По мнению норвежского исследователя Тура Буманн-Ларсена, Ибсен воспринял популярность Нансена как угрозу духовной жизни страны, ибо после его достижений «в Норвегии стало слишком много спорта, физических упражнений и лыж». Иными словами, Нансен пропагандировал «жизнь на воздухе» в ущерб «жизни в библиотеке». Неприязнь Ибсена к Нансену усилилась в 1897 году по личным мотивам: сыну драматурга Сигурду было отказано в должности профессора социологии Университета Кристиании, зато Нансен получил профессорское звание всего через 14 дней — и без обязательства чтения лекций. Ибсен вывел Нансена в драме «Когда мы, мёртвые, пробуждаемся» в образе помещика Ульфхейма — неистового охотника на медведей. Голосование выше ⬆️

Ну что, появилась новая классная пьеса в Казани - Tatar trip Булата Минкина. Там сюжет такой: два парня оказались посреди продразверстки в республике, и все жертвы голода и насилия им рассказывают свои истории, а чекисты охотятся за ними. Страшно, горько, смешно - всё это присутствует. И всю дорогу они о еде говорят - о еде 21 века и начала 20-го, о голоде, каннибализме. Прям, в ресторане это надо ставить, переходя в цех разделки мяса. Короче, ждите, эта пьеса ещё засветится. И всё это рождение новых пьес происходит благодаря театру Камала, прекрасному, который и татарскую литературу развивает, и обеспечивает российские конкурсы свежими пьесами. Кстати, центр Казани совершенно не очищен от наледи на тротуарах, балансируешь на колдобинах, но возле театра Камала тротуар идеально прибран, безопасный и красивый. Когда наши люди захватят власть, администрацию и художественное руководство этого театра можно брать вместо правительства РФ.

«Кульминация» - в Зарядье!
Пятая. Юбилейная.
"Пьесы года"- авторы:
Роман Козырчиков
Сергей Давыдов,
Светлана Петрийчук,
Мария Малухина,
Наталья Милантьева,
Алексей Еньшин,
Анастасия Букреева,
Артём Ефименко,
Нина Беленицкая,
Анастасия Чернятьева
Благодарность – конкурсам «Ремарка», «Евразия», «Авторская сцена», «Любимовка», «Маленькая ремарка», «Первая читка», «Исходное событие – XXI век» и Действующие лица» - все вошли в шорт-лист, такое первый раз!
Победители, награждение и традиционный мэшап спекталь по всем пьесам сразу от Марины Брусникиной и Мастерской Брусникина –онлайн на странице «Зарядья»!
Один вечер. Одна сцена. Десять пьес.
https://vk.com/video-152260072_456239867

Миляуша Имамназарова написала интересную пьесу про кризис в жизни студентки. Дерзкая студентка мается - у нее сонливость, учебу бросила, таскается по экстрасенсам и психотерапевтам, но они не спасают, она им немножко хамит. Слушает таксиста, читает форумы о сонном параличе и в финале ставит 5 звезд таксисту в приложении - видимо, впервые. То есть трансформация начала свершаться - как силовик у Максима Курочкина смог выругаться сквозь анабиоз, так и героиня пьесы Сонный паралич смогла дать положительный фидбэк этому дню, а может, и миру. А потом, возможно, поедет в хоспис работать или влюбится - это зависит от воли автора. Напоминаю, это лаборатория в театре Камала (Казань), многие авторы впервые пишут художественный текст.

Как и обещала, Форд против Феррари. Это, конечно, спортивная драма, но хорошая, не примитивная. Мессидж и в целом история не слишком сложная, зато есть несколько удачных моментов, чисто ремесленных, о которых и поговорим.

Итак, о чём этот фильм? На мой взгляд, он о конфликте двух систем ценностей: индивидуальной и групповой. Два главных героя настаивают на ответственности одиночек, им противостоят антагонисты, желающие все решения замкнуть на коллектив. И, конечно, в американском кино побеждают ценности индивидуализма, хотя формально побеждает корпорация. Интересно, что в реальности знаменитый гоночный Форд был создан именно группой, а не одиночками, и если бы фильм бы, например, японский, мы бы это узнали, но фильм американский. Хотят индивидуально решать и быть независимыми от групп сам Форд, Шелби, Кен Майлз. Вообще, задача каждого человека, создающего сценарий, пьесу, прозу – устраивать столкновения разных систем ценностей, так чтобы зритель имел среди героев своего представителя, за которого он бы, сидя в зале, болел.

Давайте обратим внимание на характеры, в фильме они показаны драматургически – через конфликт, как и положено. Первый раз мы видим Кена Майлза, автослесаря и будущую звезду, в конфликте с клиентом: Майлз чинит спортивную машину, а клиент говнится - он не понимает, почему с автомобилем так много проблем. Майлз объясняет: вы не так её водите – слишком маленькая скорость, слабая искра - вы водите как школьный учитель. Из этой сцены мы понимаем, что перед нами достаточно независимый дерзкий парень, который отлично разбирается в скорости и машинах, при том, что дела у него идут не очень. Клиент хамит, атакует «чуждость» Майлза (английское происхождение) и уезжает, а в гараж заходит симпатичная брюнетка. Между ними возникает флирт, всё как будто двигается к сексу.

БРЮНЕТКА. Ещё один один довольный клиент?
КЕН. Чего желаете, мисс?
БРЮНЕТКА. Это была MGA 1500?
КЕН. А, разбираетесь в машинах.
БРЮНЕТКА. Люблю их. Люблю их звук. От него дрожь.
КЕН. Ясно.
БРЮНЕТКА. Эта вибрация...
КЕН. Мой – вон тот Кантри Скуайр с деревянными панелями. Через дорогу. Настоящий зверь.
БРЮНЕТКА. Правда? Он быстрый?
КЕН. Минуточку. Что вы за девушка?
БРЮНЕТКА. Девушка, которой нравится запах бензина. Жженой резины.
КЕН. Вы что, какая-то ненормальная?
БРЮНЕТКА. Ну да, раз вышла замуж за тебя.

Они целуются, а мы понимаем, что это муж и жена. Хорошая арка диалога – он начался как знакомство посторонних людей, а оказался игрой любящихпартнеров – в этом аттракцион, зритель обманут, удивлен, а значит, доволен.

В фильме мы видим интересное соединение сцен. Например, выступление Форда перед своими рабочими, где он приказывает остановить конвейер и заявляет, что все уволены и обратно будут приняты только самые инициативные, и где он называет остальных лузерами, смотирована со сценой автосоревнований, на которых Шелби обвиняет Кена Майлза, что тот лузер, потому что сдаётся. Эта же сцена показывает вспыльчивый характер Майлза – он колотит молотком по багажнику своей машины, выгибая его, чтобы проверяющий допустил машину к гонке. И бросает гаечный ключ в Шелби, вспылив. Видя такой треш, представители Порше не приглашают Майлза автогонщиком (а без спонсоров у тебя нет машины). Эта сцена понадобится позже, в кульминации, когда Майлзу приказано умерить свои амбиции и отказаться от личного рекорда в пользу красивой пиар-фотографии компании Форд. Ему приказано перестать быть звездой. Помня сцену, когда Майлз уродует багажник, мы ждём, что он вспылит и сейчас, но он не выходит из себя – так мы видим его трансформацию. Интересно, что разбитое гаечным ключом лобое стекло монтируется с осколками разбитого стекла на рамке фотографии в доме Майлза, где он сфотографирован на войне – так нам отчасти объясняют его приступы гнева – вероятно, посттравматическое расстройство.

Майлз говорит со своей женой:

МАЙЛЗ. Давай начистоту: всё кончено. Давай думать о хорошем. Я потолстею, постарею, будут сажать розы и есть пироги с мясом.

Этот диалог смонтирован с реакцией сына Майлза – он падает лицом в кровать, как бы от невыносимости слушать папу и его прогнозы на старость.

Ещё одна сцена с прекрасной аркой диалога – возвращение четы Майлзов домой из магазина. Они едут на семейном авто, Молли за рулём, на заднем сиденье покупки, Майлз тянется за чипсами, и тут она спрашивает: мол, чё-как, какие планы, вижу, Шелби крутится возле тебя. Молли несчастна – муж снова занимается своим хобби, рискуя жизнью и не получая ни копейки. Майлз отвечает, что пока нечего сказать, он ничего не решил. Тогда она поддает газа (так мы понимаем, что она злится), едет быстро, рискованно, обгоняя всех, им сигналят, Майлзу очень страшно, он все время просит её тормозить, но она выжимает из него признание и он признается – да, мол, Шелби зовет на проект – нужно создать гоночный Форд. Тогда Молли останавливается, грустит и просит его по крайней мере попросить какие-то деньги за эту работу – они банкроты, им арестовали гараж. И тут Майлз называет сумму - 200 баксов в день ему будут платить, если он согласится, существенные деньги для середины 20 века. Но он подчеркивает, что ещё не согласился. «Ты дурак?» - спрашивает она. Мгновенно от горя и печали Молли перешла к острому счастью – впервые забавы мужа станут серьёзной высокооплачиваемой работой. Мы видим яркую арку диалога: от несчастья к счастью.

Отлично написан диалог в сцене, когда Шелби в первый раз объявляет Майлзу, что руководство не хочет видеть его на гонках. Шелби и мы, зрители, помним, какие приступы гнева бывают к Майлза, мы ждём, что он сейчас просто взорвётся. Но Майлз встаёт и говорит: «Я передвину маслопровод. Если будет утечка, масло может потечь на задний диск. Скажи парням следит за скоростью после рассвета. Коробка передач перегреется». И это снова аттракцион: ожидания нас, зрителей, обмануты, мы снова удивлены, как дети, и мы видим трансформацию Майлза – ни фига себе как он изменился!

На те соревнования Майлз не поехал – и они были проиграны Фордом. И Шелби вызывают, чтобы дать пиздюлей и закрыть весь этот проект, связанный с производством гоночной машиной. Шелби: Комитет не может выиграть гонку. Шелби топит за индивидуализм. Это откликается у Форда, и он отдает проект под ответственность Шелби. И тогда Шелби едет к Майлзу, чтобы его вернуть. Произносит красивую речь, на которую Майлз, который в это время шел с пакетом из магазина, отвечает так: «Мороженое тает». Тогда Шелби просит прощения, но Майлз корчит рожу и молчит. И Шелби упрекает его: ты, мол, не знаешь, что мне пришлось вытерпеть ради того, чтобы довести машину до старта. Этим он показывает свою нескромность, как будто не замечая вклад Майлза. И Майлз бьёт его в табло. Они начинают драться, среди разбросанных продуктов, валяясь на газоне. Молли выносит складное кресло и журнальчик, устраивается на газоне и расслабленно наблюдает, полистывая – так сцена становится всё более и более комедийной. Наконец, они запыхались, лежат на траве. Майлз просит у Молли газировки, дальше они с Шелби обсуждают приёмчики: «Что за дурацкие щипки?» – «Это приём «укус ламы» - зритель ржёт. Молли приносит им по бутылке газировки и собирается ехать в магазин – продукты-то испорчены.

МОЛЛИ. Что купить?
МАЙЛЗ. Мороженое. (поднимая растоптанный кусок хлеба) И хлеба.

Молли уходит, Шелби достаёт свои таблетки и пьёт их.

МАЙЛЗ. Всё ещё пьёшь таблетки? ШЕЛБИ. Потому что они вкусные. МАЙЛЗ. Иди к чёрту.
ШЕЛБИ. Сам иди.

Они чокаются бутылками. Мы видим сильную арку: от ссоры к примирению. Причем, арка решена парадоксально: они мирятся через драку. И посылают друг друга к чёрту – в этой сцене много подтекста, герои говорят и делают совсем не то, что чувствуют и думают, но мы догадываемся, что они обожают друг друга.

Например, как написал бы последнюю сцену плохой сценарист? Шелби приходит к Майлзу.

ШЕЛБИ. Возвращайся на проект.
МАЙЛЗ. Нет, ни за что, ты сделал мне больно тем, что не взял на гонки.
ШЕЛБИ. Чувствую твою боль. Но пойми, от меня ничего не зависело, я раб Форда, они помыкают мною, мне так больно!
МАЙЛЗ. Плевать на твою боль, моя боль важнее, не вернусь на проект, моё эго задето. Люблю тебя как друга, но страдаю.

Тут они бы обнялись и страдали вместе. То есть для написания плохого диалога достаточно персонажам просто дать возможность говорить именно то, что они чувствуют и думают, а у нас, зрителей, просто отнять возможность разгадывать тайны и загадки, которыми и является подтекст. Ну и чтобы изговнять диалог, достаточно предоставить персонажам возможность вести себя некрасиво: ныть, жаловаться, проговаривать свою рефлексию. Мужик, лучше дерись, чем ныть - тогда мы будем тебя любить. Почему? Потому что ныть значительно легче, чем драться. Каждый дурак может сопли размазывать и показывать свою слабость, тут ума много не надо. Это фу, особенно для мужчин. А зритель хочет видеть образцы силы, красивого поведения, хочет учиться - мы все слабые и уязвимые, так хоть у киногероев поучиться. Мы смотрим на этих парней - Шелби и Майлза - и прекрасно понимаем их боль, всё же ясно как белый день, им необязательно открывать рот и дублировать словами. Мы им очень сочувствуем обоим именно потому, что они держатся - им больно, но они не стонут, не ноют, не ругаются друг с другом - когда эмоции их захлёстывают, они просто дерутся.

Короче, если вы как автор хотите написать сцену примирения, решите её парадоксально.