Знаете, что может вас подбодрить в тяжелые времена? Мама в Телеграме. Два раза в день, утром и вечером, Мама в Телеграме говорит вам поддерживающие слова и помогает бороться с токсичными мыслями. Есть четыре версии: на украинском и на русском, в женском и мужском роде. Супертерапевтично, разрешает быть, напоминает о защите границ и все такое. А иногда реально работает как оракул! Открываешь — а там ответ на тот самый вопрос, которым ты мучаешься в этот момент.

Помимо эмоционального уюта и поддержки, мне еще интересно смотреть на количество подписчи_ц в четырех версиях и думать, почему оно так: в женском роде по-русски 20184, по-украински 2138; в мужском по-русски 1641, по-украински 344. Что скрывают эти цифры? Ничего простого, конечно, а очень сложную реальность. На русскоязычные каналы подписываются больше, потому что людей с родным русским больше? Как это связано с имперским прошлым или настоящим русского языка? Что вообще такое родной язык? Может ли быть так, что у человека родной русский, но он_а выбирает украинскую версию?

Ну и гендер, конечно. Как связано желание/потребность читать два раза в день «ты хороший/ая», «тебе можно злиться на людей» и «не забывай заботиться о себе» с гендером? И как именно связано? Если людей, которые предпочитают читать эти обращения в женском роде, настолько больше, значит ли это, что у женщин* (кого мы под этим понимаем?) настолько хуже с самооценкой и границами? Или что они больше готовы признавать, что им не хватает поддержки? Или, может быть, быть в контакте со своей уязвимостью и проявлять это, подписываясь на канал, — это часть феминности? А с маскулинностью это труднее сочетать?

Любите такие вопросы?

🐙Да, простые ответы — это слишком просто
🦔Не очень, нужна какая-то определенность
🐹Мне, пожалуйста, просто поддерживающих слов

Знаете, мне вот тут пришло в голову, что интернетовый феминизм на русском языке в последние годы стал очень визуальным. А раньше он таким совсем не был.

В смысле, среди феминистского контента доля визуального стала больше. Картинки, дизайн всякий, инфографики, видео, анимация.

Может, это потому что соцсети в целом стали более визуальными. Технологии становятся круче, работать с изображениями (неподвижными и подвижными) становится и проще, и доступнее, и интереснее.

Но я думаю, дело еще и в растущей популярности феминизма.

Раньше — году в 2011-2012 — в феминистском движе очень не хватало самых разных скиллов. В частности визуальных. Активист_ок было мало, и разнообразия умений среди них, соответственно, тоже. Когда надо было что-то сверстать, нарисовать, сдизайнить, это часто делали люди вроде меня, для которых мыслимый максимум верстки — это выровнять текст в Ворде по обоим краям. И весь наш феминизм оформлялся вот так, на коленке. Конечно, DIY и антиэкспертность — это и эмансипация, и своя эстетика тоже. Но все-таки для многих целей качественный дизайн и умелые иллюстрации могут быть очень полезны. Мне тогда часто не хватало этого ресурса.

Да и вообще визуальный язык — это самостоятельный и очень мощный язык, на котором можно говорить о политическом. И это очень здорово, что феминизм теперь говорит и на этом языке.

Сегодня я наткнулся в Инстаграме на очередной незнакомый мне феминистский проект, смотрел на его красивый, умело сделанный логотип и вот задумался о смене эпох.

Конечно, в этой нынешней красоте и профессиональности есть и опасность — профессиональность смыкается с капитализмом, DIY и антиэкспертность вытесняются, а с ними и то самое освобождение, которое они несут. Тем прекраснее, что теперь есть много художни_ц и иллюстратор_ок, которые круто рисуют и делают бескомпромиссный политический контент.

Проиллюстрирую свою мысль работой художницы и левой феминистки Полины Никитиной. Мне очень нравится, как и что она рисует и пишет.

А вы каких политических художни_ц любите? Пишите в комментарии!

А еще есть замечательный и любимый украинский проект ЗБОКУ — архив квир_и_феминистского искусства вне институций.

9 мая — самый ненавистный праздник. Потому что это день советско-российской нации-и-государственности (комбо, два в одном). Имперский праздник милитаризма.

Никаких оправданий, никакой поддержки. Никакой лояльности этому бесчеловечному, подлому, лицемерному государству.

Я за антипатриотизм. Против мифа о «великой отечественной войне». И против «отечества». Война была — Вторая мировая, и она закончилась 2 сентября. (И это, к слову, не была война гуманистических сил против нацизма. Это была колониальная война, в которой несколько могущественных держав боролись между собой за власть над большей частью мира.)

Победу над нацизмом не надо праздновать. Потому что нацизм не побежден. Ни в Германии, где я сегодня сорвал со стены соседнего дома плакат НПД (это партия — наследница НСДАП, ее пытались запретить, но так и не запретили), где всего несколько месяцев назад в городе Ханау произошла очередная громкая серия расистских убийств. Ни в России, где неонаци сотрудничают с полицией и ФСБ и ездят воевать в «ДНР» и «ЛНР».

Против нацизма нужно работать. Я специально не говорю бороться, чтобы не возвращаться к милитаристским ассоциациям. И эта работа нужна не в один специальный день, а всегда, каждый день.

В эту субботу будет онлайн-встреча (написано конференция, но я предпочитаю так о ней не думать, чтобы меньше волноваться) под названием «Методкабинет феминистских исследований», и я там тоже буду рассказывать про феминистскую этику в науке, как я ее понимаю и пытаюсь воплощать. Очень радуюсь, что послушаю других крутейших и интересных людей, и вы тоже присоединяйтесь! Еще есть мероприятие на фейсбуке.

Ниже — описание мероприятия:

Феминистская рефлексия методологий различных наук (социологии, антропологии, исследований науки и технологий и др.) связана с оспариванием нейтральности исследовательской позиции и объективности научного знания.

Отказываясь от образа исследовател_ьницы как регистратор_ки объективных данных, феминистские, гендерные и квир-теории предлагают собственную эпистемологию и методологию.

В этом обширном поле есть место для вопросов об этике полевой работы и репрезентации данных, проблематизации установки на субъект-объектные отношения в процессе производства знания, рефлексии исследовательской позиции. Феминистская методология преодолевает установку на замкнутость академической системы, задаваясь вопросами о том, как и кем могут использоваться полученные данные и что это повлечёт за собой для всех участвующих в исследовании.

Первый сбор феминистского методкабинета будет посвящен эпистемологическим основаниям феминистских методов в науке, а также методологиям полевой работы: в первую очередь, интервью и наблюдению.

Когда я вижу, с каким упорством люди, заслышав и завидев Black Lives Matter, отвечают All Lives Matter или, простите бог_инюшки, «русские жизни важны» — мне это очень напоминает гетеро-прайды. Или, может, даже не сами гетеро-прайды, а вот эти, знаете, запальчивые предъявы в ответ на упоминание настоящего прайда: «А почему вы не организуете гетеро-прайд?»

И еще мне это напоминает, как, когда говоришь о феминизме вообще или какой-то конкретной проблеме, например насилии над женщинами*, люди, бывает, вскидываются: «А как же мужчины?»

Многие люди, похоже, просто не переносят, когда рядом с ними угнетенные громко заявляют о себе и требуют справедливости. Такое раздражение у них сразу от одного только упоминания.

Собственно, это и есть сразу политическая борьба. Когда люди так реагируют, это значит, что они прекрасно ощущают революционное значение этих лозунгов и акций — и бросаются на защиту статуса кво.

Это не просто непонимание или недостаток информации. Не надо обманываться. Это расизм. All Lives Matter — это расизм.

Собственно, если вдруг у вас были вопросы или сомнения насчет анти-черного расизма в России — вот вам ответ. То, что многие люди в России не могут вынести звучания лозунга Black Lives Matter — вот это яснее ясного показывает масштабы анти-черного расизма.

Привет! Меня тут знакомая попросила поделиться: завтра будет онлайн-марафон про движение и в поддержку фонда «Живи сейчас», который помогает людям с боковым амиотрофическим склерозом (БАС). БАС — это то состояние, которое было у Стивена Хокинга. Он прожил долгую и плодотворную жизнь благодаря хорошей поддержке. «Живи сейчас» как раз предоставляет поддержку и помогает с диагностикой БАС, что в России редкость. Марафон называется #ДвижениеПротивБАС, и на нем предлагают размяться после карантина, открыть новые двигательные практики и поддержать людей, которые не могут двигаться. Куча знаменитостей участвуют. Полное расписание и ссылка на трансляцию: http://alsfund.ru/als-marathon/ Загляните, если хотите подвигаться в пятницу и проявить солидарность против эйблизма.

На этих выходных Комитет «Гражданское содействие» проводит БЕЗ ГРАНИЦ ФЕСТ — приуроченный к Всемирному дню бежен_ок, который завтра. Будут лекции и музыка, будут выступать бежен_ки из разных стран, исследователь_ницы, активист_ки и блогер_ки. Участие: пожертвование «Гражданскому содействию» от 100 рублей.

Завтра с утра Оля Резникова читает лекцию про современный антисемитизм, а следом за ней я буду читать свою неэкспертную лекцию про постколониальные исследования и Россию. Приходите!

Высуну нос из-за завесы молчания, чтобы поделиться с вами крутотой. Сибиря_чки, присоединяйтесь, а сочувствующие — поддержите репостами! 💜❄️🌈 https://t.me/kvirsibir/5

Крутой текст! Большой и очень разносторонний, на мой вкус местами сложноватый, но все равно отличный.

У соосновательницы FEM TALKS Ланы Узарашвили вышел текст о расизме в России на портале She is an expert:

«Моя семья довольно традиционна, они сохранили какую-то долю этничности, обычаи, нормы, которые помечают меня как представительницу "этого" народа, но я всё больше утрачиваю свою этничность, потому что, как известно, она является "стягивающим" элементом — остатком, который маркирует в человеке его так называемую нецивилизованность. Моя близость к русским, "своякость" — один из эффектов расизма, который заставляет тебя постоянно смотреть на себя глазами белого Другого. Ты можешь проявлять свою этничность, но только в той мере, в коей тебе позволяют и воспринимают её. Я позволю себе здесь привести рассуждения Уильяма Дюбуа о "двойном сознании", носителями которого являются, с его точки зрения, черные американцы: "Это своеобразное ощущение, это двойное сознание, это ощущение того, что всегда смотришь на себя глазами других, измеряешь свою душу лентой того мира, который смотрит на тебя с насмешливым презрением и жалостью"».

Язык ненависти – это механизм системного угнетения. Он не работает в отношении представителей власти

Пока мы все, затаив дыхание, смотрим новости из Беларуси, замечаю такую штуку и среди протестующих, и среди наблюдающих — призывы действовать мирно, законно и не злить силовиков. Одна моя знакомая написала целый пост с критикой «языка ненависти» по отношению к милиционерам (речь идет о словах «фашисты», «каратели» и пр., которые в ходу, например, на канале NEXTA).

Я очень не согласен с таким подходом и с таким использованием понятия «язык ненависти». Милиция, ОМОН и солдаты не находятся в равных позициях с протестующими. Они – представители государства и исполнители государственного насилия. Говорить о «языке ненависти» в отношении милиции/полиции – это примерно то же, что говорить об «обратном сексизме» или «обратном расизме». (Надо сказать, российское государство, например, именно это и делает, когда открывает многочисленные дела по «экстремизму» за «возбуждение ненависти в отношении социальной группы «полицейские»/«депутаты» и т.п.) Язык ненависти – это механизм системного угнетения. Он не работает в отношении представителей власти.

Насилие начало применять именно государство против мирных протестующих. В ситуации, когда против резиновых пуль и светошумовых гранат выходят безоружные люди, насилие принципиально не обоюдно. И если эти безоружные люди испытывают ярость к тем, кто их избивает и убивает, они имеют на это полное право. Более того, коллективная ярость – очень важный ресурс для солидарности и мобилизации. У меня есть сомнения насчет слова «фашисты» – не потому, что оно злое, а потому, что я против расширительного употребления этог понятия и размывания его содержания. Но в целом, я думаю, мы должны относиться ко всем этим словам с уважением – как к важной стратегии политической борьбы.

Режим диктатуры, просуществовавший десятки лет, невозможно демонтировать мирными средствами. Тем более что этот режим уже максимально четко дал понять, что на мирный диалог он идти не собирается. Силовики могут и должны складывать оружие и переходить на сторону общества – но это они должны показать, что они люди и граждане, а не только силовики. Не надо им это приписывать раньше времени.

Давайте, в общем, проявлять солидарность с теми, кто борется за свободу. Беларуским активист_кам — любовь и поддержка!
🤍❤️🤍

Сыны* движения и феминистская маскулинность

Пока кругом бушевали споры и ссоры вокруг транс* людей и трансфобии, я вспоминал один текст, который очень помог мне в трудную минуту. Там говорилось, что конфликт вокруг трансгендерности — ключевой и важнейший для современного феминизма. Но помог он мне даже не этим.

А было это так. Сначала я придумал делать исследование про феминистские движения. И вроде даже начал его делать. А потом у меня сломалась идентичность. И поскольку накал страстей вокруг трансгендерности и феминизма тогда был не меньше, чем сейчас, то конечно, передо мной встал вопрос: как мне из транс* маскулинной позиции говорить о феминизме? Мне вообще можно о нем говорить?

Я стал искать информацию про транс* маскулинность и феминизм. И нашел Бобби Нобла.

Бобби Нобл — канадский гендерный исследователь, трансмужчина и феминист. Его текст, который меня невероятно поддержал, называется «Сыны движения: феминизм, женская маскулинность и ФТМ-транссексуальные мужчины» (Sons of the Movement: Feminism, Female Masculinity and Female To Male (FTM) Transsexual Men). Это эссе вышло аж в 2004 году и использует устаревший язык, но ничего не поделаешь, в транс* исследованиях вообще все развивается (а значит, и устаревает тоже) слишком быстро для академии.

Если коротко, в этом тексте автор объясняет, в чем ценность (транс*) маскулинных голосов и позиций для феминизма. Он доказывает, что появление в феминизме транс* мужчин и маскулинности — это не только не провал и не конец феминизма, но и единственно возможный путь, если феминизм хочет дальше развиваться как теория и как политика. Там есть много увлекательных рассуждений про гендер, расу и интерсекциональность, есть критика таких звезд, как Халберстам, но для меня важнее всего оказалась лично-политическая сторона.

⬇️⬇️⬇️

⬆️⬆️⬆️

Бобби Нобл сделал свой лесбийский камин-аут в 1978 году. Он — ветеран лесбофеминистского движения города Эдмонтон (штат Альберта). Он волонтерил в кризисном центре для переживших изнасилование, организовывал марши против насилия «Верни себе ночь» (Take Back The Night) и первый в Эдмонтоне прайд в 1987 году, вел группу поддержки для секс-работни_ц и делал еще много чего. Он — плоть от плоти феминистского движения. Как он пишет в этом тексте, он не стучится в дверь феминистского движения и не спрашивает, можно ли ему войти. Он уже здесь и всю свою сознательную жизнь был здесь.

Именно из позиции человека, выращенного и пропитанного лесбийским феминизмом и его ценностями, Бобби Нобл формулирует свою феминистскую трансмаскулинность. Важная часть этой маскулинности — сознательный отказ от того, что традиционно предписывает образ взрослого мужчины. Это преднамеренное, стратегическое лузерство на поле мужественности, отказ брать и использовать мужскую власть. Из этих соображений Нобл не стал менять гендерный маркер в документах, и из этих соображений он выбрал себе детское, смешное имя Бобби (взрослых мужчин зовут Роберт или Боб). Феминистская маскулинность — это не занимать пространство так, как это обычно делают мужчины, не соревноваться с ними за позицию «альфа-самца», побуждать и поддерживать мальчиков не становиться взрослыми мужчинами в политическом смысле, а оставаться «мальчиками». И еще это последовательная антирасистская солидарность и борьба, и конечно, всегда — последовательная поддержка женщин* и ЛГБТИК.

Вот вам и позитивная программа. Когда я все это читал, у меня было такое чувство, как будто Бобби Нобл протянул мне руку и вытащил меня из липкой холодной трясины моих тоскливых сомнений. Я узнал себя и в его истории, и в его решениях. Я тоже давно в феминистском движении, и много чего организовывал, и точно не пришел в него извне. И я интуитивно и естественно выбрал для себя именно такую стратегию лузерской и мальчиковой маскулинности. История с именем меня просто привела в восторг, потому что меня зовут Ваня ровно по той же причине.Пожалуй, слабое место в аргументации Нобла — это опора на послужной активистский список. Точнее, это то, что работает для него (и сработало для меня — по крайней мере в плане разрешения внутренних сомнений), но, конечно, это не универсальный довод. Право находиться и участвовать в феминистских пространствах не должно определяться предыдущими активистскими заслугами точно так же, как оно не должно определяться идентичностью, медицинским статусом и гендерным маркером в документах. Потому что иначе это получается опора на иерархию того, что считается правильным активизмом, достаточно престижным, протестным и/или публичным. Критерий тут должен быть один — политические решения, которые человек принимает сейчас, и политические действия, которые человек совершает — сейчас, а не когда-то в прошлом.

P.S.: Ну, и мне лично с моей небинарной идентичностью не по душе слово «сын», даже если прилепить к нему звездочку. «Дети движения» — так мне нравится больше.

Привет новоприбывшим и давнишним читатель_ницам! Я очень рад вам всем 😊 И сейчас заново расскажу о себе и о том, что я тут делаю.

Привет! Что тут происходит?

Это канал про феминистские движения в России и разные смежные темы. Я пишу про это диссертацию, и изначально идея была такая, что тут я буду рассказывать все то же, что пишу в диссере, но только просто, весело и по-русски. По факту, здесь я иногда действительно это делаю, но еще и просто комментирую события и рассказываю разные вещи, которые меня занимают в связи с феминизмом.

Мой феминизм — антикапиталистический, антирасистский, антиимперский и антиколониальный, и конечно, квирный и интерсекциональный.

Про меня

Меня зовут Ваня Соловей. Я небинарный трансгендерный человек. Я родился в Москве, учился лингвистике, занимался левым, феминистским и лесбийским активизмом, но феминистским — больше всего. Сейчас я живу в Берлине, и я аспирант по гендерным исследованиям.

У меня есть несколько опубликованных академических статей по-английски, почитать можно здесь.

Еще я переводчик. Я перевожу все, устно и письменно, и редактирую переводы.
Мои самые любимые работы в этом качестве — те, которые связаны с феминизмом:
⚡️«Кинг Конг Теория» Виржини Депант (М.: No Kidding Press, 2019) — моя редактура,
⚡️эссе той же Депант «Встаем и сваливаем», опубликованное тоже No Kidding Press на «Сигме» — мой перевод.

Связаться со мной можно тут: @turtleseals.

Что тут читать?

А еще чтобы вам было удобнее здесь ориентироваться, вот подборка самых важных постов. (Формат поста-дайджеста я подсмотрел на нежно любимом канале «Помыла руки» — пользуясь случаем, передаю привет!)

История феминизма
🕯Про акцию с балаклавами в 2008 году
🕯Про страшное слово на Ф и женское движение 1990-х
🕯Феминистский онлайн-активизм: история, архивы и каталоги

Фемдвижение
📣Политика «диванных феминисток»: почему мы
обесцениваем онлайн-активизм
📣Что не так с понятием «женская гендерная социализация»
📣Про секс-работу и интерсекциональность

Трансгендерность и трансфобия
🦄Про трансгендерность и феминизм, или из какой позиции я говорю
🦄Про роль трансфобии/циссексизма в феминизме
🦄А зачем люди делают переход?

Государство и насилие
💣Про насилие и российское государство
💣Джулиан Ассанж и тюремный феминизм
💣Про Беларусь и ненависть к силовикам
💣Про 9 мая и антипатриотизм

Колониализм и колониальность
⛓Про Россию и колониальность
⛓Неужели Россия и правда колониальная империя?

Джудит Батлер, звезда квир- и феминистской теории, дали интервью о трансгендерности и феминизме, где каждое слово — золото. Я перевел интервью на русский, а замечательный журнал «Критика фемiнiстична» его опубликовал.

«Для феминизма было бы катастрофой вернуться к строго биологическому пониманию гендера, или свести социальное поведение к какой-либо части тела, или навесить на транс* женщин собственные страхи и тревожные фантазии… Их устойчивое и абсолютно реальное чувство гендера должно быть признано на общественном и публичном уровне, это довольно простой вопрос уважения к достоинству другого человека. Позиция трансэксклюзивных радикальных феминисток покушается на достоинство транс* людей.»

https://feminist.krytyka.com/ru/articles/dzhudit-batler-o-kulturnyh-voynah-rouling-i-zhizni-v-antiintellektualnye-vremena/

Разве это движение?

Феминистское движение вроде как странное. Такое разнообразное и как будто бы разрозненное. Столько направлений, у каждого своя повестка, у некоторых они противоречат друг другу, в результате постоянные конфликты и споры. Разве это вообще похоже на движение? Разве движение — это не что-то другое? И главное, разве с такой — отсутствующей — структурой можно чего-то добиться?

Многие феминист_ки сомневаются, некоторые даже так и говорят: мол, нет у нас движения. Феминист_ки есть, а движения нет. В то же время у многих есть ощущение сообщества, не просто большого, а стремительно растущего, и многим очевидны его все более впечатляющие успехи.

Мы привыкли определять движение через коллективные протестные действия, обращенные к государству (или против него). Когда мы говорим «движение», обычно представляем себе примерно такую картинку: огромная масса людей объединяется, выдвигает требования к государству и начинает за них бороться. Для этого они вырабатывают какую-то стратегию и структуру, из их среды выдвигаются лидер_ки. Если движение успешно, оно, наверное, рано или поздно переходит от уличных протестов к каким-то более формализованным политическим действиям: либо встраивается со временем в политические структуры, либо перерастает в революцию и замещает старые структуры своими собственными.

Конечно, феминистское движение на это не похоже. Надо сказать, не только оно: еще экологическое, ЛГБТИК и много других движений в разных местах и в разные времена. То есть иногда они даже могут вписываться в эту картинку, но она не объясняет их полностью. Социолог_ини, которые пытались разобраться в том, что же их отличает и как они устроены, придумали в итоге теорию «новых социальных движений».

Такие движения, говорит эта теория, стремятся не к какой-то конкретной реформе или политической представленности, а к коренному переустройству всей общественной жизни. Поэтому они не то чтобы выдвигают требования, а, собственно, занимаются переустройством этой жизни здесь и сейчас. Они создают сообщества, в которых вырабатывают новые понимания свободы и справедливости, новый язык, практики, всякие правила и способы жизни. Если они к кому-то обращаются, то в первую очередь не к государству, а ко всему обществу. Время от времени они могут мобилизовываться и устраивать традиционные протесты, могут иногда взаимодействовать с политическими институтами, но их деятельность гораздо шире, чем отдельные протестные кампании или традиционная политика. Такие движения действуют в культурном и дискурсивном поле: спорят, переубеждают, борются за новые смыслы, своим живым примером показывают, как можно по-другому.

Феминизм в России приобретает все более массовый характер. За последние 10-15 лет из горстки фриков, над которыми все смеялись, феминизм стал реальной силой, которая привлекла на свою сторону самых разных людей. Феминист_ки инициировали важнейшие общественные дискуссии, самые заметные из них — о домашнем и сексуальном насилии. Но помимо этого, огромное количество людей и институций теперь знакомы с широким кругом вопросов феминистской повестки, разделяют и поддерживают их. И главное — начинают по-другому думать, говорить и действовать. Все это несомненные социальные изменения. Где есть изменения — там уж точно есть движение.

Дальше еще будет продолжение про то, что такое сильное феминистское движение, нужна ли феминистская партия и лидер_ки. А пока открою комментарии — задавайте мне вопросы, делитесь откликами и соображениями.

🥀Все равно это не те изменения
🐿Интересно про сильное движение и лидер_ок!
🍍Другое, напишу коммент