не уклонилось сердце его к чему-либо другому.

#прп_Серафим_Саровский
#прп_Варсонофий_Великий

Предыдущий пост⤴️

В поте лица обречен христианин обрабатывать землю своей души, взращивая плоды добродетелей. Внешние аскетические подвиги есть вспахивание и удобрение почвы, возделывание земли сердца, а сеяние семян и труды по уходу за насаждением есть делание внутреннее. «Кто вздумает посеять семена на земле, не возделав ее, тот лишь погубит семена». Аскеза необходима, но сама по себе бесплодна. «Земля, возделанная самым тщательным образом, сильно удобренная, мелко разрыхленная, но оставленная не засеянной», она-то как раз «с наибольшей силой и родит плевелы» — сорняки прелести. «Чем сильнее телесный подвиг инока, тем сильнее и неизлечимее в нем самомнение». Так, например, даже «поклоны, совершаемые для числа, не одушевленные правильным умным и сердечным деланием, более вредны, нежели полезны». Не очевидно ли, что тот, кто вздумает постоянно лишь перепахивать землю, ничего не взрастит и не пожнет. Но, как ни странно, далеко не всякий христианин оказывается способным вместить простейшую истину: «телесные подвиги необходимы для того, чтобы землю сердечную соделать способной к принятию духовных семян и к принесению духовных плодов» (свт. Игнатий (Брянчанинов).

В откровениях, дарованных святым свыше, подтверждается, что «истинная цель жизни нашей христианской есть стяжание Духа Святого Божиего», который и «есть та самая благодать» — сила, очищающая душу до степени бесстрастия, сила обоживающая. «Вот в стяжании, или в наживании, ее-то одной и состоит цель». Но отнюдь «не в увеличении счета добрых дел». Пост, молитвословие, милостыня, хранение девства и прочие внешние добродетели суть только средства, приуготовляющие к приятию Святого Духа. Сама же благодать стяжается «более всего через непрестанную молитву», то есть делание духовное, внутреннее (прп. Серафим Саровский). К сожалению, «большинство людей, желающих угодить Богу, по недостатку истинного ведения утруждаются только лишь телом» — во внешних подвигах. Однако «человеку Божиему следует подвизаться внутренним сокрытым деланием. Это и есть истинная борьба души с незримыми помыслами, внушаемыми лукавыми силами. В этом борении с самого начала подвизались святые отцы, хотя внешне они и казались обычными людьми» (прп. Макарий Великий). Даже «если тело по немощи своей ослабело и не может поститься, то ум одним своим бдением может стяжать должное устроение души и дать уразумение сердцу к познанию духовной силы». А «телесные труды без чистоты ума то же, что бесплодная утроба и иссохшие сосцы, ибо не могут приблизить к ведению Божию», — и те, кто «не заботятся, чтобы искоренить страсти в уме», те «ничего и не пожнут». Доброделание по отношению к ближним «не может очистить душу», — то лишь наша обязанность, ничего не стоящая пред Богом. «Добродетель же, которую человек творит сам в себе, вменяется в совершенную добродетель» — она и даров заслуживает, «и очищение производит. Посему устранись от первого и последуй второму... Второе заменяет собою первое, если и не будет сего первого». Но «кто не имеет внутреннего делания, тот лишен и духовных дарований» (прп. Исаак Сирин).

По понятиям православной аскетики, борьба со страстями «должна носить характер чисто внутренний и совершаться внутренними средствами: внешние упражнения необходимы постольку, поскольку они служат пособием к борьбе со страстью» (прп. Иоанн Кассиан Римлянин). А сама борьба есть дело умно-сердечное. Посему «как трудится кто телом, так должен и умом трудиться», и сердцем. Иначе, при всем подвижничестве своем, останется «переполненным нечистотой». Беда еще в том, что, растратив силы на внешнюю деятельность и словесное молитвословие, человек пожнет «невнимательность в молитве и бессилие в ней».

Только «сердечная молитва, как источник добродетелей, по Лествичнику, велика и всеобъемлюща, чрез нее приобретается всякое благо» (прп. Григорий Синаит). Вот почему «телесное упражнение излишне бывает, когда в силе умное делание, от коего все тяготеющее долу легким делается и превращается в духовное» (прп. Никита Стифат). Так что, «в меру и по силе своей постясь, стремись к умному деланию» (прп. Василий Поляномерульский). «О человек! Пойми же... Без этого ты как бы в море семя сеешь, и оно бывает погубляемо» (прп. Паисий Молдавский).

Отшельничество и любые удручения плоти, как и упражнение в чтении, размышление над Священным Писанием, рукоделие, а также нищета, расточение всего имущества, дела милосердия и человеколюбия, к коим относят посещение больных или странноприимство, — все это и подобное «суть только средства к совершенству», и «напрасно будет упражняться в них тот, кто, довольствуясь ими как высшим благом» этим и ограничится. «Это означало бы иметь орудия для искусства», но не знать самого искусства. Внешнее делание готовит условия для стяжания плодов, а подвиг внутренний плодоносит: дает чистоту сердца, тем самым очищая и душу. В чистоте сердечной обретается и конечное благо — любовь духовная, верховная добродетель, источник обоживающей благодати. Это и разумеет апостол: телесное вмале полезно, ибо если любви не имею, то я — ничто и в этой жизни, и в будущей. Ведь «кто еще в сем веке посвятил себя этому делу, со всем усердием и всеми силами стараясь об очищении духа, тот и по сложении бренной плоти» достигает Божественного обетования, по которому лишь чистые сердцем Бога узрят. Ибо «чистый сердцем не увидит в себе ничего, кроме Бога» (свт. Григорий Нисский). «Любовь же деятельная, как и безбрачие, как и пост и прочие внешние добродетели, — это орудия, средства подвига на пути к совершенству — не более» (прп. Софроний (Сахаров).

Отцы всегда различали «внешний телесный труд и внутренний подвиг», а также «внешнюю и внутреннюю молитву». Если внешняя молитва выражается в богослужебном и келейном молитвословии и пении, в гласном и безгласном чтении Иисусовой молитвы, то внутренняя — «в молитвенном хранении ума и сердца», то есть в трезвении, достигаемом через сведение ума в сердце и соединение ума с сердцем, — во всем том, что и составляет понятие умного делания. «Телесный труд и внешняя молитва полезны, но недостаточны» (митр. Амфилохий (Радович). «Обо всех этих добродетелях говорим, что они — средства, без которых мы не можем достигнуть совершенства», но «на самом деле исихия — единственное средство, которое содействует достижению всех добродетелей» (прп. Иосиф Исихаст). Именно в этом смысл известных слов аввы Агафона, что внешняя молитва, без умно-сердечного плода, есть бесполезное древо, то самое, что во огнь вметаемо.*

*[«Святый же Агафон рече: телесное делание лист точию, внутреннее же, сиречь умное, плод есть. Страшно же изречение на сие глаголет святый сей: всяко древо, не творящее плода добра, сиречь умнаго блюдения, посекаемо бывает и во огнь вметаемо (Ср.: Мф. 3,10 )». Нил Сорский, прп. Предание о жительстве скитском.].

Посему «всеусильно подвизайся, чтобы внутренним твоим деланием по Боге побеждено
было все внешнее» (прп. Арсений Великий). И «не посвящай все свое время плоти, но назначь ей подвижнический труд, в соответствии с ее возможностями, и обрати весь свой ум внутрь себя». Ибо телесное упражнение мало полезно, но внутреннее благочестие на все полезно. «Непрестанно посвящающий себя внутреннему целомудрствует», а кроме того «созерцает, богословствует, молится. О том и говорит апостол: поступайте по духу. Если же в силу какой необходимости, по немощи телесной например, случится, что не сможем исполнить телесные добродетели, то Господь, видящий причины этого, простит нам. Однако неисполнение духовных добродетелей оправданий иметь не будет» (прп. Максим Исповедник).

#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков

В картине всего шесть действующих лиц, из которых четыре – это эпизодические роли и всего два главных героя – Лейла – нелюдимая, грубоватая и замкнутая брутальная тетка и Якоб, добрый, смиренный и простодушный слепой сельский пастор.

Смогут ли они найти общий язык, помочь друг-другу обрести душевный покой, необходимый им обоим? Письма, которые присылают старику со все страны, письма с просьбами о помощи – вот та связующая нить, которая объединит столь непохожих людей. Эти письма и ответы на них - смысл жизни для Якоба, его служение Богу, которое он начал еще в юности, а для Лейлы это лекарство, позволяющее растопить ее суровый характер, помочь научиться состраданию.

Прощена ли Лейла, изменилось ли ее мировоззрение после этой короткой встречи с «блаженным» Якобом – нам остается только гадать. Это длинный и тернистый путь, который ей только предстоит еще пройти, но первый шаг уже сделан. Лейла уже не та, что была прежде.

Дождь, столь частый в тех краях, задает особую атмосферу картине – через прохудившуюся крышу капли капают в ведро на полу и в стеклянную банку на столе – простая история, скупые эмоции, немногословность во всем и недосказанность в финале.

Письма отцу Якобу - очень трогательное и человечное кино, как впрочем, и все остальные фильмы финского режиссера Клауса Харо! Это как глоток чистого воздуха в пластиковом мире потребительских героев и надуманных историй.

Смотреть по ссылке⤵️

https://yandex.ru/video/preview/9380375935127937940

...У нас в камере было два человека, явно устремленные к Богу: отец Валентин Свенцицкий и отец Василий Перебаскин... Отец Василий Перебаскин был как бы простейший русский, да еще вятский поп, конечно, обремененный семьей, конечно, рыжеватый, высокий, с красноватым носом, в сером старом подряснике, из-под которого попозже к зиме выглядывали несуразно большие валенки. Отец Валентин всё больше молчал, перебирая четки, а отец Василий часто говорил с людьми. Между собой они были в явной дружбе. Говорил отец Василий словами простыми, иногда даже словами совсем не литературными, грубыми, но всегда говорил то, что было надо сказать собеседнику, точно вырубая заросли чужой души. Помню разговор его с одним ученым протоиереем, державшимся от всех нас в стороне. Это был еще молодой юрист, профессор канонического права в одном из университетов. Принявши почему-то священство (в начале революции), он к этому времени уже снял рясу и работал как юрист в каком-то учреждении. Помню, что отец Василий долго ему что-то рассказывал вполголоса, сидя на его койке, про какого-то священника в деревне, про крестный ход летом на полях, про какое-то торжество молящихся под голубым небом людей. И я ясно помню лицо этого юриста в слезах. Отец Василий имел дар помощи людям, и он давал эту помощь в радости и в непрестанной молитве. Как говорил преподобный Макарий Великий, «молитва основана на любви, а любовь – на радости». Но где теперь эти люди?..

#Сергей_Фудель

Отеческая формула, определяющая значение исихазма, весьма лаконична:

«Если внутреннее делание не поможет человеку, то напрасно он трудится во внешнем». Ибо «внутреннее делание производит истинное безмолвие сердца».

#прп_Варсонофий_Великий
#прп_Иоанн_Пророк

... если хочешь у кого поучиться молитве, то выбирай Старца тихого и смиренного, который никого не осуждает, разве юродствует, и не раздражается, не кричит, не командует. А то есть и такие Старцы, которые, сами собой еще не овладев, пускаются другими верховодить. Они, пожалуй, внешнюю, техническую так сказать, сторону молитвы изучили, но духа ее не получили. Сам посуди, как может осуждать других тот, кто сам постоянно взывает: «...помилуй мя, грешного»?

– А скажите, Отче, какой самый высокий подвиг?

– Юродствовать, конечно. Ибо мудрость века сего – безумие пред Господом, и обратно. Это тяжкий подвиг, и пускаться на него нельзя, кроме как по совету Старца.

– А потом?

– Ну, странничество, вот как автор Откровенных рассказов Странника. Миру это то же почти, что безумие. Ну, а потом отшельничество, затворничество и простое монашество. Но помни, не внешность важна, а внутреннее. Есть и юродивые притворные, и странники бездельные, и отшельники высокомудрые, и затворники, всех осуждающие, и монахи непутевые. Спастись всюду можно, и в миру. Только в монастырях или в пустыньке легче. Менее соблазнов. Но и в монастыре если не будешь молиться как следует, то осуетишься. И не только растеряешь, что имел, но и придешь в худшее состояние и даже совсем отпадешь от Бога. Это случается.

– Скоро ли к Вечерне будут бить, отец Евфимий?

– Скоро, – ответил он. – Да вот уже стучат. Пора идти в церковь.

Мы ушли с балкончика и по коридорам и лестницам спустились в католикон, весь в сиянии золотого заката. Служба началась, медленно, истово, как обычно на Афоне. Свете Тихий святыя славы Безсмертнаго Отца Небеснаго, Святаго, Блаженнаго, Иисусе Христе! Пришедше на запад солнца, видевше свет вечерний, поем Отца, Сына и Святаго Духа, Бога...

Вечером я вышел на балкончик своей кельи и смотрел на усеянное бесчисленными звездами небо. Отец Евфимий тихо подошел ко мне:

– Смотрите на небо? Видите, какое величие и какая красота творения. А как и что, размышлять не надо, а наступит время, то и поймете многое, как достигается в высокой молитве. Разумом тут не поймешь, а нужно озарение. А в миру, за заботами, люди ничего этого не замечают, а, как свиньи, прости, Господи, смотрят в землю и желудей ищут. Истинное счастье и красота тому открываются, кто в Боге живет. Да, велика и благодатна сила молитвы. По сравнению с ней все прочее – прах, суета сует и всяческая суета.

#на_высотах_Духа

Мы слышали сегодня в Евангельском чтении притчу Господню:

В одном городе был судья, который Бога не боялся и людей не стыдился. В том же городе была одна вдова, и она, приходя к нему, говорила: «Защити меня от соперника моего». Но он долгое время не хотел. А после сказал сам в себе: «Хотя я и Бога не боюсь и людей не стыжусь, но, как эта вдова не дает мне покоя, защищу ее, чтобы она не приходила больше докучать мне». И сказал Господь: «Слышите, что говорит судья неправедный? Бог ли не защитит избранных Своих, вопиющих к Нему день и ночь, хотя и медлит защищать их? Сказываю вам, что подаст им защиту вскоре (Лк. 18:2-8).

Господь медлит, нередко медлит защищать нас. Господь часто медлит исполнить наши желания, наши прошения, но только ли медлит, ибо сказал Господь : Сказываю вам, что подаст им защиту вскоре. Как будто некоторое противоречие: медлит защищать, а здесь: подаст защиту вскоре.

Что это значит? Прежде всего то, что в очах Божиих времена и течение их совсем не то, что в очах человеческих. Слышите в псалме Давидовом: Яко тысяща лет пред очима Твоима, Господи, яко день вчерашний, иже мимоиде, и стража нощная (Пс. 89:5). У Бога тысяча лет как день один: то, что нам кажется долгим, очень коротко в очах Божиих.

Почему же это Господь так часто медлит исполнять желания вопиющих к Нему день и ночь? Потому что приучает нас терпеть, воспитывает в нас терпение. Терпение — это великая добродетель христианская. В великом терпении подвизались по многу десятков лет все преподобные, все отшельники, все пустынники; десятками лет молились они Богу. И вот я говорил вам на днях, что святой Антоний Великий целый год молился о том, чтобы открыл ему Господь судьбы душ человеческих по разлучении с телом, а это было, конечно, гораздо меньшее желание его, чем те, о которых он молил Бога постоянно: об освящении души своей, сердца своего, о прощении грехов своих. И если он только о том, чтобы узнать, какова судьба душ человеческих за гробом, молился целый год, то, естественно, много дольше молился о важнейшем.

И все святые десятками лет пребывали в постоянной молитве. Преподобный Серафим Саровский тысячу дней и тысячу ночей молился, стоя на камне. Это ли не постоянство в молитве? Это ли не терпение, это ли не беспредельная надежда на Бога: надежда никогда не оскудевающая, никогда не охладевающая. Так усердно и настойчиво и нам надлежит просить Бога.

Великое освящение души мы не можем получить по первому же прошению, ибо Господь воспитывает нас в терпении. Он приучает нас к тому, чтобы мы не думали получить просимое от Него слишком скоро.

О терпении, о великом его значении вы много найдете в Священном Писании. Святой апостол Иаков так говорит: С великою радостью принимайте, братия мои, когда впадаете в различные искушения, зная, что испытание вашей веры производит терпение; терпение же должно иметь совершенное действие, чтобы вы были совершенны во всей полноте, без всякого недостатка (Иак. 1:2-4).

Видите, терпению святой апостол приписывает совершенное действие: терпение приводит нас к совершенству. Знайте это и никогда не думайте, что по первой молитве, по первому прошению получите всё просимое от Бога: надо заслужить, заслужить постоянством молитвы, постоянством надежды на Бога, постоянством веры в то, что Господь не откажет, если будете неуклонно, неустанно молиться Ему. Надо верить в это, надо знать, что необходимо неотступно молиться Богу, как эта вдова, умолявшая судью, чтобы он защитил ее. Только благодаря неотступности своей просьбы получила она просимое. Так и мы получим от Бога просимое только тогда, когда будем просить с великим терпением, с неоскудевающим упованием. Помнить надо о святом терпении, что велика эта добродетель.

Не будьте порывисты, не будьте поспешны, когда молитесь Богу о чем-нибудь. Ищите терпения, воспитывайте душу свою в нем. Господь же, — говорит святой апостол Павел, — да управит сердца ваши в любовь Божию и в терпение Христово (2 Сол. 3:5). И еще: Не оставляйте упования вашего, которому предстоит великое воздаяние. Терпение нужно вам, чтобы, исполнив волю Божию, получить обещанное (Евр. 10:35-36).