191.
Бояре тоже люди, и иногда на них нападает охота, которую они душат в остальное время, все-таки понять, чем и зачем они управляют.
Для этого они приглашают политологов.
Вот и теперь, когда опять подступила эта тревога из-за синдрома чужого места, они отдали приказ пригласить оных.
Оные пришли и рассказали изумленным, но покорным боярам, что Московия была всегда, а когда ее не было, она была, но другая.
Она всегда, когда была и когда не была, была лучшим местом на земле. И теперь она лучшая, когда задуманы полеты за пределы Солнечной системы, а в школах есть театры.
Бояре сидели пришибленные. Они думали, что нету никакой Солнечной системы, а есть их родная земная, и солнце крутится и крутится вокруг них.
Про школы они вроде слышали, про театры никогда, а про театры в школах – выше понимания думы боярской.
Вот туалеты понятно, но чтоб театры…
И все это в то время, когда космические корабли бороздят просторы Вселенной.
После заседания еще долго сидели молча, оглядывались, ибо не были уверены, что галактика не смотрит сейчас на них и не пытается манипулировать.
Все-таки вот те ребята, которые приходят и рассказывают как на плоской земле лук родится репчатый к тому же, вот они вселяют оптимизм и уверенность.
В общем, сделали вывод бояре – аграрии однозначно лучше политологов.
А лучше и тех, и других, конечно, скоморохи и ведущие. С ними вообще и весело, и спокойно. Решили в следующий раз позвать иных из них.
Бояре тоже люди, и иногда на них нападает охота, которую они душат в остальное время, все-таки понять, чем и зачем они управляют.
Для этого они приглашают политологов.
Вот и теперь, когда опять подступила эта тревога из-за синдрома чужого места, они отдали приказ пригласить оных.
Оные пришли и рассказали изумленным, но покорным боярам, что Московия была всегда, а когда ее не было, она была, но другая.
Она всегда, когда была и когда не была, была лучшим местом на земле. И теперь она лучшая, когда задуманы полеты за пределы Солнечной системы, а в школах есть театры.
Бояре сидели пришибленные. Они думали, что нету никакой Солнечной системы, а есть их родная земная, и солнце крутится и крутится вокруг них.
Про школы они вроде слышали, про театры никогда, а про театры в школах – выше понимания думы боярской.
Вот туалеты понятно, но чтоб театры…
И все это в то время, когда космические корабли бороздят просторы Вселенной.
После заседания еще долго сидели молча, оглядывались, ибо не были уверены, что галактика не смотрит сейчас на них и не пытается манипулировать.
Все-таки вот те ребята, которые приходят и рассказывают как на плоской земле лук родится репчатый к тому же, вот они вселяют оптимизм и уверенность.
В общем, сделали вывод бояре – аграрии однозначно лучше политологов.
А лучше и тех, и других, конечно, скоморохи и ведущие. С ними вообще и весело, и спокойно. Решили в следующий раз позвать иных из них.
192.
У бояр не только ягодки, а иногда и холодок.
Вот, например, заседание, посвященное замене иностранных деталей в санях на свои. Это же кошмар. Сколько нервов.
Дело было так. Царь повелел снизить зависимость от заморских князей. Злые языки говорили - расстраивался, что не отвечает на его послания одна из заморских королев. Вот он и решил гешефт ее купцов срезать.
Ну и срезал. А отдуваться теперь боярам.
Заседание началось с того, что дьяк, отвечавший за все это, начал просить снизить оценку частей кареты для признания ее нашей.
Изумились бояре: у тебя было пять лет и бюджет города Парижа и что, не хватило?
Нет, отвечает дьяк, всего достаточно, только полозья для карет делал всего один кузнец, и теперь он помер. И их приходится завозить.
Но это еще полбеды. А беда в том, что никто не знает, когда опять появится у нас кузнец, который начнёт такие же ковать.
Бояре прям чуть с ума не сошли. Выгнали дьяка. Объявили заседания закрытым и спросили себя, как так может быть: кузнецов навалом, а ковать некому. Нонсенс.
Ответа, правда, никто не узнал, да и был ли он найден - тоже не узнали. Ведь заседание было закрытым.
У бояр не только ягодки, а иногда и холодок.
Вот, например, заседание, посвященное замене иностранных деталей в санях на свои. Это же кошмар. Сколько нервов.
Дело было так. Царь повелел снизить зависимость от заморских князей. Злые языки говорили - расстраивался, что не отвечает на его послания одна из заморских королев. Вот он и решил гешефт ее купцов срезать.
Ну и срезал. А отдуваться теперь боярам.
Заседание началось с того, что дьяк, отвечавший за все это, начал просить снизить оценку частей кареты для признания ее нашей.
Изумились бояре: у тебя было пять лет и бюджет города Парижа и что, не хватило?
Нет, отвечает дьяк, всего достаточно, только полозья для карет делал всего один кузнец, и теперь он помер. И их приходится завозить.
Но это еще полбеды. А беда в том, что никто не знает, когда опять появится у нас кузнец, который начнёт такие же ковать.
Бояре прям чуть с ума не сошли. Выгнали дьяка. Объявили заседания закрытым и спросили себя, как так может быть: кузнецов навалом, а ковать некому. Нонсенс.
Ответа, правда, никто не узнал, да и был ли он найден - тоже не узнали. Ведь заседание было закрытым.
193.
Бояре задумались о счастье. То ли солнце припекало весеннее, то ли сплин осенний их так корячил. Ну, в общем, один из них вдруг взял и сказал прям при всех на заседании, мол, не могу молчать, когда народ мой страдает от несчастья, когда мог бы быть счастливым.
Старший боярин прищурился – а что, собственно говоря, ты имеешь ввиду конкретно?
А конкретно, отвечал боярин, я ничего не имею ввиду, просто хотел высказаться, ибо, как я и сказал, распирает меня, и я, как и многие мои товарищи, не смог удержать в себе.
Мудрый руководитель посмотрел на него – ну ничего, ничего, так бывает – поболит, поболит и пройдёт. Тебе уже полегче?
Да, отвечал боярин, мне легче стало, когда я обнажил свою боль перед вами, и я прошу простить мне мою слабость.
Все зааплодировали, и заседание думы боярской пошло своим чередом, но наблюдатели отметили, что по хоромам разлились волны счастья, ну, или так показалось.
Бояре задумались о счастье. То ли солнце припекало весеннее, то ли сплин осенний их так корячил. Ну, в общем, один из них вдруг взял и сказал прям при всех на заседании, мол, не могу молчать, когда народ мой страдает от несчастья, когда мог бы быть счастливым.
Старший боярин прищурился – а что, собственно говоря, ты имеешь ввиду конкретно?
А конкретно, отвечал боярин, я ничего не имею ввиду, просто хотел высказаться, ибо, как я и сказал, распирает меня, и я, как и многие мои товарищи, не смог удержать в себе.
Мудрый руководитель посмотрел на него – ну ничего, ничего, так бывает – поболит, поболит и пройдёт. Тебе уже полегче?
Да, отвечал боярин, мне легче стало, когда я обнажил свою боль перед вами, и я прошу простить мне мою слабость.
Все зааплодировали, и заседание думы боярской пошло своим чередом, но наблюдатели отметили, что по хоромам разлились волны счастья, ну, или так показалось.
194.
Бояре иногда очень зависимы от повестки.
Вот, например, инфляция. Новое слово, раньше и не знали такого, это как болезнь, только экономическая. Купцы заморские завезли, а мы теперь мучаемся.
Так рассуждали бояре. И, в принципе, они были правы. Но что с этим делать – не знали.
Заседали день и ночь, и вдруг один и говорит: так давайте перестанем завозить товары заморские, откажем этим купцам в визах и все. Нет купцов - нет инфляции.
Возликовали бояре. Приняли единогласно такое решение. Закрыть доступ. Быстро заседание закрыли и побежали по лавкам закупаться, пока остальные еще не знают.
Ну, про инфляцию-то все поняли, а спекуляцию еще только предстояло понять.
Бояре иногда очень зависимы от повестки.
Вот, например, инфляция. Новое слово, раньше и не знали такого, это как болезнь, только экономическая. Купцы заморские завезли, а мы теперь мучаемся.
Так рассуждали бояре. И, в принципе, они были правы. Но что с этим делать – не знали.
Заседали день и ночь, и вдруг один и говорит: так давайте перестанем завозить товары заморские, откажем этим купцам в визах и все. Нет купцов - нет инфляции.
Возликовали бояре. Приняли единогласно такое решение. Закрыть доступ. Быстро заседание закрыли и побежали по лавкам закупаться, пока остальные еще не знают.
Ну, про инфляцию-то все поняли, а спекуляцию еще только предстояло понять.
В детстве мама говорила:
«Прочитай Семёна Грилу!»
Представляем, братцы, вам
Эпизод четырнадцать.
«Двенадцатый» ложится лучше, но тут уж ничего не поделать.
Насладимся!
«Прочитай Семёна Грилу!»
Представляем, братцы, вам
Эпизод четырнадцать.
«Двенадцатый» ложится лучше, но тут уж ничего не поделать.
Насладимся!
195.
Идет заседание думы.
Все своим чередом. Бояре немного грустят, как обычно, иные дремлют. Ну, еще бы вы вот сами смогли бы такое слушать!
Вот, например, выходит прибывший из церковного приказа клерк и задвигает бедным обессилившим от многочасового бдения радетелям страны такое: «На фоне происходящей стратификации общества своего кластера по-прежнему не имеют агностики. Это совершенно представляется недопустимым при выстраивании фундаментальных оснований идеологии навсегда. Вроде и незначительная, не привлекательная для широких масс группа тем не менее должна быть описана. Ибо гонимые могут удобно там расположиться. Мол, мы не какие-нибудь там, мы просто не определились. Полутонов быть не должно. Ибо. как говорил кто-то очень умный. дьявол прячется деталях: равны ли классы Р и NP, куда девается мусор в отелях Гилберта и наконец куда ведут фазовые переходы. Цивилизация должна иметь четкие ответы - иначе опять все скатится к постмодерну.»
Вот что после этого боярин должен чувствовать? Правильно, пустоту и отрешенность. И какую-то даже обозность.
Надо честно сказать, что последнее время часто приходится слышать, что дьяки приказные много о себе стали думать. Да, а еще на рынке говорили, что скоро царь их укоротит. Ну дак это когда будет, если будет, а решения надо после подобных инвективов принимать.
А это уже как дышло. Сами не знают, что будет по итогу.
Так вот и проходит боярская жизнь в страхе и сомнениях.
Идет заседание думы.
Все своим чередом. Бояре немного грустят, как обычно, иные дремлют. Ну, еще бы вы вот сами смогли бы такое слушать!
Вот, например, выходит прибывший из церковного приказа клерк и задвигает бедным обессилившим от многочасового бдения радетелям страны такое: «На фоне происходящей стратификации общества своего кластера по-прежнему не имеют агностики. Это совершенно представляется недопустимым при выстраивании фундаментальных оснований идеологии навсегда. Вроде и незначительная, не привлекательная для широких масс группа тем не менее должна быть описана. Ибо гонимые могут удобно там расположиться. Мол, мы не какие-нибудь там, мы просто не определились. Полутонов быть не должно. Ибо. как говорил кто-то очень умный. дьявол прячется деталях: равны ли классы Р и NP, куда девается мусор в отелях Гилберта и наконец куда ведут фазовые переходы. Цивилизация должна иметь четкие ответы - иначе опять все скатится к постмодерну.»
Вот что после этого боярин должен чувствовать? Правильно, пустоту и отрешенность. И какую-то даже обозность.
Надо честно сказать, что последнее время часто приходится слышать, что дьяки приказные много о себе стали думать. Да, а еще на рынке говорили, что скоро царь их укоротит. Ну дак это когда будет, если будет, а решения надо после подобных инвективов принимать.
А это уже как дышло. Сами не знают, что будет по итогу.
Так вот и проходит боярская жизнь в страхе и сомнениях.
196.
В этот раз заседание думы боярской было особенно бурным. Равнодушных не было – ведь вопрос обсуждаемый был как насущным, так и важным.
Вопрос о яйцах.
Во время правления коммунистов, говорят, обсуждали состояние дел по яйцу. А бояре говорят «о яйцах». Они не марксисты и любят множественное число, про людей не знают, средний человек не волнует.
Волнуют яйца.
Они дороги каждому. От них зависит жизнь и здоровье. Вопрос задевает за живое. Множественное или единственное число, а результат один.
Они – яйца – куда-то все время пропадают, и их даже начинают продавать по одному.
Это выкрикнул боярин Шумаев с места, и его реплика утонула в волне возмущения. «Как же так?» и «доколе?» слышались голоса.
Старшему боярину пришлось стукнуть посохом и превратиться в сову, чтобы утихомирить собравшихся.
Вернувшись в привычный образ, руководитель призвал высказываться по существу.
По существу высказываться никто не хотел, и старший боярин в полной тишине перевел заседание к обсуждению других вопросов повестки.
С тех пор и появилась присказка в думе: «ну как там с яйцами?»
– «нам все по яйцу».
Озорники, что с них возьмешь.
В этот раз заседание думы боярской было особенно бурным. Равнодушных не было – ведь вопрос обсуждаемый был как насущным, так и важным.
Вопрос о яйцах.
Во время правления коммунистов, говорят, обсуждали состояние дел по яйцу. А бояре говорят «о яйцах». Они не марксисты и любят множественное число, про людей не знают, средний человек не волнует.
Волнуют яйца.
Они дороги каждому. От них зависит жизнь и здоровье. Вопрос задевает за живое. Множественное или единственное число, а результат один.
Они – яйца – куда-то все время пропадают, и их даже начинают продавать по одному.
Это выкрикнул боярин Шумаев с места, и его реплика утонула в волне возмущения. «Как же так?» и «доколе?» слышались голоса.
Старшему боярину пришлось стукнуть посохом и превратиться в сову, чтобы утихомирить собравшихся.
Вернувшись в привычный образ, руководитель призвал высказываться по существу.
По существу высказываться никто не хотел, и старший боярин в полной тишине перевел заседание к обсуждению других вопросов повестки.
С тех пор и появилась присказка в думе: «ну как там с яйцами?»
– «нам все по яйцу».
Озорники, что с них возьмешь.
Рассказывают, что декабрьский Семен Грила куда ядренее и забористее ноябрьского.
Проверим?
Проверим?
197.
Однажды боярин один знатный сидел вечером в покоях своих и по обыкновению выпивал и закусывал.
Нет, простые служивые бухали в кабаках, как обычно, но бояре не бухают. Они эстетически наслаждаются и дегустируют.
Вот и в этот раз Захар Остапыч дегустировал.
И вдруг неодолимая какая-то тоска взяла его склонившегося было над севрюгой заливной. «Вот ведь который раз приходит!» – подумал боярин.
На следующий же день активный законодатель внес в думу вопрос на рассмотрение «О распознавании признаков неизвестной умственной болезни и борьбе с нею».
Старший боярин прочитал сей документ, поданный приказом здравоохранения, куда он поступил от боярина, и повелел отправить боярина знатного лечиться от депрессии.
«А куда отправить-то?» – спросили в приказе. «А куда хотите – туда и отправьте, но чтобы здоровым вернулся. Вот, например, на Волге сейчас хорошо говорят. Туда и отправьте. Под Тверью-то красота, небось».
Никто не смеялся.
«У всех депрессия что ли?» – подумал старший боярин и обратил взор внутрь себя.
«У всех, похоже,» – решил он.
Однажды боярин один знатный сидел вечером в покоях своих и по обыкновению выпивал и закусывал.
Нет, простые служивые бухали в кабаках, как обычно, но бояре не бухают. Они эстетически наслаждаются и дегустируют.
Вот и в этот раз Захар Остапыч дегустировал.
И вдруг неодолимая какая-то тоска взяла его склонившегося было над севрюгой заливной. «Вот ведь который раз приходит!» – подумал боярин.
На следующий же день активный законодатель внес в думу вопрос на рассмотрение «О распознавании признаков неизвестной умственной болезни и борьбе с нею».
Старший боярин прочитал сей документ, поданный приказом здравоохранения, куда он поступил от боярина, и повелел отправить боярина знатного лечиться от депрессии.
«А куда отправить-то?» – спросили в приказе. «А куда хотите – туда и отправьте, но чтобы здоровым вернулся. Вот, например, на Волге сейчас хорошо говорят. Туда и отправьте. Под Тверью-то красота, небось».
Никто не смеялся.
«У всех депрессия что ли?» – подумал старший боярин и обратил взор внутрь себя.
«У всех, похоже,» – решил он.
Помните, как у Пастернака?
Февраль
Достать чернил
Февраль
Достать чернил