Прошло уже почти 12-ть месяцев войны России против Украины. Скоро исполнится год и мы продолжаем цикл передач посвященных осмыслению произошедшего и итогам этой войны.

С 24-го февраля 2022 года против России введено уже десять пакетов санкций и продолжается подготовка новых и новых. С одной стороны Россия выдержала удар и внешне сохраняет стабильность экономики. Пропаганда и Путин любят оперировать цифрами процентов несостоявшегося падения ВВП и положительных прогнозов МВФ на 2023 год. С другой стороны только за январь дефицит бюджета оказался огромным и достиг 250 миллиардов рублей, а с февраля анонсировано добровольное снижение нефтедобычи без всяких соглашений с ОПЕК.

Каковы же последствия войны спустя год и что ждать от экономики в среднесрочной и долгосрочной перспективах мы обсудим сегодня с нашим гостем, экономистом Сергеем Алексашенко.

Подключайтесь с 17.00 к программе «Россия и эмиграция» на канале Sota Vision

Прошло уже почти 12-ть месяцев войны России против Украины. Скоро исполнится год и мы продолжаем цикл передач посвященных осмыслению произошедшего и итогам этой войны.

С 24-го февраля 2022 года против России введено уже десять пакетов санкций и продолжается подготовка новых и новых. С одной стороны Россия выдержала удар и внешне сохраняет стабильность экономики. Пропаганда и Путин любят оперировать цифрами процентов несостоявшегося падения ВВП и положительных прогнозов МВФ на 2023 год. С другой стороны только за январь дефицит бюджета оказался огромным и достиг 250 миллиардов рублей, а с февраля анонсировано добровольное снижение нефтедобычи без всяких соглашений с ОПЕК.

Каковы же последствия войны спустя год и что ждать от экономики в среднесрочной и долгосрочной перспективах мы обсудим сегодня с нашим гостем, экономистом Сергеем Алексашенко.

Подключайтесь уже выходим в эфир

В годовщину войны по всему миру пройдут акции протеста.
Если вашего города ещё нет в списке, то организуйтесь.
http://theyearofterror.com
Если есть, то присоединяйтесь.
Sota будет вести большой эфир.

Второй волны частичной мобилизации не будет говорили они

Российская пропаганда опять берет Бахмут, уже восьмой месяц

Ещё одна жизнь прибавлена к Счётчику войны, который продолжает свою жатву и собирает урожай из жителей Вологодской области пожелавших сложить голову в мясорубке за имперские идеи кремлевского фюрера. Не знаю, кричали ли они — Аве Цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя! Или просто, как штурмовики , вскидывали руку с криком — Heil Putin! Но, умерли зря. И никакими не героями, а оккупантами.

Я же, привычно, напоминаю слова из Лизистраты Леонида Филатова. В надежде, что хоть кто-то, из желающих последовать по пути бессмысленной могилизации, одумается.

Предводитель (Лизистрате.)

Пока вы тут беспечно верещали:
Мужчина, он такой, мол, и сякой!
Бесстыдницы, мы вас же защищали,
Оберегая глупый ваш покой.

Лизистрата

Постой!.. Ты что-то путаешь в запале!
Известно ведь любому пацану:
На вас не нападали. Вы - напали.
Вы первыми затеяли войну!
Вы гражданам защиту обещали,
А получился форменный скандал!..
Кого и от кого вы защищали,
Когда на вас никто не нападал?
Ах, сколько на земле людишек подлых!
Такие уж настали времена!..
Вы подлость преподносите, как подвиг,
И просите за это ордена!
…
Предводитель
(надменно)

Позвольте вам заметить с укоризной -
И поскорей возьмите это в толк! -
Мы выполняем долг перед Отчизной,
Священный перед Родиною долг!

Лизистрата
(раздумчиво)

Пред Родиной, конечно, неудобно...
Долги, конечно, надо отдавать...
Но почему она - в уплату долга -
С вас требует - кого-то убивать?..

И коль у вас пред ней долги такие,
Что даже жизнь - в уплату их - пустяк,
То хочется спросить вас, дорогие,
Зачем же вы одалживались так?..

Коль Родина удар наносит сзади,
Да так, что аж в глазах потом круги,
То лучше, дорогие, не влезайте
Вы к этой страшной Родине в долги!..

Ведь ваши сыновья поймут едва ли -
Из-за каких таких возвышенных идей,
Зачем и для чего вы воевали
И сиротили собственных детей!..

Дайте почитать или послушать тем, кто ещё не ушел могилизироваться. #СчётчикВойны

Закончился 355 день войны России против Украины.

Скоро мы будем вспоминать, как Путин начинал войну. Его речи и воззвания. Но, я предлагаю начать с того, что сильно их напоминает.

Речь рейхсканцлера А. Гитлера в Рейхстаге 1 сентября 1939 г.

Депутаты германского Рейхстага!

В течение долгого времени мы страдали от ужасной проблемы, проблемы созданной Версальским диктатом, которая усугублялась, пока не стала невыносимой для нас. Данциг был — и есть германский город. Коридор был — и есть германский. Обе эти территории по их культурному развитию принадлежат исключительно германскому народу. Данциг был отнят у нас, Коридор был аннексирован Польшей. Как и на других германских территориях на востоке, со всеми немецкими меньшинствами, проживающими там, обращались всё хуже и хуже. Более чем миллион человек немецкой крови в 1919-20 годах были отрезаны от их родины.

Как всегда, я пытался мирным путём добиться пересмотра, изменения этого невыносимого положения. Это — ложь, когда мир говорит, что мы хотим добиться перемен силой. За 15 лет до того, как национал-социалистическая партия пришла к власти, была возможность мирного урегулирования проблемы. По свой собственной инициативе я неоднократно предлагал пересмотреть эти невыносимые условия. Все эти предложения, как вы знаете, были отклонены — предложения об ограничении вооружений и, если необходимо, разоружении, предложения об ограничении военного производства, предложения о запрещении некоторых видов современного вооружения. Вы знаете о предложениях, которые я делал для восстановления германского суверенитета над немецкими территориями. Вы знаете о моих бесконечных попытках, которые я предпринимал для мирного урегулирования вопросов с Австрией, потом с Судетской областью, Богемией и Моравией. Все они оказались напрасны.

Невозможно требовать, чтобы это невозможное положение было исправлено мирным путём, и в то же время постоянно отклонять предложения о мире. Так же невозможно говорить, что тот, кто жаждет перемен для себя, нарушает закон…

Парламентарии ждут от Путина выступления перед Федеральным собранием и гадают о смыслах и текстах. А я уже сейчас могу дать вам примерный текст, но позволю себе немного ...

Мои соотечественники и соотечественницы!
Товарищи по партии!
Я думаю, это экстраординарное явление, когда человек после почти 20 лет стоит перед своими старыми последователями, и когда при этом он не ни разу не пересмотрел свою программу за эти 20 лет.
Сегодняшнее собрание больше всего напоминает нам о вечере десятилетней давности, когда мы праздновали в прежнем зале. Оно напоминает нам о том вечере, потому что тогда мы тоже были в самом разгаре очень тяжёлой борьбы. Наша борьба за власть в ... была столь же судьбоносна, как и борьба, которую мы ведём сегодня. Только в этом году нам стало ясным всё её значение, и если бы в 1933 мы не одержали победы, ... осталась бы такой же, какой была — бессильной нацией со стотысячной армией, которая обязательно была бы уничтожена.
И в то же самое время, на Востоке поднялся колосс, одержимый одной-единственной целью — обрушиться на ленивую, слабую, раздробленную Европу. И если бы в то время вызов не был принят, то единственная держава, способная успешно противостоять этой опасности, не вошла бы в мировую историю.

Сегодня мы знаем, что скорее всего не осталось бы никакой Европы. Поэтому сражение, которое мы вели тогда, только с виду было внутренней борьбой за власть. В действительности уже тогда это была борьба за сохранение ... и, в самом широком смысле слова, за сохранение Европы. В то время мы были близки к победе. И всё же, когда 10 лет назад мы собрались в старом зале, никто не знал наверняка, насколько мы были близки к победе. И только одно не обсуждалось, а именно — убеждение в том, что эта победа должна придти и придёт несмотря ни на что.
С этим же убеждением я сейчас стою перед вами, и оно никогда меня не покидало, с того самого дня, когда я, никому в этом городе неизвестный, начал борьбу за души ..., приобретая всё больше и больше последователей уже и за пределами этого города.

Продолжение 👇

Продолжение. Начало 👆

И в начале я не мог дать ничего, кроме веры, веры в то, что если кто-то преследует ту же цель, что и я, с неизменной и непоколебимой преданностью и никогда не откажется от неё, но отдаст ради неё всё, тогда к нему присоединятся другие, предназначенные быть его последователями, и наисильнейшая вера от этого ядра будет исходить ко всему народу, и вокруг этого ядра однажды сплотится достойнейшая часть всего народа и, наконец, эта достойнейшая часть народа должна придти к власти в государстве.
И сегодня я стою на тех же позициях. Судьба, или Провидение дадут победу тем, кто больше всего её заслуживают. Мы могли одержать победу раньше, в 1918 году. Но в то время немцы не заслужили победы. Они были робкими и неуверенными в себе. И это было причиной, по которой я, никому тогда не известный, решил создать это движение среди невероятной разрухи и полного краха, причиной, по которой у меня была вера в успех, потому что я видел перед собой не разрушительные явления буржуазно-марксистского мира, но миллионы храбрых людей, которые превзошли самих себя, и которые заколебались лишь оттого, что тыл в тот критический час перестал быть достойным их — вот причина поражения. Тогда я был убеждён, что лишь возродив внутренний порядок в германском народе и сплотив его в крепчайший монолит, можно быть уверенным, что 1918 года больше никогда не повторится.

С тех пор, как я принял это решение, прошло более 20 лет. Десять лет назад у нас была генеральная репетиция, после того, как движение уже столкнулось с самыми сложными проблемами в предшествующий десятилетний период, и многие утратили веру, а наши противники говорили, что мы уже мертвы. Нам нужно просто вспомнить то время. Движение, которое только что было готово захватить власть, полностью развалилось. Его лидеры из-за своей активности были убиты, либо ранены, либо сидели в тюрьмах, либо были в бегах.

И всё же — всего лишь десяти лет хватило, чтобы всё движение возродилось и пепла, подобно фениксу. И когда мы собрались тут 10 лет назад, у нас была иная проблема. Многие — особенно враги — считали, что мы потеряли наш шанс, потому что не воспользовались моментом, когда нам предлагали кое-что, способное только обременить движение, но не служащее его реальным целям. Тогда я так же стоял перед вами, мои старые товарищи по партии, с такой же верой, как и сейчас, абсолютно убеждённый, что победа будет за теми, кто заслужит её, и поэтому наша единственная задача будет состоять в том, чтобы заслужить победу.
И когда сейчас, спустя 10 лет, я снова переживаю то время, я могу сказать: никому Провидение не даровало больших успехов, чем нам. Чудеса, которых мы добились за последние три года, противостоя целому враждебному миру, уникальны в истории, особенно кризисы, которые, естественно, у нас часто бывали за эти годы.

Продолжение 👇

Продолжение. Часть 3. Начало 👆

Я только хочу напомнить вам об одном великом кризисе, через который мы прошли — в Норвегии, где действительно было жарко, и тогда мы спрашивали сами себя — сможем ли мы удержать Нарвик? Неужели завоевание Норвегии сорвётся? Одно было необходимо тогда — безграничная вера, чтобы не падать духом, и эта вера в конце концов была вознаграждена. Далеко от родины, соединённые с ней лишь единственной линией уверенной связи, небольшие, героические германские силы — сражались. Наконец им пришлось эвакуироваться из Нарвика. Наши противники ликовали. Но, благодаря храбрости и фанатической решимости не сдаваться ни при каких обстоятельствах, окончательная победа была за нами, а не за нашими противниками.
Если мы оглянемся на прошлое, и дадим его картинам пройти перед нашими глазами, одно станет очевидным для нас: мы противостоим тем же врагам, что и всегда, ничего не изменилось. В Великой войне были те же противники, которых мы должны победить в этой войне и есть только одно, что разнится по сравнению с прошлым — прежде всего, более ясное понимание мотивов действий наших врагов, и движущих сил и, во-вторых, наши достижения за это время, не имеющие аналогов в мировой истории.
Возможно, многие спросят себя — почему мы сражаемся так далеко от дома, на таких огромных расстояниях. Мы сражаемся на таких огромных расстояниях, чтобы защитить нашу родину, чтобы сохранить её, удерживать войну от неё подальше, насколько возможно, иначе её судьбой станет то, что сейчас испытывают (и должны испытывать) лишь некоторые германские города. Поэтому предпочтительнее держать линию фронта на расстоянии в 1 000 и, если необходимо, в 2 000 километров от границ Империи, чем держать фронт у самых границ Империи.

Наши противники те же самые, и за ними стоит всё та же вечная движущая сила, международное еврейство. И это вовсе не случайность, что наши внутренние враги теперь стали внешними. Внутри страны они были объединены в "коалицию", которая там слишком хорошо известна, которая объединяла всех врагов Империи, — начиная с "Frankfurter Zeitung", и всей шайки биржевых спекулянтов и заканчивая "Rote Fahne" в Берлине, — и всех, что между ними.

И вне страны мы видим ту же самую коалицию, что и раньше, от руководителя международной масонской ложи, наполовину еврея Рузвельта и его еврейского мозгового треста, до еврейства чистой воды в марксистско-большевистской России. Это те же самые враги, что и раньше, те же самые противники, что и тогда. В Мировой войне они были нашими внешними врагами, в нашей борьбе они были внутренними врагами, и теперь, для национал-социалистического государства они снова внешние враги.

Продолжение следует 👇

Продолжение. Часть 4

И, опять же, никакая не случайность то, что то же самое государство, которое в то время считало, что может добиться краха Германии потоками лживой пропаганды, сейчас снова призвало человека с такой же миссией. Тогда его имя было Вильсон, сейчас — Рузвельт. Германия того времени, без какой-либо государственной политики национального образования, без какого-либо освещения еврейского вопроса, пала жертвой пропагандистского нападения.
Величайшая ошибка наших врагов — они воображают, что это случится во второй раз. В то время мы были, пожалуй, наиболее организованными людьми в мире, и сейчас мы — без сомнения — наиболее организованные люди в мире. И если кто-то в остальной части мира воображает, что может расколоть этот народ, он не имеет представления о сердце этого народа, о мощи, о знании, которое сегодня ведёт народ — о национал-социалистической партии, и её могучей организации.
И у него нет понятия о том, чего достигло это движение с тех пор, как увлекло народ своими достижениями, насколько полно оно приблизилось к социалистическим идеалам — к свободе от международного плутовства и лживых посулов, насколько оно реализовало эти идеалы — ни одно другое государство даже близко не подобралось к этому, не говоря уже о том, чтобы догнать нас.

Поэтому я спокоен, когда стою перед любым немцем, сражающимся на Востоке, или приехавшим домой в отпуск, я могу сказать каждому из них — только взгляните на нашу организацию. Сравните наши города, рабочие посёлки, которые мы строим, нашу социальную организацию с тем, что вы видите на той стороне. Сравните участь и долю германского фермера с участью русского фермера. Сравните всё, мой дорогой друг, и тогда скажите, кто управляет лучше и, прежде всего, у кого более благородные намерения?
Ни один человек пока ещё не ответил ничего кроме такого мнения: социалистическое государство может строится где угодно, но только в Германии оно простроено фактически. Это ещё одна причина, по которой остальной мир так рьяно защищает капиталистические интересы и нападает на нас. Эта мировая комбинация даже сейчас всё ещё претендует, чтобы управлять миром согласно своим частным капиталистическим интересам, управлять и, если необходимо, биться за это.

Например, когда несколько дней назад г-н Иден, этот обыкновенный сноб, надушенный хулиган, заявил: "Мы, англичане, обладаем опытом в управлении", ему можно было ответить только одно: "В управлении? В эксплуатации! В разграблении!". О каком опыте управления можно говорить, когда страна с населением в 46 миллионов человек хозяйничает на 40 миллионах квадратных километров по всему миру, а к началу войны в этой стране — 2,5 миллиона безработных?
Где же искусство управления, не говоря уже об искусстве лидерства? Это просто навыки грабежа. И тот же самый человек говорит: "У нас замечательный инстинкт к идеализму и материальным ценностям". Да, действительно инстинкт. Они разрушили идеализм повсюду, они награбили материальных ценностей, и всегда грабили и отбирали их только грубой силой. За 300 лет эта нация угнетала и обирала нацию за нацией, народ за народом, расу за расой.

Если они действительно были такими блестящими правителями, то они должны уйти из Индии после того, как индийский народ однозначно высказал свой желание; уйти и ждать — позовут ли их индусы снова. Но они слишком осторожны, чтобы уйти, они знают, как замечательно управлять, и у них одни общие мысли на уме — грабить; независимо от того, где эти мысли, под марксистской кепкой, либо под капиталистическим цилиндром.
Нет, друзья мои, они не знают как управлять. Они умеют только порабощать народы и обрекать их на нищету ради собственной выгоды. Горстка людей — очень богатых, ясное дело — еврейского и не еврейского происхождения определяет судьбы мира. И мы можем сказать объективно, что сама Германия была примером способности этих людей к управлению.

Продолжение следует 👇

Продолжение. Часть 5

Тогда, в 1918 году, Империя рухнула и ослеплённый германский народ обратился к этим людям, в слепой вере, в надежде, что ему покажут путь к светлому будущему, без нищету, путь к демократической, а не национал-социалистической, Германии.
Нас, национал-социалистов, бы не было вообще, если бы эту "демократическую Германию" не разграбили, не унизили. Они хотели сделать из Германии вторую Индию, и их попытка едва не увенчалась успехом. Миллионы людей не имели никаких средств к существованию, миллионы перебивались временными заработками, — вот что они принесли нам. Десятки, сотни тысяч крестьян были лишены собственной земли, — вот что они принесли нам ещё. Из-за них коммерция и товарооборот замерли окончательно, и все социальные гарантии были отменены. Они проводили на нас свои "правительственные эксперименты", как в Индии, как в любом другом месте.

И когда этот головотяп, — я не могу его охарактеризовать иначе, — или любой другой рузвельтоподобный заявляет, что собирается спасти Европу американскими методами, единственное, что я могу ему сказать, чтобы этот джентльмен лучше всего спасал бы свою страну, а ещё лучше, не ввязывался в войну вообще. Это бы принесло больше пользы для 13 миллионов безработных, чем ввергать мир в войну, но он развязал войну, потому что не может решить внутренние проблемы, и потому что вознамерился заняться грабежом, как и его британские союзники, и не ради идеи, а исключительно ради прибыли — мистер Рузвельт, в отличии от идеалиста-англичанина, вовсе не идеалист.
Из-за этого "искусства управления" наших противников и его ужасных результатов в "демократической Германии", национал-социалистическое движение постепенно расширялось. Если бы они действительно сделали Германию счастливой, у меня не было бы никаких оснований участвовать в этом движении день за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем, и год за годом.
Вы, мои старые соратники, знаете, что тогда я не благоденствовал. Я не ораторствовал по замечательным клубам там и сям, и не грелся у камина, проводя время в дружеских беседах. В то время я носился по германским землям от севера до юга и с востока до запада, изнашивая себя ради спасения моего народа от нищеты, в которую его ввергли эти правители, представители мирового капитализма.

В то время мы жаждали покончить с еврейско-большевистским заговором. И, наконец, мы покончили с ним. И, как только, с огромным трудом, нам это удалось, другой мир немедленно начал свою политику изоляции.
В то время Германия была кайзеровская. Сейчас Германия — национал-социалистическая. В то время был кайзер. Сейчас — я. Разница только в одном: тогдашняя Германия в теории была империей, а фактически внутренне раздробленным государством.
Тогда кайзеру недоставало сил, чтобы бороться против этих врагов. Но во мне эта сила противостоит противнику, который даже не думает о слове "капитуляция".

Всегда, с тех пор, когда я был мальчишкой — в то время это можно было назвать неподходящим поведением, но, возможно, это высшее достоинство — у меня была привычка оставлять за собой последнее слово. И пусть не сомневаются наши враги, что в прошлые времена Германия сложила оружие в четверть двенадцатого. Мой принцип — я не остановлюсь раньше пяти минут первого. Мои внутренние враги узнали это десять лет назад. Они тоже не верили этому и на самом деле в этом нет ничего удивительного, потому что естественная позиция моих тогдашних внутренних врагов отличалась от позиции моих сегодняшних внешних врагов, потому что тогдашние внутренние враги — о Боже — вы знаете, мои товарищи по партии, когда я начал, уже тогда было легко предсказать, что все мои труды должны претерпеть неудачу. С одной стороны — мощь прессы, мощь капитала, этот заговор влиятельных кругов, эти парламентарии, мелкие политиканы и так далее, и профсоюзы, с другой стороны союзы предпринимателей, и Рейхстаг. Как мог один-единственный человек, с небольшой группой сторонников, одолеть всё это? И даже в 1932 году они полагали, что он потерпит неудачу, потому что они говорили: "Мы всё ещё сильнее, за нами всё ещё больше людей".

Продолжение следует 👇

Продолжение. Часть 6

Сегодня я должен сказать, что они задохнулись, они уже мертвы, в действительности мы оказались сильнее. Когда я сравниваю число людей в нашем лагере, кто сражается на нашей стороне, кто трудится на нашей стороне, это число превышает число тех, кто противостоят нам. Нет больше никакого сравнения с ситуацией того времени. И есть кое-что ещё — теперь эта борьба ведётся военными средствами.

Сейчас, мои товарищи по партии, за нами великая германская история. Англичане говорят, что они никогда не проигрывали войн. Они програли множество войн, но в каждой войне они воевали до последнего союзника. Это правильно, это отличает английский метод ведения войны от нашего. У Германии великая история, и мне нужно выбрать лишь одного героя и сравнить его судьбу с нашей судьбой — это Фридрих Великий, против которого в самые его трудные времена сражалась коалиция — 54,000,000 человек против 3,900,000.

И сегодня, когда я сравниваю наше положение с его — наши укрепления, наши фронты далеко продвинулись от наших границ повсюду — я должен сказать, что наши враги совершенно тупы, если они воображают, что могут сокрушить Германию. И особенно, если они воображают, что могут испугать меня тем или иным способом. Я прекрасно знаю, что битва — очень тяжёлое дело, и это различие между мной и человеком, так сказать, вроде Черчилля. Черчилль сказал, что мы — рейхсмаршал и я — произнесли недавно жалостливые речи. Ну, я не знаю — если бы я бил кого-нибудь справа и слева, а он сказал, что это совершенное пораженчество, тогда можно было бы и посмеяться.

С 1939 году у меня не было оснований для скулежа. Перед тем, конечно, мне было очень грустно, потому что я сделал всё, чтобы предотвратить войну. Недавно Свен Хедин издал книгу, в которой он полностью приводит моё предложение полякам, которое в своё время было передано через англичан. Скажу, что когда недавно перечитывал его, то меня пробирала дрожь — могу только благодарить Провидение, что это предложение не было принято.
Если бы в то время это предложение было принято, то, руководствуясь известными мне теперь фактами, ясно. что Данциг был бы немецким, что и говорить, но всё остальное осталось бы, как было. Мы решали социальные проблемы, мы потрудились, украсили наши города, основали цветущие поселения, проложили дороги, построили школы, мы бы создали настоящее национал-социалистическое государство.

И тогда, конечно, мы потратили ли бы совсем немного на Вермахт, и однажды буря с Востока пронеслась бы сквозь Польшу и, прежде, чем мы бы узнали об этом, преодолела 150 — всего лишь — километров, отделявшие Берлин от восточной границы. Я благодарю господ, отказавших мне тогда. Во всяком случае, три года назад я не мог предположить такого развития событий. Три года назад мне было грустно из-за этого и поэтому, когда Польская кампания подходила к концу, я хотел ещё раз протянуть руку с предложением мира — который был взаимовыгоден — этим врагам. Как вы знаете, мне отказали. Тогда я был вынужден начать другую кампанию.

В 40-м я попробовал вновь предложить мир. От него опять отказались. С этого момента мне стало ясно, что предлагать мир бесполезно, потому что наши враги каждое мирное предложение рассматривают как слабость, и это на самом деле наносит ущерб Германской империи. Поэтому было бы неправильно предпринимать нечто подобное снова. Для меня ясно — и только это сейчас имеет значение — либо страна, либо мир должны пасть. Мы не падём, следовательно падёт мир.

Здесь я позволю себе небольшое отступление и попрошу ещё раз перечитать последний абзац и последнее предложение:

Для меня ясно — и только это сейчас имеет значение — либо страна, либо мир должны пасть. Мы не падём, следовательно падёт мир.

Согласитесь, иногда речи прямо идентичны. 😏

Продолжение следует 👇