Продолжение о странствиях прп. Паисия.
И вот, по Божиему Прослу, три странствующих монаха, пробыв там некоторое время, собрались идти в Молдавию. Узнав обэтом, я сильно обрадовался и стал усердно умолять их взять с собой и меня. Поскольку я от всей души своей желал пойти жить в эту благословенную землю. Сначал они, видя крайнюю мою слабость, не соглашались, но потом, преклонившись на моё прилежное моление, хоть и нехотя, но пообещали взять меня с собой.
Выйдя с ними из того небольшого скита и свеликим трудом поднявшись вверх, где было огромное ровное поле и очен ьхороший воздух, я тотчас же стал чувствовать себя намного лучше. Немощь отступила, тело понемногу окрепло, идти мне было всё легче и легче, и я от всей своей души воссылал за это благодарение благости Божией, не оставившей меня. И в то время как я радостно шёл с теми монахами, небо с полудн начало покрываться весьма тёмными и мрачными облаками. Увидев их, мои спутники прибавали шаг, чтобы убежать от дождя, а я, не в силах поспевать за ними, остался один. И в тот же миг с оглушительным шумом сыплющегося града стала приближаться огромная туча, хдынул ливень со страшными молниями и громом, и выпал огромный град размером с небольшо йорех, покрыв всё поле чуть ли не на пядь . Я весь вымок так, что вода стекала с моей одежды, и я с великим трудом шёл по этому граду до самой ночи и очень поздно едва дошёл досела, в котором и были мои спутники. Переночевав у одного человека, утром я нашёл их остановившимися в школе у дьяка. Увидев меня, они сильно обрадовались, а потом начали расспрашивать у дьяка о дороге, ведущей в Молдавию, рассказав ему, что хотят идти туда. Он же начал говорить им:
— О святые отцы, не советую я вам идти туда в нынешнее время, поскольку много опастностей на этом пути. Ведь из-за разбойников всюду ездят солдаты, и я боюсь, что вы попадёте в руки этих немилосердных воинов, которые не покакому другому поводу, но от одной только ненависти к православной вере могут сильно обидеть вас. Вот, например, послушайте, какая в нашем селе приключилась недавно история.
Был при церкви прежде меня один блаженной памяти дьякон. По-человечески опасаясь навета от гонителей православной веры, он, когда читал на Литургии Символ веры, то есть Верую во Единого Бога Отца, то тот член, в котором говорится: И в Духа Святаго, читал так: И в Духа Святаго, Господа Животворящего, иже от Отца истинно исходящего . Читая таким образом Символ веры, он до поры избавлялся от доносов врагов православной веры. Но через некоторое время властителю этого села хулители святой веры донесли, что он не читает в Символе, согласно их богоборному хулению, в Духа Святаго <…> от Отца и Сына исходящего , но только от Отца истинно исходящего. Услышав об этом, властелин сильно рассвирепел и, взяв с собой нескольких воинов, пришёл в церковь незадолго до чтения Символа. А когда тот блаженный диакон начал читать Символ веры, он тотчас же подошёл к нему поближе и стал внимательно слушать, как же он будет читать его. А дьякон, поняв, зачем властитель подошёл к нему, стал читать Символ дерзновенно громогласно и размеренно, а когда приблизился к этим словам: И в Духа Святаго, то, исполнившись Святым Духом, громко произнёс: И в Духа Святаго, Господа Животворящего, иже от Отца исходящего, отбросив и то прибавление истинно, которое ранее прилагал из-за страха. Властелин же, кА ктолько услышал сие, закричав, как неукротимый зверь, мгновенно набросиля на него и, схватив за волосы, поверг на землю и, немилосердно и збивая ногами, повелел выволочь его вон из церкви и беспощадно бить палками. #автобиография_прп_Паисия

И в это время кто-то побежал и рассказал его матери об этом избиении и о том, за что били её сына. А она, прибежав, со слезами увещевала его не ослабевать в подвиге, но, призвав на помощь Бога, не пощадить своей жизни и предать её на смерть за православную веру и, лобызая главу его, говорила ему: «О сын мой превозлюбленный! Не убойся сего маловременного мучения, которое за исповедование православной веры переносишь ты ныне, но претерпи как добрый воин Христов и саму смерть з аНего, чтоб сподобиться теб епринять от Него венец мученический в Небесном Его Царствии!». Он же отвечал матери своей: «О превозлюбленная моя мать! Нисколько во мне не сомневайся, ибо я, с помощью укрепляющего меня Господа, за веру православную готов перенести не только сие избиение, но и тьму лютейших смертей. Как Бог, во Святой Троице прославляемый и поклоняемый, Един есть, и, кроме Него, иного Бога нет, также и Святая Восточная Православная Церковь (только в ней одной с добрыми делами, есть верная надежда на спасение) Едина есть и, кроме неё, другой нет! Как же я не поусердствую и самую лютую смерть претерпеть за неё?!».
Услышав это, мать его возрадовалась неописуемой радостью и, воздев к небу руки, благодарила Христа Бога за то, что сподобилась породить такого страдальца за Него. А мучитель, видя всё это и слыша, ещё больше разъярялся и кричал воинам, чтоб они сильнее били его. А мученик Христов, прелютое избиение с радостью претерпевая и злочестие западных еретиков обличая, а православную веру прославляя и исповедуя, предал душу свою в руки Божии.
Услышав это, монахи, мои спутники, испугались идти дальше и, оставив намерение идти в Молдавию, пошли вниз по течению к православным монастырям, находящимся недалеко от Днепра, два из которых находились в области Киевского Митрополита, а два — в области преосвященного Переславского епископа. Пошёл с ними и я, весьма сожалея, что не смог по вышеназванной причине идти в Молдавию.
И вот, когда мы приближались к Мошенским горам, на которых и был один из тех монастырей, там, в одном селе близ тех гор, я нашёл одного иеромонаха и с ним и остался, а спутники мои отправились своей дорогой. После того как я отдохнул в том селе несколько дней, иеромонах стал рассказывать мне о некоем добродетельном пустынножителе по имени Исихий. Живя на одном из островов протекающей под горами реки, он подвизался там в спасении своей души. Услышав об этом, я от всей души возжелал не только повидать его, но, если будет возможно, и жить с ним. И начал прилежно упрашивать приютившего меня монаха отвести меня к Исихию, а он, приклонившись на моё моление, отвёл меня к тому пустынножителю, который принял нас св еликой любовью и угостил с дороги. Потом, оставив меня, мой провожатый ушёл восвояси. А я, побыв там несколько дней, весьма назидался душой, ибо этот инок был истинным рабом Божиим и усердным делателем Его заповедей. Он имел огромную любовь и ревность к слову Божиему и к учению наших богоносных отцов и ради пользы душевной прилежно переписывал святоотеческие книги. И вот откуда можно видеть, на сколько большую ревность была у него в этом деле.
Однажды, услышав о некой редкой, но очень полезной отеческой книге, которая хранилась в некой обители Черниговской епархии, отстоящей далеко от Чернигова в гору, он поспешно пошёл туда и со многими усердным молением испросил у игумена и собора обители для переписки ту книгу, которая по усердию его и содействием Божией благодати и дана была ему. Придя в свою келью и переписав её со всевозможным старанием, он отнес её обратно в ту обитель и, поблагодарив игумена и собор монастыря, возвратился к себе в келью , радуясь и прославляя Бога за то, что сподобился стяжать такое душеполезное сокровище. И ни во что вменил столь далекое своё путешествие, хотя, принеся и отнеся книгу обратно, он прошагал около двух тысяч вёрст! Вот какая ревность к слову Божиему была у него! От усерднейшего же переписывания отеческих книг он сильно повредил себе зрение, так что едва мог писать, да и то лишь большими буквами. #автобиография_прп_Паисия

Видя его такую ревность к слову Божиему и к учению наших богоносных отцов, я рассуждал, что если предам себя такому рабу Божиему в истинное душой и телом повиновение и во всём послушание, то он сможет, вразумляемый Божией благодатью, наставить меня на истинный путь ко спасению. И вот я начал настойчиво умолять его принять меня во святое послушание, обещая во всём его слушаться. Но он совершенно не хотел принимать меня, отвечая мне так:
— Я, чадо, человек грешный и страстный, и недостойный. Собственную душу не могу я направить на путь Божий и как же дерзну принятьтебя? Это дело не моей меры, потому прошу тебя не докучать мне об этом!
А я, окаянный, подумав, что он из-за своего смирения не хочет принять меня в послушание, ещё прилежнее стал упрашивать его, со многими слезами припадая к его святым ногам и прося, чтоб он взял меня, но он был непреклонен. Я, видя это, чтобы не докучать ему сверх меры, ушёл в село и, не найдя знакомого иеромонаха, переночевал у некого принявшего меня с великой радостью христолюбца. Через несколько дней я снова пошёл к святому старцу. Он принял меня как странника с любовью, но разрешил остановиться у него лишь на несколько дней. И я снова, находя подходящий момент, хот я и от великого стыда не дерзал и взглянуть на его святое лицо, припадая к ногам его и со многими слезами лобызая их, молил его принять меня, говоря:
— Отче святый! Прими меня, Господа ради, ибо я буду послушен тебе во всём, как Самому Господу! Ели же не буду послушен тебе во всём, то с побоями изгони меня от себя, как смердящего пса!
Когда же я видел, что он отнюдь не хочет принять меня, то отходил недалеко от его кельи и столь долго плакал и рыдал из-за неисполнения, по причине моего недостоинства, своего прошения, что от многого плача и слёз опухало и лицо моё. И когда я вновь приходил к нему, он, увидев моё опухшее от слёз лицо и соболезнуя мне в душе, утешал меня:
— Молю тебя, Господа ради, брат мой, не скорби из-за того, что я не принимаю тебя! Ибо, не пренебрегая спасением твоим, поступаю так (знает это сердцеведец мой Господь!), но из-за немощи своей души не могу я принять тебя. Возложи же всю свою надежду на всемогущий Божий Промысл, ибо Он не остави тебя, ищущего своего спасения от всей души, но, благодатью Своей призрев на твои слёзы, наставит тебя на путь Свой.
Эти и многие иные духовные слова говоря мне и утешая душу мою, он отпускал меня с миром, а я, плача и рыдая, уходил от него и, приходя к христолюбцу и продолжая жить у него, недоумевал, что же мне делать [дальше]. Ведь иеромонах ушёл неведомо куда, а я один боялся пойти куда-либо, так как был по природе боязливым, а ещё более из-за страха перед врагами святой веры, владеющих той страной . #автобиография_прп_Паисия

В конце концов я задумал ещё раз сходить к тому святому старцу, не смея уже более надоедать ему просьбой принять меня, но только чтобы, по крайней мере, сподобиться принять от него совет — куда мне идти и где жить. А кака ядорога была к томустарцу — находит на меня страх, когда я просто вспомнаю об этом! Ибо вомногих местах надо было переходить через множество речушек, причём по очень узким, перекинутым через них мосткам. С великим страхом и трепетом, опираясь на длинный шест, я переходил через те воды, имея близкую смерть перед своими очами. Когда же я в тот последний раз, идя к святому старцу и перейдя все те речки, стал по древесному стволу переходить последнюю из них (а он абыла самая широкая и глубокая), то, не дойдя ещё до середины, вдруг поскользнулся, потому что он был очень склизким. Я упал: одна нога — со дной стороны ствола, а другая — с другой, и сидел на нём, с ужасом ожидая, что вот-вот, свалившиь в воду, утону в той речушке. О несказанный Божий обо мне Промысл, не попустивший мне преждевременно погибнуть, но устроивший так, что я, поскользнувшись, упал на бревно, а не в сторону, потому что тогда я бы утонул в тот самый миг! Ещё же, по Божественному Его смотрению, я не выронил в воду шест, а если бы упустил его, то, думаю, всё равно утонул бы, не имея на что опереться, сидя на бревне. Также без него я никак не смог бы и встать на бревно ногами, чтоб идти дальше. Но благодарение всемогущему Богу, устроившему моё спасение! Ибо укрепляемый Его благодатью, хоть и свеликим страхом и с большим трудом, опираясь н ашест, я всё же смог встать ногами на то бревно и благополучно перейти на другой берег.
Придя же к старцу, я со слезами молил его разрешить мне побыть у него несколько дней, пока Господь сотворит со мной по Своей воле. Когда же он благоволил, я остался у него, не дерзая уже более надоедать его святыне о своём принятии, как о невозможном. Но, со стыдом стоя перед ним, плакал, молясь Господу наставить меня на путь Свой. И всегда, когда я приходил к нему и находился у негонекоторое время, то оказывал ему посильное послушание.
И вот, по Божиему Промыслу, через несколько дней пришёл к старцу наш знакомый иеромонах. Угостив его с любовью, я упросил его, чтобы он отвёл меня в Мошенский монастырь, и он срадостью обещал мне это. Когда же пришло время последнего нашего расставания со старцем, я наедине припал к его святым ногам и, со слезами целуя их, плакал и рыдал оттого, что не сподобился из-за недостоинства своего пребывать у него во святом послушании. Он же, как мог, духовными своими словесами утешал меня, советуя иметь упование на единого Бога, Который может направить мою жизнь по Своей Божественной воле. Я со слезами поклонисля его святыне за такой душеполезный совет, и мы с иеромонахом, поблагодарив его за любовь к нам, ушли и отправились в село, в котором жил иеромонах. #автобиография_прп_Паисия

Прп. Паисий в Медведовском Николаевском монастыре
Итак, собравшись в дорогу, он отвёл меня в Мошенский монастырь. Отдохнув в нём несколько дней, я с некоторыми отцами ушёл оттуда в Свято-Троицкий Мотронинский монастырь. Побыв там несколько дней, я отправился в святой монастырь Святителя Христова Николая, называемый Медведовский, расположенный на острове реки Тя́смина, в области святой Киевской Митрополии, игуменом в которой был всечестной иеромонах Никифор. Придя туда, я пошёл кнемуи, припав к его святым ногам, взял у него благословение и начал молить его принять меня в свою святую обитель. Он же, как отец чадолюбивый, уразумев моё намерение монашества, не презирая молении ямоего, принял меня с любовью и определил мне келью, в которой жил один послушник, чтоб я жил с ним вместе, и повелел ходить на общия послушания с братией.
Был ж тогда месяц июль, страдная пора, и я сначал аходил со святыми отцами на сенокос и на жатву. Сперва они поставили меня жать вместе с собой, а когда увидели, что я резал по причине неопытности пальцы , то определил мне возить снопы на ток. Но и в том послушании я был неискусен, ибо, перевозя снопы, я из-за неумения управлять волами опрокидывал воз, снопы рассыпались по полю, а я, недоумевая, что делать, плакал, сидя на земле. Придя, братия укоряли меня как единственного в своём роде невежду. Потом, видя, что я не способен и на это, они поручили мне возить на ток глину и воду. Это послушание, хотя оно и было совершенно мне не по силам (особенно же возить глину), я, однако, призывая на помощь Бога, творил с радостью, а каждый вечер приходил с братией в монастырь и рано утром уходилс ними на послушание. Также, пока я жил там, по распоряжению игуменя ходил на клирос и исполнял и трапезное послушание. То есть резал хлеб и ставилего н астол, носил миски с едой и расставлял их перед братией, а после трапезы собирал и мыл посуду, подметал трапезную и выполнял прочие работы. Всё это делал я с радостью, благодаря Бога за то, что Он сподобил меня служить святым отцам и братии.
Когда в августе настал пост Пресвятой Богородицы, игумен, призвав меня к себе в келью, сказал:
— На праздник Преображения Господняя хочу постричь в рясофор тебя и брата, с которым ты живёшь в келье, поэтому пойди к духовнику, исповедуй перед ним все свои прегрешения и, приняв от него их разрешение, будь готов кпричащению Святых Таин. После сего пойди к честнόму иеромонаху Никодиму и попроси его, чтобы он был тебе при постриге восприемником .
Услышав от него это, я припал к его святым ногам и, взяв у него благословение, вышел из его кельи, сильно радуясь и прославляя Бога, но вместе и ужасаясь, как в столь краткое время хочет игумен меня, недостойного, сподобить начала монашеского образа . Итак, я пошёл к духовнику, и споведовался во всех своих согрешениях и получил от него разрешение и благословение на причащение пречистых Христовых Таин. Потом я пошёл к честно́му иеромонаху Никодиму и, припав к его святым ногам, молил его быть моим восприемником при постриге. Он же спросил меня:
— Сам ли ты от себя просишь меня об этом или по повелению отца игумена?
Узнав же от меня, что я пришёл к нему просить об этом по повелению игумена, он с радостью обещал мне быть восприемником. Ещё же он повелел мне вымыть голову, поскольку после ухода из святой Любечской обители я втечение пяти месяцев ни разу её не мыл и даже не расчёсывал волосы. Итак, я вымыл голову и приготовился к причащению БожественныхТаин. На празднике же Преображения Господня, после совершения часов, постриг нас отец игумен в рясофор. И когда постригали нас, то дали сотоварищу моему имя Платон, а мне — Парфений. После совершения Божественной Литургии мы вышли из церкви, а братия, не расслышав, перепутали наши имена и стали звать моего собрата Парфением, а меня Платоном. Тогда я пошёл к отцу игумену и рассказал об этом, а он ответил мне так:
— Раз братия при постриге, не расслышав ваших имён и перепутав их, называет того брата Парфением, а тебя Платоном, то так впредь и называйтесь и нисколько не смущайся из-за этого. #автобиография_прп_Паисия

Поклонившись, я ушёл от него и по его повелению стал называться Платоном, хотя как не ведающий силы святого послушания отчасти и скорбел об этом, ибо желал, если бы было возможно, называться именем, данным мне при постриге. Но потом, видя, что все уверенно зовут меня Платоном, я успокоился, полагая себя недостойным того, чтобы было по-моему.
Через несколько дней ко мне обратился один весьма благоговейный монах из Великороссии, сын благородных родителей, и спросил меня:
— Прислуживаешь ли ты своему старцу, бывшему тебе на постриге восприемником?
А когда я ответил, что нет, он сказал мне:
— Подобает тебе, брат, послужить этому старцу, то есть, когда ему будет нужно тебе надо разжигать огонь, рубить дрова и относить их в келью. А также носить воду, подметать келью и оказывать ему и прочие услуги.
И вот я, обрадованный его наставлением и поблагодарив того монаха, пошёл в келью отца Никодима. Сотворив молитву, я вошёл к нему и, припав к ногам, поцеловал его святую десницу и попросил прощения за то, что из-за своего невежества дотоле ничем ему не послужил, обещая в дальнейшем делать это с радостью. Он же вовсе не захотел принять от меня каких-либо услуг, сказав мне:
— Достаточно для тебя, брат, ходить на общие послушания — туда, куда тебе повелят, а я не требую от тебя никакого служения. Ибо ещё укрепляет меня Бо гпослужить себе самому.
Услышав эти слова и поклонившись, я вышел из его кельи. А тот монах (а был он в той обители экклесиархом ) снова пришёл ко мне и, узнав, что старец мой не принимает от меня служения ,сказал на это:
— Пойди к нему ещё раз и проси его, пуст ьон, по крайней мере, назначит тебе келейное правило , ибо ты должен принять его именно от него.
Поблагодарив его за наставление, я пошёл к своему старцу и стал просить его определить мне келейное правило. Он же сказал:
— Ты, брат, грамотный. Посему я тебе правила не определяю, но как Бог тебя вразумит, такое и держи правило всвоей келье.
Выслушав его слова и поклонившись, я вышел от него.
Этот мой старец, пожив в той обители после моего пострижения лишь одну неделю, ушёл оттуда неведомо куда, и я уже больше никогда нич его о нём не слышал. И вот так я, окаянный, остался как овца заблудшая без пастыря своего и наставника, прожив всю свою жизнь в самочинии и своеволии. И не сподобился где-нибудь быть в повиновении у какого-либо отца, хотя, насколько помню, и было устроение души моей в юности весьма удобопреклонно к повиновению. Но из-за недостоинства своего не удостоился я, окаянный, такого божественного дара.
Таким образом, я жил в той обители, с усердием исполняя как общее послушание, так и вышеупомянутые в церкви и в трапезной. К тому же я по собственному желанию помогал повару: иногда привозил воду в небольшом бочонке на двух колёсах, а иной раз рубил дрова и с радостью выполнял в поварне и прочие другие работы. Также я усердно исполнял и молитвенное правило: днём я совершал его по возможности, когда споспешествовал мне в том Бог, а ночью не оставлял никогда.
И вот, в то время как я тихо и мирно жил в той обители, по Божиемк попущению восстало гонение на неё и на православную веру от злославных местных властей. В обитель заявился некий сановник правителя тех мест, повелел собраться всем монахам в келье игумена и начал разными словами уговаривать нас присоединиться к своему злочестию . Когда же он увидел, что братия отнюдь не соглашается с ним, то сильно разгневался, а потом, войдя в церковь, переписал все церковные сосуды и, выйдя из храма, запер и опечатал его своей печатью. Забрав себе ключи от церкви, он ушёл в бешенстве, осыпая нас угрозами. Святые отцы были сильно смушены случившимся в обители, а когда увидели, что церковь стоит запертой уже больше месяца, некоторые из них начали расходиться кто куда. Я же, видя такое гонение на православную веру от злославных, решил для себя впредь никогда не жить в тех странах, где злочестивые воздвигают гонения на Церковь Божию и православную веру. #автобиография_прп_Паисия

И тогда меня охватило желание пойти в православную и богохранимую молдавскую землю. Но я боялся врагов святой веры и к тому же не нашёл человека, который смог бы проводить меня туда, и потому желание моё оставалось неисполненным, и я молился Господу лишь Ему Одному ведомыми путями наставить меня на путь Свой. И тут по Божиему Промыслу экклесиарх той всечестной обители по имени Мартирий и честной монах Крискент Краснопевец (бывший когда-то певчим у преосвященнейшего митрополита Киевского, владыки Рафаила Заборовского) решили уйти в святую Киево-Печерскую Лавру, а я решился идти с ними.
#автобиография_прп_Паисия

Дорогие братья и сестры, продолжаем чтение автобиографии прп. Паисия Величковского 🙏

Ссылочка на текст ниже ⤵️

https://telegra.ph/Prp-Paisij-11-28

#автобиография_прп_Паисия

Продолжение «Автобиографии» прп. Паисия. Уход его из Киево-Печерской Лавры ⤵️

https://telegra.ph/Prp-Paisij-11-30

#автобиография_прп_Паисия

Мы публикуем последние две части "Автобиографии" прп. Паисия (Величковского). "Автобиография" не была до конца дописана в связи с преставлением преподобного.

1-я часть ⤵️

https://telegra.ph/Okonchanie-Prp-Paisij-v-Muntenii-Rumyniya-12-07-2

#автобиография_прп_Паисия

2-я часть ⤵️

https://telegra.ph/Okonchanie---2-chast-12-07

#автобиография_прп_Паисия