Данным полукреслом мастер Гамбс завершает литературные эксперименты. Вернёмся к ним в январе, если доживем
Этот поцан с нами вместе на рюмку в бахмуте поступил, пиздец жоска выжил красавчик!
***
Цитата от Войда
***
Цитата от Войда
Forwarded from Прямой Эфир • Новости
Тяжелораненые бойцы России и Украины несколько дней помогали друг другу в серой зоне, но до эвакуации дожил лишь один.
Сослуживцы российского военного Алексея с позывным «Бабка» потеряли его в бою и уже не надеялись на встречу. Мужчина получил тяжёлые осколочные ранения спины и поясницы после штурма двух опорников, рассказали медики полка № 1486.
Когда через 5 дней пошёл снег, россиянин ел его вместо еды и воды. Единственный способ спастись — ползти. В груде тел он наткнулся на ещё живого украинца.
Истекающий кровью ВСУшник оказал россиянину первую медицинскую помощь, сначала они держались вместе, но на 5-й день украинец умер. Российский боец продолжил ползти и на руках дополз до ближайшей позиции ВС РФ: блиндажа, где его и вытащили бойцы полка № 1442. По обмороженным ногам прогноз, предварительно, положительный
Прямой эфир - подписаться
Сослуживцы российского военного Алексея с позывным «Бабка» потеряли его в бою и уже не надеялись на встречу. Мужчина получил тяжёлые осколочные ранения спины и поясницы после штурма двух опорников, рассказали медики полка № 1486.
Когда через 5 дней пошёл снег, россиянин ел его вместо еды и воды. Единственный способ спастись — ползти. В груде тел он наткнулся на ещё живого украинца.
Истекающий кровью ВСУшник оказал россиянину первую медицинскую помощь, сначала они держались вместе, но на 5-й день украинец умер. Российский боец продолжил ползти и на руках дополз до ближайшей позиции ВС РФ: блиндажа, где его и вытащили бойцы полка № 1442. По обмороженным ногам прогноз, предварительно, положительный
Прямой эфир - подписаться
Только что написали друзья друзей. Оказывается, брат Алыма тоже на войне. Я не знал.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Брат Макс прислал.
Он теперь Бог Войны.
Он теперь Бог Войны.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
От него же лютое. Все как я писал.
***
Ляп вам туда снарядиком, как ложечкой чайной по блюдечку, ляп вторым, третьим, пятым. На такую цель не пожалеют и 155-ых, накидают от души. Как начнете разбегаться - добавят. А дедушка скорректирует. Привяжется к первому разрыву, даст иксы-игреки, второй точнее положат, а третий совсем хорошо придется, в самую плепорцию.
***
Ляп вам туда снарядиком, как ложечкой чайной по блюдечку, ляп вторым, третьим, пятым. На такую цель не пожалеют и 155-ых, накидают от души. Как начнете разбегаться - добавят. А дедушка скорректирует. Привяжется к первому разрыву, даст иксы-игреки, второй точнее положат, а третий совсем хорошо придется, в самую плепорцию.
И тут же вопрос. Я третьи мавики в жизни не покупал. Есть кто надежный и чтобы продал без конской накрутки?
Кто-то молча скинул сто тысяч через Тиньков. Ни имени, ни примечаний, вообще ничего.
Ладно, ладно. Я соврал. Не утерплю до января. Напишу и опубликую ещё один кусочек будущей книги. Лезет наружу:)
Макс курит у печки. Мысли текут медленно, как перестоявшийся зимний мед по сотам. Он думает про Яна и его Просьбу. До сегодняшнего вечера Ян существовал совсем отдельно от Морозова, где-то на задворках начавшей уже седеть Максовой головы. Не давал поводов думать о себе, пока не подошел и, старательно пряча глаза, не озвучил Просьбу.
Ян добрый. Добрый настолько, что единственный из всего подразделения ухитрился ни разу не поцапаться с насмерть заебавшим Юрой. Даже флегматичный Рысь докипел таки до фразы "я его обнулю, и рука не дрогнет", а Ян - нет. Он как-то уживается с любыми персонажами. Всехний друг, с вечной улыбкой на веснушчатом лице, набитым медициной рюкзаком и распиханными по карманам шоколадками, которыми он щедро угощает товарищей.
Добрый - это хорошо, думает Макс. Еще один плюс - идейный. Идейные редкость. Морозов их уважает и слегка побаивается. У самого Макса с идейностью плохо и всегда было плохо. На каждое "да" его хитрокрученые мозги моментально выдают десять "но", позволяющие не лезть, не участвовать, пропетлять. Или запрыгнуть и соскочить, когда дело всерьез запахнет могилой.
Ян же в 2014 году подхватил рюкзак и махнул в Донецк. "Здрасьте", - сказал он, - "где тут за Россию воевать?". Ну, ему и устроили воевать. Выдали карамультук, каску, отправили на блокпост, на лежащую посреди зимней степи трассу. Два часа беспокойного сна, не раздеваясь, три часа досмотров гражданских машин на ледяном ветру, и так по кругу. Сутками, неделями, месяцами.
Бесконечные и почти всегда безуспешные поиски нелегального оружия, взрывчатки, наркотиков, диверсантов. Проверки документов. Обозленные усталые мужчины, склочные женщины, сонные дети. Несколько раз досмотры дали результат. За одну находку - четырех крепких парней с фальшивыми документами и профессионально спрятанным бесшумным оружием - Яна обещали представить к награде, но дальше слов дело так и не пошло.
Именно там, на блокпосту, хронические усталость и недосып подарили Яну дивного цвета круги под глазами, за которые он получил свое прозвище, ставшее впоследствии позывным. Иногда блокпост обстреливали хохлы, и это становилось хоть каким-то развлечением в тягомотине бесконечных будней. Также Яну привозили раненых ополчей. Слишком тяжелых, чтобы дотянуть их до госпиталя и имеющих в лице Яна с его волшебным рюкзаком единственный шанс увернуться от финальных обнимашек с Черной Тетенькой.
Донецкая эпопея Яна закончилась через год и две недели. Его товарищ по подразделению хлебнул с устатку храброй воды, вызвал по открытому каналу комбата, и сказал ему все, что накопилось. Редкостная сволочь был тот комбат. Все его ненавидели, и за дело, но молчали. До той самой ночи, когда бодрствующая на постах четверть подразделения услышала в эфире протяжные, южным "гэканием" приправленные выражения, самым мягким из которых было "блядопидор".
Через два часа после огненного стендапа в помещения поста вломилась буцкоманда. Бузотера они опознали и вырубили сразу. Сноровисто запихали стонущее тело в багажник, дабы отвезти "на подвал" для дальнешей воспитательной работы. Остальных присуствовавших на посту бойцов тщательно и деловито избили. Для Яна сделали исключение из общего правила. Старший от прибывших лично перед ним извинился. Заявил о бесконечном уважении к идейному добровольцу, важности его докторской работы, полном отсутствии личных претензий, а также необходимости выполнить полученный приказ. После чего махнул рукой буцкоманде и отошел в сторону, сделать себе кофейку.
Утром Ян смотрел на вялую красножелтую струйку, падающую с его члена на серый снег, и размышлял. Искал оправдания поступку комбата. Хотел понять его, понять и простить. Найти дальнейшие причины мерзнуть, не досыпать, прятаться от обстрелов, жрать раз в день, получать сраную пятнаху в месяц, и постоянно помнить про возможность повторения вчерашнего унизительного спектакля. Ян не торопился и дал себе две недели на подумать.
Ян добрый. Добрый настолько, что единственный из всего подразделения ухитрился ни разу не поцапаться с насмерть заебавшим Юрой. Даже флегматичный Рысь докипел таки до фразы "я его обнулю, и рука не дрогнет", а Ян - нет. Он как-то уживается с любыми персонажами. Всехний друг, с вечной улыбкой на веснушчатом лице, набитым медициной рюкзаком и распиханными по карманам шоколадками, которыми он щедро угощает товарищей.
Добрый - это хорошо, думает Макс. Еще один плюс - идейный. Идейные редкость. Морозов их уважает и слегка побаивается. У самого Макса с идейностью плохо и всегда было плохо. На каждое "да" его хитрокрученые мозги моментально выдают десять "но", позволяющие не лезть, не участвовать, пропетлять. Или запрыгнуть и соскочить, когда дело всерьез запахнет могилой.
Ян же в 2014 году подхватил рюкзак и махнул в Донецк. "Здрасьте", - сказал он, - "где тут за Россию воевать?". Ну, ему и устроили воевать. Выдали карамультук, каску, отправили на блокпост, на лежащую посреди зимней степи трассу. Два часа беспокойного сна, не раздеваясь, три часа досмотров гражданских машин на ледяном ветру, и так по кругу. Сутками, неделями, месяцами.
Бесконечные и почти всегда безуспешные поиски нелегального оружия, взрывчатки, наркотиков, диверсантов. Проверки документов. Обозленные усталые мужчины, склочные женщины, сонные дети. Несколько раз досмотры дали результат. За одну находку - четырех крепких парней с фальшивыми документами и профессионально спрятанным бесшумным оружием - Яна обещали представить к награде, но дальше слов дело так и не пошло.
Именно там, на блокпосту, хронические усталость и недосып подарили Яну дивного цвета круги под глазами, за которые он получил свое прозвище, ставшее впоследствии позывным. Иногда блокпост обстреливали хохлы, и это становилось хоть каким-то развлечением в тягомотине бесконечных будней. Также Яну привозили раненых ополчей. Слишком тяжелых, чтобы дотянуть их до госпиталя и имеющих в лице Яна с его волшебным рюкзаком единственный шанс увернуться от финальных обнимашек с Черной Тетенькой.
Донецкая эпопея Яна закончилась через год и две недели. Его товарищ по подразделению хлебнул с устатку храброй воды, вызвал по открытому каналу комбата, и сказал ему все, что накопилось. Редкостная сволочь был тот комбат. Все его ненавидели, и за дело, но молчали. До той самой ночи, когда бодрствующая на постах четверть подразделения услышала в эфире протяжные, южным "гэканием" приправленные выражения, самым мягким из которых было "блядопидор".
Через два часа после огненного стендапа в помещения поста вломилась буцкоманда. Бузотера они опознали и вырубили сразу. Сноровисто запихали стонущее тело в багажник, дабы отвезти "на подвал" для дальнешей воспитательной работы. Остальных присуствовавших на посту бойцов тщательно и деловито избили. Для Яна сделали исключение из общего правила. Старший от прибывших лично перед ним извинился. Заявил о бесконечном уважении к идейному добровольцу, важности его докторской работы, полном отсутствии личных претензий, а также необходимости выполнить полученный приказ. После чего махнул рукой буцкоманде и отошел в сторону, сделать себе кофейку.
Утром Ян смотрел на вялую красножелтую струйку, падающую с его члена на серый снег, и размышлял. Искал оправдания поступку комбата. Хотел понять его, понять и простить. Найти дальнейшие причины мерзнуть, не досыпать, прятаться от обстрелов, жрать раз в день, получать сраную пятнаху в месяц, и постоянно помнить про возможность повторения вчерашнего унизительного спектакля. Ян не торопился и дал себе две недели на подумать.
Когда время истекло, он написал в личном дневнике: "Это была не случайность. Не истерика оскорбленного достоинства, не разовое проявление начальственной дурости и спеси. Комбат действительно сволочь. Бьет своих, чтобы свои боялись. Это единственный известный ему способ удерживать подчиненных в повиновении. Я его понимаю, но не прощаю». Кинул дневник в рюкзак, поставил автомат на собственноручно сколоченную полгода назад пирамиду, пожал руки сослуживцам, прыгнул в идущую на Ростов попутку.
Такой вот он, Ян. Доброта, идейность, неброская смелость, надежность и тихая любовь ко всем живым созданиям, от соседей по блиндажу до трудно рожавшей бездомной кошки. Да что там кошка, даже пленных порванных хохлов Ян тщательно спасал. В таких случаях он не экономил дефицитные обезболивающие, плюя с высокой башни на общепринятый у бывалых вояк циничный прагматизм.
Много достоинств у Яна, а недостатков всего два. Зверский, подобный рыку пожирающего добычу тигра храп и большое, занимающее на и без того тесном лежаке два спальных места тело. Вот и сейчас он улегся так, что Максу никак не втиснуться покемарить.
Ладно, Бог с ним, пусть дрыхнет. Ночью вставать на фишку, а утром, в шесть, на штурм. Макс и Ян идут в одной группе, и, возможно, Морозову придется таки уважить его Братскую Просьбу. Из разряда тех, какие выполнить нельзя, и не выполнить нельзя тоже.
Такой вот он, Ян. Доброта, идейность, неброская смелость, надежность и тихая любовь ко всем живым созданиям, от соседей по блиндажу до трудно рожавшей бездомной кошки. Да что там кошка, даже пленных порванных хохлов Ян тщательно спасал. В таких случаях он не экономил дефицитные обезболивающие, плюя с высокой башни на общепринятый у бывалых вояк циничный прагматизм.
Много достоинств у Яна, а недостатков всего два. Зверский, подобный рыку пожирающего добычу тигра храп и большое, занимающее на и без того тесном лежаке два спальных места тело. Вот и сейчас он улегся так, что Максу никак не втиснуться покемарить.
Ладно, Бог с ним, пусть дрыхнет. Ночью вставать на фишку, а утром, в шесть, на штурм. Макс и Ян идут в одной группе, и, возможно, Морозову придется таки уважить его Братскую Просьбу. Из разряда тех, какие выполнить нельзя, и не выполнить нельзя тоже.
Даниил Юрьевич по настоянию начальства удалил все тексты. Собирайте их по репостам, делайте фанатский ресурс, публикуйте всё.
Надейтесь, что дотащит контракт, выйдет, и снова возьмется за перо.
Надейтесь, что дотащит контракт, выйдет, и снова возьмется за перо.