Как известно, все одержимые недугом обновленчества первым делом покушаются на богослужебный язык. Это закономерно. Кому, как не вдохновляющему их духу, ясно, что представляет собой церковнославянский язык, кому, как не ему, понятно, что достаточно порвать эту связующую с Небом нить, и храмы можно не закрывать — они превратятся в светские клубы. Богослужебный язык — сакральный инструмент, священное, мистическое «вещество» церковных таинств. «Священное — есть посвященное Богу, то, что в обыденной жизни не употребляемо». Главная «особенность церковнославянского языка в том, что он никогда не был бытовым», в том, что «это не вербальный, а ментальный язык, то есть отражающий особый уровень мышления.
[Из-за этого, кстати, «так сложно переводить со славянского на современный язык». Как известно, «в древнем языке слово более емкое», поэтому «русский перевод по смыслу» всегда будет примитивнее, беднее в отношении богословской глубины, бледнее в отношении художественной формы].
Язык богослужения дает возможность выйти из пространства повседневной жизни, из сферы материального, где язык и, соответственно, мышление подчинены потребностям исключительно душевно-телесным. Не изменяя состояния сознания, не перейдя из внешнего (душевно-телесного) во внутреннее (духовное) пространство, человеку невозможно войти в реальное молитвенное общение с Богом, со святыми. Сказано: не приближайся семо, но прежде изуй сапоги ногу твоею, иначе туда не ступить, ибо та земля свята есть. Иначе возможно только одно — игра воображения вместо молитвы. И чем утонченнее и изощреннее такая игра, тем страшнее она по плодам своим. Сакрально в Церкви то, что посредствует таинству стяжания благодати — приобщения нетварной Божественной энергии, обоживающей душу, перерождающей ветхого человека в нового, созданного по Богу. Повреждения в этой области разрушают мистическую линию связи земли и Неба, тогда члены организма, лишенные притока животворящей энергии, начинают увядать. Чем истощенней дух, тем привлекательнее внешние обряды. А молитва, не питаемая благодатью, обессиливается и превращается в пустой звук, не доходящий до Бога. Суть сатанинского «проекта» всегда сводится к одной цели — прервать нашу живую связь с Творцом, что обычно и достигается через подмену внутреннего внешним. Произвольные изменения в чинопоследовании богослужений, отклонения догматические и канонические, искажения аскетического учения или практики, отсутствие школы молитвы исихастского направления, невежество и инертность на этом поприще и тому подобное — все это сети, постоянно сплетаемые врагом нашего спасения. Смещение в сторону лжи начинается с незначительных мелочей, поэтому так необходимо изучать, хранить и тщательно следовать святоотеческой традиции, не позволяя от закона единой черте погибнут. Поэтому так строги заветы отцов: «Всякий, кто говорит помимо того, что велено святыми отцами, даже если он достоин доверия, даже если он... и знамения творит, и пророчествует... будет волком в овечьей шкуре, стремящимся уничтожить овец» [Игнатий Богоносец, сщмч. / / Каллист (Властос), мон. Марк Эфесский и Флорентийский Собор. М.. 2009. С. 137].
[Из-за этого, кстати, «так сложно переводить со славянского на современный язык». Как известно, «в древнем языке слово более емкое», поэтому «русский перевод по смыслу» всегда будет примитивнее, беднее в отношении богословской глубины, бледнее в отношении художественной формы].
Язык богослужения дает возможность выйти из пространства повседневной жизни, из сферы материального, где язык и, соответственно, мышление подчинены потребностям исключительно душевно-телесным. Не изменяя состояния сознания, не перейдя из внешнего (душевно-телесного) во внутреннее (духовное) пространство, человеку невозможно войти в реальное молитвенное общение с Богом, со святыми. Сказано: не приближайся семо, но прежде изуй сапоги ногу твоею, иначе туда не ступить, ибо та земля свята есть. Иначе возможно только одно — игра воображения вместо молитвы. И чем утонченнее и изощреннее такая игра, тем страшнее она по плодам своим. Сакрально в Церкви то, что посредствует таинству стяжания благодати — приобщения нетварной Божественной энергии, обоживающей душу, перерождающей ветхого человека в нового, созданного по Богу. Повреждения в этой области разрушают мистическую линию связи земли и Неба, тогда члены организма, лишенные притока животворящей энергии, начинают увядать. Чем истощенней дух, тем привлекательнее внешние обряды. А молитва, не питаемая благодатью, обессиливается и превращается в пустой звук, не доходящий до Бога. Суть сатанинского «проекта» всегда сводится к одной цели — прервать нашу живую связь с Творцом, что обычно и достигается через подмену внутреннего внешним. Произвольные изменения в чинопоследовании богослужений, отклонения догматические и канонические, искажения аскетического учения или практики, отсутствие школы молитвы исихастского направления, невежество и инертность на этом поприще и тому подобное — все это сети, постоянно сплетаемые врагом нашего спасения. Смещение в сторону лжи начинается с незначительных мелочей, поэтому так необходимо изучать, хранить и тщательно следовать святоотеческой традиции, не позволяя от закона единой черте погибнут. Поэтому так строги заветы отцов: «Всякий, кто говорит помимо того, что велено святыми отцами, даже если он достоин доверия, даже если он... и знамения творит, и пророчествует... будет волком в овечьей шкуре, стремящимся уничтожить овец» [Игнатий Богоносец, сщмч. / / Каллист (Властос), мон. Марк Эфесский и Флорентийский Собор. М.. 2009. С. 137].
«Ведь наибольшие из прегрешений начинаются с искажения малого», и «те, которые посмели отойти от Божественных установлений и переменить хоть что-то малое» повинны во многом. «Ибо тот, кто даже самое незаметное отвергает в здравой вере, тот во всем оскверняется». Посему тем, которые «даже самое незначительное сдвинут, — анафема да будет» [Иоанн Златоуст, сет. Там же. С. 81, 136].
Чтобы остаться ветвью, привитой к лозе истинной, чтобы удержаться на этой высоте, нужна молитва одухотворенная, живая, питаемая благодатью. Такая молитва взращивается правильной аскезой, а этому надо учиться и полагать на это немало сил. Владеть боевым искусством в духовной брани не менее важно, чем в обычной, земной войне. Потому наказано: продай одежду — ветхость свою — и купи меч. Обетования Божественные не бывают ложны, и если человек по истине, то есть не как сам знает, но как того хочет Бог, обратится к Богу, то в ответ на такую богоугодную молитву получит и обетованные дары. Тогда он будет во всеоружии. Он обретает, во-первых, понимание того, что и как делать, а во-вторых, он получает помощь свыше в своих деяниях. В такие моменты мы действительно непобедимы, ибо с нами Бог! Тогда молитва поистине становится оружием: то уже меч духовный, способный сокрушить «демонов немощныя дерзости. Когда мы со Христом, то проиграть в духовной битве невозможно. Дух злобы — тварь, и в брани против нетварной силы он обречен. Никакие сети не могут противостать Иерархии, берущей свое начало на Небесах: яко тает воск и яко исчезает дым, так испепеляется демоническая паутина и расточаются врази. Молитва, когда она вершится и в духе и в истине, — это всеоружие Божие, ставшее оружием человека, и оно обоюдоостро: с одной стороны, это разящая сила в брани с врагом, с другой — сила творческая, созидающая Царство Бога в нашем сердце и дом Пресвятой Богородицы на нашей земле.
#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков
Чтобы остаться ветвью, привитой к лозе истинной, чтобы удержаться на этой высоте, нужна молитва одухотворенная, живая, питаемая благодатью. Такая молитва взращивается правильной аскезой, а этому надо учиться и полагать на это немало сил. Владеть боевым искусством в духовной брани не менее важно, чем в обычной, земной войне. Потому наказано: продай одежду — ветхость свою — и купи меч. Обетования Божественные не бывают ложны, и если человек по истине, то есть не как сам знает, но как того хочет Бог, обратится к Богу, то в ответ на такую богоугодную молитву получит и обетованные дары. Тогда он будет во всеоружии. Он обретает, во-первых, понимание того, что и как делать, а во-вторых, он получает помощь свыше в своих деяниях. В такие моменты мы действительно непобедимы, ибо с нами Бог! Тогда молитва поистине становится оружием: то уже меч духовный, способный сокрушить «демонов немощныя дерзости. Когда мы со Христом, то проиграть в духовной битве невозможно. Дух злобы — тварь, и в брани против нетварной силы он обречен. Никакие сети не могут противостать Иерархии, берущей свое начало на Небесах: яко тает воск и яко исчезает дым, так испепеляется демоническая паутина и расточаются врази. Молитва, когда она вершится и в духе и в истине, — это всеоружие Божие, ставшее оружием человека, и оно обоюдоостро: с одной стороны, это разящая сила в брани с врагом, с другой — сила творческая, созидающая Царство Бога в нашем сердце и дом Пресвятой Богородицы на нашей земле.
#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков
Пишешь, что от лености и от устали не исполняешь иногда молитвеннаго правила, так и засыпаешь, и просыпаешь. – Должно лень от устали отличать. Если устала и заснула от безсилия, то укоряй себя больше пред Богом, и кайся, и смиряйся. Если же ты не устала, а просто не хочется молиться, то это уже лень, тут должно понуждать себя к молитве, хотя бы она была и разсеянная. Молиться с самопонуждением состоит в нашей воле, а молиться с умилением зависит от Бога. Мы же должны молиться молитвою, какою можем, а за самопонуждение Бог даст и умиление в свое время, когда Ему благоугодно будет.
#прп_Иосиф_Оптинский
#прп_Иосиф_Оптинский
Монах не тот, с кем ты встречаешься и слышишь бесплодные слова.
Истинный монах – это произведение Святого Духа.
И когда в послушании и безмолвии он очистит свои чувства, когда утишится его ум и сделается чистым сердце, тогда он получает благодать и просвещение ведения. Весь становится светом, весь – умом, весь – сиянием. И источает богословие, так что если трое будут записывать, то не будут успевать за потоком, изливающимся волнообразно, источающим мир и предельную неподвижность страстей во всем теле. Пламенеет сердце от божественной любви, и он взывает: «Удержи, Иисусе мой, волны Твоей благодати, ибо я таю, как воск». И он действительно тает, не вынося. И ум восхищает созерцание. И происходит срастворение. И пресуществляется человек, и делается единым с Богом, так что не отличает или не отделяет самого себя, как железо в огне, когда оно раскалится и уподобится огню.
Итак, все это ты вкусишь, когда прилепишься к опытному духовному старцу и будешь заниматься умной молитвой. Есть у тебя и я. Я буду писать тебе часто и открою тебе тайны, от которых ты не вкусишь ни капли, если будешь жить в миру. Оставь напыщенные слова и подвиги. Божественная благодать хочет, чтобы ты соединил с Богом внутреннего человека, и тогда станешь полезным и для других.
... истинный монах должен быть занят день и ночь созерцанием Бога: ест ли он, спит ли, трудится или идет. Ибо Бог к нам ближе всех, так что мы можем постоянно беседовать с Ним. Потому что во взгляде твоем – Бог. В уме твоем – Бог. В слове, дыхании, еде, куда ни посмотришь – везде Бог. О Нем живем и движемся. Он нас носит на Своей груди.
Итак, взывай непрестанно: «Боже мой, угодно ли Тебе это? Боже мой, есть ли воля Твоя на то?» И непрестанно, днем и ночью, говори с Богом со всей простотой, как сын со своим отцом. Тогда ощутишь любовь Отца и божественное попечение. И будешь любить, ибо Он любит тебя. И будешь бояться согрешать против Его божественной воли. И будешь трепетать, как бы не огорчить твоего Благаго Отца, Который столь сильно тебя возлюбил и без всякой выгоды для Себя, только ради тебя, умер на кресте.
Ты не исправишь Церковь, мир. А ты исправишься, усовершенствуешься, просветишься, чтобы просветить желающих. Мир исправит только война, которая скоро приблизится или уже приближается галопом. Беда многих приведет в чувство, а нераскаянные – безответны.
Вспомни, сын мой, что ты создан брением, но ты и дыхание Божие. Не пренебрегай своим достоинством и не пригвождай себя к веществу. Ты – дыхание Божие, поспеши стать достойным дара Божия.
#прп_Иосиф_Исихаст
Истинный монах – это произведение Святого Духа.
И когда в послушании и безмолвии он очистит свои чувства, когда утишится его ум и сделается чистым сердце, тогда он получает благодать и просвещение ведения. Весь становится светом, весь – умом, весь – сиянием. И источает богословие, так что если трое будут записывать, то не будут успевать за потоком, изливающимся волнообразно, источающим мир и предельную неподвижность страстей во всем теле. Пламенеет сердце от божественной любви, и он взывает: «Удержи, Иисусе мой, волны Твоей благодати, ибо я таю, как воск». И он действительно тает, не вынося. И ум восхищает созерцание. И происходит срастворение. И пресуществляется человек, и делается единым с Богом, так что не отличает или не отделяет самого себя, как железо в огне, когда оно раскалится и уподобится огню.
Итак, все это ты вкусишь, когда прилепишься к опытному духовному старцу и будешь заниматься умной молитвой. Есть у тебя и я. Я буду писать тебе часто и открою тебе тайны, от которых ты не вкусишь ни капли, если будешь жить в миру. Оставь напыщенные слова и подвиги. Божественная благодать хочет, чтобы ты соединил с Богом внутреннего человека, и тогда станешь полезным и для других.
... истинный монах должен быть занят день и ночь созерцанием Бога: ест ли он, спит ли, трудится или идет. Ибо Бог к нам ближе всех, так что мы можем постоянно беседовать с Ним. Потому что во взгляде твоем – Бог. В уме твоем – Бог. В слове, дыхании, еде, куда ни посмотришь – везде Бог. О Нем живем и движемся. Он нас носит на Своей груди.
Итак, взывай непрестанно: «Боже мой, угодно ли Тебе это? Боже мой, есть ли воля Твоя на то?» И непрестанно, днем и ночью, говори с Богом со всей простотой, как сын со своим отцом. Тогда ощутишь любовь Отца и божественное попечение. И будешь любить, ибо Он любит тебя. И будешь бояться согрешать против Его божественной воли. И будешь трепетать, как бы не огорчить твоего Благаго Отца, Который столь сильно тебя возлюбил и без всякой выгоды для Себя, только ради тебя, умер на кресте.
Ты не исправишь Церковь, мир. А ты исправишься, усовершенствуешься, просветишься, чтобы просветить желающих. Мир исправит только война, которая скоро приблизится или уже приближается галопом. Беда многих приведет в чувство, а нераскаянные – безответны.
Вспомни, сын мой, что ты создан брением, но ты и дыхание Божие. Не пренебрегай своим достоинством и не пригвождай себя к веществу. Ты – дыхание Божие, поспеши стать достойным дара Божия.
#прп_Иосиф_Исихаст
44. Такова хитрость лукавого, и такими-то стрелами оядотворяет он всякую добычу. Посему, не безопасно, прежде приобретения умом большой опытности в брани, попускать помыслам входить в сердце наше, – особенно в начале, когда душа наша еще сочувствует демонским прилогам, соуслаждается ими и охотно устремляется в след их; но должно, как только они будут сознаны, тотчас, в самый момент нахождения их и приражения, отсекать их. Когда же ум, долгое время пребывая в таком дивном делании, обучится сему подвигу, все в нем разузнает и навык приобретет в ведении такой брани, так что верно будет распознавать помыслы, и, как говорит Пророк, будет в состоянии легко ловить «лисы малые» (Песн. 2, 15): тогда можно искусно попускать им входить внутрь, сражаться с ними с помощью Христовою, обличать и извергать вон.
#ЦСДобротолюбие
#прп_Исихий_Иерусалимский
#ЦСДобротолюбие
#прп_Исихий_Иерусалимский
Дорогие читатели! Хотим вас познакомить с новым каналом священника Русской Православной Церкви Московской Патриархии иерея Леонида.
Здесь вы ежедневно найдёте.
Евангелие дня и лучшее толкование к нему.
Жития Святых.
Молитвы.
Мудрость Святых отцов и проповеди наших современников.
https://t.me/pmgddt
Здесь вы ежедневно найдёте.
Евангелие дня и лучшее толкование к нему.
Жития Святых.
Молитвы.
Мудрость Святых отцов и проповеди наших современников.
https://t.me/pmgddt
Telegram
Православный журнал. Дух, душа, тело.
Дух, душа, тело в православии. Все о Предании Церкви. Канал ведёт священник РПЦ МП о. Леонид. @iereileonid
— Геронда, при молитве в храме я не всегда чувствую то благодатное изменение, какое ощущаю при молитве в келье.
— Гляди, частная молитва — это приуготовление к соборной. Твоя молитва в храме по качеству может быть ниже келейной, потому что в храме ты не чувствуешь себя настолько свободно, как в уединении. Но соборная молитва в храме намного сильнее, потому что там молятся все вместе: у одного в молитве больше энергии, у другого больше теплоты, у третьего чего-то ещё…
Поэтому в те два-три часа, пока длится служба, ты тоже должна быть в церкви и молиться вместе со всеми. Что сказал Христос? «Идеже бо еста два или трие собрани во имя Мое, ту есмь посреде их» (Мф.18, 20).
— Геронда, я себя духовно лучше чувствую, молясь в келье — на службе я слишком рассеиваюсь.
— Тебе только кажется, что твоё «духовное самочувствие» в келье лучше. Правильное духовное устроение у тебя будет, если ты будешь подвизаться на молитве в церкви, сосредотачиваться и творить молитву Иисусову во время богослужения. Учись преодолевать трудности среди трудностей — иначе их не преодолеешь. Разве научится воевать тот солдат, которому на всех учениях выдают не боевые, а только холостые патроны?
#прп_Паисий_Святогорец
— Гляди, частная молитва — это приуготовление к соборной. Твоя молитва в храме по качеству может быть ниже келейной, потому что в храме ты не чувствуешь себя настолько свободно, как в уединении. Но соборная молитва в храме намного сильнее, потому что там молятся все вместе: у одного в молитве больше энергии, у другого больше теплоты, у третьего чего-то ещё…
Поэтому в те два-три часа, пока длится служба, ты тоже должна быть в церкви и молиться вместе со всеми. Что сказал Христос? «Идеже бо еста два или трие собрани во имя Мое, ту есмь посреде их» (Мф.18, 20).
— Геронда, я себя духовно лучше чувствую, молясь в келье — на службе я слишком рассеиваюсь.
— Тебе только кажется, что твоё «духовное самочувствие» в келье лучше. Правильное духовное устроение у тебя будет, если ты будешь подвизаться на молитве в церкви, сосредотачиваться и творить молитву Иисусову во время богослужения. Учись преодолевать трудности среди трудностей — иначе их не преодолеешь. Разве научится воевать тот солдат, которому на всех учениях выдают не боевые, а только холостые патроны?
#прп_Паисий_Святогорец
Forwarded from Уже позже, чем вы думаете...
Условия жизни в современном мире сильно отличаются от тех, что были в прошлом. Сам феномен апостасии, феномен отпадения от Истины, заключается в том, что люди не могут свежо воспринять Благовестие. Они уже слышали о нем, и у них есть прививка против него.
Поэтому, очень мало кто из них, услышав проповедь Православия, обращаются к нему.
Другой характерной чертой духа времени, отличной от прошлого, является атмосфера Микки-Мауса. Серьезность — вот что отсутствует в духе времени. И это отсутствие серьезности вошло в привычку и в быт.
Вся эта атмосфера — вся эта нереальная, киношная атмосфера — не только в духе времени, но она вошла в наши дома. Она оказывает влияние на то, насколько серьезно воспринимается жизнь; на то, как воспитывают детей. Впрочем, детей больше не воспитывают. Сама идея, что их нужно воспитывать, нужно взращивать в определенном духе и принципах — сама эта идея отсутствует. Они сами собой взращиваются, проходят через все влияния окружающего мира, и в результате получается нечто очень несерьезное. Это главная причина, почему, когда дети вырастают, многие из них просто сходят с ума, приобщаются к различным диким и ужасным религиям, становятся наркоманами, преступниками, и совершают множество безумных поступков. В детстве у них не было контакта с земной истинной реальностью ни в плане духовной жизни, ни просто в серьезном отношении к тому, как прожить день за днём.
Вот одна из главных причин, которые делают нашу жизнь столь отличной от прошлого и гораздо более трудной для духовного делания.
#иеромонах_Серафим_Роуз
Поэтому, очень мало кто из них, услышав проповедь Православия, обращаются к нему.
Другой характерной чертой духа времени, отличной от прошлого, является атмосфера Микки-Мауса. Серьезность — вот что отсутствует в духе времени. И это отсутствие серьезности вошло в привычку и в быт.
Вся эта атмосфера — вся эта нереальная, киношная атмосфера — не только в духе времени, но она вошла в наши дома. Она оказывает влияние на то, насколько серьезно воспринимается жизнь; на то, как воспитывают детей. Впрочем, детей больше не воспитывают. Сама идея, что их нужно воспитывать, нужно взращивать в определенном духе и принципах — сама эта идея отсутствует. Они сами собой взращиваются, проходят через все влияния окружающего мира, и в результате получается нечто очень несерьезное. Это главная причина, почему, когда дети вырастают, многие из них просто сходят с ума, приобщаются к различным диким и ужасным религиям, становятся наркоманами, преступниками, и совершают множество безумных поступков. В детстве у них не было контакта с земной истинной реальностью ни в плане духовной жизни, ни просто в серьезном отношении к тому, как прожить день за днём.
Вот одна из главных причин, которые делают нашу жизнь столь отличной от прошлого и гораздо более трудной для духовного делания.
#иеромонах_Серафим_Роуз
Три дара
Часть I
Каждому христианину хорошо известно, в чем смысл земного существования человека, — известно, что предназначение наше состоит в спасении души для вечной, блаженной жизни в Боге, что достигается это содействием Божественной благодати и что вселения в Небесное Царство Бога удостаиваются души, преображенные очищением от греховных страстей через исполнение заповедей и церковные таинства. Но вполне ли ясно осознается нами практическая сторона предстоящей духовной работы? Надо признать — не всегда. Что касается конкретных средств к достижению цели, то представление о них бывает туманное, сбивчивое. Особенно в отношении реального, то есть не внешнего только, но и внутреннего, исполнения Божественного задания, возложенного на каждого из нас. Даже сама, Богом поставленная, цель обожения тварного существа иной раз остается недостаточно ясно понятой. И не только пасомые так немоществуют, но порой и те, кто призван их пасти. Далеко не всегда удается нашим наставникам раскрыть аскетическое содержание таких общих понятий, как жизнь по заповедям, борьба со страстями, молитвенное богообщение. И даже те, кто не устают напоминать пастве о необходимости внутреннего делания в жизни христианина, — и они иногда имеют весьма расплывчатое представление о самой сущности такого делания.
Поскольку заповеди не исполнимы без помощи Того, Кто дал их, средоточием усилий спасающихся становится дело молитвы — средство испросить эту помощь. Это позволяет признать молитву «вершиной всех аскетических деланий; она есть центр, от которого всякое иное действие черпает свою силу и утверждение». По этой же причине «культура православного аскетизма достигает в молитве своего наивысшего проявления и совершенства». Наконец, самое важное: «через истинную молитву совершается наше восхождение в Божественное бытие силою Духа Святого. Вот почему преимущественное внимание и главные силы подвижника отдаются именно деланию молитвы» [#прп_Софроний_Сахаров]. А качество истинности присуще тому единственному виду молитвы, который способен привести человека к реальному богообщению, — молитве умносердечной, в отличие от разных форм молитвы словесной, имеющей назначение подготовительное.
И вот тут искатель молитвы окажется в затруднении. В христианской традиции предпочтение отдавалось устной передаче знаний в этой области. Письменные источники фиксируют только опорные точки учения, вынуждая за разъяснением обращаться либо к людям, имеющим практический опыт, либо к Богу, уповая на руководство свыше. Во времена, подобные нашим, когда пресекается личная передача опытного знания, люди, ответственные за духовное просвещение, естественно оказываются недостаточно компетентными. Не имея возможности вывести на путь умного делания, они порой уводят в противоположном направлении. Путаница и недоразумения на этой почве возникают по большей части в результате недостаточного понимания принципиальных различий между основными периодами духовной жизни, когда теоретики, утратив ясность критериев, не распознают границ, пролегающих на переходе к иным уровням бытия. Отношение к этой проблематике слишком часто оказывается поверхностным, легкомысленным. Даже само понятие спасения не всегда осмысляется нами с должной серьезностью.
Часть I
Каждому христианину хорошо известно, в чем смысл земного существования человека, — известно, что предназначение наше состоит в спасении души для вечной, блаженной жизни в Боге, что достигается это содействием Божественной благодати и что вселения в Небесное Царство Бога удостаиваются души, преображенные очищением от греховных страстей через исполнение заповедей и церковные таинства. Но вполне ли ясно осознается нами практическая сторона предстоящей духовной работы? Надо признать — не всегда. Что касается конкретных средств к достижению цели, то представление о них бывает туманное, сбивчивое. Особенно в отношении реального, то есть не внешнего только, но и внутреннего, исполнения Божественного задания, возложенного на каждого из нас. Даже сама, Богом поставленная, цель обожения тварного существа иной раз остается недостаточно ясно понятой. И не только пасомые так немоществуют, но порой и те, кто призван их пасти. Далеко не всегда удается нашим наставникам раскрыть аскетическое содержание таких общих понятий, как жизнь по заповедям, борьба со страстями, молитвенное богообщение. И даже те, кто не устают напоминать пастве о необходимости внутреннего делания в жизни христианина, — и они иногда имеют весьма расплывчатое представление о самой сущности такого делания.
Поскольку заповеди не исполнимы без помощи Того, Кто дал их, средоточием усилий спасающихся становится дело молитвы — средство испросить эту помощь. Это позволяет признать молитву «вершиной всех аскетических деланий; она есть центр, от которого всякое иное действие черпает свою силу и утверждение». По этой же причине «культура православного аскетизма достигает в молитве своего наивысшего проявления и совершенства». Наконец, самое важное: «через истинную молитву совершается наше восхождение в Божественное бытие силою Духа Святого. Вот почему преимущественное внимание и главные силы подвижника отдаются именно деланию молитвы» [#прп_Софроний_Сахаров]. А качество истинности присуще тому единственному виду молитвы, который способен привести человека к реальному богообщению, — молитве умносердечной, в отличие от разных форм молитвы словесной, имеющей назначение подготовительное.
И вот тут искатель молитвы окажется в затруднении. В христианской традиции предпочтение отдавалось устной передаче знаний в этой области. Письменные источники фиксируют только опорные точки учения, вынуждая за разъяснением обращаться либо к людям, имеющим практический опыт, либо к Богу, уповая на руководство свыше. Во времена, подобные нашим, когда пресекается личная передача опытного знания, люди, ответственные за духовное просвещение, естественно оказываются недостаточно компетентными. Не имея возможности вывести на путь умного делания, они порой уводят в противоположном направлении. Путаница и недоразумения на этой почве возникают по большей части в результате недостаточного понимания принципиальных различий между основными периодами духовной жизни, когда теоретики, утратив ясность критериев, не распознают границ, пролегающих на переходе к иным уровням бытия. Отношение к этой проблематике слишком часто оказывается поверхностным, легкомысленным. Даже само понятие спасения не всегда осмысляется нами с должной серьезностью.
С одной стороны, часто слышится проповедь, возвышенно и вдохновенно вещающая о молитвенном приближении, а то и о пребывании в Боге, о живом богообщении или благодатных переживаниях духовной любви. Словно мы к этому уже почти готовы. Тут упускается из виду важное уточнение: эти плоды могут взрасти только на ниве бесстрастия, это удел подвижников, достигших меры духовного роста, для подавляющего большинства из нас недосягаемой. Недосягаемой уже потому, что конкретных способов восхождения к этим высотам проповедующие, как правило, не предлагают. Мы привыкли слышать призывы к молитве, возносимой от всей души, воссылаемой от всего сердца, увещания молиться в духе и истине. Пастыри привычно повторяют заповедь: непрестанно молитесь и любят напомнить о долге молитвенного трезвения, забывая только пояснить, что такой неотъемлемый атрибут покаяния, как наблюдение за помыслами и внутренними душевными движениями, — это еще далеко не трезвение в подлинном значении этого понятия и что эта исихастская практика вовсе недоступна на уровне словесной молитвы — на том уровне внешнего молитвословия, реально преодолеть который нам, опять-таки, обычно не помогают. Что касается молитвы от сердца или молитвы в духе, то надо прежде ответить на вопрос о том, что понимать под «сердцем». Ведь в сердце собраны разные силы. Там не только сосредоточена наша умная сущность, но там же находится центр страстной эмоциональной энергии, там же и побудители инстинктивных влечений. Вопрос в том, чтобы молитва «от сердца» не свелась к возгреванию и культивированию страстных чувств, как это происходит, например, с последователями католической традиции или со многими из тех, кто склонен молиться «в простоте». Молитва требует изучения и обучения. А уж относительно духа — нужно по крайней мере разобраться, что есть дух и кто способен пребывать в нем. Тем более пребывать непрестанно. Учтем, что такое состояние есть действие Божественной благодати в душе, которая сподобилась стяжать бесстрастие.
С другой стороны, бытует превратное представление о внутреннем, или умном, делании, основанное на негативном к нему отношении. Понятны мотивы, по которым эти ошибочные взгляды весьма живучи — они издавна укоренились в среде не слишком просвещенного церковного народа и определенно настроенного духовенства. Такая позиция удобна для оправдания своей духовной инертности. Путь внутреннего подвига более узок, он сложнее всех видов внешней деятельности по стяжанию добродетелей, будь то богослужение или молитвословие, аскеза или благотворительность, просвещение или миссионерство. Поэтому неудивительно, что направление, известное как антиисихазм, имеет массу приверженцев. От пастырей, склонных к такой ориентации, обычно слышны пугающие увещания против умно-сердечной молитвы. Повторяются известные отеческие высказывания о том, что высших степеней благодатной молитвы едва достигает один человек из рода в род, что дара чистой духовной молитвы сподобляется «один из бесчисленного множества человеков» и так далее. В таком обстоятельстве почему-то видят довод против занятия умным деланием или Иисусовой молитвой. И не замечают явного недоразумения.
С другой стороны, бытует превратное представление о внутреннем, или умном, делании, основанное на негативном к нему отношении. Понятны мотивы, по которым эти ошибочные взгляды весьма живучи — они издавна укоренились в среде не слишком просвещенного церковного народа и определенно настроенного духовенства. Такая позиция удобна для оправдания своей духовной инертности. Путь внутреннего подвига более узок, он сложнее всех видов внешней деятельности по стяжанию добродетелей, будь то богослужение или молитвословие, аскеза или благотворительность, просвещение или миссионерство. Поэтому неудивительно, что направление, известное как антиисихазм, имеет массу приверженцев. От пастырей, склонных к такой ориентации, обычно слышны пугающие увещания против умно-сердечной молитвы. Повторяются известные отеческие высказывания о том, что высших степеней благодатной молитвы едва достигает один человек из рода в род, что дара чистой духовной молитвы сподобляется «один из бесчисленного множества человеков» и так далее. В таком обстоятельстве почему-то видят довод против занятия умным деланием или Иисусовой молитвой. И не замечают явного недоразумения.
Достигающих христианского совершенства, состояния, которое выше святости, в самом деле было всегда не много. Возводимых Богом в благодатную степень созерцания, тем паче обожения, действительно — единицы. Но то речь о людях, вступивших во второй, созерцательный период духовной жизни. Имеет ли это отношение к нам и нашим насущным задачам? К нам — не одолевшим еще и начальных ступеней первого, деятельного периода.
[Духовная жизнь человека, по учению Православной Церкви, развивается последовательно в три этапа. Первый - деятельный период пути духовного восхождения имеет целью очищение сердца, а соответственно, и всей души от страстей и достижение начального бесстрастия. Иными словами, здесь происходит исцеление души, перерождение ее из ветхого состояния в новое, облагодатствованное. Это становится возможным, когда все три очищенные силы души - мыслительная, раздражительная и желательная (мысль, чувство, воля), - образуя единое целое, устремлены к Богу. Осуществляется эта деятельность через исполнение новозветных заповедей путем синергии (взаимодействия Божественной воли и человеческой), через участие в таинствах и при посредстве внутреннего (умного) делания. Результатом человеческих усилий в подвиге бывает приуготовление души к восприятию благодати; само очищение и преобразование души совершается силой Святого Духа. На этом этапе обретается спасение души для вечной жизни, ее способность вселения в Небесное Царство. Первый период именуется также покаянным путем, или путем аскезы. Деятельный подвиг служит подготовкой для второго - благодатного, или созерцательного, периода, в котором обретаются такие дары благодати, как вышеестественная молитва, достигается состояние просвещения и духовного совершенства. Второй период приводит к третьему - обожению, здесь полностью реализуется духовный потенциал, заложенный Творцом в человеческой природе. Деятельный период характерен тем, что человек из нижеестественного (или противоестественного) состояния возвращается в естественное, утраченное в грехопадении Адама. Второй период является восхождением в состояние вышеестественное (или сверхъестественное), т.е. выходящее за пределы человеческого естества. Такое состояние устрояется и поддерживается энергией благодати, а душа, пребывающая в нем, обретает возможность обожения].
Умное делание созерцателей есть явление иной природы и с нашим деланием несопоставимо. Их опыт благодатной молитвы даже не поддается изъяснению, а цель их пути — совершенство. Тогда как на нашем, деятельном этапе мы имеем своей задачей спасение, а наша деятельная умно-сердечная молитва доступна, в отличие от благодатной, всем соответствующе подготовленным инокам и мирянам.
#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков
[Духовная жизнь человека, по учению Православной Церкви, развивается последовательно в три этапа. Первый - деятельный период пути духовного восхождения имеет целью очищение сердца, а соответственно, и всей души от страстей и достижение начального бесстрастия. Иными словами, здесь происходит исцеление души, перерождение ее из ветхого состояния в новое, облагодатствованное. Это становится возможным, когда все три очищенные силы души - мыслительная, раздражительная и желательная (мысль, чувство, воля), - образуя единое целое, устремлены к Богу. Осуществляется эта деятельность через исполнение новозветных заповедей путем синергии (взаимодействия Божественной воли и человеческой), через участие в таинствах и при посредстве внутреннего (умного) делания. Результатом человеческих усилий в подвиге бывает приуготовление души к восприятию благодати; само очищение и преобразование души совершается силой Святого Духа. На этом этапе обретается спасение души для вечной жизни, ее способность вселения в Небесное Царство. Первый период именуется также покаянным путем, или путем аскезы. Деятельный подвиг служит подготовкой для второго - благодатного, или созерцательного, периода, в котором обретаются такие дары благодати, как вышеестественная молитва, достигается состояние просвещения и духовного совершенства. Второй период приводит к третьему - обожению, здесь полностью реализуется духовный потенциал, заложенный Творцом в человеческой природе. Деятельный период характерен тем, что человек из нижеестественного (или противоестественного) состояния возвращается в естественное, утраченное в грехопадении Адама. Второй период является восхождением в состояние вышеестественное (или сверхъестественное), т.е. выходящее за пределы человеческого естества. Такое состояние устрояется и поддерживается энергией благодати, а душа, пребывающая в нем, обретает возможность обожения].
Умное делание созерцателей есть явление иной природы и с нашим деланием несопоставимо. Их опыт благодатной молитвы даже не поддается изъяснению, а цель их пути — совершенство. Тогда как на нашем, деятельном этапе мы имеем своей задачей спасение, а наша деятельная умно-сердечная молитва доступна, в отличие от благодатной, всем соответствующе подготовленным инокам и мирянам.
#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков
Какая пища духу? — Молитва, богомыслие, добрые дела, собеседование с отцами и умное чтение. Впрочем, не они питают. Они
только средства — пища одна... Хлеб, сшедый с небесе...
Непременно должно разделить умное свое устроение от внешнего служения. И то держать крепко непоколеблемым от сего. То —вечно, сие — на время, для сей преходящей жизни. Кто стоит в сем, тому всякое служение равно — честно и свято. Следовательно, начало жизни общественной — в духе. Его потому и должно ставить в главу... во всем строении общества.
#свт_Феофан_Затворник
только средства — пища одна... Хлеб, сшедый с небесе...
Непременно должно разделить умное свое устроение от внешнего служения. И то держать крепко непоколеблемым от сего. То —вечно, сие — на время, для сей преходящей жизни. Кто стоит в сем, тому всякое служение равно — честно и свято. Следовательно, начало жизни общественной — в духе. Его потому и должно ставить в главу... во всем строении общества.
#свт_Феофан_Затворник
Недавно один профессор философии провёл опрос, в котором предложил темы для будущих лекций. Несмотря на большое количество конкретных тем, большинство проголосовало за «речевые коммуникации и риторику». Я могу ошибаться, но думаю, что большинство интересует не содержание речи, а её форма. По сути, желание научиться «надувать речевые мыльные пузыри». Это неудивительно, ведь мы живём в культуре десакрализированного и обесцененного слова, в так называемой «цивилизации болтовни». Неважно что говорить, главное как! Слово стало инструментом для рынка и служит по большей части эффективным продажам, презентациям, рекламам и т.д. Но мы попробуем пойти другим путём, обозначенным святым Игнатием Богоносцем, написавшим: «Лучше молчать и быть, нежели говорить и не быть». Попробуем разобраться в православной аскетической практике, которая называется «безмолвие», оно же «молчание». Рассмотрим его с разных сторон.
Ещё Хайдеггер заметил, что современный человек в царстве техники «оглушен и ослеплен» потоком болтовни, а потому бессилен внимать бытию. В такой атмосфере сознание оказывается в пустоте и одиночестве, так как оно теряет живые связи с миром, человеком и Богом, осуществляемые через язык и молчание. Духовная практика молчания как путь к истине существовал у пифагорейцев, орфиков, даосов и буддистов, которым было свойственно придавать духовную ценность безмолвию даже порой до ненависти к слову.
В Ветхом Завете «страной молчания» называется ад: «Если бы не Господь был мне помощником, вскоре вселилась бы душа моя в страну молчания». (Пс.93:17) Вообще, для ветхозаветных людей нет ничего страшнее, чем безмолвие Бога: «К тебе, Господи, взываю: твердыня моя! не будь безмолвен для меня, чтобы при безмолвии Твоем я не уподобился нисходящим в могилу». (Пс.27:1) «Боже! Не премолчи, не безмолвствуй и не оставайся в покое, Боже». (Пс.82:2) Весь кошмар безмолвия Бога описан в книге Иова, вся жизнь которого разрушилась, «земля ушла из под ног», и весь этот ужас происходит при божественном молчании. Иов требует божественного Слова.
Если безмолвие Бога невыносимо для человека, то молчание самого человека оказывается признаком мудрости. Иов говорит друзьям: «О, если бы вы только молчали! это было бы вменено вам в мудрость». (Иов.13:5) Молчание напрямую связано с наблюдением и созерцанием дел Божьих: «Да молчит всякая плоть пред лицем Господа! Ибо Он поднимается от святого жилища Своего». (Зах.2:13) Отсюда становится понятным почему Ангел наказывает священника Захарию немотой за неверие: «и вот, ты будешь молчать и не будешь иметь возможности говорить до того дня, как это сбудется, за то, что ты не поверил словам моим, которые сбудутся в свое время». (Лк.1:20) Наказание молчанием делает Захарию пассивным наблюдателем Таинства. В каком-то смысле вера начинается с молчания, потому и наложена именно такая епитимия. Как пишет прп. Ефрем Сирин: «Пока веровал, дотоле говорил, когда же перестал веровать, то онемел. Как гласит Писание: «Я веровал, и потому говорил» (Пс. 115:1). Так как он пренебрег Словом, то в слове и поражен».
После воплощения божественного Логоса, Христианство, находящееся в целостном напряжении между Богом–Словом и Богом Сокрытым, выстраивает свои антиномичные отношения между молчанием и словом. Этот парадокс сформулировал святой Игнатий Богоносец: «Кто приобрел слово Иисусово, тот истинно может слышать и Его безмолвие, чтобы быть совершенным, дабы и словом действовать и в молчании открываться». Он говорит о восхождении от слова к безмолвию, от катафазы к апофазе, от человеческого к божественному во Христе. Молчание в апофатическом богословии, восходящем к святому Дионисию Ареопагиту предстает как прорыв в ничто, погружение во мрак, т.е. в область божественного присутствия. Тайна Бога не раскрываемая силой языка, открывается молчанию.
Ещё Хайдеггер заметил, что современный человек в царстве техники «оглушен и ослеплен» потоком болтовни, а потому бессилен внимать бытию. В такой атмосфере сознание оказывается в пустоте и одиночестве, так как оно теряет живые связи с миром, человеком и Богом, осуществляемые через язык и молчание. Духовная практика молчания как путь к истине существовал у пифагорейцев, орфиков, даосов и буддистов, которым было свойственно придавать духовную ценность безмолвию даже порой до ненависти к слову.
В Ветхом Завете «страной молчания» называется ад: «Если бы не Господь был мне помощником, вскоре вселилась бы душа моя в страну молчания». (Пс.93:17) Вообще, для ветхозаветных людей нет ничего страшнее, чем безмолвие Бога: «К тебе, Господи, взываю: твердыня моя! не будь безмолвен для меня, чтобы при безмолвии Твоем я не уподобился нисходящим в могилу». (Пс.27:1) «Боже! Не премолчи, не безмолвствуй и не оставайся в покое, Боже». (Пс.82:2) Весь кошмар безмолвия Бога описан в книге Иова, вся жизнь которого разрушилась, «земля ушла из под ног», и весь этот ужас происходит при божественном молчании. Иов требует божественного Слова.
Если безмолвие Бога невыносимо для человека, то молчание самого человека оказывается признаком мудрости. Иов говорит друзьям: «О, если бы вы только молчали! это было бы вменено вам в мудрость». (Иов.13:5) Молчание напрямую связано с наблюдением и созерцанием дел Божьих: «Да молчит всякая плоть пред лицем Господа! Ибо Он поднимается от святого жилища Своего». (Зах.2:13) Отсюда становится понятным почему Ангел наказывает священника Захарию немотой за неверие: «и вот, ты будешь молчать и не будешь иметь возможности говорить до того дня, как это сбудется, за то, что ты не поверил словам моим, которые сбудутся в свое время». (Лк.1:20) Наказание молчанием делает Захарию пассивным наблюдателем Таинства. В каком-то смысле вера начинается с молчания, потому и наложена именно такая епитимия. Как пишет прп. Ефрем Сирин: «Пока веровал, дотоле говорил, когда же перестал веровать, то онемел. Как гласит Писание: «Я веровал, и потому говорил» (Пс. 115:1). Так как он пренебрег Словом, то в слове и поражен».
После воплощения божественного Логоса, Христианство, находящееся в целостном напряжении между Богом–Словом и Богом Сокрытым, выстраивает свои антиномичные отношения между молчанием и словом. Этот парадокс сформулировал святой Игнатий Богоносец: «Кто приобрел слово Иисусово, тот истинно может слышать и Его безмолвие, чтобы быть совершенным, дабы и словом действовать и в молчании открываться». Он говорит о восхождении от слова к безмолвию, от катафазы к апофазе, от человеческого к божественному во Христе. Молчание в апофатическом богословии, восходящем к святому Дионисию Ареопагиту предстает как прорыв в ничто, погружение во мрак, т.е. в область божественного присутствия. Тайна Бога не раскрываемая силой языка, открывается молчанию.
Теперь переходим к аскетической традиции. Молчание обычно делят на внешнее, т.е. телесное и внутреннее, т.е. душевное. Начнём с внешнего. Святитель Василий Великий так пишет об этом: «Итак, безмолвие есть начало очищения души, ибо ни язык не говорит о делах человеческих, ни глаза его не созерцают красоту и соразмерность тел, ни слух не ослабляет собранности души, слушая музыку, сложенную ради удовольствия, либо речи остряков и смешливых людей. Ибо этим обычно нарушается собранность души». Психотерапия о очищение души начинается с уединения, в котором отсутствует болтовня о земном, воздержание зрения от соблазнительной телесной красоты, отказ от мирской музыки и всякого рода юмора. Именно такие внешние условия позволяют душе собраться во единое целое. Иными словами нужно подавить «шумы», чтобы услышать «сигналы». В Евангелии мы видим, что Христос постоянно использует эту практику: «И, отпустив народ, Иисус взошел на гору помолиться наедине; и вечером оставался там один». (Мф.14:23) Поскольку мы живём в мире развлечений, то стоит обратить внимание, что «развлекать» буквально означает растаскивать и разрывать в разные стороны. Вместо состояния собранности и целостности, нас приводят в состояние разбросанности и разобщённости, что и ведёт к ослаблению и рассеянности жизненных сил. И как итог, к психическим расстройствам и безумию.
Внешнее безмолвие - это не «свобода от», а «свобода для», в данном случае для Бога. Когда человек принимает уважаемого гостя, то наводит порядок в своём доме, которым и является внешнее безмолвие для души. Но оно может быть и неправильным, т.е. остаться только внешним. У святителя Николая Сербского есть история о подвижнике, который ушёл в горы, чтобы жить в уединении. «Тогда удалился Фаддей в горы и стал в одиночестве изнурять себя постом. Однако через месяц Фаддей вернулся обратно. И когда односельчане спросили, чем он занимался все это время, он ответил:
- Я убивал, крал, лгал, клеветал на людей, превозносил себя, прелюбодействовал, поджигал дома.
- Как это может быть, если ты был там один?
- Да, телом я был один, но душой и сердцем я все время был среди людей, и чего не мог делать руками, ногами, языком и телом своим, делал мысленно в душе».
На каждом вечернем богослужении читается псалом, в котором мы просим Бога: «Положи, Господи, охрану устам моим, и огради двери уст моих». (Пс.140:3) Ещё Соломон писал: «При многословии не миновать греха, а сдерживающий уста свои – разумен». (Прит.10:19) Иными словами мы просим: «заткни меня, Господи, чтобы я из глубины молчания взывал к Тебе, Господи». Не только говорение, но и слушание должно происходить в безмолвии. Для аскетической традиции Церкви сестра Марфы Мария является образцом внимающего безмолвия: «Мария, которая села у ног Иисуса и слушала слово Его…избрала благую часть, которая не отнимется у нее». (Лк.10:42)
У митрополита Антония Сурожского есть такое высказывание: «Подлинное безмолвие – нечто предельно интенсивное, оно обладает «густотой», плотностью, оно реально, оно подлинно живо. Мне вспоминается эпизод из жизни подвижников пустыни. Одного из братий просили сказать назидательное слово в честь епископа, который должен был их посетить. И старец ответил: «Нет, я ничего не скажу; если ему ничего не говорит мое молчание, то ничего не скажут и слова». О такого рода молчании мы должны стараться разузнать и ему стараться научиться». Молчание как и слово является искусством, а потому оно соотносится со словом как фон и фигура, как вдох и выдох, как основа и то, что на ней держится, как почва и корни. О внешней тишине хорошо написала Наталья Астафьева:
Внешнее безмолвие - это не «свобода от», а «свобода для», в данном случае для Бога. Когда человек принимает уважаемого гостя, то наводит порядок в своём доме, которым и является внешнее безмолвие для души. Но оно может быть и неправильным, т.е. остаться только внешним. У святителя Николая Сербского есть история о подвижнике, который ушёл в горы, чтобы жить в уединении. «Тогда удалился Фаддей в горы и стал в одиночестве изнурять себя постом. Однако через месяц Фаддей вернулся обратно. И когда односельчане спросили, чем он занимался все это время, он ответил:
- Я убивал, крал, лгал, клеветал на людей, превозносил себя, прелюбодействовал, поджигал дома.
- Как это может быть, если ты был там один?
- Да, телом я был один, но душой и сердцем я все время был среди людей, и чего не мог делать руками, ногами, языком и телом своим, делал мысленно в душе».
На каждом вечернем богослужении читается псалом, в котором мы просим Бога: «Положи, Господи, охрану устам моим, и огради двери уст моих». (Пс.140:3) Ещё Соломон писал: «При многословии не миновать греха, а сдерживающий уста свои – разумен». (Прит.10:19) Иными словами мы просим: «заткни меня, Господи, чтобы я из глубины молчания взывал к Тебе, Господи». Не только говорение, но и слушание должно происходить в безмолвии. Для аскетической традиции Церкви сестра Марфы Мария является образцом внимающего безмолвия: «Мария, которая села у ног Иисуса и слушала слово Его…избрала благую часть, которая не отнимется у нее». (Лк.10:42)
У митрополита Антония Сурожского есть такое высказывание: «Подлинное безмолвие – нечто предельно интенсивное, оно обладает «густотой», плотностью, оно реально, оно подлинно живо. Мне вспоминается эпизод из жизни подвижников пустыни. Одного из братий просили сказать назидательное слово в честь епископа, который должен был их посетить. И старец ответил: «Нет, я ничего не скажу; если ему ничего не говорит мое молчание, то ничего не скажут и слова». О такого рода молчании мы должны стараться разузнать и ему стараться научиться». Молчание как и слово является искусством, а потому оно соотносится со словом как фон и фигура, как вдох и выдох, как основа и то, что на ней держится, как почва и корни. О внешней тишине хорошо написала Наталья Астафьева:
Тишина — это мать.
Вглубь — как леска.
Бьет ногами ребенок в утробе.
Тишина невозможна без всплеска.
…
Тишина — остекленная крыша.
В окнах стекла без дырок и трещин.
Тишину невозможно не слышать.
Тишина — это больше, чем вещи.
Это в стуке шагов мастерская.
И о розах и вазах трактаты.
Тишина невозможна немая.
Тишина не боится растраты.
Теперь о внутреннем безмолвии. Такой подвиг характерен только для преуспевших и избранных монахов. Преподобный Иоанн Лествичник категорически запрещает уходить на уединённое безмолвие тем, кто не очистил душу от страстей: «Недугующий душевною страстию и покушающийся на безмолвие подобен тому, кто соскочил с корабля в море, и думает безопасно достигнуть берега на доске». Он же проводит определённую градацию молчания от внешнего к внутреннему: «Начало безгневия есть молчание уст при смущении сердца; средина – молчание помыслов при тонком смущении души; а конец – непоколебимая тишина при дыхании нечистых ветров».
Высшая точка безмолвия выражена преподобным Исааком Сириным: «Молчание – таинство будущего века, слова – инструмент этого мира». Апостол Павел также писал об упразднении языка в будущей жизни: «Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится». (1Кор.13:8) Любовь рождает ситуацию радикального молчания, тут уже не надо никому ничего говорить. Близкие люди могут подолгу оставаться в полном молчании, и вершина молитвы – священнобезмолвие. Любовь опровергает все мыслимые порядки и раскрывает порядок немыслимого иного, потому ей и подобает молчание. Это состояние уже даётся в этой жизни, как об этом писал святой Паисий Святогорец: «Тот, кто в безмолвии занят духовной работой, впоследствии погружается в молитву. Знаешь, что такое погружаться? Затихший в объятиях матери малыш не говорит ничего. Он уже находится в единении, общении с ней...». Закончим стихами Зинаиды Миркиной:
Безмолвие мое — пространство для Вселенной.
Размытые края, раздвинутые стены.
Безмолвие мое — очищенное поле
Для действия Творца, для тайной Божьей воли.
Бессрочно долгий час.
В который молкну я.
Чтобы звучала речь немолчная Твоя.
И, может, в мире есть единственное счастье —
Безмолвие мое перед Твоею властью.
https://vk.com/wall579495262_3893
Вглубь — как леска.
Бьет ногами ребенок в утробе.
Тишина невозможна без всплеска.
…
Тишина — остекленная крыша.
В окнах стекла без дырок и трещин.
Тишину невозможно не слышать.
Тишина — это больше, чем вещи.
Это в стуке шагов мастерская.
И о розах и вазах трактаты.
Тишина невозможна немая.
Тишина не боится растраты.
Теперь о внутреннем безмолвии. Такой подвиг характерен только для преуспевших и избранных монахов. Преподобный Иоанн Лествичник категорически запрещает уходить на уединённое безмолвие тем, кто не очистил душу от страстей: «Недугующий душевною страстию и покушающийся на безмолвие подобен тому, кто соскочил с корабля в море, и думает безопасно достигнуть берега на доске». Он же проводит определённую градацию молчания от внешнего к внутреннему: «Начало безгневия есть молчание уст при смущении сердца; средина – молчание помыслов при тонком смущении души; а конец – непоколебимая тишина при дыхании нечистых ветров».
Высшая точка безмолвия выражена преподобным Исааком Сириным: «Молчание – таинство будущего века, слова – инструмент этого мира». Апостол Павел также писал об упразднении языка в будущей жизни: «Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится». (1Кор.13:8) Любовь рождает ситуацию радикального молчания, тут уже не надо никому ничего говорить. Близкие люди могут подолгу оставаться в полном молчании, и вершина молитвы – священнобезмолвие. Любовь опровергает все мыслимые порядки и раскрывает порядок немыслимого иного, потому ей и подобает молчание. Это состояние уже даётся в этой жизни, как об этом писал святой Паисий Святогорец: «Тот, кто в безмолвии занят духовной работой, впоследствии погружается в молитву. Знаешь, что такое погружаться? Затихший в объятиях матери малыш не говорит ничего. Он уже находится в единении, общении с ней...». Закончим стихами Зинаиды Миркиной:
Безмолвие мое — пространство для Вселенной.
Размытые края, раздвинутые стены.
Безмолвие мое — очищенное поле
Для действия Творца, для тайной Божьей воли.
Бессрочно долгий час.
В который молкну я.
Чтобы звучала речь немолчная Твоя.
И, может, в мире есть единственное счастье —
Безмолвие мое перед Твоею властью.
https://vk.com/wall579495262_3893
«Истинно, истинно говорю тебе, – говорил Господь, – если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия».
«Рожденное от плоти – есть плоть. А рожденное от духа – есть дух» (Иоан. 3, 3–6).
–––––––––––––––
В этих словах Господних указуется на Таинство, вводящее нас в трезвенную, умную, в Божественную жизнь. Таинство это есть возрождение души от Духа Божия. Без сего возрождения не бывает в нас и самой жизни умной, трезвенной, духовной. Мы пребываем в смерти всевозможных страстей. Мы духовно мертвы.
До возрождения духом всяк человек есть «плоть», по слову Господнему, т. е. весь пребывает в интересах плоти и ее похотей и не имеет в себе духовного бытия. Своей бестелесной умной сущностью пребывает мертвецом в тине земной, и для него недоступно пребывание «на небеси», т. е. в помыслах и ощущениях небесных, божественных, бессмертных, так как он мертвец и пребывает во власти смерти.
Жизнь «на небеси» доступна только рожденным свыше от Духа.
Для жизни животно-растительной, плотской – рождает человек.
Для жизни божественной (умно-духовной) рождает Бог Своей велемощной, творческой благодатью Духа. Невозможное человекам – возможно Богу.
И сия новая духовная жизнь рождается в купели покаяния и слез для всех, потерявших благодать крещения. Другого пути в царство Жизни, в Царство Божие – нет. Так учат все Отцы.
В сие Таинство новорождения свыше, в благодатную купель слез, вводит сия маленькая сокровенная молитовка Иисусова.
Чудным, непостижимым действием Благодати Божией мертвый человек превращается в живого, из камня (бесчувственного ко всему духовному) в благоухающий Небесный Цветок Ангельской жизни.
Таковы Цветы на земле, возродившиеся Духом из камней, облагоухавшие вселенную и поныне благоухающие, – это лики Святых: св. Мария Магдалина, преп. Мария Египетская, преп. Пелагия, препр. Сергий Радонежский, Серафим Саровский и им же несть числа. Все это Нетленные Лики, Небесные цветы, возросшие на почве «трезвения», или «умного делания», на почве непрестанной молитвы, ненасытимого любления Господа Спасителя Иисуса.
Возлюбив Умную молитву, в ней они возлюбили Вечную Жизнь, Вечную Любовь. Молитва привела их к жизни в любви. (Св. Исаак Сирский, слово 39.)
Ибо непрестанная молитва есть выраженная непрестанная живая любовь души к Спасителю.
В сию живую любовь к Живому Богу, в небесный цветок Духа душа превращается тогда, когда пройдет через рождение от Духа. Ибо рожденное от Духа бывает Дух и исполнено Божественной духовности.
И в сие рождение вводит «умная молитва», она и есть сокровенный, Божественный путь души от плоти к духу, от земли – к небу, от самолюбления – к вечной любви.
Это и есть тот таинственнейший и превосходнейший путь – путь Любви, на который прикровенно указывает св. Апостол (1Кор 12,31).
#протоиерей_Иоанн_Журавский
«Рожденное от плоти – есть плоть. А рожденное от духа – есть дух» (Иоан. 3, 3–6).
–––––––––––––––
В этих словах Господних указуется на Таинство, вводящее нас в трезвенную, умную, в Божественную жизнь. Таинство это есть возрождение души от Духа Божия. Без сего возрождения не бывает в нас и самой жизни умной, трезвенной, духовной. Мы пребываем в смерти всевозможных страстей. Мы духовно мертвы.
До возрождения духом всяк человек есть «плоть», по слову Господнему, т. е. весь пребывает в интересах плоти и ее похотей и не имеет в себе духовного бытия. Своей бестелесной умной сущностью пребывает мертвецом в тине земной, и для него недоступно пребывание «на небеси», т. е. в помыслах и ощущениях небесных, божественных, бессмертных, так как он мертвец и пребывает во власти смерти.
Жизнь «на небеси» доступна только рожденным свыше от Духа.
Для жизни животно-растительной, плотской – рождает человек.
Для жизни божественной (умно-духовной) рождает Бог Своей велемощной, творческой благодатью Духа. Невозможное человекам – возможно Богу.
И сия новая духовная жизнь рождается в купели покаяния и слез для всех, потерявших благодать крещения. Другого пути в царство Жизни, в Царство Божие – нет. Так учат все Отцы.
В сие Таинство новорождения свыше, в благодатную купель слез, вводит сия маленькая сокровенная молитовка Иисусова.
Чудным, непостижимым действием Благодати Божией мертвый человек превращается в живого, из камня (бесчувственного ко всему духовному) в благоухающий Небесный Цветок Ангельской жизни.
Таковы Цветы на земле, возродившиеся Духом из камней, облагоухавшие вселенную и поныне благоухающие, – это лики Святых: св. Мария Магдалина, преп. Мария Египетская, преп. Пелагия, препр. Сергий Радонежский, Серафим Саровский и им же несть числа. Все это Нетленные Лики, Небесные цветы, возросшие на почве «трезвения», или «умного делания», на почве непрестанной молитвы, ненасытимого любления Господа Спасителя Иисуса.
Возлюбив Умную молитву, в ней они возлюбили Вечную Жизнь, Вечную Любовь. Молитва привела их к жизни в любви. (Св. Исаак Сирский, слово 39.)
Ибо непрестанная молитва есть выраженная непрестанная живая любовь души к Спасителю.
В сию живую любовь к Живому Богу, в небесный цветок Духа душа превращается тогда, когда пройдет через рождение от Духа. Ибо рожденное от Духа бывает Дух и исполнено Божественной духовности.
И в сие рождение вводит «умная молитва», она и есть сокровенный, Божественный путь души от плоти к духу, от земли – к небу, от самолюбления – к вечной любви.
Это и есть тот таинственнейший и превосходнейший путь – путь Любви, на который прикровенно указывает св. Апостол (1Кор 12,31).
#протоиерей_Иоанн_Журавский
1. Люди обычно именуются умными, по неправильному употреблению сего слова. Не те умны, которые изучили изречения и писания древних мудрецов, но те, у которых душа – умна, которые могут рассудить, что добро и что зло; и злого и душевредного убегают, а о добром и душеполезном разумно радеют и делают то с великим к Богу благодарением. Эти одни по истине должны именоваться умными людьми.
#ЦСДобротолюбие
#прп_Антоний_Великий
#ЦСДобротолюбие
#прп_Антоний_Великий
Порою люди зовутся разумными не по истинному свойству разумности.Нельзя назвать разумными тех, кто изучил слова и книги древних мудрецов. Но те разумны – кто имеет разумную душу, тот, кто может различать добро от зла. Убегающие злого и душевредного благому и душеполезному усердноучащиеся и делающие это с усердным (постоянным) благодарением – эти люди и должны называться истинно разумными.Порою люди (человеки) зовутся разумными [с греч. λογικοί – разумными, благоразумными, здравомыслящими; ц-с словесными – ученый, разумный, мысленный, духовный] не по истинному свойству разумности.
Т.е. часто мы называем людей разумными (или умными) — тех, кто на самом деле таковым не является. Более того, в греческом возможен перевод «благоразумными», что подразумевает под разумностью не некоторый набор знаний которыми мы оперируем, но знаниями во благо. Благо = добро, т.е. знание, ведущее к добру. Таким образом, добро это цель, а знания – это средства к нему.
Нельзя назвать разумными тех, кто изучил слова и книги древних мудрецов [мудрец с греч. σοφών (софон) «умелец, изобретатель, мудрец, знаток (А.Ф. Лосев. Советская энциклопедия); мастер, художник, создатель (Антология мировой философии, под ред. Соколова); иногда – «хитрая мысль (А.Д. Вейсаман)»]
Здесь сразу на ум приходят софисты, "греческие философы во 2-й половине V — 1-й половине IV веков до н. э. И если раньше софисты действительно считались мудрыми или искусными учителями, то впоследствии это слово приобрело негативное значение - они очень увлекались формальными определениями, при этом, говоря современным языком, смешивая контексты или подменяя их. В настоящее время софистами называют демагогов, которые стараются убедить людей в нужном им мнении" (Википедия).
Как нам видится, прп. Антоний употребляет здесь слово «σοφών» в этом последнем значении и как раз словосочетание «хитрая мысль» становится здесь понятной. Т.о. для таких мудрецов не столь важно благо в вышеуказанном смысле, а важна выгода, победа в споре. Пусть даже кто-то пострадает от этого, или останется одураченным этим «умным» человеком (хотя и не благоразумным).
Да, и собственно говоря, не всякая философия может привести человека к добру – благу. «Смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу» Кол. 2:8. Ибо, если философия человеческого разума не от Христа, то и несет в себе и пустое обольщение.
Но те разумны – кто имеет разумную душу, тот, кто может различать [ц-с разсуждать 1 Кор. 12:10 - иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов – между духовным и не духовным] добро от зла.
Т.е. кто это? Тот, кто живет по Христу, а не по стихиям мира. Он может судить о добре и зле сам пребывая в чистоте, ведь именно чистое око человеческой души способно на это. Человеку дар рассуждения дается как дар от Бога.
Убегающий злого [ц-с лукаваго – диавола, злое, опасное] и душевредного (вредящего душе);
Различив же добро от зла, не стоит стоять на месте и анализировать, но тут же убегать от злого, диавольского (ведь чем больше ты с ним беседуешь, тем вероятнее, что оно проникнет в тебя, что принесет вред твоей душе).
благому и душеполезному усердно (тщательно, старательно, трудолюбно)
Но убегать не куда-то, куда глаза глядят, но ко благому, доброму, душеполезному
учащиеся и делающие это с усердным (постоянным) благодарением [с греч. ευχαριστία - "евхаристия"]
И это великое искусство, которому мы призваны учиться постоянно, непрестанно и не только в теории, но и на практике, т.е. делать, исполнять это всей своей жизнью. Делать это не своей силой, но понимать, что это дар Богом данный, по Его благодати, и за это Его благодарить (усердно – т.е. с сердечным расположением). По гречески слово благодарить звучит как «евхаристия» - ведь приобщение Крови и Плоти Христовой поддерживает в нас эти духовные силы в борьбе со злом и грехом.
– эти люди и должны называться истинно [ц-с суть] разумными.
Такие люди по своему существу, соединяясь со Христом — и будут разумными и благоразумными.
#комментарий