Разберем обвинение. Начнем с утверждения о завышении объемов. Так и написано: завышали объемы работы. По каким конкретно работам? На какие суммы? Что конкретно не выполнено? Ответов на эти вопросы в обвинении нет. Напомним, что для того, чтобы от обвинения защищаться, оно должно быть конкретно. Сложно защищаться от обвинения, в котором написано, что Вася убил Петю, но не указано, как он это сделал.

Почему об этом не говорится в обвинении? Да потому что по делу это не установлено, и говорить об этом обвинению не выгодно. Есть множество материалов дел, в которых принимали участие адвокаты. Открываешь протокол судебного заседания и видишь работу. Есть много документов, которые готовились адвокатами. Все они изъяты, но следователи даже их толком не осматривали. Защитники адвоката Дины Кибец представили огромный массив материалов арбитражных дел, из которых следует, сколько времени было затрачено юристами на выполнение работы, но эти документы им были попросту возвращены. Невыгодно все это обвинению. Проще ведь голословно сказать, что ничего не выполнялось.

Изначально был у следствия так называемый козырь. Показания нескольких сотрудников правоохранительных органов, которые утверждали, опуская глаза в пол, что при получении объяснений и допросов сотрудников ПАО «Аэрофлота» (это менее 1% всей проделанной работы), адвокаты якобы не присутствовали. Только вот сотрудники Аэрофлота при допросах настаивают, что адвокаты были. А еще объяснения, которые брали сотрудники правоохранительных органов, написаны рукой адвоката Сливко. И в компьютере у адвоката обнаружены проекты объяснений и показаний, которые готовились в рамках подготовительной работы.

Странное завышение объемов, правда? Но другого завышения объемов у нас для вас нет, и вменим мы вам всю сумму, которую вы получили, как гонорар за проделанную работу. Нам же нужно рапортовать о масштабном хищении на сотни миллионов.

Продолжаем про обвинение. В нем говорится о завышении стоимости. В обвинении сказано, что стоимость по договорам завышена, однако не говорится, на какую сумму и по каким договорам она завышена. Размер завышения не определен, то есть обвинение не конкретно и содержит бытовое предположение «дорого». Основано ли утверждение о завышении стоимости на доказательствах в деле? Нет, не основано.

Только по одному из договоров (а договоров с разными юридическими поручениями на разных условиях было заключено с адвокатами много) проводилась экспертиза по так называемой оценке рыночной стоимости. Как вы думаете, какую цену работы в московском регионе по сложному арбитражному делу о банкротстве авиакомпании определил «эксперт»? 3 600 рублей в час! Готов кто-то в Москве из юристов с необходимыми квалификацией, стажем, репутацией, компетенциями работать по таким ставкам? Ответ очевиден. В деле есть ответы ведущих экспертных учреждений страны - РФЦСЭ при МЮ РФ по г. Москве, ЭКЦ МВД России о том, что подобные экспертизы проводить в принципе нельзя: вопрос носит правовой характер, отсутствуют методики проведения. На экспертизу специалистами подготовлено множество рецензий, выявивших явные логические, математические, сущностные ошибки в расчетах. Другая экспертиза (она названа экономической, но проводили ее почему-то люди без экономического образования) просто безо всяких расчетов высказалась обо всех договорах: дорого. В чем эта дороговизна, каков объем якобы завышения, экспертиза не раскрывает.

Более никаких доказательств «завышения стоимости» в деле нет в принципе. Ни свидетелей, ни записей разговоров, ни переписки, из которых можно было бы сделать вывод, что обвиняемые знали, что работа стоит дешевле, договаривались об этом, намеренно заключали договор по такой стоимости.

На самом деле, сумма так называемого ущерба образовалась из совокупности всех гонораров за работу нескольких адвокатов и привлеченных ими юристов в течение нескольких лет. Был проделан колоссальный объем работы по многочисленным сложным арбитражным, гражданским и уголовным делам. Все поручения доверителя были адвокатами исполнены, дела выиграны, экономический эффект от работы исчисляется десятками миллиардов рублей. Претензий от доверителя к адвокатам нет. Потерпевший заявляет об отсутствии у него данных об ущербе. Проверка стоимости договоров носила коллегиальный характер, они проходили многоступенчатую процедуру согласований. Можно ли в такой ситуации при отсутствии доказательств говорить о завышении стоимости? Как мы видим, обвинение себе подобные утверждения позволяет.

О тезисе в обвинении об отсутствии практической необходимости заключения договоров с адвокатами. Так и сказано: не было практической необходимости. Ненужные, несложные, неважные дела якобы поручались адвокатам, и вообще можно было их и так выиграть. То есть вся эта работа – не работа, а видимость для хищения денег потерпевшего.

Только вот кто это говорит? Может быть сам потерпевший или его сотрудники, которые работают в юридическом департаменте и вроде как, по логике обвинения, могли бы сами эту работу выполнять? Нет. Они все в показаниях настаивают и на практической необходимости, и на том, что своими силами не могли справиться с такими делами, и что дела были сложные, и что работа адвокатов принесла серьезный экономический эффект. А еще привлечение к работе внешних юристов прямо предусмотрено внутренними документами предприятия, практиковалось и продолжает практиковаться в этой компании и других многочисленных компаниях с государственным участием на протяжении многих лет. Такие не подтвержденные никакими доказательствами выводы делают работники следственных органов, которые не понимают, что такое экономическая эффективность, никогда не имели отношения к управлению бизнес-процессами, да и о сложных материях арбитражных разбирательств по большим банкротным делам вряд ли могут говорить компетентно. К сожалению, все эти рассуждения силовиков о том, как бизнесу наладить рабочие процессы, становятся обыденностью. Сколько успешных компаний было развалено после того, как они перешли под управление людям из силовых структур, некомпетентным, не понимающим, что такое бизнес и как им управлять? Но ладно бы просто рассуждениями ограничивалось, но здесь на основе таких некомпетентных предположений четыре талантливых, ни в чем не повинных юриста содержатся под стражей вот уже полтора года.

Ок, предположим, работники авиакомпании из какой-то заинтересованности (разберем чуть позже, была ли она) навязали предприятию работу адвокатов (хотя и не навязывали, и она была нужна). Но адвокаты-то тут при чем? Откуда им известно, когда к ним обращается за помощью доверитель, что эта помощь якобы не нужна? Им даются поручения, пишутся запросы, их просят участвовать в судах, на всех совещаниях и в переписке подчеркивают значимость работы. А теперь кто-то со стороны приходит и говорит за доверителя: не нужна была работа, пустое все, что вы делали часами, сутками, месяцами и годами, не разгибаясь. Но вы хотя бы доказательства тогда предъявите. Переписку, записи, документы, что адвокаты знали, что работа не нужна. А если в деле все говорит об обратном, то как же так можно? Может быть, суд разберется.

Напомним, разбирается с этим Гагаринский районный суд г. Москвы под председательством судьи Арбузовой О.В. Очень красивая женщина, кстати.

В одной из прошлых публикаций мы обещали поговорить о корысти. Преступление, которое инкриминируется в вину обвиняемым, является корыстным. То есть все они должны были желать обогатиться лично либо хотя бы обогатить своих близких или родственников. На практике это означает, что в деле должны быть доказательства, что похищенные денежные средства распределялись между всеми обвиняемыми. Традиционный вопрос: как вы думаете, есть в деле такие доказательства? И традиционный ответ: нет, ни единого.

Да, адвокаты распределяли между собой полученные от ПАО «Аэрофлот» гонорары, несли расходы на содержание офиса, зарплату сотрудникам, оплату привлеченным к работе помощникам, личные расходы, которые были достаточно высоки. Но это не преступная корысть и не расходование доходов от преступления, поскольку адвокаты получали деньги ЗА выполненную ими РАБОТУ, претензий к которой не было и нет у их доверителя.

Работники авиакомпании Александров и Давыдова от гонораров адвокатов и вообще от их привлечения к работе никакой материальной выгоды не получили. В деле нет данных ни об откатах, ни о переписке или записях разговоров по этому поводу, ни о завышенных расходах обвиняемых, которые бы не соответствовали их официальным доходам.

А для предприятия выгода была, да. Все процессы, к которым привлекались адвокаты, были выиграны. Суммы выигрышей исчисляются миллиардами, но это все не учитывается. Корыстное ведь было «преступление». Так в обвинении написано. Ну а то, что вы с ним не согласны и все время о каких-то доказательствах говорите, это ваши проблемы и ваше неверное понимание того, каким должно быть нормальное уголовное дело.

В обвинении юристам об этом прямо не говорится, но следователь много думал и придумал, анализируя в обвинительном заключении доказательства (которых нет), следующую сентенцию. Дословно не будем, так как совсем кровь из глаз. Попробуем своими словами. В актах выполненных работ невозможно проверить основной объем работы, поскольку она носила совещательный, консультационный, аналитический, подготовительный характер. В этой связи подобная работа заведомо не должна была оплачиваться заказчиком, поскольку не имела практического значения для защиты его интересов.

Что хочется сказать по этому поводу. Во-первых, если якобы невозможно проверить, то почему утверждается, что работа не выполнялась? По закону ведь наоборот должно быть: все сомнения в пользу обвиняемого. Во-вторых, почему невозможно? Вполне себе возможно. Хотя бы акты эти предъявили бы обвиняемым в ходе допроса и спросили, а вы там были, а что вы делали, а почему, а зачем? Не устроят показания обвиняемых, есть другие способы проверки. Пребывание любого человека в любом месте на нынешнем этапе технического прогресса оставляет следы. Но и они не проверялись. Почему? Потому что не выгодно. Проще же сказать, что не можем проверить, а, значит, ничего этого не было.

В целом же все эти утверждения от неверного понимания сути адвокатской работы. Она не состоит только из участия в следственных действиях и судебных заседаниях, как неверно думают некоторые следователи. Чтобы выступить в судебном заседании, к нему нужно готовиться: изучать материалы дела, судебную практику, писать возражения, проекты выступлений. А еще адвокат много времени тратит на общение со своими доверителями, совещается с ними, объясняет стратегию защиты, успокаивает, объясняет, сочувствует. Доверители, как правило, переживают за свои проблемы, требуют внимания к себе, хотят, чтобы их выслушивали и помогали им. Это очень тяжелая и нервная работа. Рабочий график у адвокатов ненормированный, мы сильно устаем после работы и думаем, что наш труд, как и всякий другой, должен достойно оплачиваться.

Если уважаемый следователь с этим не согласен, он должен представить масштаб своего возмущения при получении в кассе заработной платы только за часы работы, когда он допрашивал людей. А то, что он изучал дело, советовался с начальством, готовил проекты документов, которые потом кто-то забраковал, думал наконец – это все не работа, а так: не имеющая практической необходимости деятельность, направленная на имитацию трудозатрат с целью хищения денежных средств. Но мы вот считаем, что следователи должны получать зарплату в полном объеме, поскольку работа их важная, нужная, а потому должна хорошо оплачиваться. Как и работа адвоката.

Нас часто спрашивают: чего вы так горло дерёте за этих ребят? Возмущаетесь, жалуетесь, пишете, выступаете, рассказываете? Какой у вас интерес? Вам так много платят? Или они вам очень родные и близкие? Или вы с ними изначально заодно?

Ответ в этом видео. Всем хороших выходных, услышимся в понедельник!

Отойдем временно от оценок обвинения, хотя нам есть еще много чего сказать по его поводу.

Как можно помочь ребятам-юристам? Помимо рассказов всем знакомым и незнакомым об этом деле, вы можете поддержать ребят морально. В том месте, где они сейчас находятся вот уже почти три года, такая поддержка крайне важна. Условия там тяжелые, обстановка мрачная, окружение не самое приятное. Напишите ребятам письма поддержки, им будет очень приятно. В их ситуации очень важно знать, что их помнят, в них верят и за них переживают.

Александров Владимир Борисович, 03.01.1984 г.р., содержится в ФКУ СИЗО-2 ФСИН России (Лефортово). Ему можно писать письма только обычной почтой на адрес СИЗО: 111250, г. Москва, ул. Лефортовский вал, д. 5.

Остальным можно писать электронные письма через сайт: https://fsin-pismo.ru/

Выбираете регион Москва. Давыдова Татьяна Андреевна, 29.11.1987 г.р. и Кибец Дина Сергеевна, 24.02.1983 г.р., содержатся в ФКУ СИЗО-6 УФСИН России по г. Москве (Печатники). Сливко Александр Александрович, 22.07.1983 г.р., содержится в ФКУ СИЗО-2 УФСИН России по г. Москве (Бутырка).

Только не забудьте при отправке электронных писем сделать пометку «Я хочу получить ответ», чтобы они смогли вам его отправить.

Мы уже упоминали про экспертизу, которая оценила «рыночную стоимость» работы по одному из договоров между ПАО «Аэрофлот» и адвокатом Диной Кибец в 3600 рублей в час.

Среди прочего в этой «экспертизе» имеется отсылка к исследованию рынка юридических услуг, которое было проведено экспертной группой Veta. Для подготовки рецензии мы обратились к специалистам из экспертной группы Veta. Последние были настолько возмущены экспертными выводами, что решили ответить на них публично, подробно разобрав их не только в приобщенной к материалам дела рецензии, но и в статье, размещенной на известном юридическом портале: https://zakon.ru/blog/2020/05/18/ugolovnoe_delo_aeroflota_kak_sledstvie_poluchilo_rynochnuyu_stoimost_chasa_raboty_advokata

Как говорится, оценивайте, обсуждайте, рассказывайте знакомым.

Продолжаем разбирать обвинение. Разберем еще один тезис, который связан с неверным пониманием самой сути профессии адвоката. Владимир Александров ранее учился в одном ВУЗе и был знаком с Диной Кибец и Александром Сливко, привлеченными в дальнейшем в качестве адвокатов к оказанию юридической помощи ПАО «Аэрофлот» благодаря его рекомендации.

Однако ни о каком преступном сговоре в данном случае речь не идет.

Речь идет о рекомендации, а не об указании или обеспечении заключения договора, сопровождавшемся сложными процедурами согласования и коллегиальным принятием решения. Александров был не просто знаком с этими юристами, он знал их с положительной стороны, как профессионалов своего дела, которые могли справиться со сложными юридическими поручениями. Упоминая о Кибец как о лице, к которому компания могла обратиться за юридической помощью Александров руководствовался интересами ПАО «Аэрофлот», желал успешного разрешения дел, требующих участия адвоката, а не думал о своей корысти или интересах Кибец.

Профессия адвоката предполагает доверительные отношения с клиентом, именуемым в силу этого в законодательстве доверителем. Эти доверительные отношения между доверителем и адвокатом в подавляющем большинстве случаев формируются, исходя из знакомства доверителя с результатами предыдущей работы адвоката, о которых доверитель может знать либо из личного знакомства, либо по рекомендации.

Правоохранители обычно понимают необходимость доверия между адвокатом и доверителем, когда у них самих по каким-то причинам возникает необходимость обратиться за юридической помощью, и они (как и все другие люди) думают прежде всего о своих знакомых или тех, кого им рекомендуют, а не ищут адвокатов по интернет-сайтам. Но при формировании обвинения это почему-то учтено не было.

Рассказываем об обвиняемых по делу.
 
Александров Владимир Борисович. Родился 3 января 1984 года. В 2005 году закончил Московскую государственную юридическую академию (МГЮА), после чего работал в прокуратуре и Следственном комитете Российской Федерации, где дослужился до руководящих должностей. С 2013 года работает в ПАО «Аэрофлот». В июле 2016 года назначен на должность заместителя генерального директора по правовым и имущественным вопросам. Многократно награждался и поощрялся по службе. В материалах дела имеется положительная характеристика из ПАО «Аэрофлот».
 
Дома Владимира ждут жена Кристина, дети – Ариана, Анаит и маленький Володя, которому сейчас 5 лет. Младший ребенок очень привязан к папе, каждый день о нем вспоминает и спрашивает, когда же папа вернется из своей командировки. А еще у Владимира замечательные родители, которые страшно переживают за своего единственного сына. Все эти хорошие люди не понимают, за что их близкий человек вот уже полтора года содержится в СИЗО. Ведь он просто целыми днями работал, старался сделать только хорошее для своего работодателя, был на хорошем счету, и никаких денег, которые, по логике обвинения, были похищены, дома не появилось.
 
Владимир содержится в СИЗО-2 ФСИН России (Лефортово). Это один из самых страшных российских изоляторов с весьма жесткими условиями содержания. Горячую воду в СИЗО провели не так давно, электронных передач и переписки, как в других изоляторах нет, доступ адвокатов ограничен.
 
В чем логика применения к юристам, обвиняемым в экономическом преступлении (которого никто никогда и не совершал), самой строгой меры пресечения, мы понять не можем. Оснований для этого нет, а маленький Володя тем временем каждый вечер никак не может дождаться папу из командировки.

​Cливко Александр Александрович. Родился 22 июля 1983 года. В 2005 году окончил Московскую государственную юридическую академию (МГЮА), по специальности «юриспруденция», в 2007 году Международный юридический институт при Министерстве Юстиции РФ по специальности «менеджмент».

Отец Александра всю жизнь посвятил государственной службе, имеет классный чин государственного советника юстиции 2 класса, а мама до настоящего времени занимается преподавательской деятельностью в одном из московских ВУЗов. Дедушка Александра награжден Орденом Красного Знамени, закончил трудовой путь в должности заместителя прокурора Московской области. Дома Александра ждут трое несовершеннолетних детей 2005, 2008 и 2016 годов рождения.

Александр работает по юридической специальности с 2003 года, начинал трудовою деятельность в качестве помощника адвоката. В 2008 году получил статус адвоката и учредил коллегию адвокатов Московской области «Ваш адвокатский Партнер» (с 2018 года переименована в «Консорс» («Consors»). С указанного времени на профессиональной основе занимается оказанием квалифицированной юридической помощи крупным холдингам, иностранным компаниям и представительствам.

Юридическую помощь ПАО «Аэрофлот» оказывал с января 2016 года до момента задержания в октябре 2019 года.

Александр находится под стражей более 1,5 лет за выполнение условий договора, цена по которому показалась некоторым сотрудника правоохранительных органов завышенной, а работы не нужными, хотя претензий об этом со стороны доверителя никогда не поступало

​Кибец Дина Сергеевна.
Родилась 24 февраля 1983 года. С отличием закончила среднюю школу. Обучалась по классу арфы в музыкальной школе им. Гнесиных, которую также закончила с отличием, является лауреатом нескольких конкурсов.
В 2005 году с отличием закончила Московскую государственную юридическую академию (МГЮА).

Профессиональную деятельность Дина начала помощником адвоката, после чего долгое время работала юрисконсультом дочерней компании Лукойл, где характеризовалась как очень востребованный сотрудник.

В 2011 году Дина сдала квалификационный экзамен и ей был присвоен статус адвоката.
Клиентами Дины в разное время являлись Агрохолдинг Московский, группа компаний WarGaming, Террадек и другие крупные фирмы.

За время юридического сопровождения ПАО «Аэрофлот» Диной и ее коллегами экономический эффект от их деятельности составил более 30 млрд. рублей.

Дина – классическая отличница, гиперответственный человек, перфекционист. Будь то учеба или работа, подход один - все силы для решения задачи, все остальное во вторую очередь – личная жизнь, семья, увлечения.

На иждивении у Дины находится пожилая мать – инвалид 2 группы.

Более полутора лет Дина содержится в СИЗО-6 г. Москвы. Она не обвиняется в совершении насильственного преступления, она, очевидно, не опасна для общества, однако нежелание «сотрудничать» со следствием и давать нужные следствию показания на своих товарищей по несчастью, оговаривая в угоду чьим-то интересам себя и их, приводит в современных реалиях к таким последствиям: вне зависимости от наличия доказательств вины будешь сидеть.

Почему дело «Аэрофлота» имеет такое значение для развития юридической профессии в целом? Потому что выдвинутое в стиле «Дорого, значит мошенники» обвинение (напомним, конкретизации о том, насколько именно дорого, обвинение и дело не содержат) может повлечь опасные для всех юристов последствия.

Оно уже влечет. Многие юристы отказываются работать с компаниями, в которых присутствует участие государства. Это просто опасно. Работаешь ты, деньги за свою работу получаешь, доверитель твоей работой доволен, а потом приходит правоохранитель и говорит: а я считаю, что работа стоит дорого, поэтому вы все мошенники и должны сидеть в тюрьме. Вряд ли это кому-то понравится.

Дальше – хуже. Состоится вот такой обвинительный приговор по принципу «дорого, значит мошенник», вступит в законную силу, и уже доверители не из числа компаний с госучастием начнут инициировать дела на адвокатов. Ну а в чем отличие? Вы мне сделали работу за миллион рублей, а в интернете кто-то пишет, что мог бы ее сделать за десять тысяч. Значит, вы, господин адвокат, являетесь мошенником, я подам в отношении вас заявление, а правоохранители по уже сформированным лекалам посадят в тюрьму.

Но, если кто-то думает, что все описанное – это проблема столь нелюбимых правоохранителями адвокатов, то он ошибается. К примеру, работает какой-нибудь следователь или государственный обвинитель в центральном аппарате своего ведомства, заработную плату получает, дела расследует или обвинение поддерживает. А потом к нему приходят и говорят: ты теперь мошенник. Работу твою мог выполнять следователь или гособвинитель районного уровня за зарплату в три раза меньше. Да и вообще работа твоя по расследованию дел или поддержанию обвинения – это не работа вовсе, а имитация, не нужна она была никому. Дело ведь ты в итоге прекратил, а видимости навел аж на два года собственной зарплаты.

Вы скажете: ну это все абсурд и преувеличение, не будет такого никогда. Мы тоже так думали, пока с делом «Аэрофлота» не ознакомились…

Мы видим, что наш канал вызывает много откликов у читателей. Нас обсуждают, задают вопросы, критикуют, дают советы. Некоторые из них в части защиты были весьма ценными, и мы уже начали их использовать. Спасибо, друзья.

Для упорядочивания общения с читателями, юристами, интересующимися делом и просто сочувствующими мы решили завести специальный адрес электронной почты: delo.aeroflota@yahoo.com. Пишите нам, коллеги. Поспорим, обсудим, используем ваши советы.

Некоторые читатели спрашивают: ну о какой опасности для юридической профессии вы говорите, когда в обвинении речь идет о многомиллионном гонораре адвокатов, а в каком-нибудь отдаленном регионе юристы радуются тридцати тысячам рублей в месяц? А судья, которая рассматривает это дело, тоже наверняка будет считать, что адвокаты получили за свою работу огромные деньги. Ведь она за свою очень сложную и важную работу получает намного меньше.

Все так, да. Есть юристы, которые зарабатывают мало. Есть, которые зарабатывают больше. Есть, которые еще больше. И классовая неприязнь по признаку высоких доходов наверняка существует. И наверняка найдутся юристы, которые готовы будут сделать ту же самую работу, дешевле.

Но мы ведь юристы. И следователи – юристы, и прокуроры, и судья. А юристы не могут руководствоваться субъективизмом и домыслами. Для принятия решения юристам нужны факты, подкрепленные доказательствами. А факт заключается в том, что раз существует рынок юридических услуг, будет существовать конкуренция не только по качеству, но и по цене.

Другой вопрос, что с учетом существования рынка нельзя, да и просто опасно для всех юристов (для следователей и прокуроров тоже) говорить о том, что, если юридическая помощь оказывалась дороже, чем ее мог оказать другой человек, это преступление. О преступлении можно говорить, если есть данные о заведомом завышении, сговоре на это, откатах, распилах и чем-то подобном. В деле «Аэрофлота» нет ни одного доказательства этому, а есть утверждение, что «дорого» (как измеряется эта «дороговизна» тоже не говорится).

И если юрист, получающий условные тридцать тысяч рублей в месяц за свою работу, говорит, что его все эти многомиллионные разборки не касаются, то он ошибается. Ведь всегда найдется кто-то, кто скажет, что и эти тридцать тысяч рублей в месяц, это дорого, а, значит, преступление.

Мы много говорили про утверждение в обвинении о «дороговизне» услуг адвокатов и выводе, что «дорого, значит мошенники». Но надо сказать, что обвинение говорит не только о способе хищения в виде завышения стоимости (какого завышения? в каком размере? как он определен? кем?), но и о других способах хищения. Например, говорится, что привлечение адвокатов к работе было в принципе нецелесообразно.

Ну то есть представьте обвинение человека в убийстве, а в нем написано, что обвиняемый убивал одновременно ножом, топором, душил и стрелял из пистолета. А умер потерпевший вообще от сжигания в печи. Абсурд и ничего не понятно? А еще абсурднее, что нецелесообразность исключает завышение стоимости. Если нецелесообразно, то так и скажите: вообще были не нужны эти услуги, был штат своих юристов, работа не сложная, могли своими силами, услуга навязана, платить адвокатам было в принципе не нужно. Будем защищаться от этого. Скажем, что адвокаты привлекались с начала 90-х годов, это предусмотрено всеми внутренними документами компании, внутренних юристов было мало, для работы нужна была сложная специализация и вообще в конце концов спросим потерпевшего: нужны были услуги или нет.

Но только, если услуги были не нужны, то, как можно говорить, что стоимость завышалась? Если стоимость завышалась, то услуга была нужна, но она должна быть оценена дешевле. Нужно рассчитать стоимость завышения (не рассчитали) и говорить об ущербе в размере завышения (говорят, что вся оплата по договору – ущерб). Будем тогда от этого защищаться и тоже много, чего можем сказать.

Для чего смешали все в кашу? Нет же ничего в деле. Вот и слепили по принципу: пусть суд разбирается, что выбрать. Судья же умная, ей виднее будет. Мы тоже верим, что умная и справедливая, поэтому разберется. Напомним, что разбирается с этим Гагаринский районный суд г. Москвы. Судья Арзбузова О.В. Следующее заседание – 6 мая в 11:30.

Признаемся, что иногда после очередных «законно и обоснованно» при продлении сроков содержания ребят под стражей у нас опускаются руки, мы начинаем думать о том, что все это бесполезно и нет никакого смысла заниматься правом, потому что его давно нет. Но всякий раз находится кто-то, кто как Жуков в этом видео, убеждает, что отступать нельзя. Наша Москва за нами. Она в клетке в зале судебного заседания, в наручниках, в автозаках и пропахших плесенью камерах. Она там не заслуженно, поэтому проиграть нельзя. Хороших вам выходных друзья! Услышимся в понедельник.

А фильм посмотрите, если не видели. У него очень хорошая концовка.

А что суд? Пока в суде прошло два заседания. Первое – предварительное слушание, состоялось 5 апреля 2021 года. На нем решались вопросы о назначении судебного заседания и продлении срока содержания под стражей.

Защита настаивала на возвращении дела прокурору. Доводов было много. Выделим основные.

1. Обвинительное заключение не соответствует требованиям УПК. В нем есть ссылка на доказательства, которые по делу таковыми не являются. В обвинительном заключении перечислены вещественные доказательства, многих из которых в постановлении о признании вещественными доказательствами нет. Как так вышло? По делу был изъят ноутбук адвоката Сливко. Вещественным доказательством его признать забыли, а вспомнили об этом, когда при ознакомлении с материалами дела, Сливко стал ссылаться на него, как на доказательство своей невиновности (в ноутбуке есть многочисленные документы о работе адвоката на ПАО «Аэрофлот»). Тогда кто-то решил переделать постановление о признании вещественными доказательствами, которое уже было в деле и с которым защита ранее ознакомилась. Переделали. Заменили несколько листов в названном постановлении, добавив в текст постановления сведения о ноутбуке адвоката Сливко и флеш-карте, изъятой в ПАО «Аэрофлот». Но при замене листов, случайно вшили в дело как замененные, так и оригинальные листы, утратив при этом один из листов, на котором содержались сведения более чем о 100 документах, признанных ранее вещественными доказательствами. Так и вышло, что в обвинительном заключении ссылка на одни вещдоки, а в постановлении в деле этих вещдоков нет, так как лист с ними утрачен. Несоответствие обвинительного заключения – прямое основание для возвращения дела прокурору.

2. Обвиняемую Давыдову забыли ознакомить с постановлением о создании следственной группы. Всех других обвиняемых ознакомили, а ее забыли. Нарушение прав обвиняемой – основание для возвращения дела прокурору.

3. По делу два потерпевших – ПАО «Аэрофлот» и территориальное управление Росимущества по г. Москве. При том, что, согласно обвинению, ущерб причинен только ПАО «Аэрофлот». Этот довод, наверное, вынесем в отдельный пост. А пока лишь скажем, что такое нарушение связано с тем, что позиция ПАО «Аэрофлот» в деле, видимо, обвинение не устраивала, вот и был назначен еще один, более покладистый потерпевший.

Тем не менее, суд в лице судьи Арбузовой О.В. решил слушать дело по существу и назначил судебное заседание. Это обычная сейчас практика, когда суд, несмотря на процессуальные нарушения на следствии, хочет вначале разобраться, что за дело ему досталось. Слушать, так слушать. Мы к судебному разбирательству готовы и в позиции защиты уверены.

О продлении сроков содержания под стражей подготовим отдельный пост, так как будет много текста, местами весьма эмоционального.

Ниже приобщим изображения замененных в постановлении о признании вещдоками листов, которые сейчас находятся в материалах уголовного дела, а также тех, которые первоначально предъявлялись стороне защиты при ознакомлении с делом.

Оригинальные листы 238, 245 и 246 тома №43 (постановление о признании вещдоками), с которыми были ознакомлены представители потерпевшего и сторона защиты.

Под *1, *2 и *3 указаны места в тексте постановления куда были вставлены новые вещественные доказательства.

Лист 246 в том виде, в котором с ним были ознакомлены участники процесса вообще исчез из материалов дела, в связи с чем более 100 документов, ссылки на которые содержались на данном листе, перестали являться вещественными доказательствами.

Замененные листы 238, 245 и 246 тома №43 (постановление о признании вещдоками), которые в настоящее время находятся в материалах уголовного дела.

Под *1, *2 и *3 указаны места в тексте постановления куда были вставлены новые вещественные доказательства.

Лист 245 и 246 абсолютно идентичны, за одним исключением. Лист 245 является оригинальным, а на листе 246 вставлены новые вещественные доказательства, но оба листа вшиты в один том и следуют друг за другом.