В сентябре–ноябре 1986 года в здании Московского Манежа проходила международная выставка «Мастера культуры – за мир».

В заключительные дни работы выставки состоялся поэтический вечер Андрея Вознесенского, в котором также участвовали известные деятели искусства: Марлен Хуциев, Ролан Быков, Михаил Жванецкий и Александр Градский. В качестве представителей современной музыкальной сцены на вечере выступили группы «Аквариум», «Мистер Твистер» и «Метро».

Гитарист группы «Звуки Му» и журналист Александр Липницкий отмечал, что сам факт подобной встречи подтверждал преемственность между представителями разных поколений советской культуры:

Лучшие представители старшего поколения нутром чувствуют, что дело развития отечественной культуры сейчас переходит в руки вчерашних изгоев, тех, кто сумели сохранить в себе запас чистоты и искренности в неприкосновенности, не попали в конвейер официальной культуры последнего 25-летия. «Спасшиеся парашютисты» – реальная сила в стране в сфере воспитания человеческой души. И если деятели недавнего прошлого ощущали «ностальгию по настоящему», то рокеры желают жить в Настоящем По-Настоящему, и ничто не остановит их на этом пути…
[Липницкий А. Простые вещи // СДВИГ (Москва). 1987. № 1. С. 15].

📹 На видео: Александр Градский критикует фанатов «Аквариума» в первых рядах за невоспитанное поведение; Марлен Хуциев делится впечатлениями от крайне экспериментального выступления московской группы «Метро».

Репертуар видео-бара «Погребок» [г. Москва, 1988] // Кадр из передачи «Кинопанорама»

«Вот это парняга, — повторял восторженно Ким, — какой Иосиф Виссарионович веселый парняга»

Продолжаем рассказывать о возвращенных в советскую литературу именах. На очереди Фридрих Горенштейн, уехавший в Западный Берлин в 1980-м.

До эмиграции его произведения не были широко известны. Лишь один его рассказ («Дом с башенкой») публиковался в «Юности» в 1964 году. Как вспоминал критик Лазарь Лазарев – «рассказ потрясал правдой и талантом» и отчасти стал осмыслением детской страницы собственной биографии.

Вообще для Горенштейна свойственен реализм, в котором мрак и тяготы действительности выносятся на первый план. Сама биография писателя диктовала ему творческое русло – отец расстрелян в 1937-м по обвинению в причастности к «троцкистской» организации; мать умерла во время эвакуации в Узбекистан в самом начале войны; Фридрих несколько лет воспитывался в детском доме до того момента, когда после войны его не разыскали родные.

После «Дома с башенкой» была попытка напечатать в «Новом мире» повесть «Зима 53-го года». В центре повествования – история юноши по имени Ким, который, как и автор, был человеком с «плохой анкетой». Судьба не была к нему благосклонна – родители репрессированы в 1930-х, из университета его выгнали на первом курсе по надуманному делу. Далее были голодные и холодные годы, время скитаний. В конце концов неприкаянный Ким нашел своё место – шахтерский поселок, давший тяжелую работу и предопределивший печальный финал.

Всё же «Новый мир» вынес повести однозначный вердикт:

О печатании повести не может быть и речи не только потому, что она непроходима. Это еще не вызывает ни симпатии, ни сочувствия к авторскому видению мира. Шахта, на которой работают вольные люди, изображена куда страшнее, чем лагеря; труд представлен как проклятие; поведение героя – сплошная патология... [«Искусство кино». №7]

После неудачи Горенштейн продолжил много писать. Часть в форме сценариев для кинокартин. Например, широко известные «Солярис» Тарковского или «Раба любви» Михалкова – его творения. Но большую часть произведений он всё же складывал «в стол», предлагая ознакомиться с ними только узкому кругу лиц. Среди них были и весьма известные почитатели таланта Горенштейна – Юрий Трифонов, Марк Захаров, Юрий Нагибин. Его ценили и в эмиграции, где некоторые критики вовсе нарекали Горенштейна «самой большой надеждой русской литературы».

Разумеется, он оказался в рядах возвращенных писателей в 1980–1990-х. Повести «Искупление» и «Ступени» (ставшая последней каплей в принятии решения об эмиграции), пьесы «Бердичев» и «Споры о Достоевском», роман «Место» – все эти работы стали доступны советским читателям аккурат к окончанию социалистического проекта.

«Зима 53-го года» не была исключением. Впервые её напечатали в «Искусстве кино», где даже в эпоху гласности публиковались совсем нетривиальные и авангардные вещи, которые никто не решался брать (одни «Пельмени» Сорокина, о которых мы писали ранее, чего стоят). В предисловии Лазарь Лазарев отмечал возникновение особого чувства от чтения, которое вызывает знание о присутствии автобиографических нот. Такой же акцент сделан и в критике периода. В рецензии, опубликованной в «Неве», говорилось:

Горенштейн не успел быть кумиром. Хотя – для этого есть все основания. Некогда ему нанизывать метафоры да вывязывать кружево внутреннего монолога. Он спешит выложить, вывалить свое знание о жизни, а уж оно такое неподъемное, так уж его много – мы и отвыкли, признаться, чтоб ткань романа была настолько добротной, не натянутой нигде, не продутой сквозняком авторских амбиций, не протершейся на острых местах... [см. «Нева». №5].

Отмечу личное впечатление – в «Зиме 53-го», (как, впрочем, и в других его работах) много тяжеловесных форм. Это трудно назвать досуговым чтением. Через слог стоит пробираться. Однако оно того стоит. Особенно если вам импонирует творчество Андрея Платонова. Много схожих интонаций, которые, порой, звучат даже более отчетливо.

В заголовке – цитата из повести.

В 1987 году на «Мосфильме» вышла молодежная комедия «Акселератка», удивляющая своей наивностью. Главная героиня Анюта – добровольно напросившаяся (вернее, навязавшаяся) помощница милиции, которая стремится разоблачить преступную группировку союзного масштаба.

В критике фильм был встречен максимально холодно – поднятые проблемы и форма их раскрытия вызывали у некоторых авторов недоумение:

Фильму свойственно наивное представление, что у молодого человека мол, некое изначальное чувство социальной справедливости и он может его утверждать силой физического превосходства. Пусть простят мне коллеги-критики, что я пытаюсь как-то серьезно рассуждать о несерьезном фильме, но ведь мы действительно отмахиваемся от подобных произведений, как от осенней осы. А они, выгони о дверь лезут в окно – и все на сладенькое. Я серьезно думаю, что если на одном конце репертуарной афиши «Взломщик», то на другом – «Акселератка». Благополучность героини, редкостное ее самодовольство, уверенность, что «чужую беду руками разведу», – не просто черты ее характера, но своеобразная жизненная философия [Иванова В. Взломщики и шантажисты // Литературная газета. 1988. №4].

«Их армия сильна, и они не знают пощады. Если кто-нибудь побежал, наказывают десятку, если побежала десятка – сотню…»

Так вышло, что в прошлые годы 20 июля мы вспоминали Алексея Германа. Не будем отклоняться от изобретенной традиции и сегодня.

После всех перипетий вокруг «Лапшина» и «отмены» Германа в 1982-м казахские кинематографисты предложили ему и Светлане Кармалите написать сценарий на историческую тему, которая была совершенно незнакома авторам – нашествие войск Чингисхана и борьба за город Отрар в XIII веке.

Быстро сценарий написать не удалось – «опала» Германа продолжалась недолго. Нужно было всё же закончивать и выпускать «Лапшина». Подготовка «Гибели Отрара» растянулась до 1989-го. В начале следующего года он был опубликован в «Искусстве кино». В предисловии к публикации авторы так описывали трудности работы и основную линию:

Только начав работу и планомерный сбор материала, мы поняли, на что согласились. Ибо материала практически не было, эпоха молчала, почти ничего достоверного не добралось оттуда до нас. Все гневно противоречило друг другу. Из множества версий мы выбрали одну, как и другие, содержащую противоречия. Но ей мы и следовали. Кроме того, мы исходили из убеждения (это тоже опровергается некоторыми учеными), что во все эпохи люди одинаковы, а эпохи отличаются лишь суммой знаний, ибо повторяются даже обстоятельства. <…>

Точно установлено, что Отрар и его цитадель поставили один из «рекордов» мученичества и подвига, дольше всех других городов удержав под своими стенами монголов. И еще известно, что здесь был уничтожен крупный монгольский караван, что по некоторым теориям и спровоцировало поход Чингисхана на Среднюю Азию и дальше на запад.

По этому сценарию Ардак Амиркулов снял мини-сериал, вышедший в 1991-м. Но это уже другая история, гораздо более запутанная.

Добавим только, что в 1990-м Герман и Кармалита написали другой сценарий под названием «Хрусталёв, машину!», на основе которого почти десять лет снималась одна из наиболее противоречивых лент в истории отечественного кинематографа.

📷 На фото: А. Герман и С. Кармалита [ИК. 1990. №1].

«Мысль о моем побеге надо откинуть сразу»

Почти месяц наш канал пребывал в спячке. Лето и сезон отпусков сделали свое дело. Но мы постепенно возвращаемся. И первый пост из традиционной рубрики – почта киноведомства.

В 1989 году в Министерство культуры СССР пришло письмо из Хмельницкой области, в котором автор не просто критиковал современную советскую кинематографии, но и предлагал перечень решений по выходу из кризиса.

Казалось бы – чего здесь особенного? Рассуждений подобных «энтузиастов» сохранилось достаточно (как в периодике, так и в архивных материалах). Зачастую авторы демонстрировали незнание принципов работы индустрии кино и высказывали тривиальные соображения.

Письмо, которое мы хотим процитировать, особенное. В нём автор, весьма специфически, предлагал организовать перестройку кинопроцесса вокруг своей персоны (!). Подчеркнув, что внимание зрителей ныне приковано скорее к иностранным картинам, автор отметил, что сможет создать более увлекательные произведения о западной жизни. Действительно – зачем тратить валюту, если он сам способен повысить уровень предлагаемых зрителям произведений?

Процитируем особенно занимательные фрагменты этого письма:

Считаю, что могу немного поработать, в студийном государственном комфорте, если он будет отзвуком хорошим можно сработаться по выпуску фильмов художественных.
Я смогу написать сценарии многочисленные по выпуску худож.фильмов и поставим их на ноги, на прокат страны нашей так, что останется написать на плакате

Итальяно (я шуткую)

и фильм не будет похож на русские вкусы. Почему? Потому, что я в основном буду снимать Запад, Европу.

<…>

Я не смогу подобный фильм применить, вернее сюжет или весь фильм насыщен разной тематикой для жизни, что это в нашей стране. Меня не то, что не поймет зритель, меня не поймет никто, а за критиков я вообще забываю.
Значит я должен думать про ландшафт Запада, про их рестораны, про их обычай.

Мне нужен розмах странствий!

<…>

Договора с киностудией мало. Мне нужен договор с правительством, а что от меня требуется я не спасую, так-что в правительстве обязательно все должны знать ибо мне и им – между нами должно быть полное доверие на поездки.
С моей стороны все будет чисто без нарушений, а доход в казну мы сделаем, поэтому все вопросы, что и как мы легко решим.
Мысль о моем побеге надо откинуть сразу, если кто-то будет ставить палки в колеса мол специально предлагаю, чтоб иметь выход. Я предлагаю дело, труд, очень много труда в съемках, а я один буду, и мне будет нелегко окунувшись в эту атмосферу жизни. Я хочу предложить свой замысел, ибо я прожил 50 лет, и я увидел, что могут люди. Очень многое могут.

<…>

Чтоб побольше было фильмов наших в нашей стране таких, чтоб при просмотре их все думали, что это французский, американский, итальянский, английский или англо-американо австралийский или шведский или ФРГ.
За валюту лучше не купят, как я сниму. Куплять надо, но моя постановка будет иметь свой вес и немаловажный.
Вы учтите, что мы говори о деньгах о многих миллионах.
Согласитесь, что это прибыль лиш разумный подход. Я знаю как прощупывать кадры для хароших фильмов.

Письмо сохранилось в фонде Госкино СССР (РГАЛИ. Ф. 2944).

В 1989 году была опубликована повесть Александра Кабакова «Невозвращенец» – сначала в «Искусстве кино», а после в отдельном сборнике под названием «Заведомо ложные измышления». Это произведение было написано на волне ожидания «отката назад» – к временам застоя или даже сталинизма.

Позднее на «Ленфильме» Сергей Снежкин по мотивам повести снял одноименный фильм. В киноверсии «Невозвращенца» идет борьба вокруг готовящегося госпереворота; в повести – бунт уже случился и действие разворачивается в постсоветском мире, точнее – в 1993 году, где царит тотальный хаос и борьба всех против всех, а пространство повседневности и власти заполнено жестокостью и диктатурой.

Неудивительно, что сначала повесть и фильм характеризовались как «трезвые предупреждения», а после августа 1991-го – «пророчествами».

Публикуем фрагмент повести, в котором передается общая атмосфера эпохи после распада страны:

– Вот, радуйтесь, дождались! То, что вы все, вся наша паршивая интеллигенция, так ненавидели, рухнула. Бесповоротно рухнула, навсегда. Аномалия, умертвлявшая эту страну почти век, излечена, лечение было единственно возможным – хирургическое... Ну, и вы полагаете выжить после операции? Да и сама операция хороша, а? Госпитальная хирургия: кровь, ошметки мяса, страх и никакого наркоза, заметьте...

– Если вам так уж полюбился ваш убогий образ, то отвечу. Извольте: мы начали лечение. Длительный, сложный курс терапии. Но последовательности не хватило. А в девяносто втором – метастаз: его превосходительство генерал Панаев. Это – верная смерть. Что же – прикажете ждать, пока этот рак страну сожрет? Или все же хирургия?

– Варварство и идиотизм... Варварство и идиотизм. Как и собственно и отечественная медицина. Все на уровне каменного века. А разве лучше умереть зарезанными, чем естественно?

🎥 Фрагмент к/ф «Невозвращенец» [«Ленфильм», реж. С. Снежкин, 1991]

Стихотворение петербургского общественного деятеля Саши Богданова, написанное в дни августовского путча.

Горбачёв сидит в Крыму
Скучновато одному:
Все товарищи по хунте
Ездят в танках по Кремлю.

А ведь он их обожал!
Он за пугало держал
Пузо, Язова, Крючкова
И тепло им руку жал

А ведь этот подлый Пуго
Напугал нас, как пьянчуга!

За два дня до Договора,
Сбора подписей к нему,
Налетела волчья свора
На пустынный пляж в Крыму

– Где тут бывший Президент,
Пустозвон и диссидент?!

Захватили в плен Раису.
Отобрали телефон.
Не дают звонить Борису
И следят со всех сторон.

Дачу заняли друзья –
В туалет сходить нельзя!

Тут-то вспомнил Михаил
Как он митинги давил!
Как охранкой и спецназом
Из Кремля руководил!

Он за действия спецназа
Не покаялся ни разу.

А теперь Генсека с Раей
Оппозиция спасает!

Анархисты и «ДС»
Под портретами МС
Всюду строят баррикады
Против войск КПСС!

📷 На фото: ленинградцы с транспарантом во время митинга 20 августа 1991 года.