Некто спросил авву Антония: что мне нужно соблюдать, чтобы угодить Богу? Старец сказал в ответ: соблюдай, что заповедаю тебе. Куда бы ты ни ходил, «всегда имей Бога пред своими очами»; что бы ты ни делал, имей на это основание в Божественном Писании, и в каком бы месте ни находился, не скоро отходи оттуда. Соблюдай сии три заповеди, и спасешься.

#Древний_патерик

Еще хотелось высказать несколько мыслей по поводу молитвы нашей к Богу. Опыт жизни, знаете ли, приводит в конце концов к живому убеждению, что мы не только ничто», но без Бога – «пустое ничто». В сердце человека, по крайней мере, теплое чувство благодарной любви к Богу должно быть неотступным. Все наши мысли, чувства, слова и действия должны истекать именно из такого чувства. А поскольку у нас подобное чувство является лишь временами, то мы – «развороченное ничто», опустошенное от Бога. Потому необходимо пред началом всякого дня молиться Господу о том, чтобы Он положил печать силы Своей на все, что мы мыслим, говорим и делаем. Например, можно молиться такими словами:"Господи Боже! Даруй мне в наступающий день Твою силу и положи ее как печать на мой ум, сердце и волю. Даруй мне благодать обращения со всеми, чтобы я не огорчил Твою святую любовь своими грехами». Подобная молитва должна быть первым криком больной и немощной души к Богу, первой молитвой о содействии свыше.

Вы сами постоянно чувствуете, как сила Божия при чтении Вами молитв приближается к Вам и как небесная стихия вторгается в Вашу душу. Отсюда сделайте вывод о том, как нам нужен Бог ежемгновенно, – Бог сердца нашего, Бог всякого утешения и радости. Им и будем согреваться и оживотворяться. Этого блага желаю Вам так же, как и своей худости и ничтожеству.

#епископ_Вениамин_Милов

-Весь мир находится как бы под влиянием какой-то силы, которая овладевает умом, волей, всеми душевными силами человека. Одна барыня рассказывала, что был у нее сын. Он был религиозен, целомудрен, вообще был хороший мальчик. Сошелся с дурными товарищами и стал неверующим, развратным, словно кто-то овладел им и заставляет его все это делать. Очевидно, что эта посторонняя сила – сила злая. Источник ее – диавол, а люди являются только орудиями, средством. Это антихрист идет в мир, это – его предтечи. Про это апостол говорит: «Послет им духа заблуждения, духа лестча... Зане любви истины не прияша...» Человек остается как бы беззащитным. Настолько им овладевает эта злая сила, что он не сознает, что делает. Даже внушается самоубийство и совершается. А почему это происходит? Потому что не берут оружия в руки: не имеют при себе имени Иисусова и крестного знамения. Никто не согласится сотворить молитву Иисусову, да крестное знамение: это такие древности, совершенно отжившие свой век. -Постоянно имейте при себе Иисусову молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного», и открывайте помыслы... Имя Иисусово разрушает все диавольские приражения, они не могут противиться силе Христовой. Все козни диавольские разлетаются в прах. Почему так, и как это происходит – мы не знаем. Знаем только, что это действительно так.

Все святые отцы говорят, что ночь особенно способствует молитве. Силы души как-то не развлекаются... Вообще ночью хорошо молиться...

#прп_Варсонофий_Оптинский
#прп_Никон_Оптинский

СВЯТИТЕЛЬ АНТОНИЙ ВЕЛИКИЙ. СВЯТОЙ ДНЯ

☦️ Сегодня 30 января. Русская Православная Церковь чтит память преподобного Антония Великого, Египетского.

🔻Искушения святого Антония - один из популярных сюжетов мировой живописи. Сальвадор Дали, Иероним Босх, Поль Сезанн и многие другие пытались передать всю глубину духовного подвига святого.

🔻 Делитесь этим видео, оставляйте комментарии, а также подписывайтесь на наш канал.
Приятного просмотра!

https://youtu.be/l7CJJn1IMEs

Имя Божие для молящагося бывает или хлебом сладким или твердым камнем. Когда Господь дает молитву молящемуся, тогда имя: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, – бывает приятным хлебом мягким и сладким. И насыщаясь им молящийся обо всем ином забывает. А когда у молящагося имя Божие бывает твердым камнем, тогда он молитвой не насыщается, а тяготится ею и скорее бросить готов ее, ища другой пищи себе и с приятностию питается ею во отраву для себя.

Имя Господне свет есть. Разсекай им пред взором ума своего всю тьму наведенную на тебя. Если во время молитвы ты не чуешь себя грешнее всех, то хоть в сознании будь таковым, а если и того нет, то ты мерзок пред Богом. Если на одну минуту выпустишь из сознания греховность свою, то полезет из сердца зловоние твое, как из помойной ямы или от трупа, помыслами греховными.

#схимонах_Никодим_Карульский

Куда ни посмотришь без повязки малодушия на глазах, всюду явственно проступают лики неумолимой смерти, скрывающие себя за пестротой и нарядностью мира. Родной город оказывается темницей демонов, отчий дом — местом мучений, друзья — искусителями нравственного падения, доводящего до отчаяния. Все существующее безпрестанно проявляет признаки порчи и разложения, на глазах превращаясь в миф и мечту. Без Бога результатом такого видения становится отчаяние, его плодом — ненависть к собственной жизни и, страшнее всего, — полная неизвестность и неведомость целей и смысла самого бытия, мучающих душу вопросами, поднимающимися из бездны сознания — кто же такой я сам и для чего я существую?

Если бы не Ты, Господи, если бы не Твое милосердие, в какие бы еще муки впала моя душа, всюду натыкаясь на глухой барьер безысходности? Во всех моих мечтаниях Ты неприметно окружал ее Своим безпредельным состраданием и даровал ей, истомленной противоречиями вопросов и недоумений, целительные слезы в облегчение от страданий и в утешение от скорбей, как Твой ответ на ее искренние устремления, чтобы душа слезами и плачем начала искать Тебя и стремиться к Тебе.

#иеромонах_Симон_Бескровный

Единство опыта

Часть I

Иной раз что-то из сказанного и написанного святыми отцами на разных языках и в разные времена может показаться не согласующимся между собой, даже взаимоисключающим. Но так обычно бывает при поверхностном знакомстве с писаниями, впечатления тут могут быть обманчивы. Разноголосие еще не есть противоречие. Углубление в отеческую науку, а главное — прохождение ее делом снимает кажущуюся несогласованность, обнаруживает внутреннее единомыслие отцов по самым существенным вопросам. Это закономерно — как следствие единства их учения, ибо говорит о том, что все они — тайнозрители единой Истины. Отеческие поучения сходятся в главном, а некоторые неизбежные различия обусловлены индивидуальностью авторов. Эти отличия в подходах, методах или взглядах полезны и необходимы — настолько, насколько разнообразны индивидуальности тех, кто воспринимает учение [Архиеп. Василий (Кривошеин) пишет: «Стремлением все определить и точно сформулировать все предметы веры нарушается исконный принцип богословской и церковной свободы в единстве и любви, так ярко выраженный в знаменитом изречении блаж. Августина: “В главном единство, во второстепенном свобода, во всем любовь”» Василий (Кривошеин), архиеп. Символические тексты... с. 88].

«Каждый святой, — писал Паисий Святогорец, — шел своим особым путем подвига, а потому и теперь помогает нам своим особым способом, а также обращается к каждой душе на том языке, на котором она разговаривает и который может понять, чтобы получить пользу».

Прп. Нил Сорский: «Многие из святых отцов о сердечном делании, блюдении помыслов и хранении ума сказали различными словами, как каждый из них научен был Божией благодатью, но одинаково по смыслу, восприняв прежде слово Самого Господа».

Свт. Игнатий: «Что прежде всего поразило меня в писаниях отцов Православной Церкви? Это их согласие, согласие чудное, величественное. Осмнадцать веков уста их свидетельствуют единогласно единое учение, учение Божественное!»

Однако недоумения могут возникать и при чтении Библии. Но тут нужно понимать, что «кажущиеся противоречия Божественных Писаний, — которые представлялись жидовствующим [да и прочим еретикам] сильным орудием против истины, — происходят от неспособности людей грешных и плотских разуметь глаголы высшего духовного ведения». Разрешение таких недоумений следует искать у святых отцов, сверяясь с их мнением.

Прп. Максим Исповедник: «Священное Писание Ветхого и Нового Заветов не может быть понято само по себе без мудрого истолкования святых отцов, исполненных благодати Божественного Духа. Многое в Писании нам кажется противоречивым: иногда сказано так, иногда по-другому. Мы так думаем из-за нашего неразумия, или из-за небрежности, или из-за строптивости. Нет, не слова святых мужей противоречат друг другу, но мы, будучи плотскими, не можем думать духовно и потому не можем понимать их».

Прп. Иосиф Волоцкий: «Каждый, кто хочет понять Писание, пусть не надеется на свой ум, пусть не считает его достаточным... Ложно понимающие Писание везде находят в нем противоречия, а истинно понявшие его во всем видят согласие».

«Аскетическая литература поразительна по синтезу единства и своеобразия». «Тщетно искать разноречия в творениях святых отцов. Излагая церковное учение, они не противоречат друг другу, даже если между ними, как нам кажется, существуют разногласия. Православное святоотеческое учение — это одно целое, а так как всего право­славного учения не может содержаться ни у одного святого отца, ибо и они по своему человечеству ограничены, то мы находим его частью у одного, частью у другого, и один объясняет то, что непонятно у другого».

«Поразительным свидетельством религиозной истины является единство духовного опыта и единство учения, построенного на основе этого опыта многими отцами. Это не просто совпадение взглядов, а мистическое созерцание одной реалии и свидетельство очевидцев... Сборник Добротолюбие, антология духовной жизни восточного монашества, охватывающий тысячелетний период, читается как единая цельная книга, так как опыт отцов Церкви внутренне един».

По мнению иеромонаха Серафима (Роуза), святые отцы, когда учат православной доктрине, а не просто выражают частные мнения, — согласны друг с другом и даже помогают истолковать друг друга. Путаницу привносит наша заземленная рассудочность. «Это академический рационализм противопоставляет одного отца другому, прослеживает их “влияние” друг на друга, делит их на “школы” или “фракции” и находит между ними противоречия».

Как преодолеть эти мнимые противоречия, подсказывает В. Н. Лосский, указывая на духовный метод: «Догматы Церкви часто представляются нашему рассудку антиномиями, которые тем неразрешимее, чем возвышеннее тайна, которую они выражают. Задача состоит не в устранении антиномии путем приспособления догмата к нашему пониманию, но в изменении нашего ума для того, чтобы мы могли прийти к созерцанию».

Догматическое Предание в изложении отцов, «несмотря на богатство опыта, несмотря на разнообразие охватываемых эпох и культур», представляет собой одно целое. Святые отцы — это «единая духовная семья, в которой мы легко узнаем родственность ее членов, хотя они и удалены друг от друга и во времени, и в пространстве». Мы можем привести свидетельства одного и того же духовного опыта, ссылаясь «на Дионисия Ареопагита и св. Григория Паламу, на прп. Макария Египетского и прп. Серафима Саровского, на св. Григория Нисского и митрополита Московского Филарета, на св. Максима Исповедника и современных русских богословов», и при этом, «переходя от одной эпохи к другой, не ощутим перемены “духовного климата”. Ибо Церковь... всегда одна и та же, несмотря на то, что ее “икономия” по отношению к внешнему миру должна изменяться в зависимости от различных эпох и различной среды... Отцы и учителя Церкви, которые должны были в разные исторические моменты защищать и формулировать различные догматы, тем не менее, принадлежат одному и тому же Преданию, ибо они — свидетели одного и того же опыта».

«Внутреннее единство, наблюдающееся между отцами, — это плод Святого Духа».

Этот глубинный уровень, на котором прослеживается единство святых писателей, имел в виду прп. Иосиф Волоцкий. По некоторым его изречениям видно, как высоко ценил преподобный святоотеческие писания, поставляя их в один ряд с Писанием Священным. Свои творения, говорит он, «святые отцы написали наставляемые Святым всесильным и животворящим Духом», и «тот, кто углубится в их богодухновенные сочинения, увидит воистину, что они подобны писаниям пророческим, евангельским и апостольским», а потому от книг святых отцов мы получаем ту же благодать, что и от писаний пророков и апостолов. «Одна мысль у святых пророков, апостолов и преподобных отцов наших... один подвиг... одно дело — спасение душ... Они в равной мере возвеличили Бога на земле, в равной мере утверждали слово истины, в равной мере подвизались и трудились для Церкви... И мы все в равной мере получаем полезное как от пророческих, евангельских и апостольских писаний, так и от творений преподобных и богоносных отцов наших... Не оскудевают премудрые повеления и учения, которые, устами отцов, начертал нам Святой животворящий и всесильный Дух. Подобно тому как на божественных скрижалях были начертаны Богом заповеди, так и эти учения провозгласил Сам Бог божественными языками святых отцов».

#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков

Единство опыта

Часть II

По слову прп. Иосифа, отеческие книги — эта дар Божий. «Человеколюбец Бог дал нам книги для того, чтобы мы, наставляемые ими, не были соблазнены скверными еретиками. Так, свт. Златоуст говорит: во-первых, мы плаваем с помощью парусов, то есть Святым Духом, а во-вторых, с помощью весел, то есть святых книг».

Единство отцов — вневременное явление. По мысли иеромонаха Серафима (Роуза), «учение святых отцов православия не относится к какому-то одному веку, будь оно “древним” или “современным”. Оно неразрывной цепочкой проходит от времени Христа и Его апостолов до наших дней... Даже когда многие православные пренебрегали этим учением (как часто бывает и в наши дни), верные последователи все же передавали учение тем, кто жаждал обрести его. Бывали времена расцвета, например в IV веке, и бывали периоды, когда православные меньше знали писания святых отцов, но никогда — с самого начала существования Церкви Христовой на земле — не прекращала Церковь руководствоваться традициями отцов... В наше сложное время нет ни одного вопроса, который нельзя было бы разрешить, если внимательно и почтительно читать святых отцов... Епископ Игнатий и иные недавно жившие отцы указали нам, последним христианам, каких святых отцов нам читать наиболее важно и в каком порядке их читать. Да вдохновит это нас на то, чтобы сделать чтение святоотеческой литературы фундаментом для строительства душ на­ших и наследования жизни вечной... Для нас, христиан последних времен, самым душеполезным является вдохновительное руководство примерами и научениями тех святых отцов, которые жили в наше время и в недавнем прошлом, в условиях, схожих с теми, в которых живем мы, и все же сполна сохранили то самое вечное учение, предназначенное не для какого-то времени или какого-то народа, а для всех времен до скончания века, для православных христиан всех рас и народов».

Почитание близких по времени святых имеет сугубую важность для каждого поколения христиан. Об этом еще в древности учил прп. Симеон: «Кто не стремится с любовью и сильным желанием через смиренномудрие достичь единения с последним из святых, но приобрел по отношению к нему некое малое недоверие, тот никоим образом никогда не соединится и не встанет вместе с ним в один ряд с прежними и предшествующими святыми, хотя бы он и мнил, что имеет всякую веру и всякую любовь к Богу и ко всем святым. Он будет отвергнут ими как не сумевший занять при помощи смиренномудрия то место, которое прежде веков определено ему Богом».

Особое значение приобретает это для нас, ставших свидетелями канонизации Собора новомучеников и исповедников Российских. К этой теме обращается в своих беседах и проповедях игумен Дамаскин (Орловский); он напоминает, что, по евангельскому закону, прийти к Богу мы можем только через любовь к ближним. Человеку иногда кажется, что он готов любить людей, далеких от него, малознакомых, но путь к Богу лежит прежде всего через отношения с самыми близкими нам людьми. Те же закономерности существуют относительно святых угодников Божиих. Это одна из тайн Церкви, которую открыл еще прп. Симеон. Он понял, что прийти к тому, чтобы святые слышали человека и исполняли его прошения, возможно только через любовь и почитание ближайших к нам по времени святых. Не услышат нашей молитвы великие древние святые отцы, если мы пренебрегаем последними прославленными святыми, теми, что были почти нашими современниками. Если мы не преклоняемся пред святостью новейших времен, то не удостоимся духовной встречи с друзьями Христовыми отдаленных эпох. Наши новомученики — други небесные Серафима Саровского и Сергия Радонежского; если мы одних признаем, а других нет, то нас не услышат ни те, ни другие. Об этом и писал прп. Симеон.

Задача, которая стоит перед нами, — приобщиться к опыту отцов, достичь через это единения с ними. Однако опыт постижим лишь через опыт. Богатое содержание отеческих писаний не раскрывается вполне при одном теоретическом изучении. Более очевидной эта закономерность становится по мере обретения молитвенного навыка. Живой практический опыт молитвы совершенно необходим, и никакие прочие добродетели заменить его не могут. При всей важности книжных знаний, надо следить, чтобы молитва не подменялась чтением о молитве.
Прп. Симеон Новый Богослов: «Тот, кто предпочитает больше сидеть за чтением, нежели научаться молиться как должно, находится в прелести и сам себя отдаляет от спасения... таковой бесчувствен, хотя и говорит, что прочитал все Писание и всегда имеет его на языке... Тому, кто научился молиться как должно, не столько потребно чтение, потому что его душу... божественно изменяет благодать Святого Духа».

Правильное понимание писаний не дается при внешнем только восприятии, оно недоступно без проникновения вглубь, которое достижимо лишь через делание. Тогда через единство молитвенного опыта между читающим и писавшим может возникать реальная духовная связь, которая позволит проникнуть в области, совершенно недоступные для интеллектуального восприятия.

«Мне не было свойственно, — признается прп. Софроний (Сахаров), — читать творения отцов, или иные современные труды по богословию, или школьные системы ради эрудиции... Совершенно ясно, что вне реального опыта [познания] Бога чистая интеллектуальная осведомленность не приводит к тому, что является подлинным смыслом религии, — бытийному знанию Перво-Бытия, то есть Бога».

«До конца понять глубину отцов мы сможем, только если приобщимся их духовному опыту и будем духовно подвизаться в том же, в чем подвизались и они, а не только схоластически, теоретически их изучать». Что же касается литературной работы, связанной со святыми и их наследием, тут старец Паисий Святогорец предупреждает: «Если человек не сроднится душой со святыми отцами и пожелает что-нибудь перевести или написать о них, то из-за своего духовного помрачения нанесет оскорбление и святым, и себе самому, и миру».

«Ученая работа не заменяет молитвы», — утверждает владыка Вениамин (Милов). Не только пасомые, но и «некоторые пастыри, извиняя свою холодность к домашней [келейной] молитве, говорят, что молитвой является всякая добрая деятельность во имя Божие и что ученые и учебные занятия служат им заменой молитвы в узком смысле слова. Такое понимание — произвольно, несовместимо с опытом святых отцов и истинных молитвенников. Правда, добрые дела во славу Божию, с памятованием Его имени, могут быть названы молитвенным состоянием, но они легче в большинстве случаев творятся, чем чистая молитва. Богословствовать о высоких истинах веры, читать слово Божие и святых отцов, совершать те или иные добрые дела можно долго и без особенного труда. А молиться — в собственном значении этого слова — значительно труднее, так как тогда неожиданно охватывает душу молящегося лень, расслабление, рассеянность и нередко сонливость. Действенность молитвы выше действия всяких добрых занятий уже по одному тому, что молитва поставляет человека в непосредственное отношение к Богу... В силу этого высокие молитвенники не попускали себе отрываться от молитвы ни для каких, хотя бы и добрых, дел» [Вениамин (Милов), еп. Пастырское богословие с аскетикой. М., Подвор. ТСЛ, 2002, с. 280-281].

#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков

#Моя_жизнь_со_старцем_Иосифом
#прп_Иосиф_Исихаст
#архимандрит_Ефрем_Филофейский

Файл "Глава 17. Мои болезни" куда-то подевалась🤔

Милая Гусыня, футуролог искренне считает, что развитие технологий по восстановлению облика давно умерших людей - ничего хорошего не даст Церкви, а вот духовный вред может принести.

Поскольку главная цель иконы - это помощь в концентрации молитвенного внимания молящегося. Поэтому православной иконе не требуется 100%-ное сходство с первообразом. Если иконография вдруг трансформируется в реалистичные 3D-изображения, то это будет способствовать вырождению молитвенных практик.

По пути молитвенного экстаза пошли католики, иконы и скульптуры которых слишком чувственные, где Христос это не Богочеловек, а пухлый младенчик во всей физиологической красе. Поэтому у них молитва стала деградировать от психических состояний и чуть ли не до эротических переживаний, что способствовало открытию кровоточивых стигматов.

Именно поэтому футурологу не очень близка так называемая академическая иконография, которая появилась под влиянием католицизма. А ближе и роднее каноническое письмо, которое не позволяет уму развлекаться. Ведь нетрудно предположить, что 3D-иконы могут стать ещё и анимированными. Во что тогда может превратиться молитва, которая будет низведена до просмотра мультфильма?

Если и великие люди с громадными ресурсами духовных богатств, с широким кругозором, умные, талантливые, энергичные, находясь на высоте земного счастья, богатства и славы, при полной возможности удовлетворения самых прихотливых желаний, тем не менее: чувствовали тоску и неудовлетворенность, то разве это не красноречивое свидетельство ложности земного идеала счастья, состоящего в приобретении мирских благ? И разве не обманывает нас алчность, направляя наш труд и наши усилия в эту сторону?

Что же сказать о нас, слабых, серых, духовно неустроенных людях? Недовольство; неудовлетворенность у нас стали, кажется, заразною, повальною болезнью? В литературе появился даже особый тип так называемого нытика – человека, который только жалуется, стонет и ничего не делает.

«Мы – дачники... – говорит писатель Горький о русской интеллигенции, – мы суетимся, ищем в жизни удобных мест... и отвратительно много говорим... разве легко и свободно жить среди людей, которые всё только стонут, всё кричат о себе, насыщают жизнь жалобами и ничего, ничего больше не вносят в нее?..»

Если в прежнее время эту неудовлетворенность жизнью наши писатели с легкой руки Байрона пытались задрапировать в романтическую тогу Чайльд Гарольда, заставляя предполагать в своих героях избранную породу людей, стоящих выше всех остальных и потому непонятых и тоскующих, то сейчас ни для кого из нас нет ни малейшего сомнения в том, что сущность этих русских чайльд гарольдов – просто кислятина. Это – не герои, это – нытики.

Недовольство – наша общая болезнь. Вряд ли можно было найти в России за последние двадцать лет много людей вполне довольных жизнью, и причина этого заключается в материалистическом понимании жизни, в желании найти свою долю счастья исключительно в области земных благ Это стремление развивало алчность, желание как можно больше захватить в свое личное обладание, и в то же время требовало готового, дарового счастья без необходимых для этого усилий и труда. Не получая желанного счастья, ибо на этом пути его не могло и быть, люди ворчали, жаловались, злобились, винили друг друга и, создавая общую атмосферу недовольства, отравляли свою и чужую жизнь.

Это недовольство, доходящее порой до отчаяния, до самоубийства – неизбежный результат материалистического понимания жизни. Та азартная борьба за счастье, или, говоря точнее, за материальное благополучие, которая особенно обострилась за последнее время, неизбежно разделяет людей на два класса – победителей и побежденных; победителей, достигших своей цели, оказавшихся на верхних ступенях жизни и упрочивших свое благополучие (богатство, в первую очередь), и побежденных, смятых в этой отчаянной беспощадной борьбе, оказавшихся слабее своих противников и не сумевших обеспечить для себя сытного места под солнцем. И те и другие несчастны и неудовлетворены. Побежденные проникнуты завистью к своим счастливым соперникам и злобой на свою судьбу. Победители, добравшись до верху, с досадным разочарованием убеждаются, что достигнутое ими положение вовсе не так заманчиво и блестяще, как оно казалось снизу, в мечтах, когда представляло лишь отдаленную цель, и что не стоило оно тех трудов и лишений, которые пришлось перенести, чтобы до него добраться. К этому надо присоединить еще постоянное беспокойство за прочность достигнутых успехов и тяжелое сознание направленных против них злобы и зависти, возбужденных этими успехами в душе побежденных.