Духовное священство

Митрополит Иерофей (Влахос)

Священник тогда будет пастырем добрым, когда по-настоящему будет строг сам к себе. Спасение вообще любого человека, пишет митрополит Иерофей [Иерофей Влахос, митрополит Навпакта и Святого Власия. Один из самых известных современных греческих богословов], «никак не зависит от избранной им формы жизни, будь это семья или девство, но от образа жизни, от его связи со Христом». И в миру, и в монастыре и пасомый, и пастырь одинаково призваны к подвигу. Именно к подвижничеству «устремлена мистическая и аскетическая жизнь православного христианина, и к нему нас направляет Богочеловек Христос».

Дело Церкви — исцеление человека, очищение его ума и сердца. «Очистившись, человек должен стяжать просвещенный ум, чтобы не просто увидеть Бога, но чтобы Бог стал для него раем и Царством Небесным». Достигается это благодаря таинствам и подвигу, которые непременно должны сочетаться друг с другом. Как говорит святоотеческое Предание, «подвиг предшествует крещению и последует ему, предшествует причащению и последует ему». Если мы отделяем таинства от подвига или подвиг от таинств, то церковная жизнь искажается. Можно посмотреть православный Требник и убедиться в том, что он представляет собой лечебный курс. Это своего рода «духовно-медицинский сборник по терапии человеческой души». Православие обладает методом лечения, и это подчеркивается в подзаголовке Добротолюбия, названного учением, через которое деянием и созерцанием ум очищается, просвещается и совершен бывает». Церковь — лечебница, спасающая вечную жизнь человека, а дело врачевания душ — есть основное служение священника. Но если в исцелении нуждается любой человек, то тем более высокие требования всегда предъявлялись к тем, кто удостаивался священства. Свт. Иоанн Златоуст говорит, что кандидат в священный сан должен обладать особенной духовной силой и «происходить из пустынников», которые «чужды городу, рынку и их делам». И уж, конечно, «от священнослужителей, живущих в миру, требуется большая чистота, нежели от монахов». На деле многие принимают рукоположение, «не имея подлинных дарований, не успев предварительно очиститься и исцелиться», и потому многие хиротонии, по слову свт. Иоанна, «бывают не по Божественной благодати, но по старанию людей».

Но и даровитый пастырь не сможет «удержать дар священства без неусыпного внимания и великого борения». Встречаются иереи, которые не достигли очищения, «таковые могут служить литургию и совершать таинства при содействии Божией благодати... Однако такое священство не имеет силы... как говорит св. Николай Кавасила, — они могут освящать Святые Дары, но не могут сами освящаться от них». Их «духовное бессилие» проявляется прежде всего в том, что они «не способны исцелять духовные недуги» людей.

«Возможность совершать таинства зависит от благодати Божией, которая дается в таинстве священства, дар же лечить людские немощи есть та благодать, которая дается человеку, достойно сохранившему благодать крещения. Это царский дар. Вот почему многие священники не могут лечить человеческие страсти». Многие из пастырей «не знают методов, которые им следует применять. Они не имеют представления о том, что такое сердце и ум, каким образом ум может быть пленен, а сердце умерщвлено. Зачастую они даже считают, что учение об этом имеет отношение только к монахам, таким образом, они разделяют Христово и отеческое учение на монашеское и мирское. Однако такого разделения не существует в учении нашей Церкви».

Такие пастыри, не способные лечить других, «не могут спасти и свою собственную душу. С другой стороны, существуют миряне и монахи, не получившие священство через таинство, но обладающие духовным священством, которое позволяет им лечить людей... Учение об этом присутствует в новозаветных текстах... и встречается у многих отцов». Духовным священством могут обладать «все верующие, крещенные во имя Святой Троицы и живущие по воле Триединого Бога». Им «могут обладать и клирики и миряне... в это святилище могут войти люди всех категорий, в том числе, конечно, и женщины», которые «могут стать “истинным священством”... Однако им обладают не все крещеные, но лишь те, кто соделался обиталищем Святого Триединого Бога.

Духовным священством обладают те верующие, которым присуща умная молитва, и главным образом те, которые достигли степени благодати, позволяющей им молиться за весь мир... Молитвы таких людей, которые приносят себя в жертву, молясь за всех, удерживают вселенную и исцеляют людей... Это великий труд тех, кто непрестанно молится обо всем мире... Прп. Григорий Синаит сказал об этом духовном священстве, что оно является условием для священства таинственного [т.е. обожения]... по его словам, умная молитва - это “тайное священнодействие ума”. Тот, кому достается дар умной молитвы, ощущает в своей душе действие благодати, которая бывает очистительной, просветительной и таинственной» [Действие очистительной, просветительной и таинственной благодати соответствует трем периодам духовной жизни — деятельному, созерцательному и обожению].

По Григорию Синаиту, «истинное священство — это сердце, движимое Духом и свободное от помыслов. Те, кто достиг этого состояния, являются священниками». Прп. Григорий пишет: «Истинное священство, еще прежде будущего жития, есть без помыслов сердце, воздействуемое Духом. Ибо там все совершается и говорится духовно». Эта мысль святого «дает нам основание утверждать, что именно духовное священство перейдет в будущий век, в Царствие Небесное... Обладающие этим духовным священством составляют “истинное священство”, которое начинается здесь, “прежде будущего жития”... Отсюда ясно, что, когда внутри нас действует умная молитва, там совершается некая непрестанная Божественная литургия, питающая наше существование». Прп. Григорий определяет духовное священнодействие как «разумное действие ума», который «таинственно священнодействует на душевном жертвеннике в знак обручения Богу» и который «приобщается Агнцу прежде будущего непостижимого наслаждения».

Еще прежде Григория Синаита учение о внутреннем духовном священстве развивал прп. Симеон. Суть вопроса он уяснил из личного опыта, так как «его старец [Симеон Благоговейный, Студийский (ок. 917—987), монах. Известный подвижник и благодатный старец, наставник прп. Симеона Нового Богослова, автор «Подвижнического слова», помещенного в Добротолюбии. См.: т. 5, с. 61], не получивший рукоположения от архиерея, обладал благодатью Духа Святого и силою прощать грехи». Преподобный называет состояние духовного священства «умной молитвой и созерцанием Бога, которыми, к сожалению, тогда пренебрегали точно так же, как и теперь», он отмечает также «жалкое состояние, в котором духовенство пребывало в его время».

Он пишет: «Благодать вязать и разрешать грехи дается ставшим подлинными Его сынами и святыми рабами. И сам я учился у такого отца, который не имел рукоположения от людей, однако избрал меня для учения рукою Божией, то есть Духа Святого, и... убедил благоразумно принять такое рукоположение».

Митрополит Иерофей поясняет, что, «когда мы говорим об отпущении грехов, следует подразумевать главным образом лечение страстей». Отсюда хорошо видно, что благодатные монахи могут врачевать наши души, не имея полученного через таинство посвящения в иерейский сан, но, «будучи прозорливыми, они умеют противостоять мучающим нас проблемам, назначая лекарства и курс лечения, так что мы исцеляемся от того, что беспокоило нас изнутри».

#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков

Одна молитва внешняя недостаточна. Бог внемлет уму, а потому те монахи, кои не соединяют внешнюю молитву с внутренней, не монахи, а черные головешки! Помни, что истинная монашеская мантия есть радушное перенесение клеветы и напраслины: нет скорбей, нет и спасения.
*
О всем мы должны благодарить Господа и предавать себя Его воле; должны также представлять Ему все свои мысли, слова и деяния, и стараться, чтобы все служило только к Его благоугождению.

#прп_Серафим_Саровский

5. Внимание есть непрестанное от всякого помысла безмолвие сердца, в коем оно Христом Иисусом, Сыном Божиим и Богом, и Им Одним всегда, непрерывно и непрестанно дышит, Его призывает, с Ним мужественно ополчается против врагов, и Ему, имеющему власть оставлять грехи, исповедует свои прегрешения. Такая душа чрез призывание часто объемлет Христа, Единого тайноведца сердец, от людей же всех всячески старается скрыть свою сладость и свой внутренний подвиг, чтобы враг лукавый как-нибудь не дал удобного в нее входа злу и не уничтожил добрейшего ее делания.

#прп_Исихий_Иерусалимский
#ЦСДобротолюбие

Мысленная брань

I

Однако демоны снова напали на меня, применив на этот раз совершенно иной способ воздействия. Теперь их цель — разрушить молитвенное трезвение, во что бы то ни стало отвлечь внимание от молитвы. Я живу один и поэтому огражден от празднословия. Но диавол находит другие пути, чтобы овладеть моим сознанием. Происходят удивительные вещи, от которых я буквально захожу в тупик. Почти еженощно, перед пробуждением, вижу, как кинофильм, очень образный, хорошо запоминающийся сон. Когда же просыпаюсь и начинаю заниматься умным деланием, где-то глубоко в подсознании появляются, чаще всего прочего, яркие картины и персонажи из ночного сна. Я стараюсь сразу же отсечь их, но они продолжают упорно нападать. Несмотря на все мои старания, мысленный противник рано или поздно вовлекает ум в беседу и этим оскверняет молитву, так что, в конечном итоге, труд ночного бодрствования сводится на нет.

По этому поводу я недавно навестил отца Исаакия и поведал ему о сатанинских кознях. Он сказал, что каждый из нас является домом Божиим, в котором совершается Богослужение и приносятся духовные жертвы. «Враг стремится всеми силами воспрепятствовать этому спасительному, устному и мысленному, молитвословию, применяя для этого все свои уловки в невидимой брани, — говорил старец. — Но и ты применяй различные приемы борьбы, изменяя тактику своего боя. Если ты приобрел самосовершающуюся Иисусову молитву, попытайся теперь подняться на вторую ступень умного делания, которую Исихий, пресвитер Иерусалимский, в своей книге называет «ум, глубоко молчащий». Подняться на нее сразу, минуя первую ступень (слежение за прилогами), невозможно. У того, кто не имеет самосовершающейся Иисусовой молитвы, ум занят двумя попечениями: это — перебирание четок с одновременной молитвой и борьба с помыслами. Тебе не нужно молиться по четкам. Обрати все свое внимание на борьбу с мысленными врагами. При этом ратоборстве нужно волевым усилием останавливать мышление. Мне когда-то, в былые годы, пришлось услышать от одного простого мирского человека нечто удивительное. Он говорил, что может долгое время ни о чем не думать. В этом, конечно, нет ничего сверхъестественного. Но все-таки это состояние дается нелегко. Постоянно упражняйся в этом делании. Сначала молчание ума продлится несколько минут. И, по мере навыка, будет постепенно увеличиваться. При этом занятии оком ума своего, то есть вниманием, смотри на свое сердечное место. Для этого палец руки приложи к левой части груди, чуть выше левого сосца, и сосредоточивай в том месте внимание. Учись молиться одним умом, чтобы язык твой был бездейственным. А иначе, хоть ты и молча будешь молиться, но если язык еле ощутимо двигается, то это еще молитва устная, а не умная. Преподобные Отцы писали, что Бог внимает уму и усердию, а не многоречию... Не опускайся вниманием ниже левого сосца. Ты будешь усматривать душепагубные прилоги или мысленные стрелы (как называли их в древности святые Отцы), которыми ведет с нами диавол невидимую брань. Когда заметишь их появление, быстро делай изнутри сердца мысленное крестное начертание: одну линию сверху вниз, а вторую слева направо. Наподобие того, как ты крестишь окно или дверь в своей келье, так неоднократно совершай и внутреннее крестное знамение, пока не сразишь им появившегося чуждого прилога — будь то мысль или образ. И вообще старайся как можно чаще производить внутреннее крестное начертание. Это делание поневоле будет заострять и удерживать внимание в области сердца. Предлагаю тебе эти приемы борьбы из своего опыта. Самодействующая молитва во время твоего бодрствования будет совершаться своим чередом».

Я возразил ему, сказав, что она у меня временами исчезает, и я не слышу ее. Он пояснил, что это происходит из-за множества вражеских мыслей, заглушающих молитву. Иногда облака или тучи закрывают солнце, и оно становится невидимым. Точно так же бывает и в нашем деле. Из-за мысленного обуревания нельзя услышать внутреннюю молитву.

#В_горах_Кавказа

Мысленная брань

II

— Теперь, — продолжал брат, — я стал практиковать это, еще не свойственное мне, состояние умного безмолвия, при котором волевым усилием на определенный период удается остановить мышление. Наступает молчание ума. Умносердечная молитва совершается обособленно от моего деятельного участия в такт биения сердца. Но и диавол изменил методы борьбы. Он насылает тонкие, едва уловимые сознанием, мысленные прилоги, которые, преодолевая мое сопротивление, вторгаются в сознание. Кроме этого, добавилась новая брань.

Однажды вечером, без малейшего повода с моей стороны, в мой ум залетело какое-то нелепое словосочетание, услышанное мной когда-то во сне — отрывок разговора одной знакомой послушницы со своей старицей: «Матушка, появился какой-то чужой кот и съел одного нашего котенка...» Странно то, что съел не цыпленка, не утенка или индюшонка, а котенка. И вот эта пустельга стала без конца вращаться в памяти во время вечерней и ночной молитвы.

Через две или три ночи демон повторил атаку — на этот раз уже через музыкальную фразу, напеваемую тонким голоском: «Цыпленок жареный, цыпленок пареный, пошел по улицам гулять. Его поймали, арестовали, велели паспорт показать». При появлении этой прибаутки я сначала рассмеялся, но потом отбивался от нее целую ночь. Одного из наших братьев бесы искушали, используя куплет из плясовой: «Калинка, малинка, малинка моя, в саду ягода калинка, малинка моя...»

По учению святых Отцов, всевозможные шутки и причуды, вызывающие смех, — дело блудных духов. Один из древнейших подвижников пишет: «Кто хочет испытать злобных демонов и приобрести навык к распознаванию их козней, пусть наблюдает за помыслами и замечает: на чем настаивают они, и в чем послабляют, при каком стечении обстоятельств... Демоны очень злятся на тех, которые значительно и деятельно проходят добродетели со знанием дела... Демонские песни приводят в движение нашу похоть и ввергают душу в срамные мечтания... Искушение монаха есть помысл, который, вошедши чрез страстную часть души, омрачает ум».

За беседой братья не заметили, как солнце скрылось между снеговыми вершинами, пора было прощаться.

#В_горах_Кавказа

Приняв посвящение в Вильне, отец назначен на служение в Белосток, и здесь он сразу же столкнулся с другой стороной медали: духовенство, в которое он попал, приняло его как чужого.

Об этом он пишет в одном письме к К.Леонтьеву от 1890 года. С Леонтьевым он познакомился в 1887 году, а первый раз увидел его в 1886 году в редакции «Русского дела» Шарапова, где он сотрудничал, и с тех пор был всегда с ним близок, хотя до конца жизни оставался больше «ранним славянофилом», чем леонтьевцем. Вот что он пишет: «Здесь (в Белостоке) мы (он с женой) подняли целую бурю, произвели целый переворот в здешнем обществе и вызвали яростные крики против нашего поста. Каковы здесь обычаи, можете судить по тому, что большинство священников в этом храме не знают, что такое пост, и даже Великим постом едят мясо. В оправдание такого порядка вещей указывают на недостаток и дороговизну рыбы и т. п. Вообразите, сколько нам здесь приходится выслушивать со всех сторон сожалений по поводу того, что мы разрушаем постом свое здоровье и т.д.».

Монастырский оптинский дух, с которым он начал служение, был, конечно, чужим и непонятным. Дальше в этом же письме он пишет: «Бываю я почти во всех интеллигентных семьях, и между тем буквально не с кем душу отвести в разговоре. Все или «безмыслие», или «недомыслие», или узкая специальность, съевшая человека, или просто хамство».

Но для того чтобы не ошибиться в понимании этого «оптинского духа» и того, как он сам его понимал, я приведу отрывок из некролога, написанного моим отцом на смерть оптинского старца о. Иосифа.

«Старец Иосиф, – пишет он, – не был так известен, как его духовный воспитатель о. Амвросий... Народ не толпился у его хибарки густой толпой в несколько сот человек, как это бывало при о. Амвросии... Но кто хоть раз побывал в его келии, посмотрел в его дивные по особенному выражению глаза, услышал его тихий, тихий голос, видел его радостную улыбку, не сходившую с изможденного лица, – тот уносил с собой то непередаваемое ощущение особенной благодарности, которое переживать можно было только в Оптиной... Достаточно было посмотреть на него, чтобы увидеть как в зеркале свой лик, искаженный буйным мирским нетерпением и гордостью, и устыдиться себя. Но что особенно поражало в о. Иосифе, – это его безграничная любовь, покрывающая собою всякую человеческую немощь. Казалось, он никогда не мог не простить кого-либо или наказать провинившегося хотя бы отеческим наказанием. Страшно ослабевший, изможденный и постом и болезнью, приковавшей его на много лет к постели, о. Иосиф встречал каждого входившего в его келью такою светлою, радостною улыбкой, как будто он только что был в Раю и хочет нам, беспокойным и мятущимся, передать оттуда нечто непередаваемое»...

Старец Иосиф умер в 1911 году. От 1907 года сохранилась такая запись свящ. П.Левашова: «Я увидел необыкновенный свет вокруг его головы, а также широкий луч света, падающий на него сверху, как бы потолок кельи раздвинулся».

Отец Амвросий как-то сказал об о. Иосифе: «Вот я поил вас вином с водой, а о. Иосиф будет поить вас чистым вином».

Все это вместе, включая, конечно, и пост и подвиг, и есть тот оптинский дух, который привез мой отец в Белосток.

#Сергей_Фудель

https://t.me/mission_tomsk/655

Православный азербайджанец смело защищает церковь, в то время, как русские трусливо молчат или, что ещё хуже, против этой самой церкви выступают. О какой «великой русской нации» мы постоянно говорим? Осталась ли еще эта великая нация? Или есть только горстка настоящих русских людей, которые всеми силами пытаются восстановить великое государство и славу великого народа?

Если не произойдёт перелома в сознании русского населения и мы не начнём защищать свою веру, свое достояние и свою великую историю, то захват нашей земли полчищами мигрантов будет абсолютно справедливым и закономерным.

«И скажут все народы: “За что Господь так поступил с этой землей? Какая великая ярость гнева Его!” И скажут: “За то, что они оставили завет Господа, Бога отцов своих, который Он поставил с ними…"» (Втор. 29:24, 25)

Эти слова относятся к народу израильскому, который потерял Землю Обетованную, за то, что отошёл от Господа, так и мы можем в любой момент расстаться с землями, данными нам, если не решимся вернуться на верный путь.

Точное происхождение слова «саддукей» не установлено. Оно произошло или от имени первосвященника Садока, или от еврейского слова «уедаках», что значит «справедливый». Это название, кажется, означало прежде всего» во время Иоанна Гиркона партию, состоявшую главным образом из священников и в противоположность преувеличениям фарисеев довольствовавшуюся справедливостью в том виде, в каком ее требовал текст закона. Это были положительные умы своего времени. Будучи преданы чувственности и проникнуты материализмом и сомнениями, они не верили в существование иного мира. Мысль о загробном мире казалась им безумием. Они невысоко ценили Пророков и принимали закон в тесном смысле как мудрый устав, касающийся вещественных выгод и земных предметов. Они утверждали, что ничто в законе не доказывает бессмертие, почему и воскресение мертвых отрицали. Будучи умами ограниченными, они находили нелепыми учения, чуждые их мудрости, опиравшейся на букву закона. Их можно назвать скептиками, ибо они отрицательно или с большим сомнением относились ко многим вопросам и явлениям духовного мира и духовной жизни. Несомненными для них были лишь явления ощутительные, осязаемые. Все, что было недоступно их пониманию или выходило за пределы их чувственного опыта и их книжной учености, они просто отрицали. В этом отношении они напоминают реалистов или позитивистов нашего времени худшего оттенка.

Вместе с тем, состоя преимущественно из священников и людей большой, хотя ложной учености, саддукеи привыкли чувствовать себя руководителями умственной жизни народа, к которому, надо сказать, относились с большим презрением за его темноту и необразованность.

Это положение умственных вождей они никому ни за что не уступили бы и потому с необычайным фанатизмом и нетерпимостью относились ко всем мнениям и учениям, которые выходили не из их лагеря и не согласовывались с их воззрениями. Они вообще отличались умственным высокомерием и любили прибегать к злой насмешке.

Таким образом, их основное настроение и их главный порок можно определить как умственную гордость. Если вообще самый большой недостаток и неискоренимый порок у людей составляет тайная гордость, то, быть может, самая опасная ее разновидность есть гордость ума. Ее сущность состоит в том, что человек, преклоняясь до самообожания перед своей личностью и особенно перед своими умственными способностями, начинает считать себя самого единственным непогрешимым авторитетом в разрешении всех вопросов и вследствие этого отметает все, что не понимает, ибо в своем самообоготворении вообще не допускает мысли, что могут существовать вещи, превышающие его понимание. В людях саддукейской складки это неизбежно ведет к материализму, скептицизму и неверию, ибо в области веры необходимо признать ограниченность человеческого ума, смиренно склониться перед тайной, окружающей человека отовсюду, и многое из объяснений этой тайны принять без собственной рационалистической проверки, так как во многих вопросах веры такая проверка совершенно невозможна. Но этого-то ограничения самовольно захваченных прав ума умственно. Гордые люди не желают и не могут допустить. В сознании это формулируется так: «Я все могу понять. Если же я этого не понимаю и мне говорят, что такое понимание для меня даже невозможно, то ясно, что это вздор, сказка, басня!». Так неизбежно рождается отрицательное отношение к духовному миру, недоступному для человеческого рассудка.

Простоты и цельности веры в таких людях не может быть, ибо такая вера требует от человека умения совершенно отказаться от своих соображений и, не доверяя силе своего ума, искать истины только в Боге с полной готовностью принять эту истину без всякого сомнения, в каком бы виде ни дана она была человеческому сознанию Богом. Умственная гордость этому препятствует, и сомнения, возникающие на почве противоречия данных истин и собственных соображений, здесь неизбежны. А между тем, как говорит апостол Иаков, «сомневающийся подобен морской волне, ветром поднимаемой и развеваемой. Да не думает такой человек получить что-нибудь от Господа.

Человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих» (Иак.1:6–8).

Горькая ирония и трагическая опасность положения этих гордых умников состоит главным образом в том, что, не желая смиренно склоняться под Божие ярмо простодушной веры и самоуверенно пытаясь сделаться господами и хозяевами своей умственной жизни, они в действительности становятся обыкновенно безвольными рабами диавола и жалкой игрушкой в его руках, следуя во всем его лукавым внушениям, принимаемым ими за собственные. Эта грустная, постоянно повторяющаяся история имеет многовековую давность и ведет свое начало от падения первых прародителей. Припомним, что сущность этого падения именно в том и состояла, что, отказавшись в порыве ложной гордости от детского доверия к Богу и пытаясь собственными усилиями приобрести Божественное знание добра и зла, люди оказались на самом деле лишь посмешищем и обманутой жертвой змия-искусителя. Кто не хочет быть рабом Божиим, тот неизбежно становится рабом диавола. Этот вечный закон так же непреложен в области умственной, как и во всех других.

Психологически это объясняется просто.

Мы, обыкновенные люди, без большого духовного опыта, почти никогда не сознаем, что мысли, рождающиеся в нашей голове, навеянны нам какою-то посторонней силой. Они всегда представляются нам нашими собственными, и уже в силу одного этого обстоятельства они имеют решающее значение для направления нашей деятельности. «Я исполню это, потому что это мое желание», – вот обычное внушение самовольного себялюбия, но люди смиренные, не слишком доверяющие своему рассудку, всматриваясь в нравственную недоброкачественность своих мыслей, сравнительно легко могут допустить, что они являются плодом диавольского нашептывания и подавить их: в зародыше. Иное дело человек умственно гордый. Он просто не может допустить, что им владеет диавол, и его рассуждение, сознательное или бессознательное, в данном случае приблизительно таково: «Вот моя мысль... Она зародилась в гениальной голове, вышла от моего «я» и должна быть хороша, ибо мое «я» прекрасно. А если мысль хороша, то возможно ли признать ее плодом диавольского внушения?! Скорее, она дана Богом, действующим через меня, как высшее озарение духа. В крайнем случае, это моя собственная мысль, а если моя, то, значит, хороша!» И сознание, отуманенное самообожанием, перестает даже различать действительно дурное от хорошего: хорошо все, что мое, что вышло от меня, – в этом весь нравственный критерий. Диавол искусно этим пользуется и, внушая дурные мысли и желания, которые гордый человек принимает за собственные, заставляет его делать с рабской покорностью все, что угодно искусителю, хотя человек все время уверен, что творит только свою волю,и добивается ее исполнения нередко с упорством и фанатизмом. Эти слепые люди, не понимающие, что их ведут на поводу, – лучшие слуги диавола.

Этим-то особенно и опасна саддукейская закваска умственной гордости. Этих людей трудно образумить, трудно открыть им глаза на их истинное положение, убедить их, что «мудрость мира сего есть безумие пред Богом» (1Кор.1:20) и что со всем воображаемым превосходством своего ума они не более, как слепые одураченные глупцы. Признаться в этом для них невозможно, ибо этому препятствует гордость.

#свт_Василий_Кинешемский

СМЕРТЬ В ОТНОШЕНИИ ДУШИ И ТЕЛА

Свт. Августин Блаженный:

«Хотя человеческая душа справедливо признается бессмертной, однако и для нее существует некоторая своего рода смерть. Она потому называется бессмертной, что не перестает в известном виде и в некоторой степени жить и чувствовать; тело же называется смертным потому, что может вполне лишиться жизни и совершенно не в состоянии жить само по себе. Но смерть души бывает тогда, когда ее оставляет Бог; подобно тому, как смерть тела случается тогда, когда его оставляет душа. Следовательно, смерть души и тела, то есть смерть всего человека, бывает тогда, когда оставляет тело душа, оставленная Богом.

Ибо в таком случае ни она не живет Богом, ни тело не живет ею. За такого рода смертью всего человека следует та, которую авторитет божественных Писаний назвал второю смертью (Откр.21:8). На нее указал и Спаситель, когда сказал: «Бойтесь более того, кто может и душу и тело погубить в геенне» (Мф.10:28). Так как это случится не прежде, чем после такого соединения души с телом, что их уже никоим образом нельзя будет отделить друг от друга, то может показаться странным, что говорится об умерщвлении тела такой смертью, при которой оно не оставляется душой, но подвергается мучениям, будучи одушевленным и чувствующим. Ибо то последнее и вечное наказание, о котором мы скажем подробнее в своем месте, справедливо называется смертью души, потому что она не живет Богом; но как можно назвать его смертью тела, когда оно будет жить душой? Ведь иначе оно не могло бы чувствовать тех самых телесных мучений, которые будут после воскресения. Разве что, коль скоро всякого рода жизнь составляет некоторое добро, а страдание – зло, то не следует называть тело живущим, если душа существует в нем не ради жизни, а ради страданий?

Итак, душа живет Богом, когда живет хорошо, ибо она не может жить хорошо, если Бог не содействует в ней тому, что хорошо; тело же живет душой, когда душа живет в теле, живет ли она при этом, или не живет Богом, ибо жизнь в телах нечестивых есть жизнь не души, а тела. Такую жизнь могут сообщать им даже умершие, то есть оставленные Богом души, своей собственной, какой бы то ни было жизнью, вследствие которой они и бессмертны. Но при последнем осуждении, хотя человек и не перестанет чувствовать, однако, так как само чувство не будет доставлять приятного удовольствия и благотворного покоя, но будет мучительным вследствие страданий, то жизнь эту справедливо следует называть скорее смертью, чем жизнью. Второй же смертью она называется потому, что бывает после той первой, вследствие которой происходит разделение соединенных природ: Бога и души или души и тела. Таким образом, о первой телесной смерти можно сказать, что она добра для добрых и зла для злых. Вторая же ни для кого не бывает доброй, так как никто из добрых ей не подвергается».

___________________

Источник: Августин Блаженный, свт. О Граде Божием, 13.2 // Творения. Киев, 1998. Т.3. С. 555-556.

https://vk.com/wall-184478279_118993

Не произносите слов молитвы быстро, дабы враг не крал ваши мысли, но произносите медленно, чтобы вы смогли их почувствовать. В молитве проявите упорство. Читайте все те молитвы, которые даны Церковью: Шестопсалмие, Повечерие, Каноны… Кроме того, говорите с Христом своими словами. Просто и от сердца, так, как если бы вы видели Его перед собою: «Отче мой, я согрешил, плохо, бездуховно провел день, в суете мирской. Осуждал, много разговаривал, смеялся, много ел, не молился, столько у меня немощей и грехов. Прости мне, Господи". Так говорите, и пожалеет вас Христос, и даст вам слезы. Должны прийти слезы, так как слезы молитвы дадут вам силы и радость, избавят от печалей. Здание, построенное из одних лишь сухих камней, непригодно; чтобы построить дом, нужна известь и вода. Также и молитва без слез – это не молитва.

#старец_Иероним_Эгинский

Боже, Ты готовишь нас для вечности, чтобы мы пребывали с Тобой в неизмеримости Твоей. Какова же скорбь Твоя о тех, кто отпадает от Тебя и уходит в бездны тьмы? Призываю Тебя в душу мою, забывая о том, что Ты пребываешь в ней от рождения моего. Исцели меня, Господи, от греха невежества моего! Если Ты сотворил нас духовными существами из света Твоего, значит, поистине мы духи, облеченные в свет, но ставшие тьмой по грехам нашим. Оттого мы страдаем, что отпали от святости Твоей и мучаемся в слепоте нашей, потому что не исполняем заповеди Твои — не становимся Твоими святыми. Ты единственный, Боже, просто есть и Твое «есть» суть вечное блаженство. Мы же страстно желаем жить и наше «жить» не что иное как непрестанное мучение, вызванное неукротимым страстным желанием эгоистической жизни, корень которой — заблуждение. И прикоснуться к вечности нам дано лишь в целительном уединении.

#иеромонах_Симон_Бескровный