Привет всем в новом году! Продолжая острые темы прошлого года, начинаем этот с материала от Транс* коалиции на постсоветском пространстве. Это, собственно, прямая речь двух транс* девушек, имеющих опыт секс-работы. С одной из его участниц, Каныкей кызы, я познакомился этой осенью — переводил на воркшопе, где она участвовала. Я очень восхищаюсь Каныкей. Она невероятная активистка, смелая, прямая и проницательная. И текст ее такой же. Пишет она кратко, но видно, что за каждой фразой стоит масса опыта и глубокого политического осмысления.

Со вторым текстом мне сложнее, потому что он не такой активистский. Но так или иначе, обе позиции, оба угла зрения по-разному важны и круто дополняют друг друга.

А еще в этом материале интерсекциональность реализуется такой, какой она (в моем понимании) и должна быть: не как правильная и модная академическая теория или активистский ярлык — а как политика, которая вырастает напрямую из реальности жизни на пересечении угнетений. Из боли и гнева, из жизнелюбия и сестринства*, из надежды и упрямства.

​​​​17 декабря – Международный день защиты секс-работников_ниц от насилия и жестокости

К этой дате мы решили выпустить материал на основе вопросов, которые собрали через соцсети около полугода назад. Материал ниже – не теоретическая статья, а минимально отредактированное интервью с двумя трансгендерными девушками, у которых есть опыт секс-работы.

Мы остановились на таком формате по следующей причине: мы придерживаемся принципов интерсекциональности и считаем, что лучше всего о транс*секс-работе могут рассказать только сами транс*секс-работницы.

Благодарим за участие в интервью Илону Рейх и участницу Транс*Коалиции Каныкей Кызы.

https://www.transcoalition.net/international-day-to-end-violence-against-sex-workers-2019/

Как вы думаете, зачем я состою в феминистской группе, в которой каждый второй пост начинается с обращений «сестры», «дамы» или «девы»?

Я не знаю.

У меня как-то сложновато с транс* самосознанием. Очень долго терплю. И проявляю понимание.

Эта группа, кстати, позиционирует себя как транс* инклюзивная. Ну, потому что не разрешает прямые речи ненависти и призывы к насилию.

Камон, подруги, это еще не инклюзия.

Хотите напишу про транс* и феминизм?

🥝Почему транс* точки зрения, опыты и голоса суперважны для феминизма
🍋Про особую роль трансфобии/циссексизма в феминизме
🍉Что такое для меня быть феминистом из транс* позиции

Про особую роль трансфобии/циссексизма в феминизме

Феминизм — это же про женщин, да? Про освобождение от мужчин (как класса, учит нас радфемматчасть). Как это часто бывает? Ты женщина, ты живешь свою жизнь как женщина, сталкиваешься с некоторым говном. Потом однажды узнаешь про феминизм — и у тебя открываются глаза! Ты находишь название для несправедливости, которую ты так долго переживала. Ты узнаешь, что тебе можно! (Выражать гнев, носить комфортную одежду, требовать, быть неудобной и т.д.) Ты больше не терпишь говна от мужиков. Ты открываешь для себя ценность и прекрасность женской дружбы. Ты освобождаешься.

В таком феминизме все относительно просто. (По крайней мере, на идейном уровне — с воплощением, понятно, никогда не легко.) Есть патриархат, есть угнетатели — мужчины, есть угнетенные — женщины. Это простая политическая идея, а потому очень мощная. И ценная для многих — и своей мощностью, и тем, что хорошо объясняет очень много происходящих несправедливостей. И во многих жизненных и политических хитросплетениях это очень удобный, понятный ориентир. Своя — чужой. Сестру поддерживай — противника остерегайся. Простая основа и для солидарности, и для самозащиты.

Это все и моя история тоже. И для меня, признаюсь, это долго был очень ценный инструмент. Как компас. Сомневаешься — сверься. Одна стрелка — два полюса.

Циссексизм — важная часть этой простоты. И если в твоем поле зрения появляются транс* люди, то для твоего компаса это проблема. Надо либо совершенствовать компас, либо устранять транс* людей из поля зрения. А как совершенствовать? Тут нет готовых и простых рецептов. Потому что трансгендерность плохо сочетается с простотой и ясностью. Как теперь быть с мужской и женской социализацией? В какой ситуации кого защищать, против кого выступать? Все приходится переосмыслять, во всем сомневаться. Никакой простоты больше нет, вообще совсем. Только беспрерывный поиск и огромный труд. Ну и кому это надо?

Трансгендерность ставит под сомнение простое, прямолинейное определение «женщины» и «гендера». В этом и проблема с трансгендерностью для тех видов феминизма, которые строятся на таком прямолинейном определении. И именно в этом, думается мне, причина того, что трансфобия феминисток иной раз бывает жестче и упорнее, чем у вообще неполитических людей. Неполитическим людям бывает легче изменить свои циссексистские установки, потому что им в общем не жалко, для них от этого ничего особенно не зависит. А у (некоторых) феминисток от этого рушится вся политика, с самого основания. Ставки слишком высоки.

Как-нибудь в следующий раз расскажу вам о том, что происходит с моим феминистским компасом с тех пор, как я стал определять себя как транс* человека.

А зачем люди делают переход?

В ответ на последний пост меня спросили: если различий между М и Ж объективно нет (если мужчины могут краситься, а женщины — играть в футбол), зачем тогда делать переход?

И я хочу ответить здесь, на канале, а не в личке, потому что думаю, что этот вопрос имеет самое прямое отношение к феминизму. Он напрямую вытекает из столкновения разных представлений о гендере. И я вижу, что многие феминист_ки им задаются.

Мой ответ очень простой. Объективно — да, значимых различий нет. Но есть еще субъективная сторона дела. Да, гендер — это социальная структура, это система требований и запретов, это распределение власти. А еще гендер — это штука, в которой нас социализируют не то что с рождения, а даже еще раньше начинают. Неудивительно, что гендер для нас — это еще и очень личное, и у нас вырабатывается личное, глубоко индивидуальное переживание его, какие-то эмоции по поводу разных его компонентов.

Ну и вот эти глубоко индивидуальные переживания приводят некоторых из нас к переходу. Это такой пласт, который может существовать помимо любых рациональных представлений и политических идей. И ничего с ним рационально не сделать, потому что он уходит корнями в наше дословесное, досознательное детство.

Я думаю, из (цис-бинарного) феминистского бэкграунда это может быть сложно понять, потому что в феминизме так сильно привыкаешь видеть в гендере только вот эту структурно-политическую сторону. Ну и понятно, в феминизме если говорят про эмоции в связи с гендером, то это в основном гнев как реакция на насилие и угнетение. Ну и как максимум — радость от сестринства. Это получаются такие очень сильно политизированные эмоции, завязанные на коллективные смыслы. И в этих обсуждениях нет места таким эмоциям, которые не так напрямую политизированы и очень мало (если вообще) коллективны, а наоборот, максимально глубинны и индивидуальны.

Но с другой стороны, разве это не логично? Мы же все — разные, индивидуальные личности. И вот мы приходим в этот мир, где нам уготовано несколько отдельных коробочек, в которых прописаны разные наборы правил про все: от того, какие цвета и узоры нам любить, до того, о чем мечтать и кем работать. Разве не очевидно, что эти коробочки не могут всем подходить? Кто-то может частично под них подстроиться, а кому-то нет другой жизни, кроме как разломать их.

Я не знаю, это что-то проясняет или только больше запутывает?

🤯 Запутывает! Давай на конкретных примерах
🦄 Как раз очень понятно и отзывается
🌷 Не то чтобы отзывается, но что-то проясняет
🐿 Другое, напишу коммент

⬆️ Вот этот пост выше — наглядный пример того, как не надо говорить о Северном Кавказе. И того, что бывает, когда люди не чекают свою колониальную оптику. Вот читаешь — вроде и не возразить. Да, преступления. Насилие. Ужасно. Надо говорить об этом. Надо проявлять солидарность. Вроде все так.

Но нет, не все. Эти карточки создают такое впечатление, как будто бы главный источник насилия — это «традиционные» кавказские общества. Патриархальные кавказские мужчины, консервативные и жестокие государственные, религиозные и социальные институты. Об этом же говорит подводка к посту: патриархат и гетеросексизм — зло, а Северный Кавказ — прямо такое вот средоточие этого зла.

Чувствуете, чего не хватает в этой картинке? Российской колониальной власти, конечно. Российского колониального насилия. Неопатриархат на Северном Кавказе, особенно в Чечне, появился не сам собой и не изнутри. Он — прямое последствие кровавых колониальных войн, которые имперское российское государство вело на Кавказе столетиями, и жестокой сознательной колониальной политики России.

Вот в противовес — пример того, как стоит говорить о Северном Кавказе. Это текст исследовательницы и активистки Лены Смирно в журнале «Критика фемiнiстична», где она размышляет в том числе и о том, как вообще говорить о Чечне. Интересно, что она ссылается, среди прочих, на то же исследование, что и карточки выше.

В отличие от этих карточек, в этом тексте российский колониализм, колониальное насилие и колониальная политика занимают важное место.

Кроме того, если карточки выше написаны безлично и утверждения в них подаются как объективные факты, то Лена, наоборот, четко позиционируется — называет, из какой позиции (белой, русской) она говорит, не претендуя на универсальность и объективность.

Почему это важно? В первом случае авторские интерпретации не так просто отличить от фактов, и уж никак не понять, каким образом автор_ки пришли к своим интерпретациям. Лена, называя свою позицию, берет на себя ответственность и за свои привилегии, и за свою власть над теми, кому она помогает и с кем солидаризируется.

Читайте текст целиком по ссылке, а вот пока одна цитата:

Я смотрю на этих женщин, этих и многих других, и думаю о том, что, как и в любое послевоенное время в любой стране, они стали первыми, за кого взялось новое «мирное» правительство. Потому что гендерные нормы были нарушены. Те из них, кто сражались наравне с мужчинами, должны были вернуться в дом. Те из них, кто получили высокие профессиональные навыки – на кухню. Те из них, кто потеряли мужей, сыновей, матерей, дочерей, сестер, братьев, отцов, были слишком отчаянны, слишком решительны, готовы на все, а значит, неугодны власти, так или иначе замешанной в этих потерях. Власть Рамзана Ахматовича Кадырова, с безусловной опорой на практики, свойственные и всей путинской России, вообще применила ловкую процедуру «возвращения» к мирному времени, при котором согласившиеся подчиниться (впрочем, тоже через пытки и тюрьмы) военные получали деньги и власть, а разбитое и подавленное мирное население – те, кто не успели, не смогли или не захотели бежать – мудреную смесь из этнических, религиозных и приобретенных в довесок от колониальной империи «традиций», призванных легитимировать эту самую новую власть вместе со всеми ее выходками и успокоить гражданский протест, незаметно перенаправляя его в русло удобно контролируемых сверху националистских настроений.

Вот что важно понять: репрессивный потенциал адатов и шариата используется чеченскими властями и лично Рамзаном Кадыровым для контроля над чеченским народом, точно так же как репрессивный потенциал православной церкви и апелляция к «традиционным ценностям» используются российскими властями и лично Владимиром Путиным для разделения и подавления населения всей страны. «Убийства чести» не только не осуждаются, но и поощряются гражданской властью в Чечне, в то время как федеральные власти безмолвствуют, почему-то именно в механизмах уничтожения предоставляя республикам лицемерную «автономию». И если, согласно адатам, только семья может принимать решение об убийстве женщины, каким-либо образом нарушившей моральный закон, то в современной Чечне эти убийства все чаще и чаще совершаются неблизкими родственниками, «двоюродными дядями и братьями, работающими или в правоохранительных структурах или на каких-то государственных должностях». «Это тоже, как мне кажется, попытка проявить свою лояльность, потому что требование властей сейчас – соблюдение традиций, надзор за поведением женщин, и вот они это и делают» (Магометов, Пахоменко 2017), – говорит Варвара Пахоменко, экспертка по Северному Кавказу.

Я перевел внезапно короткий текст Депант, потому что лежу на больничном и есть время. Тут, оказывается, во Франции вручали кинопремию «Сезар», и вручили ее Роману Полански. А незадолго до этого актриса Адель Энель публично рассказала о сексуальном насилии со стороны режиссера (другого), когда она начала сниматься подростком.

Я думаю:
1) Депант прекрасна.
2) Потрясающе, что во Франции есть крупная левая газета «Либерасьон», которая публикует такие вещи. Может, я чего не знаю про Германию, но вроде тут таких старинных и таких авторитетных левых СМИ не водится.
3) Меня очень радует, как четко Депант проводит грань между осуждением насилия и скатыванием в радфем-риторику «женщины против мужчин». Вообще в феминистских текстах о насилии редко такое встречается. Депант не дает усомниться, что это не вопрос «тел цис-мужиков или цис-женщин», а вопрос политического выбора.
4) Ну и вообще то, как она показывает связь проблемы насилия с другими политическими повестками, левой и антирасистской, это отлично.

https://syg.ma/@sashashadrina/siezar-vstaiem-i-svalivaiem

Процитирую вот (с предупреждением: в тексте есть графичное описание сексуального насилия над детьми):

Нет ничего удивительного в том, что академия «сезаров» избрала Романа Полански лучшим режиссером 2020 года. Это нелепо, оскорбительно, гнусно — но не удивительно. Когда даешь чуваку больше 25 миллионов на телефильм, бюджетом уже все сказано. Если бы французское кино интересовала борьба против подъема антисемитизма, это было бы заметно. Другое дело — голос угнетенных, которые сами говорят о своих страданиях: ясно, что это вас раздражает. Так что, едва вы заслышали о тонком сравнении между сомнительным режиссером, которого сотня феминисток освистала перед парочкой кинозалов, и Дрейфусом, жертвой французского антисемитизма конца прошлого века, вы тут же ухватились за эту параллель. И дали за нее двадцать пять миллионов. Великолепно. Аплодисменты инвесторам — ведь чтобы собрать такой бюджет, надо было, чтобы в игру включились все: Gaumont Distribution, налоговые льготы, France 2, France 3, OCS, Canal+, RAI — все раскошелились, причем в кои-то веки щедро. Вы смыкаете строй и защищаете своего. Господа понимают, что здесь защищают их прерогативы, ведь изнасилование — это составляющая вашей элегантности, фундамент вашего стиля. Закон вас покрывает, суды — ваша вотчина, СМИ принадлежат вам. Для этого и нужно ваше могущество и ваши огромные состояния — контролировать тела тех, кого вы объявили подчиненными. Тела, которые молчат и не рассказывают, как было дело с их точки зрения. Сегодня богатые добьются, чтобы их услышали повсюду: они ждут от нас уважения к их членам, запачканным кровью и дерьмом детей, которых они насилуют. Будь то в Национальной ассамблее или в сфере культуры — надоело прятаться, разыгрывать смущение. Вы требуете полного и постоянного уважения. Это касается и изнасилования, и бесчинств вашей полиции, и «сезаров», и вашей пенсионной реформы. Вот ваша политика — требовать молчания жертв. Так должно быть, и если, чтобы убедить нас в этом, понадобится террор, для вас это не проблема. Ваше больное наслаждение — превыше всего. И вокруг себя вы не потерпите никого, кроме самых покорных лакеев. Ничего удивительного, что вы короновали Полански: на таких церемониях всегда чествуют деньги, а на кино плевать. На публику плевать. Вы восторгаетесь вашим собственным финансовым могуществом. Вы приветствуете тот огромный бюджет, который даровали ему в знак поддержки — через него нам полагается уважать вашу власть.

Мое 8 марта в этом году проходит в кроватке, а все берлинские демонстрации и мероприятия проходят мимо меня.

Но зато смотрю фото и восхищаюсь замечательными активист_ками — столько крутого в этом году! И Невиноватафесты по разным городам, и флешмобы «Насильник на твоем пути». Солидарность с героическими бишкек_чанками, которые подверглись нападению правых и полиции! Всем активист_кам, которым пришлось столкнуться с давлением и насилием, желаю сил и стойкости, и пусть всегда будут рядом по_други, которые поддержат и вдохновят на то, чтобы идти дальше! Сегодня и каждый день.