таро поэтов
18 — луна
 

о да, моя подруга, луна сегодня печальна! она
смотрит в натреснутый бинокль на наши голые
ляжки, играет сама с собой в покер-наоборот
и рюмкой накрывает мир дневной, прокисший

как недельной давности суп; на чёрной пятнице
тарит луна свои невообразимые прозрачные
ночнушки с прорезями под летучемышиные
крылья — и бредёт прямо по улицам в них,

заставляя краснеть безголовые манекены; так
же печальны и мы с тобой — попугайчики-нераз-
лучники, в страхе оглядывающиеся на распаян-

ную лунным зайчиком клетку... преломим же и в
этот раз пресный хлеб над кровинками мака,
анаши: пусть никогда луна любить нас не кончит!

Джошуа Кловер (р. 1964). Перевод мой.

таро поэтов
19 — солнце
 

в эти дни оно совсем невидимо — дырявой ложкой
ест жидкий ноябрьский клей, жирные пальцы выти-
рает о еле-еле жёлтую сутану, плывёт в заблёванной
постели — бельё не стирано с лета — среди кладбища

малиновок, чижей, коньков лесных... в эти дни и мы,
не покидая кроватей, плывём куда глаза глядят, ло-
дочники изгнания, и в спутники нам — только два пух-
лых младенца — ветер северный, ветер восточный;

может быть, по весне, когда нагуляются сивые мертяки,
пахари прозрачных полей, и примется нарывать на ограде
зелёная ещё ежевика, оно покажет нам парочку своих

слайдов, поэты припомнят, к чему резали им язык и в са-
дах городских заскрипит половой оркестр... но пока небеса,
этот рваный гондон, ни крови на нас не льют, ни солнца.

Товарищи!

11 ноября в 19:00 в московской «Библиотеке поэзии» состоится мой сольный вечер. Буду очень рад всех видеть!

таро поэтов
20 — суд
 

разносчики визиток, граффитчики, смурные метатели
огня, посыльные, дезертиры, рыболовы, даже загранич-
ные шарлатаны — все съезжаются на трибунал и подпры-
гивает в бумажных стаканчиках охотник до драм попкорн;

лампочки превращаются в звёзды, пустые шкурки де-
ревьев превращаются в кольчуги, гипсовые пионерки
превращаются в валькирий, русские летуны превраща-
ются в конфетти, в скорлупки, в фанеру над парижем;

лунный серп — подросток-кокни, с него нечего взять ни на
суде, ни в каталажке: матюгается, сщёлкивает окурок в
нос следаку — он всегда выходил сухим из воды, а теперь

и подавно — трубят за окном и от гордости потеют даже
штативы у международной прессы, но вся плёнка безбожно
засвечена — иное счастье не терпит ни хроники, ни кино.

таро поэтов
21 — мир
 

он как на ладони — брелок, сувенир, сноуглоб,
в толщах гор движутся вагонетки, в малокров-
ных реках мёрзнут недоверчивые рыбы, орлы
обшаривают карманы облачков и в четыре ча-

са утра несут свои свинцовые яйца... а мы, с дер-
жавой из засохшего мандарина и скипетром из
петушка на палочке, приобнявшись, танцуем на
его арктической лысой макитре, два андрогина,

мы занимаемся удовольствиями, известными
одному только богу, да и тому — в пересказе,
метеоспутники над нами чешутся и сигналят...

мы выучили всё — до последней буковки, до
последней пылинки, последнего семечка, мы на
вершине мира — как же тут, чёрт возьми, скушно!

Цикл «таро поэтов» — одним файлом.

А впервые услышать его в моём исполнении можно будет уже послезавтра.

https://poetlib.timepad.ru/event/2229796/

бармен сатаны
 

я — бармен сатаны и у нас тут не заскучаешь,
сегодня вторник, а это значит, что робеспьер
без кюлот на стойке пляшет гавот и к ощерив-
шейся лошади-люстре подкидывает рубленую

голову, а поймав её как заправский голкипер,
рембо заталкивает ей в рот своих голубых про-
спиртованных вшей, и целует взасос, и смеётся
как контуженный клефтский капитан при виде

турков, за столиком угловым эм-эл-кей играет в
алкогольные шашки с бал-халоймэсом, безбожно
поддаётся и, окосев, мурлычет себе под нос что-то
джазовое, сексуальное, сернистое... ленин млеет

на истыканной ножами софе, каплан, уже почти
не краснея, разряжает в него очередной магазин,
и хихикает, когда слышит «мазила!», и гордо вздёр-
гивает острый нос, когда слышит «в яблочко, ра-

дость моя!»; спартак, наконец, попривык к крепча-
ге, больше всего пристрастился к пряному рому —
у камина на львиной шкуре он приканчивает оче-
редной бокал и на его змеиные мускулы то и дело

косятся гинзберг и тимоти лири; в полночь входит
сам хозяин — давно не князь, теперь — бригадир,
в розовом платье, порванном псами, в шипован-
ной упряжи, с красной звездой во лбу: он осушает

залпом ведро лонг-айлендского чая, дальше по пла-
ну бильярд, покер, а если роза и вийон попросят, то
исполнит стриптиз... словом, обычный вторник,
и ты будешь у нас, и тебе налью стаканчик-другой.

Боб Перельман (р. 1947). Перевод мой.

ода на сдачу экзамена на звание чунина
 

ниндзя девяносто шестого, девяносто восьмого, девя-
того, ноль второго, вас приветствуют огрызки людей
на колёсчатых досках, певучих костылях — они со сле-
зами гордости подносят вам обхарканные вражеской
кровью жилеты: береги платье снову, а честь... борма-
шина оваций, медленный мёд пота из-под налобных
протекторов, скуден праздничный ужин тех, кому не
повезло дожить; ниндзя девяносто-какого-то, ноль-
рандомного, в сиреневом рвотном лесу авось не
зазря вы ломали ноги и мухи еблись нипочём на
эмали торчащих костей?

с брошенного своего можно снять куртку, если повезёт —
сандали, у выпотрошенного чужого в лёгких — трупы
кузнечиков, сухие, стрекучие — этой пищей вам, ниндзя
двадцатых, питаться до кончины века, до седых мудей,
а если лани, как монахини, разбегаются от набрякшей
кованым железом опушки-проплешины и синие птицы
глумливо испражняются все в одном месте — это хорошо,
по меньшей мере, я знаю, где ваши могилы: тел ведь не
найдёт даже самый толковый сыщик, только снег, только
юность, только мутный брод — орочимару подчистую
влажным слизал языком.

ну, дорогие юные друзья, расскажите батьке-хокаге, как
шли вы на брата, сестру, листву, чужую мошну, беспощад-
ную белизну, со сколькими девственностями вы распро-
щались? вижу по вашим честным глазам, зарплатных
тут нет, а за своих не волнуйтесь — на их белых пустых
животах генины уже расстилают скатерть... выпей водки
с сэнсэем, парниша, не меньжуйся — ты победил, всё позади,
вы метали, резали, жгли, голым кулаком пробивали грудину,
изводили в ноль чакру, душили, всё как полагается ниндзя,
вы чунины, братцы, чунины, вы не вздрогнули, не убоялись,
родина вас не забудет.

Боб Перельман (р. 1947). Перевод мой.

***

БОДЛЕРУ

Голова — это логово тела.
Она может быть чуть впереди.
Доя эти разделения, слова
Отвечают бессмертной нужде

В опьяняющей монотонности. Тело
в ситечке разума.
Любимая скорбь, каплет вода
Из блока красного льда

На надушенный рай, потерянный
В обсессивных объятьях
Читателя и писателя. Великолепные
Нимбы свисают с голов

Голых рабов, хлещущих себя.
От нового мира требуется
Переварить изображения,
Плывущие по безголовому

Торсу старого.
«Я удивился, застав себя
Пялящимся в в пустую дыру.
Я заказывал цветы».

из французов
 

в моём саду, ланфрен-ланфра, четыре ворона под
гитару воют песни из советских кинофильмов,
от хрипа их, ланфрен-ланфра, у пожилых яблонь
увядают их древесные уши и в пиалу сам собою

накладывается, ланфрен-ланфра, мятый серый
снег — от глюколовного октября до пошляка-
апреля, ланфрен-ланфра, наш завтрак, обед
и ужин; лишайный пёс цепной на сводах будки

собственной, ланфрен-ланфра, удавился и те-
перь служит нам флюгером, непокойная душа
эксгибициониста, ланфрен-ланфра, одёргивает
мои засаленные шторы и выпячивает полупроз-

рачный, ланфрен-ланфра, член; в клозете воду
спускает без конца бесёнок-двоечник, а в кофей-
нике, ланфрен-ланфра, вместо меня отражается
зверь лесной, полумедведь-полуёж со слюнявой

пастью, ланфрен-ланфра, ложки похожи на вёсла,
чашки — на потливые лодки на пристани, свечной
огарок, ланфрен-ланфра, отрастил мерзкие блед-
ные губы и сплетничает, не стесняясь гостей;

в моём саду, ланфрен-ланфра, земля тошней мо-
лочной пенки и тополь-гаер косоглазый подно-
сит нам, ланфрен-ланфра, спички, карты играль-
ные, горькую дудку со вкусом могильной земли.

На сайте «Нового литературного обозрения» можно предзаказать новую книгу Андрея Черкасова «Дополнительные поля» с моим предисловием.

https://www.nlobooks.ru/books/novaya_poeziya/25283/

all the pretty little horses

к. в.

хаш-а-бай, баю-бай, клади голову на виды видав-
ший надснежный мех (тучная луна напомаженная
играет с тобою в пятнашки) — в своём сне ты уви-
дишь всех прелестных маленьких лошадок:

пошитые из женских перчаток, они виновато тро-
нут твой сахар, счешут с грив запотелый неон,
усадят на спину и прокатят над городом-паразитом,
где солнце похоже на накипь и безногий афганский

ангел рвёт аккордеон напополам; адью, детские
кубики, из которых не складывается слово «война»,
адью, elle girl и тесты «кто твой парень из сумерек»,
адью, заколки, бантики, пирамидки, таблетки —

баю-бай, засыпай, их подковы серебристы, на их
мордах пенка от санаторных кислородных коктей-
лей, у тебя будет всё: лёд и дым, травы зябнущие,
маятник часовой и губы мои, чёрные от вина.

Участвую в «Поэтронике» в этом году, как и в прошлом.

Еще один анонс)))

В этом году мне выпала честь быть куратором поэтической части фестиваля «Поэтроника-2022».

И я приглашаю на него всех-всех, кто любит визуальное, музыкальное, поэтическое, а также их синтез

Фестиваль состоится 21-22 декабря 2022 в Культурном центре ДОМ (Москва, Большой Овчинниковский пер., 24 стр. 4) в 19.30 по Мск

Тема Поэтроники-2022 – «Метафизика языка и объектов»

В этом году центральной проблемой фестиваля «Поэтроника» станет исследование способов взаимодействия поэзии, музыки и видео-арта в области странного, необъяснимого и непредставимого. То, каким образом искусство схватывает сущности и объекты. То, как метафизика вербального, аудиального и визуального языка создает коммуникативную реальность через столкновение поверхностей и потоков.

В первый день фестиваля планируются сольные выступления поэтов, саунд-артистов и видеохудожников, высвечивающие аллюзивные отношения между искусством и бытием объектов в материальности, складывающейся из замещающей причинности между искренностью и глубиной.

Во второй день состоится коллективный перформанс, который объединит в себе чтение текстов поэтами и поэтессами, выступление музыкантов и демонстрацию работ видеохудожников. Это создаст мультимедийный текст-событие – материальный поток звука, образов и речи. Получившийся странный мир будет порождать тектонический интерфейс новой среды и нового опыта взаимодействия со средой, исследуя пространственно-временные координаты виртуальных структур и процессов бытия.

Посредством совмещения различных каналов восприятия в их интенсивности и длительности мы будем проводить эстетическое исследование соотношения языка и объектов, интерфейсов и самостей в разнообразных реальностях и их континууме.

В поэтической части участвуют:

Али Алиев
Екатерина Вахрамеева
Дорджи Джальджиреев
Максим Дрёмов
Анастасия Елизарьева
Егор Зернов
Кирилл Корчагин
Мария Малиновская
Аристарх Месропян
Максимилиан Неаполитанский
Лиза Неклесса
Катя Сим
Софья Суркова
Гликерий Улунов

Саунд артисты:

Алексей Борисов
Катя Рекк
Олег Макаров
Павел Жагун


Ссылка на 1й день фестиваля: https://www.facebook.com/events/507459934659641/

Ссылка на 2й день: https://www.facebook.com/events/666273054966468/

я не умею петь и совсем уже замшел мой звёздный дар,
но я ещё помню, в каких ковшах ко столу подают лун-
ную мезгу — только за это меня и отмолят тогда, когда
ни экспаты, ни тихушники не унаследуют ничьего царст-
ва, тогда, когда в заблюренных скверах одиноко ночь
будет звенеть, тогда, когда... глотке колко от поцелуев
и коробки́ боязливых стихов уходят в печной зев штабе-
лями — если детсадовец убирает игрушки в комод, то
они умирают; я было любил ковыряться пальцем в на-
топленном воске и проложенная моим ногтём больного-
ловая клинопись напоминала мне портреты вождей, дири-
жабли красные, в шутку клюющие птиц на подъёме, теперь
этим воском мы заливаем дверные глазки, а палец без
всяких усилий сам по себе летает по комнате, подобно
призрачной назидательнице-псевдосильфиде; тогда, когда
из исковерканного железа извлечён будет последний
гремлин, тогда, когда тиканье часов, собранных с чёрных
яров, разбудит учителей и студентиков, тогда, когда... а сей-
час отдыхайте, сто раз погоревшие крылья советов, ваше
дело нехитрое: поджигать снег, а после — тушить снег.