Жатвы много
На духовном пустыре
Часть I
Разговор о послушании неизбежно возвращает к теме наставничества, к проблеме оскудения пастырского духа, вызванного разрывом традиции, утратой потомственного священства и нарастающим апостасийным процессом. Трезвый взгляд убеждает в том, что настоящих делателей, умудренных духовным опытом, прошедших школу преемства и восприявших живое Предание, совсем мало. Трагические причины такого положения понятны: возросшие в последние десятилетия пастыри в основном воспитаны в беспризорстве, на духовном пустыре, в условиях, когда нет возможности непосредственно перенять опыт предшественников, вне живой связи со старческой школой, восполнить отсутствие которой не в состоянии никакие университеты
[Трагедия еше и в том, что пастыри нового поколения часто сами не понимают собственной немощи. Они настолько чужды традиции, что даже не ощущают потребности в духовном руководстве. На это сетует прот. Василий Ермаков: «Молодые священники не особенно хотят учиться у стариков... Никто не приходит поучиться, это им не нужно... Не хотят вместе послужить, помолиться... А раньше у стариков учились, существовала преемственность. В наше время всегда чтили опытных отцов, спрашивали их»].
Поэтому среди них мы уже не встретим старцев. Ведь для старческого служения мало иметь особую одаренность и богатый практический опыт, — старческая наука передавалась через таинство прямого общения ученика со мог постичь то, чему нельзя научить никакими словами
[«Это питие никто не может приготовить сам, и его можно только благоговейно почерпывать и пить, но брать его надо там, где оно уже есть, есть на самом деле, а не мечтательно, у того, кто сам его почерпнул у прежних отцов... Коснуться и вкусить ценнее, чем тысячу раз слышать и сто - видеть. Необходим урок, живое общение с истинными монахами, живая цепь; необходимо вплестись в нее, накрепко сомкнуться с последними звеньями, обвить их любовью, доверием, послушанием! Только тогда можно зажечь от древнего светильника и свою лампаду, засветиться тем же благодатным огнем». Лазарь (Абашидзе), архим. Мучение любви, с. 264].
Обстоятельства побуждают нас обращаться к отеческим писаниям в поиске советов. Здесь мы встречаем серьезные предостережения от опрометчивого выбора духовника, находим указания на те признаки, по которым возможно распознать пастыря доброго. В качестве эпиграфа к этой теме можно поставить очень похожие высказывания греческих старцев минувшего века. Отец Порфирий: «Требуется большая осторожность в выборе духовника. Подобно тому как вы ищете лучшего врача, вы должны искать духовника. Оба они - врачи. Один врачует тело, другой — душу». Отец Паисий Святогорец: «Доверять свою душу всякому встречному-поперечному не нужно. Как, заботясь о телесном здоровье, человек разыскивает хорошего врача, так же, заботясь о здоровье души, нужно постараться найти хорошего духовника и ходить к этому духовнику — врачу души — регулярно».
А вот древнейший совет прп. Антония Великого: «Надобно наперед удостовериться в правомыслии и в опытности старца и тогда уже доверяться его слову и беспрекословно принимать его советы. Признак, по которому это можно распознать, есть согласие слова его со словом Божиим. Надобно смотреть на то, что повелевается. Если кто укажет тебе что-либо такое, что согласно с заповедями Господа нашего, — прими то с покорностью и старайся соблюдать, да исполнится и в нас слово апостола: повинуйтесь друг другу в страхе Божием. Напротив, если кто укажет тебе что противное Божественным заповедям, то скажи дающему наставление: Справедливо ли пред Богом слушать тебя более, нежели Бога?.. Должно повиноваться больше Богу, нежели человекам».
На духовном пустыре
Часть I
Разговор о послушании неизбежно возвращает к теме наставничества, к проблеме оскудения пастырского духа, вызванного разрывом традиции, утратой потомственного священства и нарастающим апостасийным процессом. Трезвый взгляд убеждает в том, что настоящих делателей, умудренных духовным опытом, прошедших школу преемства и восприявших живое Предание, совсем мало. Трагические причины такого положения понятны: возросшие в последние десятилетия пастыри в основном воспитаны в беспризорстве, на духовном пустыре, в условиях, когда нет возможности непосредственно перенять опыт предшественников, вне живой связи со старческой школой, восполнить отсутствие которой не в состоянии никакие университеты
[Трагедия еше и в том, что пастыри нового поколения часто сами не понимают собственной немощи. Они настолько чужды традиции, что даже не ощущают потребности в духовном руководстве. На это сетует прот. Василий Ермаков: «Молодые священники не особенно хотят учиться у стариков... Никто не приходит поучиться, это им не нужно... Не хотят вместе послужить, помолиться... А раньше у стариков учились, существовала преемственность. В наше время всегда чтили опытных отцов, спрашивали их»].
Поэтому среди них мы уже не встретим старцев. Ведь для старческого служения мало иметь особую одаренность и богатый практический опыт, — старческая наука передавалась через таинство прямого общения ученика со мог постичь то, чему нельзя научить никакими словами
[«Это питие никто не может приготовить сам, и его можно только благоговейно почерпывать и пить, но брать его надо там, где оно уже есть, есть на самом деле, а не мечтательно, у того, кто сам его почерпнул у прежних отцов... Коснуться и вкусить ценнее, чем тысячу раз слышать и сто - видеть. Необходим урок, живое общение с истинными монахами, живая цепь; необходимо вплестись в нее, накрепко сомкнуться с последними звеньями, обвить их любовью, доверием, послушанием! Только тогда можно зажечь от древнего светильника и свою лампаду, засветиться тем же благодатным огнем». Лазарь (Абашидзе), архим. Мучение любви, с. 264].
Обстоятельства побуждают нас обращаться к отеческим писаниям в поиске советов. Здесь мы встречаем серьезные предостережения от опрометчивого выбора духовника, находим указания на те признаки, по которым возможно распознать пастыря доброго. В качестве эпиграфа к этой теме можно поставить очень похожие высказывания греческих старцев минувшего века. Отец Порфирий: «Требуется большая осторожность в выборе духовника. Подобно тому как вы ищете лучшего врача, вы должны искать духовника. Оба они - врачи. Один врачует тело, другой — душу». Отец Паисий Святогорец: «Доверять свою душу всякому встречному-поперечному не нужно. Как, заботясь о телесном здоровье, человек разыскивает хорошего врача, так же, заботясь о здоровье души, нужно постараться найти хорошего духовника и ходить к этому духовнику — врачу души — регулярно».
А вот древнейший совет прп. Антония Великого: «Надобно наперед удостовериться в правомыслии и в опытности старца и тогда уже доверяться его слову и беспрекословно принимать его советы. Признак, по которому это можно распознать, есть согласие слова его со словом Божиим. Надобно смотреть на то, что повелевается. Если кто укажет тебе что-либо такое, что согласно с заповедями Господа нашего, — прими то с покорностью и старайся соблюдать, да исполнится и в нас слово апостола: повинуйтесь друг другу в страхе Божием. Напротив, если кто укажет тебе что противное Божественным заповедям, то скажи дающему наставление: Справедливо ли пред Богом слушать тебя более, нежели Бога?.. Должно повиноваться больше Богу, нежели человекам».
«Должны слушатели, обученные Священному Писанию, — говорит правило свт. Василия Великого, — тщательно испытывать говоримое учителем и то, что с Писанием согласно, принимать, остальное же отвергать, а тех, кто такому учению [не согласному с Писанием] прилежит, ревностно избегать». «Слушателям божественных тайн [Под тайной святитель разумеет учение Христа, проповедь спасения — тайну, сокрытую от веков и родов, ныне же открытую святым Его (Кол. 1,26)] подобает быть мудрыми, — наставляет свт. Кирилл Александрийский, — подобает быть опытными торжниками, чтобы отличать истинную монету от поддельной». А свт. Кирилл Иерусалимский прямо обращается к собственной пастве с призывом: «Не верь запросто мне, говорящему, пока не получишь доказательства от Писания... Не доверяй моим изложениям — возможное дело, что ты обманешься, — пока обо всем не получишь свидетельства от пророков, не верь тому, что говорю я... Не принимай свидетельства человека... Не следуй тому, что теперь вещается, но тому, что написано, дабы, если я, учащий тебя, погибну, не погиб ты вместе со мною; может и ученик стать лучше учителя».
Тот же завет дан и в самом Писании. По апостольским заповедям, бездумная доверчивость неуместна при распознании верного учения и доброго учителя, — здесь нужны осторожность, рассуждение, испытание. Причины для бдительности у первых христиан были те же, что и у нынешних, ибо тогда уже много лжепророков появилось.
#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков
Тот же завет дан и в самом Писании. По апостольским заповедям, бездумная доверчивость неуместна при распознании верного учения и доброго учителя, — здесь нужны осторожность, рассуждение, испытание. Причины для бдительности у первых христиан были те же, что и у нынешних, ибо тогда уже много лжепророков появилось.
#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков
Forwarded from Иерей Георгий Максимов
Cвятитель Григорий Нисский писал: «Иные, вчера оторвавшись от своих обычных трудов, внезапно стали учителями богословия, другие – может быть, слуги, не раз подвергавшиеся бичеванию, – с важностью философствуют у нас о непостижимом… Всё в городе полно такими людьми: улицы, рынки, площади, перекрестки. Это и торговцы одеждой, и денежные менялы, и продавцы питания. Ты спросишь о монетах, а он философствует перед тобой о рожденном и нерожденном; хочешь узнать цену хлеба, а он отвечает тебе, что Отец больше Сына; справишься, готова ли баня, а он говорит, что Сын произошел из ничего».
Мне доводилось встречать эту цитату в восторженном контексте: вот, мол, как в древности простой народ увлекало богословие, какие все
были благочестивые… При том такие цитирующие не замечают, что и по тону, и даже по содержанию цитаты очевидно, что святой отец говорит об этом не как о похвале, а как о беде своего времени. Профанная «игра в богословие» есть лишь особая форма греха невежества и хулы. И неудивительно, что святитель в уста «новоявленных богословов» вкладывает еретические,
арианские взгляды.
Возвращаясь к нашему времени, приведенные слова святого Григория можно вполне принять за иллюстрацию, например, обильных и бесконечных интернет-дискуссий на богословские предметы. Для некоторых это превращается в «игру в богословие». Потому что нет главного. Того, о чем говорили отцы: «Кто молится – тот богослов, и кто богослов – тот молится», то есть, когда богословствование питается из живого опыта богообщения, корнями уходит в духовную жизнь Церкви, актуализируемую жизнью богослова. А вне этой связи – мертвое древо. Богословие без Бога. Безвредным оно не бывает и, прежде всего, для самого «игрока».
Как говорил св. Григорий Богослов: «Не всякому можно философствовать о Боге! Это вещь не дешевая и не для пресмыкающихся по земле! Добавлю также, что не всегда, не перед всеми и не обо всем можно философствовать, но нужно знать – когда, перед кем и о чем. Итак, не всем это доступно, а только тем, которые прежде всего очистили душу и тело, или, по крайней мере, очищают. Ибо для нечистого может быть небезопасно прикоснуться к чистому, как для слабого зрения – к солнечному лучу».
Мне доводилось встречать эту цитату в восторженном контексте: вот, мол, как в древности простой народ увлекало богословие, какие все
были благочестивые… При том такие цитирующие не замечают, что и по тону, и даже по содержанию цитаты очевидно, что святой отец говорит об этом не как о похвале, а как о беде своего времени. Профанная «игра в богословие» есть лишь особая форма греха невежества и хулы. И неудивительно, что святитель в уста «новоявленных богословов» вкладывает еретические,
арианские взгляды.
Возвращаясь к нашему времени, приведенные слова святого Григория можно вполне принять за иллюстрацию, например, обильных и бесконечных интернет-дискуссий на богословские предметы. Для некоторых это превращается в «игру в богословие». Потому что нет главного. Того, о чем говорили отцы: «Кто молится – тот богослов, и кто богослов – тот молится», то есть, когда богословствование питается из живого опыта богообщения, корнями уходит в духовную жизнь Церкви, актуализируемую жизнью богослова. А вне этой связи – мертвое древо. Богословие без Бога. Безвредным оно не бывает и, прежде всего, для самого «игрока».
Как говорил св. Григорий Богослов: «Не всякому можно философствовать о Боге! Это вещь не дешевая и не для пресмыкающихся по земле! Добавлю также, что не всегда, не перед всеми и не обо всем можно философствовать, но нужно знать – когда, перед кем и о чем. Итак, не всем это доступно, а только тем, которые прежде всего очистили душу и тело, или, по крайней мере, очищают. Ибо для нечистого может быть небезопасно прикоснуться к чистому, как для слабого зрения – к солнечному лучу».
... в христианской духовной жизни более чем где-либо необходимы настойчивость и упорное стремление к одной цели. Настойчивость кропотливая, ежедневная здесь гораздо важнее, чем большое, единичное усилие воли или геройский подвиг. Это правило одинаково применимо как к личной жизни, так и к общественной. Блестящий, увлекающийся энтузиаст, скоро остывающий, принесет в христианском обществе меньше пользы, чем скромный труженик, незаметно, но настойчиво делающий свое дело.
Почему? Потому что христианская духовная жизнь растёт постепенно, органически развиваясь вместе с ростом души, и потому требует постоянных, непрерывных, длительных усилий воли. Усилия чрезмерные могут вызвать только напряженный искусственный ее рост, или, как говорят медики, гипертрофию, но это если и не погубит совершенно молодых зародышей ее (что нередко бывает), то, во всяком случае, отзовется очень вредными последствиями. Вот почему чрезмерные подвиги, за которые берутся часто сгоряча начинающие иноки, обыкновенно запрещаются опытными старцами.
Покойный батюшка отец Анатолий, Оптинский старец, бывший келейник известного отца Амвросия, говорил, бывало: «Большую охапку набрать немудрено, а донесешь ли? Путь дальний: до конца жизни нести... Как раз всю растеряешь. А ты по силе... по силе!..»
Я помню из времен далекого детства: на окне у нас стоял цветочный горшок, и в нем пышный душистый жасмин. Когда на нем появлялись первые бутоны, у нас часто не хватало терпения дождаться, когда они развернутся белыми, благоухающими цветами; и в нетерпении мы часто расковыривали бутон, освобождая нежные лепестки от зеленой покрышки, цветок развертывался, к нашему восторгу, нежный, ароматный, но увы!, ненадолго. Обыкновенно к вечеру того же дня он съеживался, блек и погибал, и уже ничто не могло оживить его.
Так и в духовной жизни: искусственно форсировать ее – значит губить. На пятый этаж сразу не вскочишь: надорвешься! Надо идти по лестницам, ступенька за ступенькой, через все этажи, начиная с первого. Духовная жизнь, как цветок, требует постоянного внимания и длительного ухода; нужны настойчивость и непрерывная работа над собой.
#свт_Василий_Кинешемский
Почему? Потому что христианская духовная жизнь растёт постепенно, органически развиваясь вместе с ростом души, и потому требует постоянных, непрерывных, длительных усилий воли. Усилия чрезмерные могут вызвать только напряженный искусственный ее рост, или, как говорят медики, гипертрофию, но это если и не погубит совершенно молодых зародышей ее (что нередко бывает), то, во всяком случае, отзовется очень вредными последствиями. Вот почему чрезмерные подвиги, за которые берутся часто сгоряча начинающие иноки, обыкновенно запрещаются опытными старцами.
Покойный батюшка отец Анатолий, Оптинский старец, бывший келейник известного отца Амвросия, говорил, бывало: «Большую охапку набрать немудрено, а донесешь ли? Путь дальний: до конца жизни нести... Как раз всю растеряешь. А ты по силе... по силе!..»
Я помню из времен далекого детства: на окне у нас стоял цветочный горшок, и в нем пышный душистый жасмин. Когда на нем появлялись первые бутоны, у нас часто не хватало терпения дождаться, когда они развернутся белыми, благоухающими цветами; и в нетерпении мы часто расковыривали бутон, освобождая нежные лепестки от зеленой покрышки, цветок развертывался, к нашему восторгу, нежный, ароматный, но увы!, ненадолго. Обыкновенно к вечеру того же дня он съеживался, блек и погибал, и уже ничто не могло оживить его.
Так и в духовной жизни: искусственно форсировать ее – значит губить. На пятый этаж сразу не вскочишь: надорвешься! Надо идти по лестницам, ступенька за ступенькой, через все этажи, начиная с первого. Духовная жизнь, как цветок, требует постоянного внимания и длительного ухода; нужны настойчивость и непрерывная работа над собой.
#свт_Василий_Кинешемский
Жатвы много
На духовном пустыре
Часть II
Насколько высока личная ответственность пасомого при выборе духовника или старца, видно из слов свт. Афанасия Великого: «Всякий человек, получив от Бога способность различения истины, подлежит наказанию, если последовал невежественному пастырю и принял ложное учение за истинное». «Блаженно стадо, умеющее судить о пастбищах и отличать здоровую пищу от яда» — так писал папа Целестин, обращаясь к константинопольским христианам, отстранившимся от своего еретичествующего патриарха Нестория. А в «Апостольских постановлениях» находим следующее указание: «Да не говорит никогда мирянин: “я овца, а не пастырь; я не отдаю себе отчета; пусть смотрит пастырь; он один понесет за меня наказание”. Если овца, не следующая за добрым пастырем, выставлена на свою погибель волкам, то овца, следующая злому пастырю, имеет перед собою смерть».
По правилам свт. Василия Великого, за монастырским иноком остается право самостоятельного выбора старца-духовника. Игумен не должен, пользуясь настоятельской властью, принудительно назначать старца по своей воле. Инок выбирает себе «наставником подвижничества, кого он сам изыщет», а настоятель уже утверждает это избрание. Так в общежительном монастыре соединяется свобода выбора — один из главных принципов старчества — с проникающей всюду властью игумена — главным принципом киновии. Свт. Василий предупреждает новоначальных: «С великой заботливостью и обдуманностью постарайся найти мужа, который бы непогрешительно предшествовал тебе в образе жизни, хорошо умел руководить шествующих к Богу, был сведущ в Божественных Писаниях». Он предостерегает неопытного инока оттого, чтобы вверяться кому-либо из потворствующих слабостям учеников. Подобный выбор делал бы напрасным подвиг отречения от мира. При искреннем желании, указывает святитель, инок непременно найдет учителя добрых дел, помощью благодати Божией.
Пасомые призваны сами разбираться и различать между пастырями. Эту мысль подчеркивал в своих проповедях митрополит Иосиф (Чернов). Христос Спаситель не раз говорил людям: «Изучайте Писания. Знайте, во что вы верите, знайте свою религию, разумейте и понимайте, кто вам и что проповедует. Пастыри ли вам проповедуют, поставленные Господом Богом, или волки в шкуре овечьей».
Прп. Кассиан Римлянин писал, что египетские отцы, между которыми особенно процветало монашество и приносило изумительные духовные плоды, «утверждают, что хорошо управлять и быть управляемым свойственно мудрым, и определяют, что это — величайший дар и благодать Святого Духа». Поэтому во все времена доброго пастыря нужно было еще суметь найти.
Всегда также существовали известные нам проблемы: «Прихожу в ужас, — восклицает прп. Ефрем Сирин, — видя, на что отваживаться имеют обычай некоторые безумцы, которые решаются бесстыдно и опрометчиво искать священства и принимают оное, не будучи призваны Христовою благодатью, не зная того, что огнь и смерть собирают себе они, бедные... Говорю тебе, человек, чтобы не принимать на себя священство опрометчиво». Со всевозможной серьезностью увещевает и прп. Симеон: «Смотри, прошу тебя, не бери на себя чужих долгов, будучи сам должником... Не дерзай давать кому-либо разрешение грехов его, если сам не стяжал еще внутрь сердца своего Вземлющего грех мира... Поостерегись браться пасти других, прежде чем стяжешь верным другом пастыря Христа... Даже если бы Сам Бог повелевал тебе принять на себя пасение душ человеческих, тебе следовало бы, падши пред Ним, восплакать и с великим страхом и скорбью сказать: ...отсеки лучше все члены мои, только не посылай меня туда... Пощади же меня, Человеколюбче, и не посылай меня туда — долу, на это предстоятельство над народом».
#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков
На духовном пустыре
Часть II
Насколько высока личная ответственность пасомого при выборе духовника или старца, видно из слов свт. Афанасия Великого: «Всякий человек, получив от Бога способность различения истины, подлежит наказанию, если последовал невежественному пастырю и принял ложное учение за истинное». «Блаженно стадо, умеющее судить о пастбищах и отличать здоровую пищу от яда» — так писал папа Целестин, обращаясь к константинопольским христианам, отстранившимся от своего еретичествующего патриарха Нестория. А в «Апостольских постановлениях» находим следующее указание: «Да не говорит никогда мирянин: “я овца, а не пастырь; я не отдаю себе отчета; пусть смотрит пастырь; он один понесет за меня наказание”. Если овца, не следующая за добрым пастырем, выставлена на свою погибель волкам, то овца, следующая злому пастырю, имеет перед собою смерть».
По правилам свт. Василия Великого, за монастырским иноком остается право самостоятельного выбора старца-духовника. Игумен не должен, пользуясь настоятельской властью, принудительно назначать старца по своей воле. Инок выбирает себе «наставником подвижничества, кого он сам изыщет», а настоятель уже утверждает это избрание. Так в общежительном монастыре соединяется свобода выбора — один из главных принципов старчества — с проникающей всюду властью игумена — главным принципом киновии. Свт. Василий предупреждает новоначальных: «С великой заботливостью и обдуманностью постарайся найти мужа, который бы непогрешительно предшествовал тебе в образе жизни, хорошо умел руководить шествующих к Богу, был сведущ в Божественных Писаниях». Он предостерегает неопытного инока оттого, чтобы вверяться кому-либо из потворствующих слабостям учеников. Подобный выбор делал бы напрасным подвиг отречения от мира. При искреннем желании, указывает святитель, инок непременно найдет учителя добрых дел, помощью благодати Божией.
Пасомые призваны сами разбираться и различать между пастырями. Эту мысль подчеркивал в своих проповедях митрополит Иосиф (Чернов). Христос Спаситель не раз говорил людям: «Изучайте Писания. Знайте, во что вы верите, знайте свою религию, разумейте и понимайте, кто вам и что проповедует. Пастыри ли вам проповедуют, поставленные Господом Богом, или волки в шкуре овечьей».
Прп. Кассиан Римлянин писал, что египетские отцы, между которыми особенно процветало монашество и приносило изумительные духовные плоды, «утверждают, что хорошо управлять и быть управляемым свойственно мудрым, и определяют, что это — величайший дар и благодать Святого Духа». Поэтому во все времена доброго пастыря нужно было еще суметь найти.
Всегда также существовали известные нам проблемы: «Прихожу в ужас, — восклицает прп. Ефрем Сирин, — видя, на что отваживаться имеют обычай некоторые безумцы, которые решаются бесстыдно и опрометчиво искать священства и принимают оное, не будучи призваны Христовою благодатью, не зная того, что огнь и смерть собирают себе они, бедные... Говорю тебе, человек, чтобы не принимать на себя священство опрометчиво». Со всевозможной серьезностью увещевает и прп. Симеон: «Смотри, прошу тебя, не бери на себя чужих долгов, будучи сам должником... Не дерзай давать кому-либо разрешение грехов его, если сам не стяжал еще внутрь сердца своего Вземлющего грех мира... Поостерегись браться пасти других, прежде чем стяжешь верным другом пастыря Христа... Даже если бы Сам Бог повелевал тебе принять на себя пасение душ человеческих, тебе следовало бы, падши пред Ним, восплакать и с великим страхом и скорбью сказать: ...отсеки лучше все члены мои, только не посылай меня туда... Пощади же меня, Человеколюбче, и не посылай меня туда — долу, на это предстоятельство над народом».
#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков
О непрестанной и умносердечной молитве, к которой ты стремишься, не дерзаем просить у Господа – такое состояние у очень немногих, едва ли обретешь из тысячи одного человека, сказал святой Исаак Сирский, и в такую духовную меру приходят по благодати Божией за глубокое смирение.
... память Божия – что Бог тут, все видит и все знает – одинакова с молитвой. К высшему не стремись, как-то к умилению и к слезам, – это приходит без нашего ожидания, конечно, по Божией милости...
При твоей жизни для тебя удобнее иметь память Божию. Молитву умную надо проходить под руководством опытного человека, который сам знает это дело опытом.
#Схиигумен_Иоанн_Алексеев
... память Божия – что Бог тут, все видит и все знает – одинакова с молитвой. К высшему не стремись, как-то к умилению и к слезам, – это приходит без нашего ожидания, конечно, по Божией милости...
При твоей жизни для тебя удобнее иметь память Божию. Молитву умную надо проходить под руководством опытного человека, который сам знает это дело опытом.
#Схиигумен_Иоанн_Алексеев
В таинстве святого крещения люди искупленные “от клятвы законныя” из плена бесовскаго высвобожденные Христом, потом снова запутываются страстями своими и опять попадают в плен бесовский. Страсти, по святым отцам, есть залоги бесовские; заложили в человека греховныя страсти и стали господами над ним и обращаются с ним, имеющем в себе залоги страстей, как с купленным рабом, хотя не со всяким одинаково, а по мере страстности его и по степени несопротивления или сопротивления каждаго. Усердным покаянием и борьбой со страстями, углубленной в сердце умной молитвой, а особенно участием в таинствах исповеди и причастия святых Тела и Крови Христовых, человек освобождается из плена бесовскаго, но не надолго. Это зависит от меры соблюдения себя от греха или не соблюдения. Так человек освобождается и очищается от грехов, а от страстей и святым Причастием не освобождается. Страсти в нем только утихают, в то время как ум просвещается, чувство ревностию возбуждается и воля склоняется к желанию добра; также и тут не у всякаго одинаково, а по мере усердия, умения и твердости намерения. Страсти, как голодные звери, жаждут пищи грехов с нетерпением, ждут когда человек впадет в какой-либо грех, хотя бы в один малый. Тут бесы огулом сунутся в сердце его к залогам своим и облепят, как пчелы соты. Бесы, по еп. Игнатию (Брянчанинову), живут в крови страстнаго человека. Тогда опять откроется усиленная и усердная работа бесовская, на малое время. Тогда потемнеет ум человека, охладеет ревность чувства и воля ослабеет. И возвращается человек в греховную свою жизнь, в плен бесовский. По мере страстности не у всех плен одинаков. У кого ум не совсем ослеплен, чувство не охлаждено и воля не разслабленна, тот скорее берется за сопротивление и борьбу со страстями и бывает: то побежден от бесов, то сам побеждает их, а более страстный на долгое время остается ослеплен, без чувства и недвижим к покаянию, забывшись и примирившись со своим греховным пленом. А чтобы освободиться из плена необходима память о своем долге, нужно непрестанное самосознание и проверка себя словом Божиим и святоотеческими писаниями, чтоб внимательно прочитывать почаще аскетическия книги и в трезвении внимательно бдеть над собою, не давая пищи страстям исполнением грехов. И так постепенно, мало-помалу, освободишься от страстей Божиею помощию и из плена бесовскаго избавишься.
О, как осторожно требуется проводить жизнь свою. “Бдите и молитеся, – сказал Господь, – да не внидете в напасть”. Хотя плоть и немощна, но надо всегда иметь дух бодр, ибо посреди сетей вражиих ходим.
#схимонах_Никодим_Карульский
О, как осторожно требуется проводить жизнь свою. “Бдите и молитеся, – сказал Господь, – да не внидете в напасть”. Хотя плоть и немощна, но надо всегда иметь дух бодр, ибо посреди сетей вражиих ходим.
#схимонах_Никодим_Карульский
Сердце молитвенника - это таинственный престол. Когда он покидает его и уходит во внешнее, то из царя превращается в раба, из зрячего - в слепого. С безмолвием связана память о смерти. Пустыня располагает человека думать о вечном, - о том, что находится не только за пределами земли, но и небосвода. Смерть представляется плотскому человеку как некое чудовище, которое преследует его и в какое-то неожиданное мгновение бросится и растерзает на части. Смерть для монаха - это вожделенная встреча с Христом. Если он боится смерти, то эта боязнь - за грехи, за нерадиво прожитую жизнь, это скорбь о том, что он еще не полностью окончил покаяние. Но сама память о смерти представляется ему великим утешением. Память о смерти отрывает его от земли, отрезвляет от страстных мечтаний, дает силы для молитвы, наполняет душу миром и тишиной. Мысли о вечности в душе безмолвника похожи на стаю лебедей, которые тихо плывут по поверхности глубокого озера.
Память о смерти делает человека странником на земле. Он понимает, что все, что существует во времени, не его, что этот мир только путь, и каждый день жизни - стадия пройденного пути. Молитва и память о смерти - это два ока души, устремленные в вечность. В общении с миром исчезает память о смерти. Человек начинает думать, что мир это его родной дом. Страсти, как невидимые нити, привязывают его к земле. Вместо радости о Боге в его сердце появляется смятение и тревога. Страсти превращаются в помыслы, ум становится похожим на крылья вертящейся мельницы, а иногда, под действием гнева и похоти, - на зверя, который бросается из одного угла клетки в другой и старается перегрызть зубами железо решетки.
#архимандритРафаилКарелин
Память о смерти делает человека странником на земле. Он понимает, что все, что существует во времени, не его, что этот мир только путь, и каждый день жизни - стадия пройденного пути. Молитва и память о смерти - это два ока души, устремленные в вечность. В общении с миром исчезает память о смерти. Человек начинает думать, что мир это его родной дом. Страсти, как невидимые нити, привязывают его к земле. Вместо радости о Боге в его сердце появляется смятение и тревога. Страсти превращаются в помыслы, ум становится похожим на крылья вертящейся мельницы, а иногда, под действием гнева и похоти, - на зверя, который бросается из одного угла клетки в другой и старается перегрызть зубами железо решетки.
#архимандритРафаилКарелин
В одной из тюрем Нерчинской каторги произошел среди арестантов бунт. Арестанты разделились между собой на два лагеря, и один против другого восстали свирепо. Тогда мне было предписано экстренно выехать на каторгу в эту тюрьму. Я немедленно выехал.
Тюрьма была оцеплена солдатами. Арестанты, разделившись на две части, стояли во дворе. Когда я вступил в тюрьму и обратился к арестантам, то одна часть арестантов, окружив меня, внимала моей пастырской проповеди. Когда я увидел, что арестанты пришли в умиление, тогда я обратился с призывом к другой партии, враждебной первой, чтобы и она слушала слово Божие и между собою прекратили всякую вражду и помирились бы.
В это время главарь второй партии Сахалинец грозно ответил мне русским трехэтажным словом и поднял кулак вверх. Тогда я сошел со своего места, пошел прямо к нему и упал во всем священническом облачении к его ногам и, стоя перед ним на коленях, сказал ему:
— Сын мой милый! Я на коленях стою перед тобою, молю тебя, послушай меня, исполни мою слезную просьбу, измени свою жизнь, будь другим существом! О, если бы сейчас, в этот момент увидела тебя твоя родная мама, что я стою перед тобою на коленях, то она не устояла бы на ногах, а если она уже умерла, то от одной сердечной тоски о твоей душе, она несколько раз перевернулась бы в могиле.
Так умоляя и прося арестанта, я достиг своей цели, арестант поднял меня, и мы со многими другими, стоящими возле него арестантами, двинулись к тому месту, с которого я начал всем им говорить проповедь. После этой проповеди этот самый арестант при всех арестантах дал мне свое верное арестантское слово, что он слагает с себя свою прежнюю обязанность. После всего этого, вечером того же дня мы отпели несколько душ арестантов и сейчас же начали совершать всенощное богослужение. Во время службы я произнес еще две проповеди; По окончании службы арестанты пожелали у меня исповедаться, а на завтрашний день и причаститься Святых Тайн. Пожелал и этот узник последовать их примеру. На следующий день в девять часов утра вхожу в церковь и вот в церкви встречаю сего арестанта. Он, увидав меня, подошёл ко мне и шепотом говорит мне:
— Батюшка, я исповедоваться и причаститься не могу, мне стыдно пред арестантами.
— Друг мой родной, Послушай меня сегодня, также, как ты послушал меня вчера. Зачем менять Христа на ложный страх! Послушай меня, радость моя, исповедайся и причастись.
Арестант понурил свой взор и как бы нехотя ответил:
— Исполню Вашу просьбу, я уже более 37 лет не был на исповеди. Еще когда был я в гимназии, то только тогда я причащался.
Я сейчас же повел его в алтарь и там его и исповедал. Исповедь его была трогательна! Нужно сказать то, что этот арестант получил высшее образование, первый раз он попал в тюрьму совершенно невинно, и, когда просидел в ней три месяца, то оттуда вышел таким озлобленным, что для него уже после этого не было ничего святого. Он был прежде сослан за убийство на Сахалин. Через некоторое время он бежал с Сахалина. Всех побегов из тюремной жизни он совершил семь или восемь. Все эти побеги были залиты человеческой кровью. Он не щадил ни старых, ни малых. Во многих тюрьмах он был большим Иваном, т.е. тюремным царьком. Ему беспрекословно подчинялись все арестанты той тюрьмы, в которой он находился. На Сахалине он собственною рукою многих арестантов давил, как мух. Все арестанты и этой тюрьмы боялись и уважали его, как своего неограниченного начальника. В одной сахалинской тюрьме он самолично вынес шести арестантам смертный приговор, и они в назначенный час покончили с собой самоубийством.
Когда я, кроме него, еще исповедал общею исповедью нескольких арестантов, которые вчера вечером не явились на исповедь и которые уже мне были известны из неоднократных их исповедей, я приступил к началу служения Литургии.
Тюрьма была оцеплена солдатами. Арестанты, разделившись на две части, стояли во дворе. Когда я вступил в тюрьму и обратился к арестантам, то одна часть арестантов, окружив меня, внимала моей пастырской проповеди. Когда я увидел, что арестанты пришли в умиление, тогда я обратился с призывом к другой партии, враждебной первой, чтобы и она слушала слово Божие и между собою прекратили всякую вражду и помирились бы.
В это время главарь второй партии Сахалинец грозно ответил мне русским трехэтажным словом и поднял кулак вверх. Тогда я сошел со своего места, пошел прямо к нему и упал во всем священническом облачении к его ногам и, стоя перед ним на коленях, сказал ему:
— Сын мой милый! Я на коленях стою перед тобою, молю тебя, послушай меня, исполни мою слезную просьбу, измени свою жизнь, будь другим существом! О, если бы сейчас, в этот момент увидела тебя твоя родная мама, что я стою перед тобою на коленях, то она не устояла бы на ногах, а если она уже умерла, то от одной сердечной тоски о твоей душе, она несколько раз перевернулась бы в могиле.
Так умоляя и прося арестанта, я достиг своей цели, арестант поднял меня, и мы со многими другими, стоящими возле него арестантами, двинулись к тому месту, с которого я начал всем им говорить проповедь. После этой проповеди этот самый арестант при всех арестантах дал мне свое верное арестантское слово, что он слагает с себя свою прежнюю обязанность. После всего этого, вечером того же дня мы отпели несколько душ арестантов и сейчас же начали совершать всенощное богослужение. Во время службы я произнес еще две проповеди; По окончании службы арестанты пожелали у меня исповедаться, а на завтрашний день и причаститься Святых Тайн. Пожелал и этот узник последовать их примеру. На следующий день в девять часов утра вхожу в церковь и вот в церкви встречаю сего арестанта. Он, увидав меня, подошёл ко мне и шепотом говорит мне:
— Батюшка, я исповедоваться и причаститься не могу, мне стыдно пред арестантами.
— Друг мой родной, Послушай меня сегодня, также, как ты послушал меня вчера. Зачем менять Христа на ложный страх! Послушай меня, радость моя, исповедайся и причастись.
Арестант понурил свой взор и как бы нехотя ответил:
— Исполню Вашу просьбу, я уже более 37 лет не был на исповеди. Еще когда был я в гимназии, то только тогда я причащался.
Я сейчас же повел его в алтарь и там его и исповедал. Исповедь его была трогательна! Нужно сказать то, что этот арестант получил высшее образование, первый раз он попал в тюрьму совершенно невинно, и, когда просидел в ней три месяца, то оттуда вышел таким озлобленным, что для него уже после этого не было ничего святого. Он был прежде сослан за убийство на Сахалин. Через некоторое время он бежал с Сахалина. Всех побегов из тюремной жизни он совершил семь или восемь. Все эти побеги были залиты человеческой кровью. Он не щадил ни старых, ни малых. Во многих тюрьмах он был большим Иваном, т.е. тюремным царьком. Ему беспрекословно подчинялись все арестанты той тюрьмы, в которой он находился. На Сахалине он собственною рукою многих арестантов давил, как мух. Все арестанты и этой тюрьмы боялись и уважали его, как своего неограниченного начальника. В одной сахалинской тюрьме он самолично вынес шести арестантам смертный приговор, и они в назначенный час покончили с собой самоубийством.
Когда я, кроме него, еще исповедал общею исповедью нескольких арестантов, которые вчера вечером не явились на исповедь и которые уже мне были известны из неоднократных их исповедей, я приступил к началу служения Литургии.
После чтения Святого Евангелия я произнес проповедь о всепрощающей любви Христовой к кающимся грешникам. Когда кончилось запричастное и я вышел с Чашей Господней к предстоящим, то и тут я произнес десятиминутную проповедь. Начал я причащать арестантов, доходит очередь и до этого узника. Когда он открыл рот и я вложил в его рот лжецу со Святыми Дарами, то тотчас же арестант этот закачался, налились его очи слезами, и он в этот момент затрясся всем своим существом. Только что отошел он от Чаши Христовой и взглянул на икону Спасителя, то поднял вверх свои гигантские руки и громко во всеуслышание закричал: «Христос! Христос! Ты ли меня простил! О, Боже! Ты ли, меня, такого страшного убийцу, разбойника простил?!
О, Господи! Я, как грецкая губка весь пропитан, переполнен человеческой кровью; я около ста душ погубил, невинно, невинно погубил. Я неоднократно обкрадывал храмы! О, Господи! И Ты меня простил?! О, милосердный Господь! Я насиловал свою мать, сестер, детей, я предавался скотоложеству. О, кто со мною сравнится во грехах — и Ты, и Ты, Господи, простил меня?! Слышал ли Ты, Господи, что я всю свою жизнь хулил Тебя, проклинал Тебя, и Ты, и Ты, Христос, все, все мне простил! Твоя, Господи, любовь ко мне настолько велика, что я ее не вынесу, не вынесу, я не переживу сегодняшний день, я умру, она погубит меня, Господи!» При виде такой небывалой сцены, я не мог дальше причащать арестованных, я ушел в алтарь и там, склонив голову на престол, нервно плакал. Арестанты подняли в церкви такое рыдание, такой рев, что мне казалось, весь храм превратился в какой-то страшный гул, раздирающий сердце. Здесь стояли некоторые частные богомольцы, из них несколько женщин впали в истерику.
Кончилась служба, я услышал во дворе этой тюрьмы какой-то шум. Я подошел к окну, и что же я увидел? Этот арестант на коленях ползал перед другими арестантами, моля и прося их, чтобы они во всем простили его. И возле этого арестанта собралось такое множество арестантов, что весь двор тюрьмы представлял из себя сплошную живую массу людей, и все они, как ласточки возле своего гнезда, увивались возле этого узника. Одни из них его целовали, другие сами заражались его покаянием, каялись в своих грехах и проклинали свою преступную жизнь, а некоторые из них, поднимая свои взоры к небесам, молили Бога, чтобы он простил им грехи их. Во время моего обеда у начальника сей тюрьмы, этот арестант явился к начальнику и просил позволения у него побыть некоторое время в одиночной камере. Сей арестант писал мне много писем, и последнее его письмо гласило, что он, как кончит свой тюремный срок, отправится в Валаамскую обитель.
#архимандрит_Спиридон_Кисляков
О, Господи! Я, как грецкая губка весь пропитан, переполнен человеческой кровью; я около ста душ погубил, невинно, невинно погубил. Я неоднократно обкрадывал храмы! О, Господи! И Ты меня простил?! О, милосердный Господь! Я насиловал свою мать, сестер, детей, я предавался скотоложеству. О, кто со мною сравнится во грехах — и Ты, и Ты, Господи, простил меня?! Слышал ли Ты, Господи, что я всю свою жизнь хулил Тебя, проклинал Тебя, и Ты, и Ты, Христос, все, все мне простил! Твоя, Господи, любовь ко мне настолько велика, что я ее не вынесу, не вынесу, я не переживу сегодняшний день, я умру, она погубит меня, Господи!» При виде такой небывалой сцены, я не мог дальше причащать арестованных, я ушел в алтарь и там, склонив голову на престол, нервно плакал. Арестанты подняли в церкви такое рыдание, такой рев, что мне казалось, весь храм превратился в какой-то страшный гул, раздирающий сердце. Здесь стояли некоторые частные богомольцы, из них несколько женщин впали в истерику.
Кончилась служба, я услышал во дворе этой тюрьмы какой-то шум. Я подошел к окну, и что же я увидел? Этот арестант на коленях ползал перед другими арестантами, моля и прося их, чтобы они во всем простили его. И возле этого арестанта собралось такое множество арестантов, что весь двор тюрьмы представлял из себя сплошную живую массу людей, и все они, как ласточки возле своего гнезда, увивались возле этого узника. Одни из них его целовали, другие сами заражались его покаянием, каялись в своих грехах и проклинали свою преступную жизнь, а некоторые из них, поднимая свои взоры к небесам, молили Бога, чтобы он простил им грехи их. Во время моего обеда у начальника сей тюрьмы, этот арестант явился к начальнику и просил позволения у него побыть некоторое время в одиночной камере. Сей арестант писал мне много писем, и последнее его письмо гласило, что он, как кончит свой тюремный срок, отправится в Валаамскую обитель.
#архимандрит_Спиридон_Кисляков
Перенос русскими монахами педагогики монашеского старчества на мирян (что я рко видно на примере Оптиной пустыни ) получил
название «русского старчества». С.С. Хоружий, объясняя суть этого явления, указывает, что в его основе лежит бескорыстное, христиански-любовное общение очищенной исихастским подвигом души старца с душами приходящих к нему людей. Общение это принципиально отличается от современных психотехник общения, «<…> ибо все психотехники, выстраиваемые отдельно и самоцельно суть техники владения, властвования над собой или над другими (а самые амбициозные – и над собою, и над другими), они развертываются в дискурсе власти, с непременным участием начал господства и подавления. А подлинное принятие другого – это бескорыстное общение, когда не посягают на свободу другого, не ищут власти над его душой и умом, не превращают его в предмет, в средство, хотя бы и для благих целей, а лишь хотят дать ему осуществить себя, сбыться. И такое общение не устанавливается никакой психотехникой, оно устанавливается и держится единственным средством: любовью.
Еще в большей степени это верно, когда идет речь о духовном общении. <…> и никакой психотехникой, никакими технологиями власти немыслимо и невозможно ввести человека в истинную жизнь во Христе. Это возможно единственным путѐм, путѐм расточающей
себя Христовой любви. <…> Как говорят все свидетельства, именно этим первенством любви и было движимо, одушевляемо служение русских старцев. Известный религиозный писатель Е. Погожев (Поселянин) так выражает главную черту преподобного Амвросия: «Меня поразила в нѐм непостижимая бездна любви». <…> Здесь, в этой преисполненности любовью Христовой, вся тайна русского старчества и вся сила его» [Хоружий, С.С. Духовные основы русского старчества / C.C. Хоружий // Феномен русского старчества: примеры из духовной практики старцев. – М. : Изд. Совет Русской Православной Церкви, 2006 ].
#профессор_Сергей_Хоружий
название «русского старчества». С.С. Хоружий, объясняя суть этого явления, указывает, что в его основе лежит бескорыстное, христиански-любовное общение очищенной исихастским подвигом души старца с душами приходящих к нему людей. Общение это принципиально отличается от современных психотехник общения, «<…> ибо все психотехники, выстраиваемые отдельно и самоцельно суть техники владения, властвования над собой или над другими (а самые амбициозные – и над собою, и над другими), они развертываются в дискурсе власти, с непременным участием начал господства и подавления. А подлинное принятие другого – это бескорыстное общение, когда не посягают на свободу другого, не ищут власти над его душой и умом, не превращают его в предмет, в средство, хотя бы и для благих целей, а лишь хотят дать ему осуществить себя, сбыться. И такое общение не устанавливается никакой психотехникой, оно устанавливается и держится единственным средством: любовью.
Еще в большей степени это верно, когда идет речь о духовном общении. <…> и никакой психотехникой, никакими технологиями власти немыслимо и невозможно ввести человека в истинную жизнь во Христе. Это возможно единственным путѐм, путѐм расточающей
себя Христовой любви. <…> Как говорят все свидетельства, именно этим первенством любви и было движимо, одушевляемо служение русских старцев. Известный религиозный писатель Е. Погожев (Поселянин) так выражает главную черту преподобного Амвросия: «Меня поразила в нѐм непостижимая бездна любви». <…> Здесь, в этой преисполненности любовью Христовой, вся тайна русского старчества и вся сила его» [Хоружий, С.С. Духовные основы русского старчества / C.C. Хоружий // Феномен русского старчества: примеры из духовной практики старцев. – М. : Изд. Совет Русской Православной Церкви, 2006 ].
#профессор_Сергей_Хоружий
Forwarded from Игнат RS
Монахам, иеромонахам, инокам, монастырским послушникам и т.д. не нужно ни к коем случае заниматься молодежью и детьми, школами, гимназиями и молодежными миссионерскими проектами, организациями и всем таким прочим. Ибо это само по себе противоречит всему тому, что говорили святые отцы в монастырских уставах, а без этого монашество - не монашество.
Церкви не нужна статистика о непосредственном включении черноризцев в некоем "воспитании-спасении молодежи", успехах на этом поле и прочем.
Это не их, черноризцев, дело и это разрушает монашеский, иноческий дух, традицию. Монашество - это не про то. Надо оставить монахам - быть монахами.
Молодежными церковными организациями должны и могут заниматься женатые священники, деятельно доказавшие свою духовную зрелость. Состоявшиеся в семье и на приходе.
Иначе мы останемся и без монашества и без молодежи.
Монахи могут надзирать за этими процессами с удаленного расстояния, советовать, совершать литургию, проповедовать, исповедывать , наконец. Но тоже не все.
Но в целом монахам место в монастыре, среди братии, в труде, подвиге ( в т.ч. физическом), аскезе, молчании, рукоделии, чтении и молитве.
Иначе монастыри превратятся в клубы по интересам, и все погибнет.
Церкви не нужна статистика о непосредственном включении черноризцев в некоем "воспитании-спасении молодежи", успехах на этом поле и прочем.
Это не их, черноризцев, дело и это разрушает монашеский, иноческий дух, традицию. Монашество - это не про то. Надо оставить монахам - быть монахами.
Молодежными церковными организациями должны и могут заниматься женатые священники, деятельно доказавшие свою духовную зрелость. Состоявшиеся в семье и на приходе.
Иначе мы останемся и без монашества и без молодежи.
Монахи могут надзирать за этими процессами с удаленного расстояния, советовать, совершать литургию, проповедовать, исповедывать , наконец. Но тоже не все.
Но в целом монахам место в монастыре, среди братии, в труде, подвиге ( в т.ч. физическом), аскезе, молчании, рукоделии, чтении и молитве.
Иначе монастыри превратятся в клубы по интересам, и все погибнет.
Основанием духовной жизни отец Серафим считал послушание. Батюшка категорически утверждал, что человек без благодати Божией не в силах побеждать искушения и сдерживать огромную силу греха, который, как яд, отравил все его существо. Только благодать Божия может обуздать грех и сделать человека победителем в духовной борьбе. Поэтому главная задача аскетики – стяжание благодати и хранение ее. Благодать действует в смиренном сердце. Где гордость – там уже поражение. Если гордому кажется, что он уже недоступен для греха и страстей из-за своих самовольных подвигов, то он становится игрушкой в руках темных сил. Сатана может давать ему на время ложное бесстрастие, чтобы укрепить в гордыне и превозношении над собратьями, но это подобно полету Симона Волхва, которого бесы поднимали вверх, в воздух, пока не бросили вниз и он не разбился насмерть.
#архимандритРафаилКарелин
#схиархимандрит_Серафим_Романцов
#архимандритРафаилКарелин
#схиархимандрит_Серафим_Романцов
Жатвы много
На духовному пустыре
Часть III
Эта наболевшая тема со всей серьезностью обсуждалась на монашеском съезде 1909 года, где было выдвинуто категорическое требование «представлять кандидатов к рукоположению в священный сан с самой строжайшей осторожностью, дабы не были предлагаемы недостойные кандидатуры... дабы рукополагаемый не лишился бы впоследствии благодатного дара священства, нисходящего при рукоположении». Подчеркивалось, что «истинный монах, достойный священного сана, всегда будет этого избегать, а недостойный будет искать этого всеми правдами и неправдами». Если этого не учитывать, то «всегда будут проходить недостойные, пронырливые, ищущие священного сана, а истинные монахи, зная, какая пагубность ожидает тех, которые ищут священного сана, будут все меры принимать, дабы этого избегать. Вот таких-то и надо заставлять, за святое послушание, принимать священный сан... ибо они и будут самыми достойнейшими кандидатами на священство»
[На съезде отмечалось, что «настоятели обыкновенно спешат постригать в монашество молодых, сколько-нибудь способных послушников и представляют их затем к рукоположению». Осуждался случай, когда некто скороспелый «чуть ли не в 30 лет добился игуменства и настоятельства»; с прискорбием упоминалось, как некий инок получил сан архимандрита, «имея всего 35 лет от роду». Высказывалась настоятельная необходимость «продолжительной подготовки к священству». Надо сказать, что возрастные ограничения для ставленников в XIX в. соблюдались строго. Так, например, сам свт. Филарет Московский только лишь в порядке исключения мог допустить рукоположение особо отличившегося инока во иеродиаконы «прежде узаконенного для этого тридцатилетнего возраста». См.: Архим. Пимен, настоятель Николо-Угрешского мон., с. 47].
Архиепископ Никон (Рождественский) в своем выступлении добавил, что «польза будет великая, если юноши станут пребывать в послушании, ожидая пострижения до тридцати лет». Как минимум, отмечал владыка, необходимо подвизаться «лет десять в послушниках на общежительном положении».
Мы знаем, что с древнейших времен лучшие из праведников не только не стремились к принятию священного сана, но часто прямо избегали этого. Обладая смирением, они понимали истинную меру своего недостоинства. Так, прп. Максим Исповедник всю жизнь оставался простым монахом и не притязал ни на какие чины. От поставления во пресвитеры бежал в Египет авва Исаак, а авва Амоний, «быв призываем к епископству и убегая от него, отсек себе правое ухо, чтобы безобразием тела отклонить от себя рукоположение»; бежал, уклоняясь от епископства, авва Евагрий Понтийский. С большим трудом удалось возвести на кафедру сопротивлявшегося свт. Афанасия Великого, «с насилием и против воли» был рукоположен во пресвитеры свт. Григорий Богослов, скрывался, избегая пастырского посвящения, свт. Иоанн Златоуст.
Не принимали священный сан многие русские подвижники, такие как прп. Василиск Сибирский, прп. Иларион Троекуровский, а также видные святогорцы — схимник Аркадий,
[Аркадий (|1908), схимонах. Родом из Вятки, окончил семинарию, на Афон прибыл в 1851 г. «Был глубоким знатоком древнегреческого языка и прекрасным каллиграфом. Его усердием сделано немало переводов как с греческого языка на русский (для афонских изданий), так и с церковнославянского на греческий (церковных служб). Был искусным составителем служб и акафистов на церковнославянском языке. Отказывался в течение всей своей многолетней жизни в обители от рукоположения в священный сан, неоднократно предлагаемого старцами, оставаясь простым схимонахом». О. Аркадий внес заметный вклад в духовно-просветительную деятельность Пантелеимонова мон-ря, он составил, под руководством старца Иеронима (Соломенцова), многие новые службы, в том числе «Службу Пресвятой Богородице ради Иерусалимския иконы Ея». Великая стража. 2001, т. I .с. 168.]
На духовному пустыре
Часть III
Эта наболевшая тема со всей серьезностью обсуждалась на монашеском съезде 1909 года, где было выдвинуто категорическое требование «представлять кандидатов к рукоположению в священный сан с самой строжайшей осторожностью, дабы не были предлагаемы недостойные кандидатуры... дабы рукополагаемый не лишился бы впоследствии благодатного дара священства, нисходящего при рукоположении». Подчеркивалось, что «истинный монах, достойный священного сана, всегда будет этого избегать, а недостойный будет искать этого всеми правдами и неправдами». Если этого не учитывать, то «всегда будут проходить недостойные, пронырливые, ищущие священного сана, а истинные монахи, зная, какая пагубность ожидает тех, которые ищут священного сана, будут все меры принимать, дабы этого избегать. Вот таких-то и надо заставлять, за святое послушание, принимать священный сан... ибо они и будут самыми достойнейшими кандидатами на священство»
[На съезде отмечалось, что «настоятели обыкновенно спешат постригать в монашество молодых, сколько-нибудь способных послушников и представляют их затем к рукоположению». Осуждался случай, когда некто скороспелый «чуть ли не в 30 лет добился игуменства и настоятельства»; с прискорбием упоминалось, как некий инок получил сан архимандрита, «имея всего 35 лет от роду». Высказывалась настоятельная необходимость «продолжительной подготовки к священству». Надо сказать, что возрастные ограничения для ставленников в XIX в. соблюдались строго. Так, например, сам свт. Филарет Московский только лишь в порядке исключения мог допустить рукоположение особо отличившегося инока во иеродиаконы «прежде узаконенного для этого тридцатилетнего возраста». См.: Архим. Пимен, настоятель Николо-Угрешского мон., с. 47].
Архиепископ Никон (Рождественский) в своем выступлении добавил, что «польза будет великая, если юноши станут пребывать в послушании, ожидая пострижения до тридцати лет». Как минимум, отмечал владыка, необходимо подвизаться «лет десять в послушниках на общежительном положении».
Мы знаем, что с древнейших времен лучшие из праведников не только не стремились к принятию священного сана, но часто прямо избегали этого. Обладая смирением, они понимали истинную меру своего недостоинства. Так, прп. Максим Исповедник всю жизнь оставался простым монахом и не притязал ни на какие чины. От поставления во пресвитеры бежал в Египет авва Исаак, а авва Амоний, «быв призываем к епископству и убегая от него, отсек себе правое ухо, чтобы безобразием тела отклонить от себя рукоположение»; бежал, уклоняясь от епископства, авва Евагрий Понтийский. С большим трудом удалось возвести на кафедру сопротивлявшегося свт. Афанасия Великого, «с насилием и против воли» был рукоположен во пресвитеры свт. Григорий Богослов, скрывался, избегая пастырского посвящения, свт. Иоанн Златоуст.
Не принимали священный сан многие русские подвижники, такие как прп. Василиск Сибирский, прп. Иларион Троекуровский, а также видные святогорцы — схимник Аркадий,
[Аркадий (|1908), схимонах. Родом из Вятки, окончил семинарию, на Афон прибыл в 1851 г. «Был глубоким знатоком древнегреческого языка и прекрасным каллиграфом. Его усердием сделано немало переводов как с греческого языка на русский (для афонских изданий), так и с церковнославянского на греческий (церковных служб). Был искусным составителем служб и акафистов на церковнославянском языке. Отказывался в течение всей своей многолетней жизни в обители от рукоположения в священный сан, неоднократно предлагаемого старцами, оставаясь простым схимонахом». О. Аркадий внес заметный вклад в духовно-просветительную деятельность Пантелеимонова мон-ря, он составил, под руководством старца Иеронима (Соломенцова), многие новые службы, в том числе «Службу Пресвятой Богородице ради Иерусалимския иконы Ея». Великая стража. 2001, т. I .с. 168.]
прп. Силуан, Иосиф Исихаст, прп. Паисий (Эзнепидис). Уклоняясь, ради смирения и безмолвия, от посвящения во иереи, отсек себе перст правой руки схимонах Иоанн Беспалый, вспоминается и схимонах Михаил (Чихачев)
[Михаил (Чихачев; 1806-1873), схимонах. С юности ближайший духовный друг, соученик и сподвижник свт. Игнатия (Брянчанинова). В миру Михаил Васильевич Чихачев, родом из Псковской губ. Окончил Главное инженерное уч-ще. Начинал послушником в Новоезерском мон-ре, перешел в Никандрову пуст., затем пустынничал на родине. Ж изнь вел по совету с Игнатием (Брянчаниновым), ведя с ним переписку. Поступил в Лопотов мон., где игуменствовал его собрат Игнатий, вместе с которым перешел (1834) в Сергиеву пуст. Пострижен в монашество с именем Мисаил (1860), принял схиму с именем Михаил (1866). Трудился 39 лет на клиросном послушании. Священства не желал и не принимал, не стремился ни к каким видным должностям, 40 лет вел уединенную, воздержную жизнь подвижника в одном монастыре. Погребен в своей обители, в храме прп. Сергия, надгробная надпись гласит: «Сподвижник и сомолитвенник свт. Игнатия Брянчанинова добродушный и нестяжательный схимонах Михаил, скончался 16.01.1873 66 лет ОТ роду». Полное жизнеописание свт. Игнатия, с. 18, 86; Архим. Пимен, с. 276],
никогда не искавший никакого выдвижения. Примеры можно было бы множить, но остановимся на одном. Упорно противился посвящению в сан прп. Паисий Молдавский. В молодости он твердо решил не принимать священства до конца жизни и на предложение старца Василия Поляномерульского о хиротонии отвечал: «Аз не имам намерения в таковый великий и страшный сан и до смерти моей вступати». Через это свое решение юный Величковский даже в некоторой степени пострадал — после отказа старец Василий не взял его с собой на жительство в свой скит Мерло-Поляны.
#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков
[Михаил (Чихачев; 1806-1873), схимонах. С юности ближайший духовный друг, соученик и сподвижник свт. Игнатия (Брянчанинова). В миру Михаил Васильевич Чихачев, родом из Псковской губ. Окончил Главное инженерное уч-ще. Начинал послушником в Новоезерском мон-ре, перешел в Никандрову пуст., затем пустынничал на родине. Ж изнь вел по совету с Игнатием (Брянчаниновым), ведя с ним переписку. Поступил в Лопотов мон., где игуменствовал его собрат Игнатий, вместе с которым перешел (1834) в Сергиеву пуст. Пострижен в монашество с именем Мисаил (1860), принял схиму с именем Михаил (1866). Трудился 39 лет на клиросном послушании. Священства не желал и не принимал, не стремился ни к каким видным должностям, 40 лет вел уединенную, воздержную жизнь подвижника в одном монастыре. Погребен в своей обители, в храме прп. Сергия, надгробная надпись гласит: «Сподвижник и сомолитвенник свт. Игнатия Брянчанинова добродушный и нестяжательный схимонах Михаил, скончался 16.01.1873 66 лет ОТ роду». Полное жизнеописание свт. Игнатия, с. 18, 86; Архим. Пимен, с. 276],
никогда не искавший никакого выдвижения. Примеры можно было бы множить, но остановимся на одном. Упорно противился посвящению в сан прп. Паисий Молдавский. В молодости он твердо решил не принимать священства до конца жизни и на предложение старца Василия Поляномерульского о хиротонии отвечал: «Аз не имам намерения в таковый великий и страшный сан и до смерти моей вступати». Через это свое решение юный Величковский даже в некоторой степени пострадал — после отказа старец Василий не взял его с собой на жительство в свой скит Мерло-Поляны.
#Молитва_Иисусова_Николай_Новиков