эльфы нашего городка
27 — рождественский эльф
 

пускай ты давно нос повесил и болт забил на эльфов
вокруг, и даже не знаешь, во сколько сегодня темнеет,
этот городишко, пожалуй, сможет тебя удивить хоть ра-
зок: голодный сыт, бессонный спит, вымерзает кровь

и горит вино — выпускайте рождественского эльфа!
это видеть надо: вся объездная подмята калачиком
йольского кота, а где была мэрия — стал пряничный
терем, и несут со всех хибар, ночлежек, помойных ям

к его дверному коврику падуб, поленья, пироги... гляди:
что-то древнее пляшут по парам эльф-сапожник, эльф-
стрелок, голубой эльф, эльф с искусственным глазом, мно-
гие те, о ком я не успел ни слова сказать — и когда ты,

уже мягкий от магии и пунша, проскользнёшь мимо них,
эльф рождественский на минутку тебя мешком накроет,
а как снимет — и у тебя заострятся уши, такой вот трюк,
да, этот городишко, пожалуй, сможет тебя спасти хоть разок.

Весь цикл «эльфы нашего городка» — одним файлом.

форева
 

если в глотку не лезет ничего за столом ломящимся —
преломи слезу звонкую над кружкою плёвого чая: лег-
че тебе не станет, но, дай бог, крылья вспушатся и про-
режутся зубки; отправь смс со словом коротким на ко-
роткий номер — и получи прям на свой сименс нюдсы
луны четвертной, песенку мармеладного мишки, внж в
розовопонии и прочие квестовые предметы — как ты
иначе собираешься выживать? не робей, преломи, она
не горькая — дед пил в ленинграде в семьсят седьмом,
бабка пила в лондоне в том же году, бабка двоюродная
только на ней и протянула весь май, тёти с дядями не
стеснялись, лупили вёдрами, лихо подбородки утирали;

в комнате детства, при светильниках с али снова нелов-
ко тасуется колода, но вместо звёзд евро две тысячи
восемь или бессмертных феечек винкс — дружба, права,
любовь, разъезды, политика, самоубийство, так называ-
емая литература; всем, конечно, хочется героев, но мы —
драные, куцые зверьки неизвестного науке вида и рода,
не нашими ли шкурками замостят библиотечные полы
тишине во славу? легче не станет, но станет на полграмма
сильнее, на четверть злее, на осьмушку честнее с собой,
на вот столечко ближе к раю самоходного пламени,
так преломи слезу звенящую над ломтём хлеба пустого,
на века, по хардкору, по-нашенски, вместе, форева.

открытый всероссийский сакральный чемпионат


редактор благодарит за тестирование вопросов и цен-
ные замечания: иоганна кеплера (прага), андре массона
(париж), унику цюрн (париж), пита сигера (нью-йорк), бал-
халоймэса (измаил), мозеса хармана (чикаго), памелу
айсли (готэм-сити), сатану хейлеля (девятый круг ада),
ви (лондон) и команду «мега-гуррен-дан» (гиха, земля).

вопрос первый. согласно распространённому мнению,
поэзия — это оргия клоунов-героинщиков на мокрой тра-
ве, в лиловой мгле, менархе, осколки градусника и джин-
сы с застёжкою сзади, лунный сок и потайная любовь
к потрохам. ответьте точно: в каком возрасте вы впер-
вые узнали, из чего приготовляются стихотворные чернила?

вопрос второй. джейн вейр была найдена в собственной
спальне в три часа перед полуднем в беззвёздную ночь с
перегрызенным горлом, со швейной иглой под левым
нижним веком, все часы в её доме шли в обратную сто-
рону, а картинки в книжках то и дело пошевеливались.
скорее всего, джейн стала жертвой икса. назовите икса.

вопрос третий. она — это просторечное наименование
дождя из лягушек, мужского семени или сорокаградус-
ных напитков. такая она — название произведения, сто-
ившего жизни девятнадцати издателям. сякая она встре-
чается в биографиях сирот. мы не спрашиваем вас, что
мы заменили словами «такая» и «сякая». назовите её.

вопрос четвёртый. клеман барбо, посещая определён-
ные заведения, неизменно носил маску геде нибо, под
ней — маску шивы бхайрава, под ней — маску учихи оби-
то, под ней — маску филипа шеридана, под ней — маску
пауля целана, под ней — маску пентагона-младшего. от-
ветьте, какие именно заведения посещал клеман барбо.

вопрос пятый. блиц, три вопроса по двадцать секунд
обсуждения, ответы сдаются на одном бланке. первый
вопрос блица: что антонен арто сравнил с огранённым
алмазом, вытолкнутым из утробы? второй вопрос блица:
что антонен арто сравнил с вайфай-роутером на надгробии?
третий вопрос блица: что антонен арто ни с чем не сравнил?

вопрос шестой. как? вопрос седьмой. за что? вопрос
восьмой. терпимо? вопрос девятый. не больно? вопрос
десятый, раздатка. перед вами — последние строки пьесы
«король в жёлтом». заполните оба пропуска двумя сло-
вами, начинающимися на одну и ту же букву. напишите
хоть что-нибудь, если можете ещё что-нибудь написать.

вопрос одиннадцатый. казённый сад забаррикадирован
рождеством по самое, цверги со свечками алого воску
кружат хоровод вокруг твоей единокровной сестры,
нож, возлежащий на розовом облачке, сам собой раз-
резает пирог. внимание, вопрос: где ж вы были, пока снег
подымали домкратом, жгли журналы и оркестр играл туш?

вопрос двенадцатый. он снился вам в ночь совершенно-
летия, он ставил вам пятёрки с плюсом за молчание на
уроках литературы, он нарисован углём под обоями в
доме вашего детства, он возглавляет апелляционное
жюри. назовите его двумя словами. назовите его двумя
словами. назовите его двумя словами на одну и ту же букву.

скибиди-туалеты против мира живых
(каватина из образцовой во всех отношениях оперы)
 

в красном углу ринга прошлогодний ледок плесневеет
и медитативно истекает соплями луна, в синем углу
ринга — плоть, сталь и фаянс, джен-зи-думздэй-машин,
твой кошмар первородный, твоя распоследняя надеж-
да; в красном углу ринга на эспадской рапире над боч-
кой бензина жарятся трепетные сердца, что делать —
так они служат последнюю службу, в синем углу ринга —
во гробике хрустальном последний спикермэн сплав-
ляется по канализации в страну невыученных запове-
дей; в красном углу ринга нормис-избегатор с покер-
фэйсом спускает последний редфлэг, в синем углу рин-
га — апокалипсис вчера, ты опоздал, полимеры проёба-
ны; мир живых был бел, а стал густо-марганцев, как пурген
в щёлочи, мир живых — мокрый тяжёлый зверь-сноед,
налит запахом животным, мир живых — фигаро, дана
скалли, инспектор гаджет, пятнадцатилетний капитан,
йо асакура, саманта симпсон, оска из подружеской вы-
думки, казак-разбойник и единорог-извращенец — пере-
дрался за погремушку и теперь на пиршестве новых царей
втупую доедает тела, дожигает гости, донюхивает цве-
точки; в красном углу ринга — пламенные ноги мадонны,
в синем углу ринга — чёрная кровь беладонны, в крас-
ном углу ринга — музыка, что жизнь мою сожгла, в си-
нем углу ринга — пепел, что остался от сожженья, в крас-
ном углу ринга — таинства ночей, воспетые цевницей
сладострастной, в синем углу ринга — задумчивый, за-
бав чуждаюсь я, в красном углу ринга — синева, которой
взгляд его искал, в синем углу ринга — платок, беленный
взмахами прощанья, в красном углу ринга — на языке
цикад пленительная смесь, в синем углу ринга — власть
отвратительна, как руки брадобрея, в красном углу ринга
ах, в синем углу ринга — плоть, сталь и фаянс, в красном
углу ринга — ох, в синем углу ринга — плоть, сталь и фаянс,
в красном углу ринга — хех, в синем углу ринга — плоть,
сталь и фаянс, в красном углу ринга — лол, в синем углу
ринга — плоть, сталь и фаянс, в красном углу ринга —
всхлип, в синем углу ринга — только плоть, сталь и фаянс;
мир живых — последнее прибежище негодяя, в мире мёрт-
вых — ночь длинных ковшей, не осталось и самой жалкой
хибары, так вжарь по детским каракулям, мокрым прос-
тыням, дряхлой конспирологии! аккордеон! пиццикато!
трэп-трещотка! в красном углу ринга — кто на ниточке,
кто на верёвочке, все над бездной дрожат и кусают друг
друга за пятки, в синем углу ринга — плоть, сталь и фаянс,
только плоть, сталь и фаянс, ты полюбишь их, ты полю-
бишь, хоть сам ещё не веришь, никаких стенаний, терзаний,
брэйкдаунов, никаких призраков, скребущихся под рёбра к
утру, только плоть, сталь и фаянс, скибиди-доп-доп-йес-йес.

из уфологических протоколов академии противоестественных наук
 

двадцать второго ноль первого две тысячи четырнад-
цатого года в городе москва в книжном магазине музе-
я современного искусства «гараж» в течение полутора
минут на обложках всех экземпляров книги джона сиб-
рука «nobrow» наблюдалось изображение мужчины
средних лет семитской внешности с удалённой хирур-
гическим путём полосой ткани над переносицей. изоб-
ражение не содержало надписей. содержание книги
осталось неизменным. семнадцатого ноль четвёртого
тысяча девятьсот девяносто седьмого года в районе
северный городок города ахтубинска в течение семи минут
тридцати четырёх секунд наблюдалось небесное тело, по
масштабу сопоставимое с солнечным диском. по свиде-
тельствам очевидцев, бледно-голубой шар имел склонение
около 97°, не двигался и издавал негромкий неприятный
звук. в течение нескольких часов после инцидента один-
надцать местных жителей, включая троих детей, были
госпитализированы с острым отравлением туйоном. вось-
мого двенадцатого тысяча девятьсот девяносто первого
года в алеусском заказнике крутихинского района алтай-
ского края в течение всего светового дня широкопалый
речной рак (astacus astacus) и хавтагай (camelus ferus)
исполняли медленный танец под музыку из первой сцены
балета «бахчисарайский фонтан» бориса астафьева. нем-
ногочисленные свидетели сообщили об ощущении «неза-
вершённости», возникшем при наблюдении танца. трид-
цать первого октября тысяча восемьсот четырнадцатого
года в церкви святого владимира в старых садех ровно
в полночь материализовался гуманоид ростом прибли-
зительно два метра шестнадцать сантиметров, источав-
ший тусклое алое свечение. температура в помещении
в момент его возникновения повысилась на двадцать
девять градусов. внутреннему убранству храма были
причинены значительные повреждения. пятого мая тыся-
ча девятьсот первого года всем прохожим на лиговском
проспекте с шестнадцати ноль двух до восемнадцати
двенадцати было прикольно :) восьмого февраля тысяча
девятьсот тридцать первого года все женщины, постоянно
проживающие на улице адмиралтейской города колпино,
единомоментно лишились ягодиц, при этом пострадав-
шие не испытывали видимого дискомфорта при соприкос-
новении костей и мышечных тканей с одеждой и поверх-
ностями и не осознавали произошедших изменений. двад-
цать девятого апреля тысяча семьсот шестьдесят восьмого
года обер-шенк александр нарышкин и граф пётр румян-
цев-задунайский вступили в близкий контакт четвёртого
рода с существом, напоминавшим двустворчатого мол-
люска длиной около шести метров. согласно показаниям
нарышкина, существо прилично коммуницировало на
русском языке, а также посредством невербального воз-
действия приказало им пролезть в щель раковины, после
чего они были раздеты донага и погружены по горло в желе-
образную массу. контакт продолжался десять минут,
его результатом, по некоторым сведениям, стало рож-
дение софьи самойловой, будущей графини бобринской —
это объясняет феномен её воспетой поэтами едкой, розовой,
мускусной слюны и два пневмостома по обе стороны вульвы.

Вот такую подборку-проект собрали Алексей Масалов и Мария Землянова. Мне нравится, как в актуальной поэзии массовые, поп-культурные, маргинализированные жанры становятся рамкой высказывания о политике, экзистенции, метафизике, поэтому радостно было прочесть рядом со своим стихотворением множество других текстов, обнаруживающих потенциал подобной рефлексии.

https://syg.ma/@krasnye-chteniya/skibidi-poetry-stihi-osmyslyayushchie-klyuchevoy-internet-mem-nachala-2020-h

меткому стрелку из лука
 

о, если бы стрелы, как орлы, перебивали сердца на лету!
но ведь они — неперелётные пташки, зимуют через не
хочу, подъедают пьяные ягоды... очумелая глазурь за-
штатного парка их окоченевшими телами утыкана, тем
самым напоминая злого ежа-альбиноса, ни за что не
кормящегося с рук; пустотелым древком чертя марсову
букву, во всех языках читающуюся как клёкот невинной
крови, ты накидываешь тут же нехитрую диалектику:
что слабее стрелы? тетива, вестимо, а слабей тетивы —
разумеется, лучные плечи, ну а те столь ничтожны, что
презренней их только стрела; на рабочих окраинах день
световой кончается раньше обычного — ведь с подшитой
под кожу звездой безволосый лучник вялит солнце — до-
бычу свою — про запас, до лучших времён, сейчас — только
худшие, в худшие времена стрелой не пронзить и яблока,
а вот флаг постовой гололедице сдать на потеху — раз плюнуть,
да, геродот что-то знал, но не понял ни черта, как обычно,
и поликлет что-то знал, но зассал, выходит, признаться,
да и я что-то знаю, только вам ведь всем по барабану,
всё равно лучную стрельбу запретили, только пулевую
оставили.

я много кем работал, всего не упомнить, но теперь
я — водитель исекай-грузовика, почёт мне и слава,
во всём мире жестоком никого ещё не благодарило
столько мертвецов — я ударник производства героев,
спас бы кто разве семь жемчужных королевств от
тирании вальпурга, властелина-полудракона, если
б не этот задрот в хрустящих от семени шортах
домашних, всмятку раскатанный моим дизельным
бро? что бы было с принцем кираном, нежным как
лепесток фуксии, заточённым в плотоядную темницу-
раффлезию гоблинами-ренегатами, если б не эта
дальше носа не видящая дурнушка с чёрным поясом
по уни-дропауту, которую соскребать пришлось двор-
ничьими лопатами? а? то-то и оно, все ж проходили,
чем закармливают топки утопий, я, можно сказать,
благороднейший из эйчаров, поставляю отборные
кадры; изнывает лапута от нехватки простачка-попа-
данца, гномы-бояре всё никак не дождутся, когда ж
их научат джаваскрипту, в войне между партией феи
и партией моржа гибнут лучшие дщери земли-что-горит-
под-ногами, когда ж долгожданный мир, хотя бы и
сепаратный? дальнобой междумирья всё разрулит,
чилл, а к концу смены, профсоюзный взнос оплатив,
на окраине зримого добьёт пачку сигарет «тамбовский
вожак», обоссыт колесо, дожуёт самсу лежалую,
крошки ссыплет в карман отощавшим последним
зимним звезда́м... а в городе — страсти, рыданья, венки,
безутешные матери и не слишком-то горюющие дноклы,
а вслед тем, кто и дома бездомен, продолжает исекай-
грузовик покрикивать кровавым клаксоном, фары
осатанело тараща, лёгкий как небо, крепкий как тьма.

Зачем-то перевёл на английский весь свой цикл «грозы», написанный этим летом. Переводы, чутко откорректированные Катей Вахрамеевой (@vakhrameyeva), повесил на Сигму.

https://syg.ma/@maxim-dryomov/storms

песенка-почемучка
 

почему весна, почему луна, почему страна?
почему погода, почему сопли-слюни, почему
гроба́? почему страшилки, почему помарки,
почему ебала́? почему сменка, почему пере-
менка, почему такая мура? почему говорок
ветра мартовского: ха-ха, оу-оу, да-да?

ты разве не видишь — трамвай горит и с
крыши дома наркомсолнца жонглёр-бухарик
вниз головой летит, и расклейщики рекламок
батутного центра чё-то там себе вопят, но
нежданно-негаданно склизкий дождь прихо-
дит и усаживает всех пить тихий чай?

это нынешняя весна ставит тебе тг-реакты:
то китёнка, то привиденьице с высунутым
языком, это дразнилка — знаешь дразнилку
такую, там про весь мир голодных и рабов?
будет день, день за днём, день после дня
и ещё один день, и ты спросишь: а почему?

потому что враги мы с ними, беспощадной
будет борьба, потому что хотим, но не можем,
а то можем, но не хотим, а то и хотим, и можем,
но погоды на остановке трамвайной ждём —
и однажды дождёмся, потому что мы — делулу,
и зачем-то безумно горды этим — нипочему.

Наконец-то доступна электронная версия 185-го номера «Нового литературного обозрения», в котором, помимо всего прочего, опубликованы избранные стихи из моего цикла «существа бессрочного протеста».

https://www.nlobooks.ru/upload/iblock/f9b/fgly8i6v3tdbn2x87n7qzbni8bqdxix2/Dryomov-185-NLO.pdf

слэш-один: принцесса крови
 

два случайных бастарда дадаистских камерных оргий
в бесхарактерном мыльном вестибюле — быстрый-
кроткий и всадник-без-двух-голов — мёрзнут на пара-
пете, хотя уж уверенный плюс, и ведут телепатические

беседы, вот, например, быстрый-кроткий: «луна, гово-
ришь, пахнет кровью рожениц? — что за чушь, луна
пахнет бартолиновыми железами, медовым пряником,
полынью, гипсом соцблока и отсутствием работы!»,

а всадник-без-двух-голов отвечает: «ты же не веришь
в самом деле, что мещане, буржуа по ночам храпят в
своих постелях? они превращаются в фарфоровых пас-
тушков, а те, которых на блошке толкают — это их мертвецы»,

быстрый-кроткий: «облака выстланы алюминиевой
фольгой, ты кретин, что ли, — греть их в микроволновке?»,
всадник-без-двух-голов: «из слова „март” можно сделать
слово „член” всего в четыре незатейливые операции»,

и двери тяжёлые затворяет толстая синяя тётка, и кровь
восходит над ампирным цветком-истуканом, и быстрый-
кроткий говорит: «если сердце и прочие конечности любви
движимы донорской кровью, выходит, эта любовь — чужая?»,

и всадник-без-двух-голов говорит: «и положен ли титул
наследный, если кровь голубая?», и быстрый-кроткий го-
ворит: «что, ночь настала — и вот уж я принцесса крови?» —
«да, ты — принцесса крови, сорян, живи с этим как-то».

слэш-два: поводыри
 

она:
— я совсем не боюсь тепловой смерти вселенной и
нейрочипов, которые вскипятят всем нам мозги, мне
спокойно с мумиями прошлонедельных тюльпанов,
с конфетами, большими и глупыми, как анимешные
глаза, ведь ты для меня — цветок-поводырь, ты —
ненаглядное пособие, пошлость — это вечность и есть,
за что, собственно, и спасибо.

она:
— бывают дни, когда я ветха, когда я — сплошная су-
хая кожа, когда я ранюсь даже о шрифтовую засечку,
когда воздух слишком громкий, а свет — слишком
кислый, когда косточки белья — скелет настоящий,
гремит и скрежещет, тогда ты для меня — овца-
поводырь, одна большая постель кучерявая,
за что, собственно, и спасибо.

он:
— мне гадко жить, и, чтобы жить хоть как-то, по но-
чам я изничтожаю полтергейстов-мигрантов (наших,
местных полтергейстов ненавижу не меньше, но тон-
ка кишка), и мой мачете не знает покоя, невидимкой-
кровью допьяна напоён, но только не в те ночи, когда
ты для меня — месяц-поводырь, руку держишь на весу,
за что, собственно, и спасибо.

он:
— меня, как все знают, припёрла к стене нужда: ниче-
го не осталось, кроме как торговать в розлив собст-
венными телесными жидкостями, кровь по сотне,
моча по две, по двести пятьдесят слюна, по триста
желчь, сперма — пятьсот, и ты для меня — мамонт-
поводырь, только ты и не знаешь, как задраны эти цены,
за что, собственно, и спасибо.

она:
— а меня ни за что ни про что накачали водой и пове-
сили над зашкольной курилкой на ле́сочке, дали каких-
то колёс, смутных, кучевых, и сутками я оплакиваю
уже даже не знаю, что, не говоря уж о том, зачем,
скоро лопнут глаза как гондоны, а всё же если есть
ты для меня — трава-поводырь, кто-то этим кормится,
за что, собственно, и спасибо.

он:
— оборотни подстерегают меня даже там, где не ждёшь,
оборотнями были даже мой брат и моя бабуля, он
обращался хряком, а она — леопардом, как тут вооб-
ще выдохнешь, если ищешь всё время в чужом глазу
звериный зрачок, так что ты для меня — огонёк-пово-
дырь, на чьей сториз зависнешь — с тем и не страшно,
за что, собственно, и спасибо.

сколько человек участвует в этом разговоре?

слэш-три: аналитика
 

— может, нас всех в кандалы закуют, птицами рас-
клюют, в жопу палочек насуют, в сердце горячее
барабанный подструнник зашьют, за борт выкинут
нахуй прямо из тёплых кают, кровушку нашу наив-
ную разольют по баклахам из-под багбира, разопьют,
а потом, как назло, по забывчивости не добьют?
— да, сценарий реальный.

— а может, вместе с первой травой из земли ка-ак
полезут альрауны, всех промышленников перетравят,
за втыкание вилки в розетку будут в червей превращать,
за проезд на колёсном транспорте — долго-нудно макать
головой в навоз, и наши дети будут расти при тотальном
фэнтези-анприме, и не знать друзей, окромя рогатых жуков?
— отчего бы не быть такому.

— быть может, окажется, что бозон хиггса — это брил-
лиант на обручальном кольце у квантовых демонов,
а мы ж их наплодили — не счесть, и вот в женеву зая-
вляется целая делегация, думают — свадьба будет на
славу, а нам их и потчевать нечем, и песен мы их не
знаем, и шампанское ихнее несовместимо с нашей туфлёй?
— вероятно, угу, вероятно.

— может, всех мальчиков, мужиков, дедов увезут на
венеру и будут доить — будут сутками, месяцами, без
отпусков сцеживать мужское молоко, радужное как
бензин, от которого крепнут крылья, удлиняется удиль-
щичья удочка, в животе безболезненно прорастает эхо-
лот, может такое быть, ну когда ж их всех увезут на венеру?
— может, может такое быть.

— может, к завтрему всех уже истребят, снимут мясо
с костей, сложат в царь-гору на площади ваала, укра-
сят пасхальными лентами, а наши кости, скелеты наши,
пойдут хоровод водить и пить-глотать своё костяное пиво,
у них, у костяшек, окажется собственный разум и воля,
у них, у костяшек, умишко окажется поболе нашего-то?
— пожалуй, есть предпосылки.

— ну, а может, что-то щёлкнет меж звёзд, мы проснёмся
внимательными, начитанными и отважными, нами будет
править четыре года единорог скарлеткорн, два года
шелки меррон, а потом пять тысяч лет не править никто,
мы будем плавать в запретных реках, где некого отныне
бояться, будем карту луны рисовать, будем жить?
— что ж, и это возможно.

слэш-четыре: флис и войлок
 

ах, коварен чай весной завязавшейся, раз глотнёшь —
и перед тобою лотреамон, принц-бредотряс, с ложечки
кормит ворон пломбиром подтаявшим, тиклит мышь
осовелую, и вещает, вращая буркалами: «о, до чего ж
на луну похожи на плеши, не спастись было б нам от
волков да влюблённых, на кометы похожи наши патлы,
не спастись было б нам от оракулов да виноделов, кабы
не эти цилиндры, тубусы мрака, полупроводники!»,
«брёвна в божьем глазу» — поддакивает мышь.

ах, коварен чай весной зрелой, раз глотнёшь —
и лотреамон превращается в ленина, да не просто в
ильича, а в дрэг-диву габапентину, своё альтер-эго из
кабаре «вольтер», с мышью сникшей кокетничает:
«а, гражданочка, ну когда ж империалистическая
война перейдёт, наконец, в гражданочку? мы б поши-
ли тогда на всех ньюсбой-кепочек, остальную одежду
вымели б поганой метлой, с голой жопой бы насажда-
ли советскую власть», «стыд долой» — соглашается мышь.

ах, коварен чай весной переспелой, раз глотнёшь —
и ленин превращается в заппу, вообразившего себя
нероном, масляные розочки на бушетках поджёг,
мышь дремотную теребит зубочисткой, покрикивает:
«что, довыёживались, группи бога-осла? всех проглочу,
не жуя, жилы на струны пущу, кто покусится на моё
канотье, мою шляпку рок-мономаха, думала, с рук
сойдёт, думала, не замечу, думала, тихой сапою прос-
кользнёшь?», «не при делах» — вяло отпирается мышь.

да, коварен чай весной бесконечной, всё кругом какие-
то рыжие, крутят чертей и животных из резиновых
шариков, думаешь поневоле: разве всё у меня путём,
если который год вычёсываю зайцев на этой полян-
ке психиатрической, и понимаешь поневоле: всё у
меня набекрень, я — кунсткамерный выродок, круче
всех на земле, и убер-болванщик (это был он, всё —
только он) запевает с мышью сомнабульной свой гимн:
«глори-глори-аллилуйя, флис и войлок — наш девиз!».

слэш-пять: мания
 

— это как будто файналли форточку отворили траве?
— нет, как будто тряпку красную сунули дикой воде;
— это как будто дух размололи в спрей и набрызги-
вают в лицо праздношатающимся из пульверизатора?
— нет, как будто тело втиснули в кондитерский шприц,
давят что есть мочи на солнцем возожжённый торт;
— это как будто ты — стритрейсер на утюнингован-
ном до потолка гробу на колёсиках, банки «бёрна»
глотаешь со скорлупой, втапливаешь двести по мкаду?
— нет, как будто ты — бычок джарума, скинутый с шпица
останкинского, успеваешь вновь задымиться от трения
воздуха, тебя досмаливает чёртик-парашютист;
— это как будто весь мир — батончик «сникерс», ты
голоден как тантал, а желудок твой меньше игольного
ушка, ты жуёшь, не глотая, из жёваной кашицы лепишь?
— нет, как будто твой дом стал сусален и сахарен, цу-
катен, анисов, в таких живут только ведьмы, а если ты
теперь ведьма, где ж надыбать детей на съеденье;
— это как будто меж глаз вырос новый бесплотный поло-
вой орган и им надо заниматься новым бесплотным сексом?
— нет, как будто сердце — из водянистого огуречного мяса,
а в трамваях с тобою ездят сплошь моложавые улитки;
— это как будто ночь бесконечна, влажна и прохладна?
— нет, как будто день шалопаист, полугол и под мухой.

слэш-шесть: франшиза
 

«значит, ца у нас такая: автобусные зайцы, ценители
тонкого искусства мочиться в подъездах, седлатели
медуз, татуировщики на глазных яблоках, дети до
шестнадцати, однояйцевые близнецы, скрипичных
дел мастера — но только те, кто по-прежнему исполь-
зует жилы овечьи, челкастые, атаракс-рокстары,
находки для шпиона, радиоэнтузиасты, бичи, лохи,
подделыватели костей динозавров, идейные бэр-
футеры, простудные принцы, озабоченные, фурри,
хиппи поганые, праноеды, домовые, зелёные ящер-
ки, грибники высших левелов, неврастеники, отаку,
токсики, няшки, нимфы, доценты, оригамисты»
— так говорит франчайзер дождя.

«значит, прибыль у нас такая: одуванчики, колотя-
щиеся башкою о бетон, карточки «скуби-ду» с самы-
ми гиблыми местами планеты, двухголовые котята-
долгожители, кран, выкрученный на полную от сты-
да, певучие рюмки, ранние соловьи, дребедень, пус-
тозвонство, щёлканье неисправного выключателя,
словоерсы, канистры из-под бензина, консонансы,
воздушные поцелуи гермеса, нарядившегося нищен-
кой, цензурные шрамы, радар, чтоб под ним таскать
всё то туда, то обратно, луны «неделька» — семь пар,
гнусавый войсовер поверх пчелиных танцев, пухлый
апрель, мыльный пузырь праздности в его пупке»
— так говорит франчайзи дождя.

слэш-семь: нам пишут
 

«хай! познакомлюсь с клёвой девчонкой на
гномкоре, о себе: рост девятнадцать см, учусь
в путяге им. андвари, слушаю только мунгейз
и шрум-панк, а именно: lips of grass, the earth-
lings, lonely stars are beautiful, the toadstools,
эльфосня — маздай! пишите на мыло: weia-
waga-woge-du-welle@dvergr.com или в асю».

«здравствуйте, „слэш”! меня зовут валентина,
прилагаю свой рецепт эликсира философов,
на фото — мой сын, любитель такого эликсира.
шаг первый: нигредо. свинец — сто тридцать
унций, воронье перо — шесть штук, гробовые
щепки — шестьдесят штук, ляпис-лазурь —
на глаз, сера, сурьма, ртуть — по вкусу...».

«хочу рассказать читателям „слэша” историю
своей жизни. мою единственную дочь похити-
ли уммиты, люди в чёрном вшили мне в печень
жучок, любимую собачку загрызла чупакабра,
само собой, об интимной жизни с женой не
шла и речь, но всё изменилось, когда товарищ
посоветовал мне „флексидол ультра форте”...».

«мужики, выручайте! шкода октавия rs 1.8t,
на скорости выше 60 км/ч возникает чувство,
что моя кожа — марля, вымоченная в спирту,
сердце моё — стекляшка, бутылочное дно, в час,
когда всходит луна-гондольерка и тоскливо
по небу гребёт, я крошусь и таю от любви нез-
накомой и тяжкой, в автосервисе не помогли».

«уважаемая редакция! посылаю в отдел поэзии
хайку собственного сочинения: „персик синиль-
ный! / в медовой плоти ищу / горький вкус звезды»,
или вот такое: „апрельская ночь! / кошек и сумас-
шедших / разве жаль тебе?”. прошу вернуть руко-
пись, если не подойдут. если подойдут — тоже
вернуть. зачем я послал их вообще вам, уродам».

«любимый „слэш”! в двенадцать я писала вам,
что со мной не дружат в новой школе, в семнад-
цать — что со мной не ходят на свидания. вы на-
советовали мне всякой бредятины. я теперь не
скажу, сколько мне лет. я теперь знаю: никто
никого не понимает, ведь это прекрасно, никто
никого не понимает, что может быть круче, а?».

«в ооо „косая черта”. в отношении вашей газетён-
ки возбуждено дело, да не то, о котором вы поду-
мали, дело самое-самое важное. жизнь по-преж-
нему больна, как барочный жемчуг, и по-прежнему
трепет и нежность у бедняцкого порога портят
газон, вы там что себе думаете, это мы вам гово-
рим, министерство мойр, думайте ещё, ради бога».

Весь цикл «слэш» — одним файлом.