Старец Иероним, относительно ума, который рассеивается во время молитвы, говорил: «Это ничего, что ум часто уходит от молитвы, от слов, которые мы произносим. Лишь бы мы не уходили тотчас, и ум вернется снова. Ум похож на жеребенка. Бегает здесь и там, и не сидит рядом со своей матерью, которая привязана к одному месту. Но когда устает, приходит и ложится спать, отдыхая у ее ног».

#старец_Иероним_Эгинский

Духовное питие

Не так давно опубликованы новые материалы [Записки Н А. Мотовилова. М., Отчий дом, 2005], которые позволяют судить, насколько серьезную роль играло книжное руководство в жизни прп. Серафима Саровского. Старец перечитал не только всю монастырскую библиотеку, но и библиотеки ближайших помещиков, имена которых он сам называет [Современные исследователи сообщают: «Мы, проверив, убедились, что эти помещики были благотворителями Саровской обители в XVIII веке как раз во времена молодости преподобного»]. Это не одна тысяча томов. Выясняется, что память преподобного была феноменальна, «он помнил буквально все прочитанное». Старец «сумел самообразованием приобрести прекрасные знания, а лучше сказать, углубленное и точное знание святоотеческого наследия...

Его образованность была очень высока» [Павлович Георгий, свящ. Новообретенные рукописи Н.А. Мотовилова// Церковное Предание и святоотеческое наследие. М., Отд. религиозн. образов, и катехизации РП Ц , 2004. с. 107, 108]. Приведем слова самого прп. Серафима Саровского, обращенные к Н. А. Мотовилову. «Я, ваше Боголюбие... читаю не только по церковной, но и по гражданской печати борзо и так скоро, что книги по две или по три мог прочитывать и прочитывал в сутки. А память такую имею, от Господа мне данную, что, пожалуй, могу вам от доски до доски все наизусть прочитать — такую сильную память Господь Бог мне изволил пожаловать. Так я хотя и плохо учился грамоте, а грамматике и вовсе не учился, но знаю очень много и более многих ученых людей, потому что много тысяч книг содержу в свежей памяти, да и даром премудрости и рассуждения... Господь Бог... меня обильным благословить изволил... В нашей саровской библиотеке, мню я, тысяч пять с половиною будет экземпляров, а в иных, как например в Ролленевой Истории... тридцать томов. И я всю нашу библиотеку прочитал, так что даже и книгу о системах миров, и даже Алкоран Магометов, и другие подобные книги читал... Я смысла добивался, мне хотелось все узнать, что на земле делается и что человеку Бог на веку своем узнать допустил, потому что подобает и ереси знать, да их не тво­рить... У господина Соловцова — две тысячи пятьсот книг русских, и их прочитал все до одной; у Аргамакова господина — тысячи полторы книг, и его библиотеку всю прочитал; у княжон Бабичевых... — и их книги все прочитал; у братии и отцов святых нашей обители у кого тридцать, у кого семьдесят все брал на прочтение и все прочитал. Неудержимая, ваше Боголюбие, была у меня охота к чтению, и все эти книги прочитал, духовные и светские, и все хорошо обсудил, потому что я не столько читал, сколько рассуждал о прочитанном и все соображал, что и как получше бы для богоугождения сделать».

В другом разговоре с Мотовиловым прп. Серафим открывает истину, ниспосланную ему в откровении свыше.Это очень важная для нас мысль о доступности высокодуховной жизни в мирских условиях, о равной возможности достижения совершенства для монаха и мирянина. Существует мнение, что невозможно, «в миру живучи, получить такую же благодать, как в отшельничестве». И у меня, говорит старец Серафим, та же мысль была, «что этого невозможно достигнуть, живучи в миру, желая жениться, желая заниматься службой государственной и устраивать великие предприятия... и что люди, возлюбившие Господа всею душою... что такие люди... жен, детей, чины, богатство, славу, почести, все радости земные и маловременные оставляя, убегали в пустыни и там в девственной жизни, в самоизвольной нищете и во всех злостраданиях будучи, стяжевали благодать Всесвятого Духа Божиего». Однако, продолжает старец, ныне «мне Господь открыл», что и мирские люди могут быть «причастниками тех же даров Духа Святого, как и отшельники, если равномерные с ними труды, подвиги, злострадания, претерпенные до конца Христа ради, и все находящее на них они доброхотно решатся взять на себя». Старец уточняет, что это осуществимо при условии, когда в жизни мирянина «все духовное с светским и все светское с духовным так тесно связано, что ни того от другого, ни этого от того отделить нельзя». Более того, предрекает старец, Божий Промысл предопределил, «что будущее человечество сим лишь путем пойдет, если захочет спастися, и что на все это есть Его собственная воля».

Прп. Серафим Саровский не считал отсутствие руководителя за непреодолимое препятствие на пути к совершенству. Старец вполне допускал возможность книжного обучения умному деланию. «Если же не можно найти наставника, могущего руководствовать к умосозерцательной жизни, то в таком случае должно руководствоваться Священным Писанием... Также должно тщиться прочитывать отеческие писания и стараться сколько можно, по силе исполнять то, чему научают оные, и таким образом мало-помалу от деятельной жизни восходить к совершенству умосозерцательной... Самое лучшее дело, когда мы каждый сам собою достигаем совершенства».

Похожий совет дает старец Василий Поляномерульский: «Если нельзя найти искусного делом и словом старца, знающего хорошо отеческое писание, то, пребывая наедине, в безмолвии, всеми силами должно стараться иметь духовное наставление от учений святых отцов, вопрошая о всякой вещи и добродетели. Такую меру и порядок следует сохранять нам, читая писания, а не уклоняться от их учения и наставления... Потому что за отсутствием наставника и учителя Писание нам учитель».

Эта мысль повторялась отцами во все времена: «В деле спасения важнейшую роль играет Священное Писание, — наставлял прп. Симеон (Желнин) [Симеон Псково-Печерский (Желнин; 1869-1960), преподобный. Иеросхимонах Псково-Печерского мон-ря, широкоизвестный почитаемый старец. Прославлен в лике местночтимых святых Псковской епарх. в 2003 г. Память 5/18.01 и 19.03/1.04], — и писания святых отцов — это лучшее руководство ко спасению. Сколько погибло крещеных христиан оттого, что не хотели обратить внимания на основание нашей веры — священные книги... Через чтение священных книг спасающийся избегает многих опасностей, ошибок и заблуждений, в особенности если он не имеет счастья быть под руководством опытного духовного отца».

Архимандрит Фотий (Спасский) [Фотий (Спасский; 1792-1838), архимандрит. Строгий аскет, выдающийся проповедник и церковный деятель, мужественный и энергичный борец за чистоту православия и обличитель его врагов. Духовная дочь о. Фотия, с которой он состоял в многолетней переписке, - известная подвижница благочестия графиня Анна Алексеевна Орлова-Чесменская (+1848). О. Фотий, в миру Петр Никитич Спасский, родился в семье дьячка, образование получил в Новгородской ДС. Во время учебы в СПбДА его незаурядные способности отмечались ректором митр. Филаретом (Дроздовым). Принял монашество(1817), в сане иеромонаха преподавал в ДУ Александро-Невской Лавры и 2-м Кадетском корпусе. Настоятель Деревяницкого мон-ря (1821) в Новгороде, восстановил обитель из состояния нищеты и разрушения. Настоятель Сковородского, а затем архимандрит Юрьевского (Св.Георгиевского) мон-ря, где и почил. Архим. Фотий подвергался злобной критике со стороны антиправославных сил. Прозападные историки неизменно изображают его в карикатурном виде — как неудержимого фанатика, связанного с «темными силами реакции» в России. На деле о. Фотий был истинным патриотом, непримиримым борцом с либерализмом, резким обличителем масонства и оккультизма, публично критиковал тайные общества, открыто провозгласил, что «масонская религия от антихриста, а все ее учения и писания суть диавольские». Его духовным наставником и сподвижником в этой борьбе был архим. Иннокентий (Смирнов; 1784-1819), будущий святитель Пензенский. Оба патриота подвергались гонениям. О. Фотий имел личные встречи и долгие беседы с Императором Александром 1 (5.06.1822; 20.04.1824; 5.06.1825), которые оказали заметное влияние на Государя и способствовали запрету масонских лож. После 1825 г. года подвижник почти не покидал Юрьевский мон., где устроил при обители больницу и ввел строгий общежительный устав, «восстановив древний чин иноческой жизни, возбуждая через то дух молитвы». Сам же предался суровым подвигам, «сердце его стремилось к пустынному житию скитских отцов... он вел жизнь затворника, умножая строгость ее по мере умножения дней своих » . Иванов. В.Ф. Русская интеллигенция и масонство; Русский паломник . 2003, № 27; Благодатный огонь. 2002, № 8] так увещевает свою воспитанницу графиню Анну Орлову-Чесменскую [Орлова-Чесменская Анна Алексеевна (1784-1848), графиня. Духовная дочь архим. Фотия (Спасского). В тайном постриге монахиня Агния. Богатейшая аристократка, посвятила свою жизнь сокровенному аскетическому подвигу и непревзойденной по масштабу благотворительности. Принимала участие в судьбе свт. Игнатия (Брянчанинова). Писатель Н. Елагин издал в С.-Петербурге книгу (1853) с ее жизнеописанием. Праведница прожила безболезненно 64 года и так жебезболезненно скончалась (5.10.1848) в стенах Юрьевской обители перед Иверской иконой Божией Матери]: «Чадо, пий, яко воду, принимая слово Писания Святого... Не оставляй пити, яко из прекрасных скляниц и водоносов, воду учения из отеческих писаний и святых житий, сидя на источниках чистого слова Евангельского... О! чадо девице, продолжай пить воду живую из Священного Писания и не оставляй с жаждой пить и пития из сосудов книжных, отеческих: яко в добрых погребах, в книгохранилищах есть такие предрагие, добрые, крепкие, здравые пития духовные у отцов святых в церквах и иных местах, что дивиться нам точию подобает».

Конечно, рассуждал свт. Иоанн Златоуст, в идеале «надлежало бы нам даже не от Писаний искать помощи, но проводить такую чистую жизнь, чтобы благодать Духа была для наших душ вместо книг, и как в книгах пишут чернилами, так в наших сердцах благодать начертывалась бы Духом». Однако безумие настолько ослепило нас, что утрачена всякая возможность читать написанное не чернилами, но Духом Бога живаго на скрижалях сердца. «Ниспали мы на самое дно злобы, — говорит прп. Никодим Святогорец, — осквернив сердце страстями посредством плотских и мирских попечений, и тем погубили мы чистоту души, лишились просвещающей благодати Духа, почему нам и потребовались и письмена, и книги для напоминания, для научения, для обличения и исправления».

#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков

Мы должны жить пред Богом и приобретать свойства Христовы

– А разве не существует молитвы «в чистом виде»?

– Возьмем два образа. Вот перед нами птичка. Если понаблюдать за ней, то можно заметить, как она порхает и что делает. Она поет. Некоторое время попела, потом клюет, что она нашла съедобного на земле. Поклевала – смотрит на небо: нет ли там коршуна или другого врага? Потом снова попела, снова поклевала и снова поет. Это – образ начальной молитвы, обозначающий то, что она – молитва – должна переплетаться со всей нашей Жизнедеятельностью.

А вот второй образ. Когда стемнело, на ветку садится соловей и поет. И так поет, что он уже никого не видит и ничего не слышит…

Этот вопрос, конечно, сложный и многогранный, в двух словах всего не скажешь. В данном случае лучше со вниманием читать то, что уже написано Святыми Отцами о молитве, и применять это в жизни.

А если все же попытаться кратко высказать главную мысль, касающуюся вопроса о молитве – молитва неотделима от жизни просто потому, что МЫ ДОЛЖНЫ ЖИТЬ ПРЕД БОГОМ И ПРИОБРЕТАТЬ СВОЙСТВА ХРИСТОВЫ. И это – очень важный вывод.

Пришлось мне как-то беседовать с одним священником, который побывал на Старом Афоне. Разговор зашел о том, почему сегодняшние монахи – в частности, мы – занимаясь Иисусовой молитвой на протяжении многих лет, не сподобляемся умно-сердечной самодвижной молитвы. Мой собеседник, будучи на Афоне, говорил на эту же тему с афонскими старцами (причем с известными, достигшими высоких степеней духовности).

И вот мы, беседуя, сошлись с ним на одном мнении – и там он такой вывод сделал, и здесь мы к этому же пришли: Иисусову молитва не прививается к нашим сердцам только потому, что мы не приобретаем свойств Христовых – не преобразуемся в новую тварь. То есть не стараемся быть милостивыми, любвеобильными, кроткими, смиренными, тихими, недостаточно стараемся каяться во всех грехах, – и все это сопровождать исполнением прочих заповедей Христовых. А первая заповедь: «Покайтесь и веруйте во Евангелие» (Мк.1:15), – с нее нужно начинать. Затем заповедь: «Блаженны нищие духом», «Блаженны плачущие», «Блаженны кроткие», «Блаженны егда поносят вас» (Мф.5:3–12) и другие.

Если мы поймем, что мы должны делать, и начнем делать, тогда уже будет успех и в молитве. А поскольку мы этого ж исполняем, то и молитва нас временами посещает, дает покаяние, плач, умиление, утешение – и снова уходит. И мы скорбим, унываем, изнемогаем, погружаемся во мрак.

Но еще важно отметить следующее. Когда человек решится начать исполнять заповеди, при этом ему необходимо осознать, что эти заповеди нужны нам не ради самих заповедей, т.е. ради формального, холодного их исполнения. Они нужны нам для того, что бы с их помощью мы приобретали свойства, угодные Богу и спасительные для нас.

К примеру, сказано: «Повинуйтесь друг другу в страхе Божием» (Еф.5:21). Это значит, что мы должны с радостью повиноваться друг другу, отсекая свою волю. Не с тем, чтобы угодить человеку: «Ну ладно, раз уж ты сказал – сделаю, чтобы потом не было последствий», – нет. Мы должны стараться навыкнуть отсечению своей воли пред ближним, чтобы приобрести свойство Христа, Который был послушен Богу-Отцу даже до смерти, и тем самым избавиться от свойства ветхого человека, воспринятого нами от праотца Адама, который не послушался Бога, а послушался сатаны, взяв плод с запрещенного древа.

Также, когда нас оскорбляют, делают нам какую-то неприятность, мы должны с радостью прощать обидчику, чтобы усвоить себе дух всепрощения.

Если мы видим кого-то в душевном бедствии, в греховном омрачении и увлечении, мы должны сострадать ему: «Помоги ему, Господи, вразуми, просвети, помоги ему и телесно, и душевно, чтобы он избавился от сетей вражиих!»

Поступая так в каждом случае, мы будем постепенно совлекаться ветхого человека и облекаться в нового, творя всякое доброе дело пред Богом (втайне от людей, насколько это возможно).

Нам нужно понять, насколько важно нам иметь эти свойства. Когда мы их будем иметь, тогда всякая чужая боль станет нашей, и мы сможем и внимательно молиться, и плакать, и смиряться, и любить – молитва сама будет литься из сердца. И только после этого мы уже сможем взойти к «соловьиной» молитве.

#монах_Константин

... Война, как и всякое индивидуальное и общественное явление, зависит исключительно от нашего отношения к Богу и Божьему закону. Это одинаково касается как нехристиан, так и христиан. Разница только в том, что у нехристиан война зависит от их отношения к Богу и Его закону, внедрённому в их совести и до некоторой степени истолкованному их мудрецами; а у христиан война находится в зависимости от их отношения к Единому Живому Богу и Его закону, явленному через Иисуса Христа.

…Как тиф неизбежен для того, кто пьёт зараженную тифозными бациллами воду, так и война неизбежна для того, кто, отступив от Бога, питается неугодными Ему мыслями, чувствами и делами и навлекает на себя заразу войны. Пока люди своими мыслями, чувствами и делами воюют против Бога – напрасны их мечты о мире. Вопреки желанию людей война должна возникнуть там, где посеяны её семена… «Нечестивым же нет мира, говорит Господь» (Ис. 48:22). В наше время гораздо больше, чем когда-либо, кричат о мире – и готовятся к войне… Трудно поверить, чтобы такая двуличность не была наказана войной. Идолопоклонство мерзко Богу. Всё равно, поклоняются ли люди Божьим или своим творениям; и то, и другое поклонение мерзко перед лицом Бога. Всякое идолопоклонство, как в наше, так и в минувшее время, бичуется Богом, посылающим разные тяжкие наказания, из которых самым тяжким и самым лютым является война.

Миссия Европы в том, чтобы самой жить по-христиански и помогать своим братьям, языческим народам, подняться ко Христу. Европа же сама впала в идолопоклонство. Из этого разлада проистекают все остальные, а за ними неизбежно следует война.

…На легкомысленный вопрос, каким образом Бог милости и любви допускает такие ужасы, как война, – можно ответить другим серьёзным вопросом: как люди, которым Бог ясно открыл Свою волю и Свой закон, могут без стыда и покаяниянепрестанно оскорблять Бога и попирать Его закон? «Господь, Бог человеколюбивый и милосердый, долготерпеливый и многомилостивый и истинный» (Исх. 34:6). Люди уже заслужили грядущую войну. Не будь Божьей милости и любви, война давно бы началась. Воистину, не будь Божьей милосердной любви, меч – за грехи христиан – никогда бы не был опущен в ножны. Теперешний относительный мир, эта передышка, дана нам не за ум и культуру людей, а по Божьей милости и любви; а также ради страха Божиего и молитв благочестивых и добрых людей, имеющихся в каждом народе Европы и Америки.

#Свт_Николай_Сербский

19. Если отсечем причины страстей (поводы к возбуждению их) и займемся духовными деланиями на короткое лишь время, а не пребудем в сем чине жизни навсегда, это самое имея занятие; то легко опять возвращаемся к плотским страстям, никакого другого не получив от того (доброго начинания) плода, кроме всеконечного омрачения ума и глубочайшего ниспадения в вещественное.

#ЦСДобротолюбие
#прп_Исихий_Иерусалимский

По поводу «малых» грехов припоминается здесь широко известный случай с двумя женщинами, имевший место в Оптиной пустыни. К старцу, вероятно, отцу Амвросию, пришли две женщины. Одна из них имела на своей душе великий грех и потому была крайне подавлена. Другая была весела, потому что за ней никаких «больших» грехов не значилось. Отец Амвросий, выслушав их откровения, послал их обеих к реке Жиздре. Первой он велел найти и принести огромный камень, какой только она была в силах поднять, а другая должна была набрать в подол своего платья маленьких камней. Те исполнили повеленное. Тогда старец велел обеим отнести камни на старые места. Первая легко нашла место большого камня - оно было заметно, а другая не могла запомнить всех мест своих небольших камней и воротилась со всеми ними к старцу. Он и объяснил им, что первая всегда помнила о великом грехе и каялась и теперь могла снять его с души своей; вторая же не обращала внимания на мелкие грехи, а таких оказалось много, и она, не помня их, не могла очиститься от них покаянием.

#митрополит_Вениамин_Федченков
#прп_Амвросий_Оптинский

У духовного человека рождается тяга к подвижничеству, желание стяжать и сохранить добродетель. Это пожелание рождает ревность. А ревность, когда родится, начинает служить, как служит собака. Ревность изыскивает пути, как подвизаться, размышляет, как сохранить себя, как стяжать добродетель. Желание же стяжать добродетель, которая угодна душе, заставляет её пребывать в непрестанном внимании и трезвении.

Например, у человека в результате чтения и Божественного просвещения возникает горячее желание приобрести навык непрестанной молитвы – молиться без остановки. Желание, ревность и теплота рождают упорство в достижении поставленной цели – стяжании великой добродетели непрестанной молитвы. Ревность же подвигает к бдению и трезвению, человек рассуждает, что должен проходить подвиг законно, в согласии со Святыми отцами. Необходимо постоянно следить за собой и поначалу подвизаться в устной молитве. Уста творят молитву, а ревность следит за тем, чтобы она не останавливалась, чтобы ум не думал о суетных вещах, чтобы не блуждал тут и там, но усердно и постоянно упражнялся в призывании имени Божия.

Лишь только что-то начнёт мешать молитве, как ревность тут же согревает её просвещёнными помыслами о том, что препятствие необходимо преодолеть. Если празднословие или суетная мысль отвлекли ум и уста перестали творить молитву – тут же ревность приходит в действие, наставляя не прерывать подвига и стараться впредь не допускать подобных оплошностей, а встречающиеся препятствия преодолевать. Таким образом поддерживается и сохраняется добродетель молитвы.

Ревность просвещает, отгоняет всякий злой помысел и принимает помыслы светлые, которые внушают, что если подвиг устной молитвы будет продолжен в согласии с наставлениями великих отцов, то после устной будет другой, высший уровень – уровень сердечной или умной молитвы. Стремление души к достижению умной молитвы заряжает её усердием к устному призыванию и решимостью не прекращать его. Ревность сосредоточенно наблюдает за ходом борьбы, служа для подвижника своеобразным ограждением и защитой от злобы бесов. Так мало-помалу священный порыв души, желающей утвердиться в непрестанной памяти Божией, под защитой духовной ревности доходит до стяжания совершенной молитвы.

Но если ревность начинает дремать, то охладевают тёплые помыслы, мы утверждаемся в мысли, что будто бы преуспеваем в молитве, но приходят суетные помыслы и охлаждают рвение к подвигу. По отступлении ревности на душу находит сонливость, уста прекращают повторять молитву, творят её кое-как, от случая к случаю, возникают перерывы. И тогда враг совершенно похищает молитву: уста смыкаются, непотребные помыслы получают свободу, приходят празднословие, осуждение, дерзость. Духовное стадо души расхищается.

#архимандрит_Ефрем_Филофейский

О молитве и добродетелях

Пребывая в молитве, или за делом (при исполнении послушания), монах всегда должен говорить в себе (умно): «горе имеем сердце», и крайне опасаться, чтоб никакое расслабление не умаляло в нем духовного горения (усердия), к Богу и добродетели.

Принимая пищу устами за трапезою, ушами да принимает Слово Божие (читаемое всегда во время трапезы), и если бы предложена была скудная и не вкусная пища, должен радоваться и утешаться тем более, что и самая трапеза доставляет ему случаи торжествовать победу над страстями.

В разговорах (монах) да будет кроток, не смехотвор, благоразумен и малоречив, и прежде рассуждения (обдуманности), да не исходит слово из уст его: с мирянином пусть (монах) не разглагольствует кроме того, что необходимо к научению его добродетели.

Монах никому и ни в чем не должен ласкательствовать, также и показывать себя ученым и святым; в ответах пусть будет краток, и в случае разговоров о книгах должен слушать, а не говорить; когда же принужден будет говорить, то пусть не заботится о красоте слова, но речь его да будет паче проста и даже груба, нежели красна.

Все дела, творимые в общежитии, как-то: молитвы, послушания, чтения книг, пусть исполняет не как обычные заведенные занятия, но с теплым расположением и усердием к Богу.

Молитвы общие (в церковном собрании) да предпочитает паче келейных (одиночных), ибо общая молитва есть образ будущей небесной славы. Поэтому в общих молитвах подобает монаху быть не ленивым, но усердным, как доброму воину Христову.

В обращении с людьми монах пусть не показывает себя унылым: также не должен выказывать себя кощунником, смехотворцем; смех его пусть будет только осклабление (улыбка), полное кротости и целомудрия.

#прп_Феодор_Санаксарский

Желанию встать на путь духовной жизни и молитвы обычно предшествует чтение житий святых и творений святых отцов .
 
Это чтение воспламеняет ревность, дает назидания и указует на то, к чему должны стремиться мы, грешные.
 
Но великая польза от этого чтения может быть обращена врагом и во вред нам. Не злом, главным образом, соблазняет человека дьявол, а видимостью добра. Все доброе и полезное для души он может обратить в злое и вредное; то, что должно служить ко спасению, может превратить в гибель.
 
Чтение творений подвижников и описание их подвигов, пользуясь нашей духовной немощью, враг направляет на наше обольщение.
 
Оно состоит в следующем: при сердечном расположении к духовной жизни чтение святых отцов и описание их подвигов производит на душу впечатление необычайное. Открывается как бы новый мир, столь отличный от окружающего и столь прекрасный, что человеку не хочется отрываться от него и вновь погружаться в грубую, жестокую, грязную мирскую жизнь. Но для того, чтобы остаться там, в этом другом мире среди подвижников, надо самому встать на тот же путь: надо идти в монахи, в затворники, в пустынники.
 
Но такой жизненный переворот требует исключительной ревности о спасении.
 
Чаще начинают мечтать о духовной жизни в миру, а иногда, не порывая с мирской жизнью, делают попытку от слов перейти к делу.
 
Но сразу постигает полное разочарование. То, что так прекрасно в книге, то, что при чтении так легко переносит душу на недосягаемые высоты, при попытке попробовать самому вначале не дает ничего, кроме огорчений.
 
Вот поразило человека описание ночных молитвенных подвигов.
 
Решает: попробую вставать молиться ночью.
 
С непривычки трудно встать в неурочный час. Все тело точно чужое. Холодно в комнате. Глаза режет зажженный свет. Встает на молитву, поглощенный этими физическими ощущениями. Рассеянные мысли бегут в разные стороны. Заставляет себя преодолеть все это. Не удается. Через полчаса сильная усталость клонит лечь. Пытается еще некоторое время удержать себя на молитве, но скоро видит всю бесполезность усилий и бросает.
 
Как это не похоже на то, что он читал, на то, что в чтении переживал так ясно, как будто бы сам участвовал в подвигах.
 
Успокоенный такою отсрочкою, начинает чтение уже без всяких попыток самому, на деле, идти тем же путем.
 
При такой оторванности от жизни чтение подвижнических книг скоро создает самообман, что началось.
 
Все читаемое так захватывает душу, кажется таким близким, точно сам читающий участвует в нем. Душою он вместе. Это он, читающий, простаивает часами на ночной молитве. Это он, читающий, отказался от своей суетной жизни и ушел в непроходимый лес. Это он питается одними кореньями и сухой травой. Это он освободился от мучительных страстей, отдал себя на служение Богу и достиг высоты духовных созерцаний.
 

Духовная жизнь незаметно подменяется воображением. Воображение, раздуваемое бесовскою силою, до того приближает все к действительности и тем заменяет ее, что пропадает грань между своими состояниями духа, которые есть на самом деле, и теми, о которых читается в книгах.
 
Когда такая подмена действительности воображением совершилась, человеку трудно встать на путь духовной жизни.
 
Между пережитым в воображении и сделанным на самом деле – целая пропасть.
 
И если человек не перейдет эту пропасть в начале – чем дальше будет идти, тем шире она будет становиться. Не замечая, он дойдет до такой оторванности от действительности, что перейти к ней будет уже невозможно, не возвращаясь назад.
 
Вот почему чтение духовных книг, чтобы не привести к бесовскому самоуслаждению, должно всегда сопровождаться твердым решением не только читать о духовной жизни, но и начать ею жить. И решение это не должно откладываться на неопределенное время под видом должного смирения: . Ты не созрел для высоких подвигов, но начинать жить духовной жизнью и подвизаться человек должен быть готов всегда, не откладывая, ибо откладывание не есть подготовление, а лишь увеличение трудностей и скорбей на этом пути.

Начинать надо с малого, но обязательно начинать. Чтобы подвижнический путь не переживался только в воображении, но осуществлялся на деле – разумеется, с самых первых его ступеней.
 
Если человек решает идти этим путем и действительно встает на него – тогда чтение великих творений подвижнических не будет отрывать его от действительности, а будет научать его, как идти по пути духовного совершенствования, будет воспламенять в нем желание идти дальше и давать силу в трудах и утешение в скорбях, столь неизбежных на этом пути. Лишь бы человек не откладывал переход свой от чтения к жизни.

#протоиерей_Валентин_Свенцицкий

До зела оскудехом

В своей переписке с монашествующими прп. Макарий Оптинский, помимо прочего, касается темы обращения к письменному Преданию Церкви. «Вы скорбите о неисправности в жизни своей и о неимении подкрепления духовного от старцев. Поистине, должно о сем постенать душою, что до зела оскудехом в наставниках духовного делания. Но и то можно сказать, что и вера наша оскудела ко оным. Ежели к кому прилепимся, то ищем его святости и желаем, чтоб было по нашей воле и наставление, а буде мало что напротив, то и отпадаем; враг же спасения нашего более воздвигает брань противу их [старцев], дабы отвлечь от страдальческого подвига повиновения, приводящего подвижника ко смирению. Однако ж и при таковом бедственном нашем положении не должно отчаиваться, но прибегать ко Господу нашему Иисусу Христу, просить Его вразумления и помощи и иметь ко окормлению деятельные отеческие писания... Оскудели до зела наставники, могущие показать путь сейделом и учением, и мало [их] обретается... И старец Паисий о сем зело скорбел, но не отчаявал, а советовал поучаться в отеческих книгах и, сколько можно, следовать учению их. Недостаток делания — восполнять болезнованием сердца и смирением».

В статье «Увещание к живущим в монастырях» старец Макарий развивает ту же мысль, указывая, что в нынешние времена, при оскудении монашеского наставничества, «удобь можно поползтися в различныя греховныя страсти, не имея уставленнаго отцами духовнаго окормителя. Однако ж и ныне, кто не недугует диавольским недугом (гордостию)... всяко обрящет человека, могущаго укрепити его во искушении, аще с верою сего поищет; и сам в писания отеческия да вникает и оттуда духовную пользу почерпает. О сем пишет блаженный старец Паисий Молдавский: “В нынешния же лютыя времена, еже многому плачу и рыданию достойно, до зела таковым наставником оскудевшим, аще кии ревнителие от инок восхотели бы таковым житием, общежительным, Богу угождати, Сам Бог и божественное учение, преподобных отец онех, общежительных наставников, Божиим Промыслом даже и доселе соблюденное, есть учитель и наставник... В древния бо времена мнози от святых отец от просвещения благодати Божия ученики своя поучаху и некнижни суще. В нынешния же времена отнюдь не повелевают святые отцы от себе кому братию поучати, но от Писания Святаго, и от учения преподобных отец, котории Духом Святым уведевше тайны и силы Писания Святаго, и благодатию его предъуразумевше последняя сия времена во иноцех здравому учению и истинным наставником не малое оскудение, темже Духом Святым возбуждаеми, написали святое свое и душеполезное учение, за нашу вечную пользу и окормление”».

Касался этой же темы другой Оптинский старец прп. Лев (Наголкин). Когда к нему обратился некий иеродиакон с просьбой о назидании и руководстве, святой старец отвечал, что не способен к этому — «как по скудоумию моему, так и по недостаточеству дел благих». Отказываясь взять на себя наставничество, старец советует иноку идти путем книжного обучения, и это несмотря на то, что живое старчество в то время процветало. И уже помимо чтения старец поощряет к поиску единомысленного собрата для собеседования и совета.

Прп. Лев пишет: «Не находя в себе ни отдел моих, ни от разума дать вам искомого вами наставления, советую прибегнуть к тем блаженным подвижникам, которые... приняли от Бога дарование разума и премудрости для научения и просвещения других, последовать им хотящих, и предали сие учение в сохранившихся Промыслом Божиим и дошедших до нас сочинениях их и книгах. Вы, имея образование ума, читайте их учение не из любопытства токмо, но желая подражать им по силе и сообразно с возможностию проходимого вами послушания, и благодатию Божиею сподобитесь обрести путь истинный, незаблудный; при всем же том, ищите живого собеседника, могущего по вере вашей даровать вам здравые и благие советы во всяком деле, слове и мысли. Книги же для чтения советую проходить приличные нашему намерению, как-то: св. Иоанна Лествичника, аввы Дорофея, Ефрема Сирина, Исаака Сирина, Симеона Нового Богослова, Григория Синаита, Марка Подвижника, Кассиана Римлянина... и прочие отеческие книги, которые учат нас побеждать злобу и исправлять добродетели не наружно только, но внутренне».

Свт. Феофан в одном из писем, уверяя адресата, что старца-руководителя ныне сыскать невозможно, напоминает: «Старец Паисий (Величковский), Нямецкий настоятель, искал себе руководителя в России и не нашел. Отправился на Афон, там искал и не нашел. И порешил, что ныне руководство одно — книги отеческие, а чтоб не сделать ошибки в своих решениях, надобно двум-трем единодушным соединиться и руководиться общим советом по указа­ниям книг». Для начала, пишет свт. Феофан, «есть у нас руководство в порядке церковном, которое может указать всякий отец духовный [т.е. духовник]. Так уж Бог устроил, что никто не останется без должного руководства. Дальнейшее же руководство может дополниться чтением святых отцов, собеседованием с единомысленными, а то и собственным опытом. Из всего этого и составляется то руководство, без которого никак нельзя обойтись в духовной жизни».

В другой раз святитель обращается к вопрошавшему: «Вы жалуетесь, что отца духовного не найдете никак. Что делать? Оставайтесь один с книгами и идите своим путем со страхом, осмотрительностью и смирением. Если встретите что недоуменное, спрашивайте... Ныне не найти настоящего руководителя, а говорителей много».

Еще одно письмо: «Настоящего руководителя, как вы определяете его, не найдете. Старец Божий Паисий, полвека назад, искал всю жизнь руководителя и не нашел, а порешил дело так: “ищи руководства в слове Божием и в учениях святых отцов, особенно подвижников, в случае же недоумений спрашивай живых ревнителей о спасении”, или соберитесь вдвоем-троем и общим советом решайте все свои вопросы. У Премудрого написано, что страх Божий учит всему доброму. Испросите себе у Господа такого наставника. Слово Божие и отеческое будет просвещать вас, а совесть возьмет опеку на себя возбуждать к деятельности и поддерживать. Имейте под руками всегда и слово Божие, и другие отеческие писания... Вы, кажется, хотите, чтоб я вас взял руководить. Не берусь никого руководить, но когда кто спрашивает о чем и я разумею дело добре, всегда с охотою отвечаю, и это вам обещаю».

Свт. Феофан неоднократно советовал даже женщинам домохозяйкам руководствоваться в духовной жизни Добротолюбием, в частности указывал на пятый том, поясняя, что «внутренняя жизнь, там изображенная, ко всем вообще пригодна».

«Если нельзя найти опытного старца, — писал епископ Петр (Екатериновский), — которому бы можно было вполне предаться для руководствования в духовной жизни, то святые отцы (например, Петр Дамаскин, Нил Сорский) советуют найти, по крайней мере, единодушного брата, ревнующего по благочестии», чтобы друг другу открывать свое состояние, поверять свои мысли и пользоваться взаимными советами, и без совета ничего не делать».

Об оскудении духовной жизни сетовал в конце XIX столетия пустынник Иларион Кавказский. «В нынешнее время... вся деятельность сосредоточена на внешних делах, не имеющих духа внутренней жизни. И молитвенное правило состоит во внешнем молении, чтении и пении. А отрезвении, хранении ума, блюдении сердца в чистоте, о непрестанном делании Иисусовой молитвы, составлявшей в цветущие времена монашества самый центр подвижничества, нужно с сожалением сказать, что этим драгоценным качествам наставников и руководителей ныне мало где обретается... Как теперь наставников почти нет, а хотя, может быть, где и есть, но найти их трудно, то руководство сему боголепному и спасительному делу нужно искать в духовном писании святых отцов. Если же и сие, может быть, для кого будет трудным, по причине его непонимания или по неразвитости своих умственных способностей, то всего лучше, безопаснее и благонадежнее поступить так: читать в простоте сердца устную Иисусову молитву безо всяких умствований или какого-либо ожидания явлений, воображений и разных представлений — словом, не принимать и не верить ничему, что бывает у неразумных. Читать легко, свободно, не натужась и не нажимая умом ни на что внутри себя, а так же свободно, как идет наше дыхание... Нужно иметь несомненную надежду, что Господь за доброе изволение сердца со временем сподобит стать и на истинные стези сердечной молитвы».

В «Письме об умной молитве» старца Даниила Катунакского, писанном на Афоне в 1916 году, слышится все то же воздыхание: «Особенно в нынешние трудные времена, по грехам нашим, оскудели, увы, подлинные наставники».

Общее мнение многих отцов прошлого и настоящего приводит в своих письмах игумен Никон (Воробьев): «Опытных в духовном делании людей... в настоящее время едва ли можно найти. Хорошо, если найдутся единомысленные. Нужно искать поддержки в книгах главным образом. Если же найдутся единомысленные и более опытные, хотя бы в силу возраста, то их советом нужно воспользоваться, и то с рассуждением и проверкой». Отец Никон напоминает слова свт. Игнатия: «Себя спасай! Блажен, если найдешь одного верного сотрудника в деле спасения: это — великий и редкий в наше время дар Божий».

#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков

Мы должны искать пустынножительство не только в каких-либо местах, но и в самом произволении и, прежде всего другого - душу свою ввести в самую необитаемую пустыню.

#свт_Иоанн_Златоуст